Вместо вас

POV Жан Конни, кажется, заснул, поэтому неудобно повис на моём плече, ещё и грубая кора дерева тыкалась своими сучками прямо в позвоночник, но поменять положение я не мог, голова кружилась, а глаза потеряли фокус. Думаю, я мог сделать только хуже, Конни не был бы счастлив, если бы его макушка проехалась по шершавому стволу. Я очень рад, что со мной есть Конни. Такой простой и понятный. Человек, который, если говорит, что идёт прямо, то идёт прямо, не используя какие-то намёки, обходные пути и прочего. Он примерил на себя роль дурачка-весельчака, который в любой ситуации найдёт над чем посмеяться, как поднять настроение группы или ляпнуть что-то невпопад. Будто у него никогда не было и не будет никаких проблем. У Эрена проблемы, у Армина проблемы, у капитана Леви проблемы, у всех проблемы и трагичная судьба, а у Конни — нет. Подумаешь всю деревню превратили в безмозглых титанов, всего лишь потерял отца и братьев, просто мать на несколько лет превратилась в чудовище, и Конни ничем не мог ей помочь, ещё и Имир подшучивала над ним по этому поводу, после этого ещё и Саша погибла. Но только избранные люди знают настоящего Конни, который просто не хочет показывать то, что хранится глубоко внутри. Ведь сложно представить, что случится с командой, если главный весельчак загрустит. Этими избранными были я, Саша и Марко. Только мы могли увидеть, как блеск в глазах тускнел, улыбка пропадала с лица, и в этот момент начинался длинный и болезненный разговор на тему «что я могу сделать», «как я могу помочь», «есть ли от меня польза» Дружба — это меньшее, что я могу предложить взамен всей этой поддержки. Если бы я только мог избежать всех этих жертв, если бы я был чуть сильнее, если бы всё вокруг действительно зависело от меня… Я бы никогда не допустил смерти дорогих мне людей. Мне до сих пор так тяжело смотреть в лица семьи Браус, ведь я ДОЛЖЕН БЫЛ спасти их дочь, но промедлил. И мне становится всё совестнее от того, что они на меня не держат зла, они до сих пор со мной добры и рады меня видеть. Было бы проще, будь я ими ненавистен, ведь эти чувства были бы проще и логичнее. Кроме этой ужасной ситуации с Сашей, есть ещё не менее болезненная смерть Марко. Ведь про его семью я вообще ничего не знаю. А вдруг они и не знают о его смерти, вдруг письмо не дошло. Были ситуации, когда умерших в разведке невозможно было вернуть в семьи для захоронения, тогда пытались вернуть хоть что-то, будь то рука или часть формы. Но в тот раз жертв было слишком много, нельзя было медлить, ведь под открытым небом тела быстро будут разлагаться, а их нужно было ещё и опознать. Было принято решение кремировать всех погибших в этой битве. Может у него вообще семьи не было, или они не общались. А может была у него одна лишь бабушка, которая всё же получила это чертово письмо, и она… Нет-нет, будь у Марко беззащитная и одинокая бабушка, он бы её не оставил, я уверен, он бы так не поступил. Я знал, что у Марко внутри большое и доброе сердце. У Марко внутри… Сердце, легкие и кишки, много кишок. Я видел всё. Я видел его искорёженное, обескровленное тело, его застывшее в неясной гримасе лицо, видел, как из половины уцелевшего тела вытекали на землю внутренности, где уже начали заселяться насекомые. Я всё это помню в мельчайших подробностях. Я всё это видел каждую ночь. Марко, я поклялся тебе, поклялся твоим костям, я был последним, кто тебя касался, может поэтому ты меня навещаешь? Сначала ты общался со мной о моих успехах и планах, затем просто молча стоял, теперь же ты снишься мне издалека, едва уловимым прозрачным фантомом, спрятанный за спинами погибших разведчиков, отвернутый от меня. Может я сделал что-то не то, может я тебя подвёл, но, пожалуйста не отворачивайся от меня, я не хочу забывать твоё лицо. Вспомнил, что уже на протяжении месяца кладу рядом с кроватью листок бумаги и карандаш, чтобы удостовериться, что ещё помню тебя, а, если сомневаюсь, беру самый первый рисунок, который я написал ещё при твоей жизни. Помнишь? В то время мы проходили учения в горах, когда ещё трое кадет потерялись в снегах, благо всё закончилось относительно хорошо. Когда стало известно, что не все добрались до теплого ночлега, было принято негласное решение отправиться на их поиски. Пробираясь сквозь снежную стену и утопая в сугробах, группа кадетов прочёсывала склон горы, но при этом стараясь не заплутать самим. Ты всё шёл впереди меня и отказывался повернуть назад к казарме, пока не найдёшь хоть кого-нибудь. И только, когда от холода у тебя начались судороги в ногах и перестали двигаться пальцы, ты согласился