Духи цветения Ёнэ и Трэш

02.06. «Здравствуй, кто бы не прочел это. Меня зовут Ёнэ, и я один из обитателей мира духов, точнее как, я дух, освободившийся из-под влияния Трэша — духа одержимости в мифах Ионии. Я нахожусь здесь уже больше года, и это моя история. Нет, моя память. Пусть в этом месте я не так долго, но я чувствую, как время начинает затмевать прошлые воспоминания, поэтому я принял решение вести некий дневник, если так можно выразиться. Некоторые события я буду запечатлеть здесь, начиная с этой даты. Сегодня не произошло чего-то сверхъестественного, все, кого я встретил, занимались своими привычными делами или же просто наслаждались течением 'новой жизни', поэтому до следующей записи.» 05.06. «Доброго тебе дня, сегодня один из прекрасных солнечных дней, и я узнал от Лилии, что летом, каждую ровную дату все духи-олицетворения собираются вместе выпить, это традиционные праздничные посиделки! И одна из таких встреч состоится завтра, и я тоже на ней буду. Я очень надеюсь, что брат не сильно напьётся, и мне не будет неловко за него, ведь он любит налечь на алкоголь… Я обязательно поделюсь с тобой впечатлением и праздновании! А ещё Лилия очень красива и грациозна, но очень застенчивая. Особенно с незнакомцами в одежде, я не шучу. Однажды во время праздника цветения в наш мир попал человек, и она настоятельно просила его раздеться. Очень странные ощущения, когда видишь голого мужчину в лесу, хотя я уже привыкаю, но сейчас не об этом. Увидимся!» 06.06. «Приветствую! Пишу это перед началом празднования, почти все олицетворения пришли, идут последние приготовления: Ривен ругается с Вейн по поводу положения фонариков; Тимо пристает к Ясуо, отнимая и пряча его флейту… Брат не может найти флейту, которая буквально над ним, это забавно, но я воздержусь и понаблюдаю; Ари сидит на камнях среди цветом вместе с Трэшем, они мило хихикают… Интересно, что они обсуждают? Глядя на эту атмосферу мне хочется сочинить хайку, послушай: Фонари колыхаются; Беззаботность, уют, Вечерний праздник. Давно я не чувствовал такого умиротворения, даже несмотря на то, что азакан мало я не могу расслабиться, всё ещё не могу спокойно спать… Ладно, уже все собрались, ещё напишу тебе.» «Вечер шел довольно спокойно, по крайне мере до тех пор, пока брат не перебрал и не предложил поиграть в ассоциации, суть которых была в том, чтобы сказать сидящему напротив тебя три слова, с которым он ассоциируется у тебя. Казалось бы, безобидная игра, Ари ассоциирует Ясуо с 'Героизмом, ветром и. алкоголем', в целом я не особо удивился, правда. Вейн считает Тимо 'Шалостями, скрытностью и енотовидной собакой', но когда очередь дошла до меня и Трэша, то была довольно неоднозначная ситуация, до этого он сидел и молча пил, не обращая ни на кого внимания, но когда прозвучало моё имя, то он отставил саке в сторону и с любопытством смотрел на меня, я даже немного растерялся, но сказал эти три слова 'Жестокость, маска, март'. После первых двух слов я увидел на его лице печаль, и то, как он виновато? отводит взгляд, но стоило мне с улыбкой произнести третье слово, как я снова почувствовал на себе его взгляд, да и не только его: остальные духи тоже не поняли причем тут весенний месяц, на что я с легкой улыбкой заявил, что Трэш похож на мартовского кота, Он заулыбался, и по итогу рассмеялся и сразу понял о чем я, а остальные все также с вопросом смотрели на нас… Про меня же он сказал: «Хладнокровие, страстность, надежда.», блестнул своими фиолетовыми глазами и поднял за меня саке, он неисправим, но за это он мне и нравится как человек. После празднования, когда все духи поблагодарили друг друга за присутствие и разошлись, я остался наедине с Трэшем, который смотрел на недопитый саке, а когда я собрался тоже уходить, то он попросил остаться с ним на подольше. Пусть мы и очень близки, но я все еще не привык к его манере заигрывания: когда я сел рядом с ним в позу лотоса (как и он сидел), то этот демонюга улегся на образовавшееся пространство, и уже снизу вверх блестел