Игры разума

Мне доступны лишь банка варенья, Да жена – ну почти Фрекен Бок, Простынь, швабра – костюм привиденья - И в психушку бесплатный звонок. – Привет, Малыш! Пора вставать! Малыш! – знакомое назойливое жужжание над ухом врывается в мой сон. Голова гудит от похмелья. Все-таки с алкоголем вчера того, перебрали. Жена уехала к родителям. Вот мы на радостях и оторвались. Хотя другу моему все нипочем: с утра бодр и готов к приключениям. Он вообще такой – оптимист по жизни. Рыжий, круглый, конопатый. Мужчина в полном расцвете сил. Одним словом – Карлсон. Мы с ним и познакомились-то на крыше. Я там провода прибирал. Ну да, что вы удивляетесь – я в ЖЭКе нашем электриком работаю. А Малыш – это мое прозвище. Я в детстве невысокий был, щуплый. Потом зацепилось, да так и пошло. Иногда даже жена так зовет. Сижу, значит, я на крыше, курю. Газетку постелил – огурцы, помидоры, хлеб, колбаса, тоси-боси. Обед у меня. И тут из-за каменной халабуды вдруг мужик выходит. – Привет, – говорит, – труженикам! Как работается? Не печет, не капает? Не против ли мне компанию составить? Одиноко тут. Скучно. В общем, он мне сразу понравился. А что на крыше – так, может, бомж или романтик. Я откуда знаю. Некоторые вон вообще в подвале живут или в котельной заброшенной. И ничего. Нормальные мужики. Мы с ними мирно. В картишки иногда перекинемся или вот, когда супруга меня достанет окончательно, переночевать пускают. А этот на крыше кантуется. Каждый выживает, как может. В общем, поели мы, поговорили про Америку, про Китай, будь он неладен, про перспективы жизненные. Что коронавирус достал. Потом он ушел, а я дальше работать. И как мне уже домой идти – он снова вернулся. Спросил, какие планы у меня на вечер. А какие там планы? Теща зайти обещала. Будут весь вечер с женой сериал смотреть и кости мне мыть. Карлсон увидел, что я задумался, улыбнулся так, понимающе, и вдруг – к себе пригласил. Скучно, мол, ему, одиноко. А я что – я всегда рад. Ну пошли мы. Там за одной из труб у него на самом деле – дом. Из досок сколочен, окна-двери, все путем. Зашли мы. Слово за слово, потом выпили, разговоры задушевные пошли. К утру мы уже были друзья закадычные, не разлей вода. Очнулся я – холодно, мерзко, воняет еще чем-то. Оказалось – больничная палата. Жена сидит рядом, зареванная, нос как помидор. Рассказала, что вчера я закрылся на крыше, напился до потери памяти, буянил, вызвали полицию, никого не пускал наверх, обещал спрыгнуть, если мне помешают. В итоге слез на чей-то балконный козырек, потом с него на дерево, пока спускался, упал, вызвали скорую – определили что-то типа белой горячки, увезли сюда. Благо, не сильно пострадал. – А где друг мой? – жену спрашиваю. – Какой друг? Один ты на крыше был, все проверили. Бредишь что ли? Друг еще какой-то. Бросал бы пить уже. Все водка эта твоя проклятущая. Ну побыла она сколько-то, потом ушла. Смотрю – а ко мне еще один посетитель. Мужик вчерашний. То есть Карлсон. Я обрадовался – жив, значит! Жена нарочно соврала. Посидели мы, поговорили. Ушел он. Через неделю меня выпустили. Так вот он каждый день ко мне ходил, навещал. В палате одному скучно, а тут и поговоришь, и посмеешься, и новости узнаешь. Потом мы с ним часто встречались. То дома у меня, то на улице, то снова на крыше. И вот в чем загвоздка. Кажется, кроме меня его никто не знает. Я предлагал ему в подвал или в котельную сходить – пообщаться. Не хочет. И третьего к нам в компанию не зовет. Всегда мы вдвоем. И вот еще – собака у меня живет. Дворняжка. Белкой зовут. Карлсон ее очень боится. Когда в гости приходит, требует, чтобы я ее в ванной закрывал или на кухне. Однажды забыл – она прибежала и давай рычать, лаять, будто с ума сходит! Жена тоже в комнату вбежала, спрашивает – почему Белка на пустое место лает? Надо, мол, комнату освятить, батюшку позвать. А Карлсон смотрит на меня, грустный такой, поникший. Впервые я его таким увидел. Ну я жену с собакой прогнал, прихожу назад, а его и след простыл. День нету, два. Я забеспокоился – и на крышу. Прихожу – а он в домике своем сидит, болеет. Простыл. Обрадовался мне, я ему пирожков жениных принес, варенья из запасов – чай пить. И вот лежит он, а я смотрю на него – и понимаю, что друг он мне. Самый настоящий. Ну и что, что для других его нет. Зато для меня – есть! Повезло мне. И никто у меня его не отнимет – ни батюшка, ни полиция, ни санитары. Такой уж у меня характер. Думаете, так просто двадцать лет подряд на одном месте проработать? Да еще в ЖЭКе! Тут не просто сила воли – тут убеждения и понятие должно быть. Ну как у Розенбаума в песне, помните: Я помню, давно, учили меня отец мой и мать: дружить – так дружить! Любить – так любить! Гулять – так гулять! Стрелять – так стрелять! Может, переиначил я, но смысл такой. Характер у меня – друзей не предаю! И точка! И вам советую!