вернуться, хотя в мыслях продолжил идти вперёд. Уже в комнате нам сообщили, что пропавшие сами нашли дорогу и их жизни ничего не угрожает. Но меня больше волновала наша жизнь. В этом временном ночлеге, естественно не было ванны, куда можно было набрать тёплой воды, поэтому пришлось довольствоваться посиделкам на кухне около бурлящих кастрюль, благо там дежурили Конни и Саша. Саша протирала нам волосы полотенцем, а Конни нашёл где-то небольшой таз и налил туда тёплую воду. Я и Марко сели за стол, помогая ребятам резать продукты и при этом грея ноги, которые кое-как влезли в таз. Конни всё угрожал нам, чтоб мы не «обсопливили продукты», а Саша ласково нам улыбалась и прикармливала чем-нибудь со стола. Ты очень винил себя, а я, чтобы разрядить обстановку решил нарисовать тебя. Голова, склонившаяся над столом, мокрые волосы, которые слегка вились, грустные глаза, но на лице мягкая улыбка, лицо покрытое сотнями веснушек, светлая шея, крепкие плечи так же в веснушках, красивые руки и пальцы крепко держащие нож. В тот момент мне стало так тепло, это тепло исходило не от горящей плиты, не из таза с водой, а изнутри, из того места, где находятся лёгкие и сердце. Такое со мной уже было несколько раз. Когда я пытался подружиться с одной девочкой из школы, когда я встретил Микасу и когда ты сказал мне, что я бы мог стать хорошим командиром. Я знал, как называется это чувство, но решил никогда тебе об этом не рассказывать. Марко, если бы сейчас ты мог меня послушать, я бы всё тебе рассказал без вранья. Как же глупо я отвергал то, что чувствовал с каждым днём сильнее. Старался не смотреть на тебя, во время тренировок, особенно во время душа после тренировок. Избегал, но потом находил себя идущим рядом. Специально на обеде садился дальше, но потом пересаживался, ссылаясь на то, что мне солнце светит или Эрен тычет в бок локтём. На полях тетрадей рисовал знакомые глаза, окруженные россыпью точек. А ночью, как бы невзначай перекатывался ближе к краю кровати, чтобы взглянуть на нижний ярус, где, освещенный тусклым светом уличного фонаря, спал ты. Окрыленный этими чувствами к Марко, мне удалось объективно посмотреть на моё отношение к Микасе. Ведь уже всем было понятно, что ей никто кроме Эрена не был интересен, поэтому я решил прекратить попытки привлечь её внимание, несмотря на то, что мои чувства к ней остались прежние. Но мне уже не было так обидно из-за этого, как раньше, потому что Марко не позволял мне грустить постоянно подбадривая и одаривая своей яркой улыбкой, при виде которой я тоже начинал улыбаться, как дурак. Если бы сейчас мне удалось увидеть её вновь, засмеялся бы я в ответ? Моя жизнь стала бы немного легче? Несмотря на то, что сейчас я знаю о не менее тяжелой судьбе Райнера, Энни и Бертольда, и мы союзники, никогда не прощу их. Никогда. Просто не смогу, как бы не хотел. Проходя мимо я чувствую запах крови, смотря в их глаза — вижу ту половину тела на разрушенной улице… Не хочу опять это вспоминать. Алкоголь начал выветриваться, и ко мне вернулась память, где я сейчас нахожусь. Всё небо уже покрыли мелкие звёзды, на холме мигали огни уличных столбов, а по морю плыл корабль Хизуру с новинками вооружения со всех концов света и госпожой Азумабито на борту. Значит завтра нас опят соберут вместе, чтобы сообщить что-то важное, буду надеяться что это не новое объявление войны. Мы все так устали. С каждым новым порывом ветра, воздух был холоднее и холоднее, но Конни, в отличии от меня, этого не замечал. Ему снилось что-то тревожное, отчего светлые брови нахмурились, а челюсть напряглась так сильно, что под кожей загуляли желваки. Я знаю, как защитить его в реальной жизни, прикрыть спину и выстрелить любому в голову, кто только посмеет на него замахнуться, но увы я бессилен перед воспоминаниями и страхами. Я никто перед воспоминаниями прошлой жизни ещё до кадетского корпуса, перед горем погибшей деревни и перед миражём Саши в тумане. Мы понимаем, что наши с Конни жизни продолжаются, и нужно идти вперёд, продолжать жить, но возможно ли это, когда призраки прошлого не хотят нас отпускать. Или мы не хотим их отпускать. Мне не нужно много, я не хочу править миром или быть самым богатым. Я просто хочу, чтобы у меня была семья, любящий человек рядом и ребёнок, может несколько, свой дом с балконом, где можно будет отдыхать на весеннем ветру, тишина и спокойствие. Это простая жизнь простого человека, но даже об одной мысли «простой жизни» мне невероятно тепло на душе. В моей скучной выдуманной жизни есть место для Микасы. В моей спокойной искусственной жизни было бы место для Марко.