на меня глазами и протягивал духовную руку к моему лицу, еле касаясь его. Я не растерялся и взял его руку, приложив к своей щеке. Его лицо надо было видеть: расплылся в улыбке и лежит, чуть ли не мурлыкая, как кот. Люблю этого демона ♡» 15.06. «Доброго вечера, сегодня пишу поздно, поскольку особо нечего рассказать, но и пропадать на две недели тоже не дело. Могу лишь сказать, что за эти две недели ничего не произошло. Хотя у меня появилось предположение насчет сущности духа одержимости, точнее, как понять, истязал ли он души или нет. Как? Его зубы, а точнее клыки: обычно они выглядят как у человека, на вид не сильно острые, но когда я был в тени его святилища, то его клыки были заостренными, словно у хищника, а потом, спустя пару дней они пришли в обычный вид. Но это всё только мои предположения и наблюдения. Сейчас же я сижу в обители своего товарища. Кстати, вот он и пришел. Может еще сегодня напишу, до встречи.» — С возвращением. — отрываясь и складывая записи, но не поворачиваясь к вошедшему сказал Ёнэ. Трэш лишь угукнул и прошел в спальню, что-то бросив под письменный стол. Ёнэ вошел следом, остановившись в проходе и сложив руки, смотря на развалившегося духа: — Бурный денёк выдался? — Поинтересовался юноша. — Да лучше бы ночка, а не денёк, — Трэш смотрел в потолок, будто не замечая Ёнэ, — меня сегодня все и всё раздражают, я даже уходил ист-, — мужчина кхмыкнул, — уходил расслабиться, знаешь ли, но даже это не помогло. «Ист? Не уж то он снова мучил души? Надо проверить…» Ёнэ двинулся в сторону друга и сел рядом с ним: — Открой рот, пожалуйста. — Без лишних церемоний попросил юноша. — Чего? — Дух открыл глаза и вопросительно посмотрел на мечника. — Покажи зубки, мне кое-что интересно узнать. — Покажу только если разрешишь укусить тебя после этого. — С явно заигрывающей интонацией и растекаясь в улыбке, произнес Трэш. Ёнэ не стал вдаваться в подробности, почему тот постоянно хочет его кусать, просто вздохнул, но согласился. Мужчина принял положение сидя напротив юноши, придвинулся ближе и открыл рот, показав свои зубы. Ёнэ большим пальцем уперся и надавил на клык духа, а остальными пальцами держал за подбородок. «Клык довольно острый и неестественно длинный. Значит он был там вчера-сегодня…» Ёнэ нахмурился и убрал руку от Трэша, и тот опрокинул юношу на спину, держа его руками за плечи, оскаливаясь и раздумывая куда бы укусить. По итогу демон остановился на своём любимом месте — сбоку на шее, и впился к неё, как вампир впивается в жертву. «Тц, кусается больнее обычного, значит в тени был сегодня днём.» С этой мыслью Ёнэ руками отстранил Трэша от себя и коснулся рукой место укуса, а дух в свою очередь с недоумением смотрел на него: — Что-то не так? — С легкой виной в голосе и взгляде спросил дух. — Я укусил слишком сильно и теперь болит? — Ты сегодня был в тени, так? Лица обоих переменились, но серьезность была и там, и там. — Пусть так. — Кротко произнес демон. — Мы же уже обсуждали это: если тебе плохо или ты чувствуешь жажду, то обратись ко мне, к близкому человеку, я помогу тебе, — расстроенно сказал Ёнэ, — или… я тебе не близок? — Юноша поднял взгляд и с надеждой посмотрел в фиолетовые глаза, которые так любил. — Не говори глупости, прошу тебя… — Тогда почему? — Я не хочу причинять тебе боль, как же ты не понимаешь? Как можно близкому человеку причинить боль, объясни мне, Ёнэ. Ёнэ делает шаг к Трэшу и протягивает руку: — Если твоей старой и мрачной душе будет хотя бы немного легче от этого, то я принимаю эту боль. — Он чуть улыбнулся. — Как говорят люди при заключении уз: «…и в радости, и в горести…». Они делят свою боль друг с другом, с человеком, которому всецело доверяют, и который доверяет им, понимаешь? Дух уже собирался положить свою руку в руку друга, как вдруг остановился: — Ты уверен? Ты же знаешь, что если я вхожу в кураж, то меня сложно остановить, не потому что я не хочу останавливаться, а потому что не могу когда дело доходит до жестокости, грубости и тому подобного. — Да, я уверен