Что посеешь, то пожнёшь

      И, как обычно, в дверь кто-то постучался.       Руби открыла её. В дверном проеме скромно стоял Оскар. Он всегда нервничал, и всё же никогда не избегал смотреть ей в глаза. Сейчас же он выглядел именно так, и Руби понимала, что дело было в ней. Наверное, он считал её чудовищем.       — Привет, Руби, — сказал он слегка дрожащим голосом. — Эм, Озпин хочет поговорить с тобой.       Руби нахмурилась.       — Озпин хочет видеть меня?       — Да, он сказал, что это важно, и что, эм, отказы не принимаются.       Озпин хотел поговорить с ней? Либо это очень хорошо, либо очень плохо, но было сложно определить.       — Думаю, я могу поговорить с ним, — сказала она, хотя желания особого не было.       — Хорошо. А, и ещё... — Оскар поднял голову и встретился с ней глазами, на лице его отражалось сочувствие. Он не переставал смотреть, хотя взгляд его был тяжелым. — Просто, чтобы ты знала, мне очень жаль о том, что случилось. Это... нелегко выдержать. Я и представить себе не могу, через что ты, наверное, проходишь.       Всем было жаль, Оскар. Всем было жаль.       Оскар закрыл глаза и его окутала зеленая энергия. Руби всегда очаровывали эти внезапные превращения — тело не менялось, но, когда Озпин брал контроль, перед ней стоял уже совершенно другой человек. Когда мальчик вновь открыл глаза, из них на неё смотрел уже Озпин. Он выпрямился, источая уверенность, которой обладал лишь бывший директор.       Он улыбнулся: — Ах, мисс Роуз. Рад вас видеть. Хорошо выглядите.       В последнее время Руби действительно чувствовала себя лучше, хотя это не было столь существенно. Она по-прежнему всех избегала и была до бледности слабой, однако по крайней мере могла вести диалог с людьми.       — Спасибо, профессор. Я... ела, — она слабо улыбнулась в ответ.       — Рад это слышать, — засмеялся он. — Так или иначе, уверен, вам интересно, к чему всё это. Если вас не затруднит, мне нужно занять немного вашего времени.       — Я не против, — она пожала плечами. — А зачем?       — Рад, что вы спросили. Я бы хотел с вами сегодня потренироваться.       Руби растерянно хлопнула глазами.       — Профессор? — спросила она, совсем сбитая с толку этим вопросом.       — Думаю, можно с уверенностью сказать, что нам обоим не хватает немного практики. Вы днями находились в своей комнате, а я последние несколько месяцев был мертвым, да и только. Нам нужно, как говорится, «вернуться в седло».       Руби одолевали смешанные чувства. Тренировка — последнее, чем она сейчас хотела бы заняться. Да и то же самое можно было сказать практически о любой деятельности.       — Не думаю, что в рукопашном бою со мной получится потренироваться, — ответила она. — Если хотите настоящего поединка, на вашем месте я бы пошла к Янг. Она намного лучше орудует кулаками, чем я.       Но позитив Озпина не дрогнул.       — Мне хорошо известно о навыках вашей сестры, но не она мне сегодня нужна. Мне нужна вы. Да и я ничего не говорил о рукопашном бое.       — Но как же нам тогда сражаться?       Его глаза сверкнули.       — Как же ещё? Нашим оружием, конечно же.       Руби поникла. Она что, ещё не проснулась, или он просто сошел с ума? Ведь никто в здравом уме не предложил бы то, что он только что сказал.       — Н-Нашим оружием? — заикнулась она. Скрыть страх в голосе не получилось.       — Безусловно, — он ей лучезарно улыбнулся в ответ. — Мне раньше ещё не приходилось сражаться против Кресент Роуз. Обладатели косы — очень редкая порода. Я в большом нетерпении.       В голове воспроизвелось изображение — бледная глотка, покрытая кровью, омытые слезами глаза полные боли и ненависти, глядящие на неё, пока в них окончательно не потухает жизнь...       Руби попятилась.       — Профессор Озпин... Не думаю, что это хорошая идея.       — Очень даже хорошая. Какой охотник упустит возможности потренироваться? Даже в моем возрасте нужно как можно чаще практиковаться, если вы хотите помочь людям.       — Н-Но я... я... — она отчаянно пыталась придумать оправдание, но ничего не приходило в голову. — Если хотите сразиться с кем то, у кого коса, попросите моего дядю, я не...       — Как я уже сказал, мне никто сегодня не интересен. Я хочу сразиться именно с вами.       Он смотрел жёстко. Он не собирался отступать. Его просьба сразиться с ним не было вопросом — это было утверждение.       Металл, прорезающий плоть, как бумагу...       — Нет! — она неистово затрясла головой и закрыла лицо руками. — Профессор, прошу! Я не могу!       — Не хотите или не можете? — спокойно сказал профессор.       Она замерла.       — Вы не принимаете моё предложение, потому что не хотите или потому что не можете? — повторил он. — Что из этого?       Руби посмотрела на него.       — Профессор, это не справедливо, — пробормотала.       Озпин вздохнул: — Знаю. Положение, в котором вы сейчас пребываете, очень несправедливо. Жизнь охотника часто бывает несправедлива. А потому я не могу позволить вам навечно погрязнуть в своем горе. Я подведу вас, как учитель, даже больше, чем уже подвел. Вот почему я должен помочь вам через это пройти.       — И как же вы это сделаете, профессор? Вы не можете просто взять и стереть то, что я сделала.       — Можно начать с того, чтобы помочь вам подняться и твердо встать на ноги. — Он рукой указал на коридор. — Пойдёмте, я помогу вам найти ваше оружие. Остальное обсудим позже.       — Но, профессор!..       — Если вам станет слишком тяжело, я позволю вам отдохнуть, и мы попробуем ещё раз. Однако скрываться больше нельзя. Вы охотница, мисс Роуз. А охотница не бежит от своих страхов.       — Я не бегу...       — Конечно нет. Просто вам очень больно. Но, обещаю, если позволите, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь.       Даже в образе маленького мальчика профессора окружала какая-то влиятельная аура, из-за которой ему трудно было отказать даже самой Руби в её нынешнем состоянии. Трусливая часть её разума умоляла развернуться и захлопнуть перед ним дверь. Эти слова до тревожного искушали.       В голове бушевал конфликт. Что бы сделали её друзья? Что бы сделал любой, кто лучше неё? Ответы метались туда-сюда, но глубоко в душе она уже знала, какой из них был верный.       Руби была много кем — позорницей, идиоткой, убийцей... но не трусом.       Она судорожно кивнула и Озпин повел её в комнату хранения.       Ожидание того, что предстояло впереди, ужасало. Казалось, чем дальше они шли, тем сильнее смыкались стены. С каждым шагом её дыхание становилось всё сбивчивее. Видимо, так и чувствует себя заключенный, когда его ведут на казнь.       Они пришли. Когда Руби была здесь в последний раз, она закрыла дверь. Кто-то же оставил её широко открытой. Судьба сегодня решила помучить её.       В пару шагах от двери лежал источник её страданий — Кресент Роуз. То, как её расположили, напомнило Руби о тех самых музеях, в которых выставляли напоказ публике оружия покойных убийц.       Вот только, в отличие от тех музеев, этот убийца по-прежнему стоял на ногах.       — Вот мы и здесь. — Озпин повернул к ней голову. — Знаю, для вас это сложно, но, может, вы захотите пойти первой или лучше это сделаю я?       «Не труси! Это самое меньшее, что ты можешь сделать!»       Руби, не сказав ни слова, неспешно прошла мимо Озпина в комнату. Она даже не взглянула на него. Лишь пристально смотрела на оружие.       С трудом верилось, что оно было таким чистым. На Кресент Роуз было не разглядеть и пылинки. Хотя, если напрячь зрение, она могла увидеть кровь и плоть, маравшие лезвие.       Запах, однако, не выветрился, по крайней мере для Руби. Она вздёрнула ноздри. Никакой в мире освежитель воздуха не сможет перекрыть этот смрад. Ржавчина.       Чем ближе она подходила, тем сильнее сердце ударялось о рёбра. Как же это было неправильно. Она просто вот так лежала на столе. Безобидно. Руби ожидала, что Кресент Роуз вдруг оживет и накинется на неё, целясь в шею. Ни с того ни с сего, её кожа стала очень чувствительной.       Озпин пронесся мимо и задел Руби, вырвав её из транса. В глазах защипало, и она зажмурилась. Она ни разу не моргнула, пока смотрела на косу.       Озпин с любовью погладил Кресент Роуз. Раньше Руби никому и никогда бы не позволила прикоснуться к своему оружию.       — Разве не поразительно? — он улыбнулся. — Кресент Роуз и вправду изумительное оружие. Слишком сложное для меня, но отрицать нельзя, её сконструировал самый настоящий гений. Вы наверняка потратили годы, совершенствуя её.       — Это была моя жизнь, — прошептала она.       — Хорошо прожитая жизнь. Ваше оружие — одно такое в своем роде. Вы должны гордиться.       — Гордиться чем-то, что убило человека? — она не смогла скрыть холод в голосе.       Озпин сделал паузу.       — То, что с вами произошло, очень печально, — сказал он нежно, — но не позволяйте этому омрачить Кресент Роуз в ваших глазах. Мне грустно видеть, как вы опасаетесь её.       — Вам точно не стоит знать, как я её вижу, профессор, — перед глазами промелькнула чудовищная версия косы. — Думаете, мне это нравится? Как я могу её видеть по-другому после всего, что произошло?       Озпин вздохнул.        — Мисс Роуз, душа моя, боюсь, в мире не сыскать такого оружия, которое ни разу не убивало. Даже моя любимая трость способна отнимать жизни — человека или гримм. В этом состоит их природа, не забывайте это. Однако, мы не оружие. Вы и я — мы не скованы тем, что заготовила для нас природа. Мы отличаемся. Мы вольны принимать свои собственные решения. Позвольте спросить: о чем вы думали, когда работали над Кресент Роуз? Для чего вы её хотели использовать?       Двенадцатилетняя Руби сидела за рабочим столом, покрытая маслом и потом. Напротив стояли старые, исписанные заметками чертежи. Сколько прототипов она уже создала? Десять? Двадцать? Больше?       Руби твердили, что ничего не получится, что столь абсурдное оружие будет непрактично использовать. Даже её дядя предупреждал, чтобы она не позволяла своему воображению взять вверх. Они все так раздражали. Она не дурачилась и не была глупая! Уже совсем скоро она закончит. Она чувствовала это. В следующий раз всё будет так, как надо.       Руби сделала очередной глоток энергетика (папа пока не разрешал ей пить кофе) и вернулась к работе. В прошлый раз трансформация не удалась — лезвие застряло в ножнах. Это легко исправить. Она черканула что-то в заметках.       Её оружие увидит свет. Лишь от одной мысли об этом у неё начинала кружиться голова.       — Эм... Я думала о том, сколько всего хорошего она сделает, — ответила Руби. — Думала о том, сколько людей бы она защитила. О жизнях, которые бы спасла.       — То есть, другими словами, вы не создавали её, чтобы ранить людей?       — Нет, конечно.       К Озпину вернулось чуток его прежнего позитива: — Так и думал. Вы не жестокий человек. Всё, что вы делали, вы делали во благо людям. Ваши намерения всегда исходили из чистого сердца.       Мило. Но мертвецу эти слова ничем не помогут.       — И что с этого, профессор? — простонала она. — Кого заботят мои намерения? Нио мертва и я её убила, и убила я её Кресент Роуз. Благие намерения её не вернут.       Озпин остановился и сделал такое лицо, которое обычно значило, что человек посвятил себя в глубокие размышления. Руби вдруг подумалось, что, технически, её поучал четырнадцатилетний мальчик ниже её ростом. Своё открытие она решила оставить при себе.       — Вы не ожидали Нио в ту ночь, — сказал он в итоге. — Наверняка это оказалось для вас полной неожиданностью. Разве это не так? О чем вы думали, когда Нио загнала вас в угол?       — Я не думала о том, чтобы убить её, если вы об этом!       — Мы оба знаем, что вы бы никогда об этом не подумали. Пожалуйста, попытайтесь вспомнить, если можете.       С неохотой, она заставила себя сосредоточиться на воспоминаниях той ужасной ночи. Они мелькали перед ней каждый день, однако погружаться в эти обрывки ужаса в полной мере было мучительно. Её разум словно захламляла тонна грязи, точно, как в какой-нибудь канализации.       — Да я ни о чём особо не думала... — пробурчала Руби. — Я просто хотела жить. Мне было плевать как. Я запаниковала.       — И в панике у вас отключился разум, — сказал Озпин. — Вы позволили своим инстинктам взять вверх.       — Я не хотела никого ранить...       — Но и умирать вы тоже не хотели.       Руби промолчала.       Озпин вновь перевел взгляд на Кресент Роуз.       — Когда вы нанесли смертельный удар в ту ночь, Кресент Роуз делала то, что умела — убивала. Как и наши проявления, оружие — продолжение нас самих. И без нас они так и останутся инструментами разрушения.       — Я поняла, — прорычала она. — Я убила Нио, потому что потеряла контроль и позволила своему оружию сделать всё за меня. Вы хотите сказать, что я беспечна. Кому-то, вроде меня, нельзя приближаться к оружию.       — Нет, совсем нет. Вы действительно повели себя бездумно в ту ночь, но в этом нет ничего ненормального. На вас напали и лишь секунды отделяли вас от смерти. Сомневаюсь, что кто-нибудь ещё со всеми этими обстоятельствами смог бы сохранить ясность ума.       — Мне от этого совсем не легче, профессор.       — Я и не думал, что станет легче, — сказал он серьезно. — Всё же я мало что могу сказать такого, что могло бы облегчить вашу боль. Уверен, вы от многих уже слышали, что это не ваша вина, верно?       — Хотите сказать, что они не правы?       Озпин слабо пожал плечами.        — Что произошло, то произошло. Нет смысла спорить, правильно ли то было или нет. Мы бы могли потратить целый день, обсужая это.       Озпин обладал невероятной способностью отвечать на вопросы, при этом совсем ничего не говоря...       — Опять же, не думаю, что вам стоит винить себя. Вы вините себя за произошедшее, а это уже ставит вас выше тех, кто убивал. Вместо того, чтобы дать боли уничтожить вас, усвойте это как урок, что жизнь священна, а вы, как охотница, должны защищать её.       Озпин положил руку на спину Руби и несильно толкнул по направлению к столу. Он должен был это сделать. Её ноги остолбенели, будто бы она стояла в цементе. Из лезвия косы на неё глядело её собственное отражение.       — Это первый шаг, — сказал он. — Вы не сможете защищать людей без своего оружия. И точно так же Кресент Роуз без вас станет бесполезным куском металла. Лишь работая вместе, вы сможете достигнуть своей цели. Но для начала нужно взять то, что принадлежит вам.       Невидимая рука сжала ей глотку. Она стояла на перепутье: одна дорога вела к смерти и страданиями, а по другой она могла убежать к жизни, полную стыда и трусости. По сути, ничего сложного в выборе быть не должно...       Но как бы не так.       Руби, дрожа, вытянула руку к оружию. К горлу подкатила желчь, перед глазами возникла красная пелена. Она зажмурилась и отчаянно попыталась отогнать воспоминания, но тщетно. Становилось только хуже.       Она убрала руку и часто задышала. Кресент Роуз всё так же лежала на месте, смирно и без единого пятнышка. Ложь. Под этим глянцем её марало пятно, что отмыть невозможно.       Руби почувствовала, что Озпин положил ей руку на плечо.       — Вы в порядке?       — Профессор, я не думаю, что смогу это сделать, — проскулила она. — Каждый раз, когда я смотрю на Кресент Роуз, я могу лишь думать о том, что произошло в ту ночь. Этому нет конца, я не знаю, что делать!       Озпин слегка сжал плечо.       — Я понимаю. Жаль, что вас терзает столь неприятное воспоминание. Но не позволяйте ему определять ваше представление о вашем оружии. У вас ведь есть и другие воспоминания?       — Ух ты, Кроу не шутил, — её отец свистнул. — Ты и впрямь вышла за рамки всего, когда конструировала своё оружие.       Руби, расползшись в широкой улыбке, не скрывая гордости держала в руках своё оружие. Спустя годы кропотливой работы и бессонных ночей, она наконец закончила с его финальной моделью — гигантской косой, скрещенной со снайперской винтовкой.       — Какая громадная! — закричала Янг. — Эмбер Селика на её фоне ничтожна. Как ты будешь сражаться и махать этой штуковиной?       — Я идеально откорректировала её вес и баланс, — сказала Руби с самодовольством в голосе. И не просто так. Она не только соорудила самое сложное оружие во всей группе (может, даже во всем Сигнале), но и превзошла свои же ожидания. — Как только гримм и нехорошие люди посмотрят на неё, так тут же убегут, сверкая пятками, и никогда больше не вернутся.       — Это точно, — кивнул Тай. — Не хотел бы стать жертвой этой штуки. А как Кроу отреагировал?       — Так же, как и остальные — выпучил глаза и затих. Не понимаю, он ведь тоже пользуется косой?       — Наверное, всё из-за того, что перед ним стояла маленькая девочка, держащая в руках штуковину в два раза больше её самой, — сказала Янг.       — Эй, не называй меня маленькой! И детку мою штуковиной не называй! — Руби надулась. — Она не какая-нибудь там пустая вещь! Она значит гораздо больше!       — И выглядит она всё же поразительно, — сказал отец. Руби была рада увидеть, что кто-то понимает, каким особенным было её оружие. — Ты уже выбрала имя? У любого хорошего оружия должно быть имя.       