и прекрасно это знаю. В какой-то степени твои жесты меня заводят, знаешь ли. Так… чем сегодня будет знаменателен вечер? Они улыбнулись друг другу. — Я бы хотел шибари. — Что это? — в голосе Ёнэ звучал энтузиазм и любопытство. — Это своеобразное связывание, довольно эстетичное, попрошу заметить. Трэш отошел в угол комнаты, куда ранее кинул всякую всячину и взял оттуда красную веревку и повязку. — Это все, что нам сегодня понадобится. «Ох не люблю я сковывания движений… Но я доверяю ему, правильно? Значит все будет хорошо.» — Раздевайся, — бодро произнес дух, — будем красоту завязывать. Ёнэ избавился от большей части одежды, оставшись в одном белье. Трэш тоже не отставал и оголился, после чего с красной веревкой подошел к юноше. — Просто стой ровно, я сейчас все сделаю, и полюбуешься. Спустя минут семь на груди Ёнэ красовалась красная пятигранная звезда, а дух возился сзади, чтобы закрепить, и уже почти закрепил, как в один момент решил еще и руки связать в придачу. С чем справился очень быстро, да так, что мечник не обратил внимания пока не повел руками. — Трэш? — озадаченно поинтересовался Ёнэ. — Мы так не договаривались. — Не злись, тебе понравится моя идея, остался последний штрих для полной композиции, — в руках духа красовалась черная повязка. — Нет. — Протянул Ёнэ. — Да. — протянул Трэш, завязывая глаза, после снова опрокидывая юношу на футон. Парень пытался избавиться от пут на руках, но тщетно. Слоёв веревки было много, и всё это было связано с основной конструкцией. Он оказался в максимально беззащитном положении, теперь его тело в руках духа. В комнате повисла тишина, юноша лежал на спине будто в полном одиночестве, но где-то в темноте таился его демон. — Скажи что-нибудь, мне очень неуютно в такой тишине. — По привычке оглядываясь, но с завязанными глазами, возмутился юноша. Ещё несколько минут длилось молчание, и он уже смирился с тем, что возможно его покинули, как вдруг что-то едва коснулось внутренней части его бедра, почти не дотрагиваясь медленно провело вверх. От неожиданности парень издал стон, тихий, едва слышный стон. Над ухом начало раздаваться дыхание, а вскоре шепот: — Ты такой милый, когда в замешательстве. Теперь дыхание слышится около шеи, следом за ними те самые глубокие укусы. Парень стиснул зубы, чтобы не подавать вид, будто ему это доставляет удовольствие. — Ёнэ… — Протяжный тихий шепот. — Ты можешь пытаться обмануть меня, но свое тело, увы, не обманешь. Тебе нравится такое обращение. После этих слов демон стал медленно водить рукой по внутренней части бедра, а языком описывать рельефы молодого слаженного тела, спускаясь от груди к прессу, заставляя парня выгнуться вперед. «Щекотно…» Наконец рука дошла от бедра к паху, который был в белье уже под напряжением от заигрываний демона. Трэш же решил ещё больше раздразнить юношу и взгромоздился на него верхом, все также медленно двигаясь вперед-назад. Ёнэ явно был довольно сильно возбужден, что уже постепенно перестал сдерживать стоны, за что Трэш поощрил его поцелуем в губы: — Да, все правильно, ты можешь не сдерживать себя. Покажи мне, что такое удовольствие. Еще немного подразнив, Трэш слез с юноши и снял с него последний атрибут гардероба, перевернул его на живот, ставя на колени, а лицом в футон. Уже по привычной медленной схеме дух водить обеими руками по ягодицам парня, а он, в свою очередь, ещё приподнял зад. «Ненавижу тебя за то, как ты все это тянешь… Уже невыносимое желание, но ожидание…» — Ну-ну, подожди еще чуть-чуть, надо проверить растянутость, хотя с учетом того, как тебе понравились мои игры, то думаю в эти проблем не должно быть. И правда, уже весь член и частично колечко анальных мышц были в естестве юноши. Но по своим традициям демон стал вводить один палец, все также медленно, растягивая желание юноши и получая одобрительные стоны, потом второй. «Все ещё узко… Похоже, мой дорогой сам по себе узок, так даже интереснее.» Трэш убрал пальцы из анального отверстия парня и гордо заявил: — Поздравляю, ты дождался, мой