Руби замерла. Вот блин! Часами горбатиться над тем, правильно ли всё работает и даже не придумать имя? Как можно быть настолько глупой? Это даже хуже, чем забыть дать имя своему собственному ребенку!       Она изучила своё оружие. Имя — это очень важно. Оно должно выделяться, но в то же время соответствовать. Если ошибиться с выбором, имя можно неправильно понять. Знала она одного такого мальчика из Сигнала, который назвал свой пистолет «Думфайр Тандерблэйз». Даже для неё это было чересчур.       Назвать оружие в честь чего-то красного показалось ей подходящим. Кримзен Харвестер? Не, слишком жестоко. Скарлет Сайф? Уже лучше, но включать в имя слово «коса» было как-то лениво. Боже, она смогла разобраться, как объединить косу со снайперской винтовкой в одно, работающее оружие, но не могла элементарно придумать имя! На её фантазию можно было положиться так же, как и на пригородный автобус.       А затем её внезапно осенило.       — Придумала! — объявила она. — С этого дня её будут звать Кресент Роуз!       Это было так очевидно. Форма лезвия аки полумесяц и её собственная фамилия, Роуз. Розы красные, а Кресент Роуз её оружие. Вполне логично назвать её в честь её же самой. А ещё так она чувствовала себя ближе к маме, как-никак, именно она была одной из тех, кто вдохновил Руби стать охотницей.       — Кресент Роуз, значит? — сказал отец, будто пробуя название на вкус. — Хорошее. Мне нравится.       — Да, но я бы не так её назвала, — сказала Янг.       — И как бы ты её назвала? — спросила Руби.       — Громадная-коса-которая-слишком-большая-для-своей-хозяйки, конечно же.       Остаток дня Руби требовала, чтобы Янг начала всерьёз воспринимать её оружие, иначе та станет первой жертвой Кресент Роуз.       Воспоминание рассеялось, и Руби вновь оказалась в настоящем.       — У меня их много, — пробормотала она.       — Так и думал. Именно на них вы и должны сосредоточиться. Вспомните, для чего была создана Кресент Роуз и да будет так. Оружие лишь тогда благородно, если благороден его обладатель, а вы, мисс Роуз, очень благородный человек.       Благородный человек...       Что-то в этой фразе заставило её руку подняться самой по себе. Хоть её сердце и не было готово принять это за правду, где-то глубоко она желала обратного. Медленно, она вновь потянулась к оружию.       Нежные пальцы скользнули по металлу.       Руби задержала дыхание, зажмурилась и посчитала до десяти, набираясь смелости. Рука Озпина на её плече исчезла. Казалось, в комнате находилась лишь одна она и оружие.       Как только сердце угомонилось, Руби открыла глаза. Она крепко сжала пальцы на рукояти. Медленно выдохнула и расслабила хватку. Голова её опустела.       Она посмотрела на косу в руках. Она не пыталась отрубить ей пальцы или вцепиться в горло. Даже не выглядела, как та чудовищная коса. Это была Кресент Роуз. Её шедевр.       Медленно, Руби подняла Кресент Роуз со стола. Она идеально лежала у неё в руке, хотя прошло столько времени. А ещё она была холодной. Кто бы за косой не присматривал, этот человек явно позаботился об её чистоте, однако он не дал ей ту же любовь, что всегда давала Руби. Признак халатности. Оружию было одиноко.       Легким движением руки, Кресент Роуз перешла в свою компактную форму. Руби держала её, будто бы ребенка.       «Аура Весли Купера достигла красной отметки! Победитель — Руби Роуз!»       Руби, переполненная чувством победы, как на пружинке подпрыгнула в воздух. Она выиграла! Она выиграла свой первый поединок! Это было просто потрясающе!       Одногруппники лениво похлопали. Их не особо интересовало, кто выиграл, для них это было не более, чем очередное занятие. Но это не имело значения. Руби была слишком счастлива, чтобы думать об этом. Хотя бы Янг что-то делала — она слышала, как сестра издалека выкрикивала её имя.       А всё благодаря её детке. Руби была шустрой, однако Кресент Роуз сделала всю работу за неё. Одна она бы не победила.       Руби обняла свою гигантскую косу и закрутилась на месте.       — Мы сделали это! — пропищала. — Я знала, что у нас всё получится!       Она знала, что другие студенты перешептывались, нет сомнений, о том, какой Руби была странной, ибо относилась к своему оружию, как к человеку. Она их слышала.       Пусть смеются. Они не вкладывали столько же страсти и усердия в свое оружие. Кресент Роуз была больше, чем просто оружие. Она была её напарницей. И вместе они захватят этот мир.       Из лезвия косы Руби улыбалось её собственное отражение. Она так гордилась за неё. Для них двоих всё только начиналось.       Руби с головой погрузилась в ностальгию. Она взглянула на оружие... своё оружие, у неё в руках. Больше она не видела извращённое подобие её металлической напарницы или же орудие убийства, покрытое кровью. Она увидела то самое оружие, что любила всем сердцем. Оружие, что она поклялась использовать, чтобы сделать мир лучше.       Подумать только, Руби оставила её здесь одной вот так...       Колени подогнулись, и она рухнула на пол. Крепко прижала косу к груди.       — Прости меня... — прошептала она, по щекам потекли слёзы. — Мне так жаль...       Будь она одна, то извинялась бы вот так весь день. Однако звук шагов напомнил ей, что Озпин по-прежнему находился в одной с ней комнате. Она подняла голову и увидела, что он слабо, но с гордостью улыбался.       — Вы уже делаете успехи, — сказал он. — Как будете готовы, скажите, и мы продвинемся ещё дальше.       Озпин протянул Руби платок, и она вытерла им лицо. Другой рукой она по-прежнему хваталась за Кресент Роуз. Она больше никогда не спустит с неё глаз.       Она поднялась и последовала за ним из комнаты.