дорогой Ёнэ. И вот Трэш закончил свою долгую, своеобразно мучительную прелюдию, и постепенно стал входить в парня, поскольку тот был довольно узок, то тут пока быстро не получится, не факт, что получится войти во всю длину. Мужчина руками взялся за ягодицы парня и стал размеренно двигаться, входя все глубже и глубже, но так и не дойдя до конца, стал двигаться активнее. «Как же блаженны его стоны, стоны полные ожидания, но наконец получившие желаемое.» В какой-то момент Трэш резко поднял темп, не щадя тело партнера, так еще и одной рукой давя на поясницу, чтобы тот поднял зад еще выше. — Тс, сбавь… — Попытался выговорить Ёнэ, но его не услышали. — По… Медленнее, Трэш. — Хм? — Демон услышал его, и даже остановился, чтобы выслушать. — Сбавь темп, это слишком… — Только если скажешь волшебное слово. — с ехидно-ядовитой ухмылкой произнёс демон. — Пожалуйста? — Не совсем. Помнишь, там, в тени в один момент ты назвал меня «дорогим демоном»? Так вот мне уж очень понравилось то, как ты это произносишь. — Трэш наклонился и поцеловал Ёнэ в спину. В тот раз это вышло спонтанно, но похоже сейчас не особо большой выбор, точнее его нет. — Сбавь темп, мой дорогой демон… Трэш снова начал двигаться, но уже совсем чуть сбавив темп. Но вскоре остановился и вышел из парня, поворачивая того на бок и задирая ногу к себе на плечо, и снова вошел в того, с первым темпом, желая услышать заветное, но слышал лишь громкие стоны, в которых можно было услышать боль. Но Ёнэ молчал, похоже в этой позе темп не так сильно чувствуется, дух это понял и подготовил позу наездника, сажая юношу и придерживая его за талию. «Тут ты уже почувствуешь темп, я уверен.» И снова этот злосчастный темп, и стоны боли, поскольку в этой позе хочешь не хочешь, но почувствуешь всю длину, но в один момент Ёнэ чуть не взвизгнул, чем вызвал интерес у демона, тот остановился, оставив юношу сидеть на всей длине. Парень прикусил губу, чтобы сдержать блаженный стон. — Ёнэ, я правильно понимаю, — дух улыбается, — это? Ёнэ ничего не ответил, лишь чуть откинул голову назад, дрожа. «Всё это время я просто не доходил до неё… Но почему настолько далеко?» Трэш убрал руку с талии и снял повязку с глаз юноши, тот, воспользовавшись тем, что его не держат попытался встать, но его резко остановили: — Куда же ты, милый? С этой фразой он стал двигаться медленно, но во всю длину, и стараясь войти дальше, чем возможно. Трэшу нравилось смотреть на покрасневшее лицо Ёнэ, и то, как он сдерживает себя. Как быстро сменилось настроение Ёнэ, теперь тот чуть ли сам не насаживается, но все также сдерживает стоны. — Хочешь я развяжу тебе руки, но с одним условием? — Каким? — Не сбегай от меня. — Сбежать — значит разозлить тебя, а ты наверняка суров в гневе. — Ёнэ пытался шутить. Мужчина развязал руки юноше и снял повязку, конструкция медленно развязывалась, но сейчас это мало кого волновало, поскольку стоило рукам освободиться, как Ёнэ припал своей грудью к груди партнера и стал отвечать на движения, даже не сдерживая себя. «Все дело было в руках, быть не может. Я так старался раскрепостить его, а дело оказалось в руках…» Они продолжили заниматься страстным, местами грубым сексом в различных позах, постепенно сбавляя темп, уставая. Молодые закончили и остались лежать на этом футоне: Трэш одну руку убрал за голову, а второй прижимал Ёнэ к себе, а тот лежал головой у него на груди, закинув руку: — А ты боялся, все же хорошо. — Вдруг заговорил Ёнэ. — Да, но эти укусы будут долго заживать. — Переживу как-нибудь. — На этой фразе юноша хотел встать, но рука духа остановила его. — Куда ты? — Дополнить запись сегодняшнего дня, а потом обратно к тебе, не переживай. — Хочешь написать о том, какой у тебя был секс? — Дух ухмыльнулся. — Нет, просто напишу, что твое возвращение сделало этот день лучше. — Ёнэ мило улыбнулся. Дух отпустил парня, и тот пошел за письменный стол. 15.06. (Доп-ие) «И снова здравствуй. Как и обещал, я вернулся к этой записи, но не для того, чтобы подробно рассказать о том, что