***

      Лучи солнца совсем не согревали Руби. Закрыв себя в комнате на несколько дней и отвыкнув от внешнего мира, она напрочь забыла, как снаружи может быть холодно. Её бросило в дрожь, и она потеплее закуталась в плащ.       — Какая сегодня хорошая погода, — сказал Озпин, совсем не чувствуя холода. Он даже закатал рукава. — Отличный день для тренировки, вы так не считаете?       Руби пришлось прищуриться, чтобы разглядеть его. Дешевые лампочки в её комнате были ничто по сравнению с почти ослепляющим солнечным светом. В небе не проглядывало ни облачка и лучи безо всяких проблем светили прямо в неё. Она натянула капюшон, чтобы хоть как-то укрыться.       Между тем, Озпин принял боевую стойку. Он встал боком, выпрямил спину и вытянул трость, направив её на девушку.        — Давайте не будем задерживаться, мисс Роуз. Покажите мне, на что вы способны.       Руби нервно сжала оружие. Даже воссоединившись с Кресент Роуз, её по-прежнему терзали сомнения.       — Как долго это должно продолжаться?       — Пока я не решу, что мы вдвоем достаточно потренировались. Это не урок, здесь никто не выиграет и не проиграет. Представьте, что нам выпала возможность развить свои навыки. Ваше тело нужно вновь заставить двигаться, и нам обоим это известно. Теперь, прошу же, начнем. Уступаю вам сделать первый удар.       Руби повторила его слова в голове, чтобы успокоиться. Это было просто упражнение. Никому это не навредит. Она опиралась на оружие, как на костыль, но затем быстро приняла корректную позу, готовая к бою.       — Поразительно. Вы по-прежнему держите Кресент Роуз довольно естественно, — подметил он. — Хотя вам есть над чем поработать. Ваше тело слишком напряжено.       Руби вздохнула. Он был прав. Её ноги тряслись, а пальцы хватались за Кресент Роуз сильнее, чем необходимо. Она надеялась, что он не заметит.       — Я попытаюсь расслабиться, — сказала Руби, однако она понимала, что не в этом была проблема. Всё внутри не давало ей сдвинуться с места. Она знала множество способов, как сократить дистанцию между ей и Озпином, однако инстинкты удерживали её, как собаку на цепи.       — Нечего бояться, — сказал он серьезным голосом. — Я — не та девушка, что напала на вас в ту ночь. Вам не угрожает опасность.       — Дело не в этом, профессор, — она потрясла головой. — Просто... я не хочу вам навредить.       — Очень предусмотрительно, — он обнадеживающе улыбнулся, — но я охотник уже довольно давно и знаю, как защититься. Уверяю вас, попасть по мне будет непросто.       То же самое можно было сказать и о Нио. Хватило лишь одной ошибки, чтобы всё пошло наперекосяк...       Руби отогнала мысли. На этот раз всё будет по-другому. Она верила Озпину... и верила в себя, верила, что не ранит его. Она твердо встала на ноги и приготовилась.       Руби кинулась на него и подняла Кресент Роуз над головой. Её навыки из-за изоляции ни капельки не пострадали. Коса прорезала воздух, настигая прямиком свою цель.       Озпин испарился и внезапно перед ней появилась Нио!       У Руби перехватило дыхание и она подала назад. Из-за этого она споткнулась и проехалась по земле, а оружие вылетело из рук и упало в сторону. Она лежала на земле с вытаращенными глазами, жадно хватая ртом прохладный, утренний воздух.       Черт!       Подняв голову, она увидела, как к ней бежал Озпин. И на этот раз это действительно был Озпин, а не галлюцинация, которую вызвал её тупой разум. Он опустился перед ней на колени с беспокойством на лице.       — Вы в порядке? — спросил он. — Что только что произошло?       Руби вдавила пальцы в землю и сжала кулак, оставляя полосы. Находится в таком состоянии было невыносимо.       — Мне показалось... Мне показалось я увидела...       — Вы опять её увидели, я прав?       Руби ничего не ответила.       Озпин подал руку. Она приняла её и поднялась на ноги. Было тяжело смотреть ему в глаза. Так тупо.        — Профессор, вы сами видите, в каком я состоянии. Я не могу так сражаться.       — Чепуха, конечно можете. Просто ваш разум застрял в прошлом. Такое происходит, если изолировать себя — вы провели слишком много времени, фокусируясь на прошлом. Вам просто нужно отвлечься.       — И как же мне отвле... Ай!       Руби потерла руку, по которой Озпин стукнул тростью.       — Зачем вы это сделали?! — крикнула она.       — Это чтобы вас отвлечь, — сказал он с нахальной улыбкой. — Вы забываетесь в воспоминаниях, а мне нужно, чтобы вы сосредоточились на настоящем.       — И как это должно... Ай! — Он сделал это снова. — Да хватит!       — Заставьте меня, — сказал он, затем ткнул ей в ребра.       Руби вздохнула в раздражении, стиснув зубы.       — Профессор, я правда нападу на вас, если продолжите, — предупредила она.       Улыбка Озпина спала.       — Вы мне угрожаете, мисс Роуз? — сказал он негромко.       — Да.       Он вновь ощерился.       — Не сработало.       Затем он так сильно ударил ей в живот, что она едва не повалилась назад.       Это была последняя капля. Руби с криком закрутила косу и замахнулась. Тогда весь мир словно остановился, и она могла лишь беспомощно наблюдать, как лезвие становилось к нему всё ближе.       Паника нахлынула на неё. Что же она наделала? Снова всё как в тот раз! Снова...       Но, прежде чем лезвие настигло Озпина, он без особых усилий заблокировал удар тростью. Одна рука у него была за спиной, коса повисла в воздухе, а сам он не переставал улыбаться.       — Ещё раз, — с этими словами он убрал косу и толкнул девушку, от чего она с трудом удержалась на ногах.       Руби восстановила равновесие и посмотрела на него.       — Да что с вами не так? — огрызнулась Руби. — Вы пытаетесь меня разозлить?       — Разозлиться было бы в самый раз, — согласился он. — Я смотрю на вас и вижу девушку, внутри которой скопилось больше, чем она способна выдержать. Вы не сможете вечно скрывать в себе эти негативные эмоции. Нужно их выплеснуть. Что ж, для этого есть я. — Он направил на неё трость. — Выпустите всё, мисс Роуз. Покажите мне, на что вы способны и попытайтесь попасть, если сможете...       Руби ещё ни разу не видела эту сторону Озпина. Будь у него по-прежнему его седые волосы, он бы походил на типичного безумного ученого. Она задумалась, кто из них нуждался в помощи больше.       Но в одном он был прав точно: Руби была готова взорваться от всего этого раздражения и стыда, что крутились у неё в голове. Поразительно, как на неё ещё не собрались гримм со всего Мистраля. Она по-прежнему сомневалась, что это поможет, но она уже так далеко зашла. Даже медленное начало лучше, чем вообще ничего.       Руби попыталась подумать о чем-то приятном, чтобы у неё появился стимул. Подумала о тех временах, когда она сражалась со своей семьей, товарищами и друзьями. Вспомнила, как весело тогда было.       И это помогло. Руби обрела в себе уверенность вновь подать вперед, и, приблизившись, она замахнулась Озпину в грудь. Несмотря на его подбадривания, этот удар был слаб. Её руки двигались так вяло, что казалось, она находилась под водой.       Озпин с легкостью отшагнул в сторону и толкнул её.       — Мимо, — сказал он.       Руби заворчала. Она попыталась поймать его врасплох и вновь замахнулась, как мышцы её парализовало. Очередным неудачным ударом Озпин воспользовался с лёгкостью — единственного толчка его тростью хватило, чтобы отбить Кресент Роуз, за которым последовал удар в живот.       — Опять мимо, — сказал он. — Ну же, это слишком просто. Покажите, на что вы правда способны.       — Я могу лучше, — зарычала она. — Просто...       — Мне и не нужно, чтобы вы сражались лучше. Я хочу, чтобы вы делали это с яростью. Возьмите пример с вашей сестры, дайте волю своим чувствам! — он стукнул по земле тростью. — Делайте всё самое худшее! Царапайтесь, плюйтесь, проклинайте меня, выпустите своего внутреннего зверя! Выпустите всё, пока ничего в вашей голове не останется! Поторопитесь же и атакуйте меня!       Всё в Озпине, начиная от его поведения и заканчивая словами, пробудило в Руби ту часть, которая до недавнего времени спала. Что он себе возомнил, вот так вот насмехаясь над ней и указывая, что делать? Он и понятия не имел, каково ей! Её боевая сторона накалилась, как дыхание дракона.       Он хотел ярость? Он получит ярость!       Выдав полный бешенства рёв и ускорившись своим проявлением, Руби бросилась вперед точно пулей. На этот раз она ему покажет свою силу. Она замахнулась косой и на этот раз в этом действии не было ни осторожности, ни сдержанности. Она даже выстрелила для дополнительного ускорения.       Видения с Нио и той ночью возникли перед глазами, но вместо того, чтобы замедлить её, они лишь усилили её злость. Как же она устала! Устала от всего, устала так чувствовать себя! Она закружилась, как багровый смерч и выпустила весь скопившийся гнев. Всё на своём пути она покромсает на маленькие кусочки.       — А-А-А-А-А-А!       Руби понимала, что не попадёт. Понимала, что с тактической точки зрения этот яростный удар был нелеп. Но плевать она хотела. Она всё равно хлестала и рубила воздух, вкладывая все силы в каждый замах. В её сердце пылал огонь, и только так его можно было потушить.       Лезвие двигалось с бешеной скоростью, пока вся сила удара не стала потихоньку спадать на нет. Руби впилась ногами в землю и замедлилась. Дыша сквозь зубы, она держала косу дрожащими руками. Над головой пролетели птицы, напуганные этим всплеском эмоций.       А вот Озпин пропал.       — Вот это уже другой разговор, — донесся его голос за спиной. Повернуть голову энергии не хватало. — Это и есть та самая ярость, которую я хотел увидеть. Как оно?       Сердце просто колотилось. В один момент она взорвалась, точно, как извергающийся вулкан, но теперь совсем истощилась и обмякла. Она была готова упасть в любую секунду. Тяжело было даже повернуться.       Но ей было... так хорошо. Будто бы она скинула с плеч какой-то очень тяжелый груз. На душе стало легче.       Руби вымученно посмотрела на Озпина, однако за её уставшими глазами загорелись огоньки.       — Хочу ещё, — прошептала она.       — Так чего же вы ждете? Вы так по мне и не попали. Попробуйте ещё.       Нахальная улыбка Озпина придала её мышцам новых сил. Она улыбнулась в ответ и, высвободившись из оков своего подсознания, бросилась в битву.       Это не назвать было самым изящным поединком. Руби сражалась так, будто никогда в жизни не держала косу, атаковала дико и несосредоточенно, а техники так и вовсе не наблюдалось. И всё же ничего не мешало ей сражаться так, что если бы это увидели её отец или дядя, они бы в разочаровании покачали головой. Её захлестнула безумная эйфория, в которой и не думала, что нуждалась. Она жаждала большего.       Озпин же весь поединок только и делал, что уклонялся. Он не делал ей замечаний по поводу техники и не говорил контролировать себя. Он с радостью уворачивался ото всех ударов, которыми она раскидывалась, как какое-то животное. Улыбка не сходила с его лица, хотя она уже не была такой нахальной, как раньше. Скорее нежной и слабой, будто бы он радовался за неё.       Руби потеряла счет времени. Поединок подошёл к концу, когда она наконец достигла своего лимита и рухнула наземь. Она лежала на спине, раскинув руки и ноги, обливаясь потом и тяжело дыша. Неспособная более пошевелиться, она грелась под солнцем.       Тень Озпина накрыла её, когда он прошел мимо. Она даже не смогла последовать за ним взглядом. Нет сомнений, сил у него осталось больше, чем у неё.       — На сегодня, думаю, достаточно, — услышала Руби. — Завтра начнем с того же места, где и остановились. Кто знает, может, вы даже ударите меня в следующий раз.       Усталость Руби развязала ей язык: — Профессор... вы... придурок... — и выдохнула.       — Что ж, — Озпин фыркнул, — главное, чтоб ваша агрессия была направлена на меня, а не на саму себя. Кстати говоря, вы устроили здесь самое настоящее представление. Не знал бы вас лучше, то подумал бы, что сражаюсь с вашей сестрой.       — Вы сказали... сражаться... с яростью...       — Так и есть. И вы послушались. Вы хорошо поработали. Отдыхайте, вы заслужили.       — Я... так и сделаю...       Оба замолчали. Руби слушала тихий вой ветра и пение птиц. Было странновато — она уже забыла, как шумно снаружи по сравнению с её комнатой. Даже в спокойное время звуки не затихали полностью.       Озпин вновь подал голос: — Как вы себя чувствуете, душа моя? Будьте честны со мной.       Руби устала... нет, она совершенно не могла функционировать. Казалось, её мог снести даже малейший ветерок. С той ночи она ощущала усталость всегда, так что это не должно было быть в новинку.       Однако сейчас всё было иначе. Если раньше она изматывалась из-за бессонных ночей и отвращения к себе, то сейчас это произошло из-за тренировки. И это было хорошо. Ей самой было хорошо. Это было самое близкое к ощущению покоя, что она когда-либо испытывала.       Однако... воспоминания о произошедшем не покинули её. И, лишившись адреналина, эта главная мысль вскоре перекрыла всё.       — Ну? — Озпин вновь подал голос. Он все ещё ждал. Жаль, что она не могла дать ему должный ответ.       — Я запуталась, профессор, — вздохнула она. — И я даже не знаю, с чего начать. Будто... будто передо мной множество вариантов выбора и я должна что-то выбрать, но такое ощущение, будто от этого зависит вся моя жизнь.       — Если бы гримм умирали каждый раз, когда я думал об этом, они все бы вымерли, — сказал Озпин. — Не думаю, что хоть одного охотника не посещали такие мысли. Это бремя, которое мы несем, защищая Ремнант и его жителей.       — Я не хочу снова убивать. Не важно, насколько человек плохой, я не хочу делать это снова.       — Я полностью вас понимаю.       — Но что же мне делать? — застонала она. — Что, если человек и вправду очень плохой? Разве убийство не будет единственным правильным решением?       Все отнеслись к произошедшему с Нио чересчур с пониманием. Чёрт, Янг даже сказала, что рада её смерти. Это мир сошёл с ума или она?       Озпин немного подумал, а потом ответил: — Не думаю, что задавал вам этот вопрос раньше, так что сделаю это сейчас. Что для вас значит быть охотницей?       Вопрос сбил её с толку, но ответила она запросто.       — Защищать людей от зла в этом мире. Делать добрые дела. Быть героем.       — И всё это включает в себя отнятие жизней?       — Нет!       — Очень хорошо.       Наступила пауза.       — Ну? — спросила она.       — Ну, что?       — Я права?       — В чем?       — Ну же, сами ведь понимаете! Это и значит быть охотницей? Я права?       — Боюсь, вы задаете этот вопрос не тому человеку.       — Я не в настроении играть в игры, профессор, — простонала она.       — Я абсолютно серьезен, — сказал он. — Если бы я задал этот вопрос другому человеку, то скорее всего получил бы другой ответ — не правильнее вашего. То, что вы сказали — вы же верите в это всем сердцем?       — Ну... да. Я считала так всю свою жизнь.       — Тогда это ваша правда. Верьте. Держите ближе к сердцу. Если для вас это так важно, то это, должно быть, правда.       — Я хочу верить, — пробурчала она. — Но что, если я окажусь в такой ситуации, в которой мне опять придется кого-то убить?       — Так не убивайте.       Прямота в его голосе напрочь сбила её с мыслей.       — Это не может быть так просто!       — А почему бы и нет? Жизнь и без того сложна. Нет причин усложнять её ещё больше.       — Но... мой дядя...       — Ваш дядя по-своему считает, что значит быть охотником, ровно как и я. У всех во всем мире своё собственное представление о правильном и неправильном. Однако правда в том, что не имеет значения, что мы думаем — имеют значения лишь наши поступки. Вы считаете, что убивать — неправильно? Хорошо. Не убивайте. Ведите себя так, как по вашему мнению должна вести себя охотница. Подайте свой собственный пример.       Руби закрыла глаза, переваривая информацию в голове.       — И всё же его слова имеют смысл, — ответила она. — Есть такие люди, без которых мир мог бы обойтись. Разве не опасно позволять им жить? Значит ли это, что я дам им возможность вновь совершить что-то плохое?       — Такая вероятность не исключена. У каждого поступка, не важно, насколько благородного, могут быть свои последствия. Всё зависит от того, с какими из этих последствий вы готовы жить.       Руби подавила стон. В Биконе не было занятия, посвященного этой теме. Она бы посреди него не заснула. Она бы даже делала заметки в тетрадь.       — Знаете, это так забавно, — буркнула она. — Я думала, что делать правильные вещи — легко. Потому что так и должно быть. Об этом даже не нужно думать. Но теперь меня окружают эти... эти... переменные! Я даже никогда не употребляла слово «переменные»! Вот настолько всё сложно!       Озпин засмеялся: — Это сложно, согласен. Было бы слишком легко просто сесть и позволить миру сделать всё самому. Но мы же не такие. У нас есть сила всё изменить. Разве было бы правильно встать и ничего не делать?       Именно это она и делала последние несколько дней...       Руби была рада, что смотрела в небо, потому что она бы никак не смогла посмотреть Озпину в глаза, учитывая, что она собиралась спросить.       — Профессор... Однажды вы мне сказали, что совершили больше ошибок, чем любой другой человек на этой планете.       — Да, было такое.       — Как вы... Как вы живете с этим? Когда-нибудь для вас это становилось чересчур? Жалеете ли вы?       Наступила тишина, а в воздухе похолодало. Руби не могла определить, какое у Озпина было лицо. Может, он был зол? Удивлен? Опечален? Она не знала, ответит ли он или просто уйдет. Наверное, ей следовало быть более тактичной со словами, однако она хотела ответов.       Затем послышался звук шагов. Руби приподняла голову и увидела, что он не уходил, а вместо этого начал осматривать окрестности через забор, повернувшись к девушке спиной.       — Нет такого дня, когда бы я не жалел о своих поступках, — начал он серьёзно. — Я провёл бесчисленные бессонные ночи размышляя, что было бы, приняв бы я верное решение. Я заплатил цену за каждую свою ошибку и, куда бы не пошёл, несу на себе шрамы. Я думаю о Биконе, о том, как был не готов к той атаке. Думаю о жизнях, что не смог спасти. Думаю о Пирре Никос и о том, какую ответственность я возложил на её плечи. Последнее же время я думаю о вас, о том, как мне не удалось защитить вас от столь ужасных бед. Я совершил много ошибок, это правда, но ещё больше у меня сожалений.       Для неё Озпин всегда отдавал какой-то мистичностью и даже пугал. Каждый раз, когда он подавал голос, на его фоне ты казался червяком. Он представал мужчиной, однако в нём присутствовало нечто гораздо большее. Он не был богом, но нечто близким к нему. Что же он такое?       — Как вы живёте с этим дальше? — прошептала Руби. — Как вся эта вина не съедает вас изнутри?       — Как, спрашиваете? Почему бы вам не встать и не осмотреться? И вы сами увидите.       Легче сказать, чем сделать. Ноги были словно ватные. И тем не менее ей удалось подняться и, шатаясь, добраться до туда, где стоял Озпин. Слава богам, здесь был забор, а то бы она перевалилась через него как какой-то красный, потный блинчик.       Её глазам предстал превосходный пейзаж. Сегодня и вправду был чудесный день. Вид на Мистраль, что открывался с их дома, просто захватывал дух: живые деревья ярко мерцали зелеными, узорчатыми отблесками солнечного света и выглядели здоровыми, а горы было не сравнить с теми, что она видела в Патче — они пронизывали небеса своим невероятным величием. Если прислушаться, она могла услышать шум и суету в городе под ними.       — Красиво, да? — спросил Озпин.       — Это просто прекрасно, — еле слышно ответила Руби. Она и раньше видела этот пейзаж, однако сейчас её глаза будто открылись впервые.       — Я бы сам не смог выразиться лучше. Никогда не забывай за что ты сражаешься, Руби. Стань охотницей, которая защищает всё, чем дорожит, которая высоко ставит все жизни. Ошибок не избежать, однако из них всегда можно что-то вынести. Благодаря им ты сможешь стать той охотницей, которой мечтаешь. И раз мир по-прежнему выглядит столь великолепно, значит, ты делаешь всё правильно.       Это было многообещающе. Впервые Руби почувствовала, словно бы её идеалы не были лишь детскими фантазиями, рожденными из наивности. И хотя это было рискованно, даже опасно, она прислушалась к его словам. Она посмотрела на Кресент Роуз.       Охотницей, которая высоко ставит все жизни? Звучит здорово.       — В любом случае, уверен, вы уже устали от моей болтовни, — сказал он. — Я пригласил вас на поединок и зачитал лекцию. Вы были очень терпеливы, как и Оскар. Можете уйти, если хотите. Хорошего вам дня.       Руби расплылась в самой благодарной улыбке, на которую только была способна.       — Спасибо вам, профессор. Думаю, именно в этом я как раз и нуждалась.       — Ещё один вопрос, пока вы не ушли. Помимо того одного промаха, вы вообще думали о Нио во время нашей битвы?       Она заморгала.       — Ну... Если так подумать, то нет. Воспоминания были, да, но я не обращала на них такого внимания. Наверное, я отвлеклась.       — На вашем месте я бы продолжил вот так отвлекаться. Рад снова видеть вашу улыбку.       Затем его сознание схлынуло, и Оскар вернулся. Фермер, истощенный, рухнул наземь, бормоча что-то про то, как его раздражает, что Озпин в его теле проделывает всякие красивые трюки. Руби, посмеявшись, оставила его со своими жалобами наедине и направилась в дом.       Впереди у неё был ещё целый день, а Озпин сказал ей отвлечься. Кое-что было у неё на уме.

***

      Или, может, это была плохая идея?       Руби стояла наверху лестницы. Под собой она слышала, как едят и беседуют между собой ребята, совершенно не ведая о ней. Может, так было лучше? Может, лучше попробовать завтра?       Руби выпустила своё раздражение в одном продолжительном, но тихом выдохе. Она не могла бежать вечно, а сегодня уже сильно продвинулась. Сейчас самое время.       Медленно, Руби начала спускаться вниз, с каждым шагом скрипя ступеньками. Они её ещё не заметили. Затем приблизилась к кухне.       Нора увидела её первой. Девушка вытаращила глаза и перевела всё внимание с группы. Единственное лишь «...а» вырвалось у неё с губ.       Остальные повернулись следом посмотреть, что она увидела. Разговор, который они только что вели, замер тут же. От шока Рен даже выронил вилку.       Руби съежилась под многочисленными взглядами. Она никогда не любила находится в центре внимания. И опять же, это первый раз, когда они увидели её за столь долгое время, так что нельзя было их винить за то, что они пялились так, будто она была не из мира сего.       — На улице отличная погода, — медленно проговорила Руби. — Я тут подумала... Может, нам стоит прогуляться?       Десять секунд. Вот столько длилась тишина. Она медленно отсчитывала секунды в голове в ожидании того, что кто-то подаст голос.       Первой это сделала Вайсс. Она пошарилась в своем кошельке и достала кредитную карточку.       — У кого какие идеи? — сказала она с улыбкой.