происходило за это время вне записей, а для того, чтобы еще раз сказать: я люблю своего демона, каким бы вредным он не был. До скорого, и спокойной ночи.» С того момента Ёнэ стал реже запечатлеть свои воспоминания, поскольку демоны снова стали появляться в местных лесах, и ему было просто некогда — рутина настигла его, сводя интересные моменты новой жизни на нет. Но это не значит, что он больше не будет писать, будет, только реже. 22.07. «Сегодня начинается грандиозный праздник Ионии — неделя цветения, когда смертные могут пообщаться с усопшими или поскорбеть о них, зависит от того, распуститься ли цветок: если да, то душа близкого человека откликнется из загробного мира и придет, пусть и не надолго, а если нет… То этот человек не обрел покой, и по сей день скитается или уже поглощена азаканами. Это мой первых праздник цветения от лица духа-олицетворения, и я в замешательстве, не знаю, что я должен делать когда грань между мирами спадет? Нужно будет спросить у Ари, когда все соберутся. Ещё меня беспокоит, что Трэш снова временами пропадает, да, он потом возвращается как ни в чем ни бывало, но я вижу, что его что-то гложет. Надеюсь он сейчас придет и отправится с нами. Свидимся!» Время без пятнадцати двенадцать, а это значит, что совсем скоро грань между мирами спадёт, но в мире людском всё уже готово: площадь и магазинчики традиционно украшены и увешаны фонариками к вечеру, осталось лишь подождать, пока духи снизойдут. Здесь собрались ионийцы всех возрастов, от млада до стара, ведь потерять кого-то можно в любом возрасте, и встреча с ним долгожданна всем. Однако, не всех хотят конкретно увидеться, кому-то достаточно просто знать, что душа нашла покой после бренной жизни, ведь так? По ту сторону от жизни тоже было волнение: Лилии было беспокойно от самого факта встречи с большим количеством людей, Ари её успокаивала и предлагала пойти с ней провожать близких к канмеям; Кассиопея прихорашивалась, предлагая Вейн заняться тем же, ведь не ходить же всю неделю в маске, но та лишь бурчала на нее в ответ; Тимо заготавливал шалости для юных гостей; братья беседуют вместе с Ривен под кроной древа, время уходит, начало все ближе, не хватает лишь одного из пастырей душ. — Ари, — Ясуо окликнул лисицу, — пора? «Похоже Трэш опаздывает, ладно, думаю это не страшно и можно начать. Я надеюсь, что он не натворил глупостей.» С этой мыслью проводница кивнула в сторону мечника, и жестом попросила всех подойти к ней. Да начнется неделя цветения! Перед духами открылся некий портал, ведущий прямиком на площадь Ионии, где их уже встречали живые, все мило друг друга приветствовали, некоторые особо верующие сразу преподносили дары духам, а детишки с восторгом носились вокруг них. Жизнь била ключом. Но где же второй проводник душ? Трэш был в тени своего святилища, переодеваясь в заготовленную традиционную, но специально спрятанную здесь, одежду Ионии: это было черное кимоно, с вышитыми по низу ликорисами, и красной окантовкой рукавов; красные гэты. Это одеяние он заказал на одном из прошлых праздников, и теперь выходит на них только в нем, чтобы люди не знали, что он и есть дух, подвергающий души испытанию воли, и чтобы к нему не относились предвзято, так будет неудобно наблюдать за эмоциями, они будут фальшивыми. А завершала этот образ маска одержимости, не маскарадная, а его собственная. Рога сокрыл при помощи печати, а волосы распустил, и они начали красиво виться. И вот, демон смотрит на свое отражение в зеркале и видит, что ему удалось скрыть все, кроме рук, которыми он творит ужасные вещи с беззащитными душами. Эти острые когти, которые нельзя убрать и даже сломать. Раздражившись от самого себя, Трэш в размаху полоснул этими когтями по стене, будто убеждаясь в том, что им ничего не будет, а вот на стене остались следы. В последний раз он шикнул на себя, еще раз глянул в зеркало и спрятал свое лицо и эмоции за маской и наконец отправился в Ионию через заготовленный портал, в глубинах когда-то сожжённого, но выросшего леса, дабы никто не видел как он выходит из мира духов. И вот теперь все на праздновании, но по разные полюса. Выйдя из глубинки на площадь, Трэш видит старых знакомых: Лилия и Ари уже сопровождают родных усопших в тот самый лес к цветам жизни, Тимо развлекает совсем маленьких детей, Кассиопея гадает мужчинам, Ривен вместе с Ясуо показывают юношам искусное владение оружием, обучая желающих, а Ёнэ с улыбкой наблюдает за братом. Но в один момент мечник чувствует на себе взгляд откуда-то из толпы, оборачивается, но ничего. Демон уже скрылся среди магазинчиков с сувенирами, но случайно врезался в продавщицу одного из них: — Хэй! Поаккуратнее можно? — Хамовато возмутилась женщина. — Прошу простить, — довольно спокойно, но не скзаать что искренне, извинился дух, не снимая маску, хотя нужно, — я не хотел вас расстроить. — От человека в маске звучит неубедительно! — Дело ваше, — он ядовито глянул ей прямо в глаза, — свидимся. Трэш обошел всю площадь, наблюдая за тем как веселятся люди, за их эмоциями от происходящего, но помимо счастливых он встретил и немало несчастных, уже сходивших к цветам, которые не раскрылись. Его интересовали все чувства людей, но сопереживать он не мог, за столько столетий, даже тысячелетий, в нем угасло всякое сочувствие. Насмотревшись на происходящее на площади, демон снова отправился в лес, наблюдать за теми, цветки чьих близких таки распустились, и теми, перед кем они увяли. По дороге продолжил встречать счастливчиков, уже не обращая внимания на них, одна эмоция — скука смертная считал он, но в какой-то момент Трэш услышал еле слышную мольбу с глухой части леса, это привлекло внимание, и мужчина двинулся в его сторону: там подле дерева с множеством распустившихся цветков сидела бабуля, плакавшая над увядшим цветком. Дух остановился около неё: — Мадам, почему вы плачете? — Медленно завел разговор дух. Женщина повернулась к нему лицом, вытирая слезы: — Мой сын… Он всё еще не нашел покой, прошло уже столько лет, но цветок не распустился. — Женщина начала рассказ, Трэш молча слушал. — Мой сын был хорошим человеком, много работал, чтобы обеспечить свою семью, и мне помогал чем мог. В какой-то момент он решил уйти служить, поскольку там на тот момент платили больше, и на войне с Ноксусом его не стало. Господь, если ты есть, дай мне хоть раз увидеть сына… Бабушка снова расплакалась и продолжила молиться о покое сына, а Трэш все также молча смотреть на неё и этот цветок, задумавшись о чем-то. Пару минут молчания спустя он всё-таки заговорил: — Мадам, — дух сел рядом с ней, — вы верите в чудеса? — Хотелось бы верить, юноша, хотелось бы, но видимо их не бывает. — Как зовут вашего сына? Фамилия, имя… — Хонъидэн Матахати. — Женщина не подумав ответила на вопрос демона, даже не поворачиваясь к нему. Трэш откуда-то достал амулет и начал заговаривать его на древнеионийском: «Хонъидэн Матахати, выходец исконной земли, я, Трэш, один из пастырей душ, взываю к тебе. Явись же моему взору благодаря канмею.» Стоило духу закончить произносить заклинание, как печать распалась пеплом, а ранее увядший цветок вдруг расцвел, и перед бабулей и демоном предстал тот самый юноша, внимание которого сразу привлек демон в маске, который его и заточил в фонарь, и уже хотел было что-то сказать ему, но Трэш приставал указательный палец к своим губам, показывая, что не стоит этого делать, и подкрепил все это суровым взглядом. Женщина подняла голову и увидела образ сына: — Матахати! — Она расплакалась еще больше. — Это правда ты, сын мой? Я думала что не увижу тебя! — Матушка… Я так рад тебя видеть! Прости меня, прости за всё! — Нет, сын, все хорошо, главное, что ты упокоился с миром и не скитаешься по миру! Мать ещё минут десять разговаривала с сыном, пытаясь узнать, почему он столько лет не мог найти мира, на что тот ответил: — Тщеславие и жадность, матушка. Эти пороки закрыли мне дорогу в загробный мир. — Но как же? Ты ведь сейчас здесь, передо мной… Матахати ничего не ответил и лишь с печалью посмотрел на духа одержимости, молча, но с интересом, наблюдающего за ними. Женщина тоже посмотрела на него, потом на сына, не понимая: — Это… Это вы помогли цветку распуститься? — Пусть так. — Но это невозможно! Невозможно для человека! — Я не буду объяснять, скажу лишь одну вещь, — Трэш встал и развернулся, — есть жизнь, есть смерть, а есть Я. Стоило этой фразе оборваться, как душа Матахати исчезла, оставив бабулю одну около снова завядшего цветка. — Я не знаю кто вы, но спасибо, — в след начала женщина, — я смогла увидеть сына в последний раз и пообщаться с ним, теперь моя душа спокойна. Но Трэш уже ушёл и, оказавшись снова на площади, уже около какого-то заведения, где всем наливали чай, стал размышлять над тем, что сейчас произошло. Это был первый раз, когда он отпустил душу из фонаря, пусть всего на двадцать минут, но раньше и на такое время не выпускал. «Хонъидэн, значит? Что ж, спасибо этой семье за интересные впечатления, я не думал, что встречу такое… Женщина многие годы после войны приходила сюда, чтобы цветок сына распустился, даже когда он увядал… Это вызывает уважение, конечно, но почему я выпустил его? А она еще и поблагодарила, когда я забрал его душу обратно? Похоже, мне еще предстоит еще больше работы в понимании людского поведения. Так даже интереснее.» С ухмылкой на лице, Трэш оставил чай нетронутым и отправился на поиски других духов, но прежде по тому же порталу вернулся в тень и переоделся обратно. И вот он, снова во всей красе идет по лесу, и натыкается на ту бабулю, но проходит мимо как ни в чем не бывало. — Так это были вы… — Сказала она вслед. Трэш остановился, и повернулся к ней: — Да, вы правы, — дух хотел съязвить, — теперь вы другого мнения и проклинаете меня за все то, что ваш сын переживал эти годы и не мог упокоиться? — Нет. — Ответ женщины удивил духа. — Я всё также благодарна, но удивлена, что цветок моего сына распустился благодаря духу одержимости. Правда сказать, я думала, что ты не способен сочувствовать людскому горю об утрате, но сегодня я изменила свое мнение насчет тебя, в тебе всё-таки есть зачаток человечности, еще раз спасибо. — бабуля приложила руку к сердцу и поклонилась перед уходом, оставляя Трэша в замешательстве. «Человечность? Я способен сочувствовать? Невозможно, но я рад…» Дух стоял посреди площади улыбался, как вдруг его окликнул знакомый голос — это был Ёнэ. — Трэш! Я тебя сегодня весь день не видел! — Ёнэ с улыбкой подошел и приобнял того. — Я… Был немного занят. — Понимаю, вместе с Ари и Лилией помогал людям с цветками? — Можно и так сказать. — Пойдем присядем, — юноша указал на озерцо, — расскажешь. Они сели перед озерцом, рядом друг с другом, плечом к плечу. — Рассказывай, тебя всё-таки весь день не было, и вот к вечеру явился. — Меня назвали человечным, — Трэш посмотрел на Ёнэ, — представляешь? — Я тебе говорил, что ты не плохой, а ты не верил! — И все же, посмотри на меня еще раз: острые когти и клыки как у какого-то зверя, эти руки… Скольким я причинил боль и страдания этими руками? — Дух вытягивает руки и смотрит на них. — Не счесть… — Но сейчас то ты изменился, — юноша кладет свои руки сверху рук демона, — сколько ты уже не истязал души? — Месяц или больше? — Видишь? В тебе есть семена добра, и они постепенно прорастают. — Ёнэ нежно улыбается духу. — Спасибо тебе. — За что? Я ничего не сделал. — Ты пробудил меня от того раздражающего сна о мучениях, от которого я не мог проснуться все те многие годы, которые медленно отравляли меня изнутри. — Люблю тебя. — Ёнэ положил голову на плечо, не отпуская руку духа. — А я тебя. — Трэш сжимал руку юноши, будто боясь потерять его. Они сидели так до тех пор, пока остальные духи не окликнули их: — Ёнэ! — Прокричал Ясуо. — Трэш! — Тяня гласную крикнула Ари. — Ребята, пойдемте, уже время позднее! Все уже вернулись, одни вы тут сидите на озеро смотрите! Духи неохотно встали, но так и не разжимали пальцы, и пошли за лисичкой и мечником: — Дома понежимся ещё, — уже с привычной улыбкой протянул Трэш. — Чур сегодня я кусаюсь, а то некоторые укусы еще не зажили. — Это мы посмотрим, — дух рассмеялся, чем рассмешил Ёнэ, — но я не против почувствовать твои укусы. И так они зашли в портал, обратно в мир духов, остановились на перекрестке перед прощанием: — Ёнэ, ты сегодня где ночуешь? — Поинтересовался Ясуо. — Думаю, что сегодня у Трэша, если он не против. — Я только за, — дух широко улыбнулся, — твой братец хорошо выспится и вернется в полном порядке. Ясуо лишь вздохнул, желая спокойной ночи и уходя. — Не проспите, завтра в полдень в Ионии. — Как скажешь, Лисичка. — Всё, спокойной вам ночи! — Ари обернулась лисой и убежала, оставив парочку наедине. Молодые двинулись в обитель, попутно обсуждая планы на завтра, на одном онм сошлись точно — встать хотя бы. Придя домой, они сразу отправились на спальню, частично раздеваясь и готовясь ко сну. Ёнэ аккуратно складывал вещи, пока не почувствовал дыхание в спину, и последующее объятие: — Так на чем нас остановили? — Трэш стоял вплотную к юноше, обхватывая того за талию. — Ты что-то говорил про нежиться. — он говорил это с улыбкой на лице, заканчивая складывать вещи. — Точно, а ещё ты говорил, что будешь кусаться. — Прошептал на ухо дух, будто поддразнивая. — Ложись в таком случае, м? Трэш отпустил юношу и развалился на футоне в ожидании партнера, который не заставил себя ждать и сел сверху: — Но сначала позволь приласкать тебя, мартовский кот. Дух попробовал промурчать в ответ, чем вызвал довольную улыбку у мечника, и тот решил поощрить кота укусом перед лаской. Он укусил в место, которое так любит дух — в шею, но не в середину, а ближе к ключицам. Трэш не хотел отпускать юношу, поэтому рукой впился в его волосы, не позволяя отстраниться. — Кусай сильнее, не бойся. — У меня не такие острые зубки, дорогой мой. — Тогда позволь мне- — Позже, — Ёнэ перебил демона, — все будет, только позже. Демон послушно отпустил волосы парня и ничего не делал, отдавая инициативу полностью в руки партнера, который не теряя времени стал сначала водить тонкими пальцами по груди мужчины, его движения были легки, и практически не касались кожи, что будоражило демона, дальше в ход пошли несильные покусывания сосков, а после и очертания фигур языком. Но Ёнэ был не очень умел в этом, поэтому быстро передал инициативу любимому, приглашая к своей шее. Трэш сначала просто дышал на неё, шепча нежности юноше, а после быстро впивался клыками к плоть, сжимая челюсти так сильно, что это вызывало стоны у партнера, но он и не против, скорее наоборот, чтобы дух никуда не посмел сбежать, Ёнэ обхватил его ногами и немного руками, но так, чтобы не мешать перемещаться по телу, шепча имя партнёра, но все же в один момент рука помешала демону, и он решил укусить и её, предварительно схватив. При всех этих забавах он не забывал о партнере, периодически поглядывая, нормально ли всё. За полчаса юноша был весь в следах от укусов: от шеи до щиколоток. Это были глубокие отметины, которые к утру явно не заживут… — Как ты? — Поинтересовался дух, ложась рядом. — Шея немного болит из-за того, что несколько раз в неё куснул, но ничего страшного, заживет. — Но явно не до завтра. — Намекнул Трэш. — С демонами сражался. — Сражение с демонами в глухой ночи, и лишь пара свеч освещала эту баталию… — Дурак ты. — Буркнул Ёнэ и отвернулся к стене. Дух посмотрел на то как юноша отвернулся от него, немного позалипал на потолок, но потом снова обхватил его руками, уже за талию и за грудь, прижимая к себе. — Зато я твой дурак. — Тихо прошептал он и поцеловал парня в лопатку. Услышав это Ёнэ начал выбираться из хватки демона с целью повернуться к нему лицом и самостоятельно обхватить за спину того, поцеловав в ответ и, якобы еще обижаясь, упираясь головой в шею. Спустя время Трэш кладет руку на талию и смотрит на уснувшего юношу. «Раньше ты долго не мог уснуть и тебя мучали кошмары, а сейчас буквально за пятнадцать минут засыпаешь… Я рад, что ты почувствовал уют и спокойствие, нахрдясь здесь.» — Спи спокойно, Ёнэ, — дух поглаживает парня по голове, — я позабочусь о тебе.