Духи цветения Ёнэ и Трэш

Это был солнечный день в мире духов Ионии: Ари сопровождала души в новую жизнь, Ривен по-прежнему искала обломки своего меча. Жизнь, если такое понятие уместно у духов, шла своим чередом. И в один из таких дней на берегу озера памяти сидели два брата: старший — Ёнэ и младший — Ясуо. Ёнэ сочинял хокку под мелодию флейты Ясуо, сидящего под цветущей сакурой: «Солнечный день; Легкая озерная рябь; Умиротворение.» Всё шло своим чередом, поскольку азаканы стали реже появляться в здешних лесах, и, поскольку охотнику на неупокоенных было нечем занять себя, он проводил время с братом. Время идет, солнце медленно садится, младший решает откланяться, а Ёнэ остается смотреть на малиновый закат, которых в мире духов уж манит своей красотой, пленяя до самого захода. Он любуется им, сидя на берегу озера: «Давно у меня не было возможности насладиться местной природой, охота поглотила меня полностью…» С некой тоской рассуждал белокурый, как вдруг откуда-то со стороны леса послышался голос: — Кого я вижу, это же старший из рода мечников, да еще и не за охотой. Как не встречу тебя — все охотишься, забывая об отдыхе. Юноша обернулся и увидел стоящего вдали, меж деревьев, Трэша, который явно возвращался со своей «охоты» с «добычей». — Трэш… — протянул Ёнэ и кинул презрительный взгляд. Он помнил, что именно из-за этого божества его душа не смогла найти покой и по итогу оказалась здесь. Но убить его как обычного демона нельзя, поскольку он и есть лик смерти. — Не смотри на меня так, я всего лишь делаю свою работу — с улыбкой чуть ли не пропел дух одержимости. — Я не заставлял тебя заходить в мою обитель, ты сам пришел ко Мне. После этих слов юноша вскочил и обнажил мечи, направив один из них в сторону духа, на что получил вопросительный и явно незаинтересованный взгляд: — Я тут не для того, чтобы сразиться с тобой. — Божество делает неспешные шаги в сторону мечника. — Раз уж ты теперь один из жителей сим леса, то мне следует поприветствовать тебя уже как одного из обитателей, а не как сбившуюся с пути душу, что думаешь? Ёнэ промолчал, но все также направлял меч в сторону Трэша. — Не куксись и расслабься, я тебя не обижу. Это теперь не в моих интересах. Он легким движением руки кинул мечнику записку, которую тот словил. В записке приглашение выпить за знакомство. Он прочитал её и поднял взгляд на духа, который уже ушёл и скрылся в лесу. «Выпить за знакомство? С демоном, что обрек меня на вечность? Хотя с другой стороны его слова звучали искренне… И что ещё за 'не куксись'?» Мечник посмотрел в сторону, куда ушел дух, и все же решился пойти на встречу. И он отправился к святилищу Трэша, но его не покидала мысль, что это может быть ловушка. Вот он уже и добрался до места, пройдя густой и уже мрачный вечерний лес. «Снова эти врата… Не нравится мне это.» — с этой мыслью он переступил самоназванный порог и оказался уже не в том отчужденном месте, какое было в первый раз, а в довольно скромном жилище, где сразу стал осматриваться. — Оу, ты все же пришел. Я польщен, проходи. — Трэш стоял в проходе в другую комнату, где был накрыт небольшой котацу, по середине которого был саке, с того расстояния непонятно какой именно. — Присаживайся. — Я не пью. — с ходу заявляет Ёнэ. — Хм? Я не настаиваю, могу налить родниковой воды, но это как-то несерьезно с учетом того, что духам и душам не нужна еда, они её не чувствуют как таковую, в отличие от алкоголя… — с разочарованием говорит Трэш, уже готовясь унести спиртное обратно. А ведь и правда. За время пребывания а мире духов Ёнэ питался ягодами и фруктами, но не чувствовал никакого вкуса, а когда брат дал ему выпить, то почувствовал сильную отдачу алкоголя. «Думаю, он прав, ведь не чувствовать ничего — совсем несерьезно.» — Я согласен, но только чуть-чуть. — Снисходительное соглашение, но почему, если демон вызывает у него отвращение? — Но зачем тогда еда на столе, если её вкус не чувствуется? Трэш улыбается: — Для эстетики. Уж больно мне нравится то, как смертные готовят, особенно на праздники! — С детским восторгом заявляет он. — Мне вообще нравятся люди, знаешь ли, они очень интересны: их взаимоотношения, эмоции, чувства, традиции… — Он очень взбодрился этой темой, но быстро прекратил, ибо подробности каждой из этих тем он не озвучивает. — Тебе привлекательны люди как объект наблюдений? — Усаживаясь за котацу, спросил мечник. — И да, и нет. — Рогатый с ухмылкой пожал плечами. — Это все «объясняет». Тогда почему ты совращаешь мертвые души? — Весьма логичный вопрос со стороны выбравшейся из пут души. Дух многозначительно посмотрел на того, но промолчал, разливая саке. — Предлагаю сначала выпить, а потом уже более деликатные вопросы. — Он будто переводит тему. Они поднимают чаши: — За полноценное знакомство! — За знакомство. И после этих слов Трэш отпивает свой саке, а Ёнэ выпивает разом до дна… Дух смотрит на него с недоумением, поскольку для непьющего саке залпом — сомнительное занятие. — Слушай, а почему именно саке? — Неожиданно спросил белокурый. — Ионийцы считают, что саке располагает к доверительному общению и крепкой дружбе. — Эти слова мужчина произносит с легкой улыбкой и уверенностью в голосе. Пока Трэш говорил это, Ёнэ налил и выпил еще саке, дальше шли разговоры обо всём и ни о чем. А он все наливает и наливает. «Пресвятые… ах да, точно. Кхм. Не пьешь, говоришь? Если это непьющий человек, тогда я — бог жизни и процветания. Надеюсь, он не умрет второй раз.» В то время, как мечник решил напиться, Трэш только налил себе новую чашу. — Я уничтожу всех азакан! — Ёнэ вскочил с места и начал пламенную речь с клинком в руке, — За исконную землю! Никакой демон не посмеет осквернить Ионию! Юноша говорил все это уже еле стоя на ногах. — Ты! ДЕМОН! Покажи свою истинную форму и покинь земли Ионии! — Я? — Трэш всё-таки поднял взгляд на мечника, но увидел что тот направил меч на краба, обитающего в речушке возле святилища. — …Не я. Дух вздохнул, неохотно встал и пошел в сторону Ёнэ, ибо никто не имеет права трогать его живность в речушке. Но когда он почти подошел к нему и окликнул, то получил лезвием по руке, удар пришел по ладони. Проступала алая кровь. «Как занимательно…» — Достаточно буянить, не превращайся в своего младшего брата-алкоголика. Пойдем я тебя уложу спать, поспишь и придешь в себя. Духу удалось унять мечника и отправить спать на гору подушечек, тот рухнул на них и уснул как ни в чем не бывало. Трэш с облегчением выдыхает и садится рядом с юношей, смотрит на него: «Его белые, как первый снег, волосы, акварельно-голубые глаза, длинные и изящные пальцы, обнаженная грудь и торс… Все сводит меня с ума. То ли саке в голову дает, то ли он меня действительно привлекает, как мужчина. В любом случае это ничтожное расстояние между нами. Ах, я могу овладеть им хоть сейчас, это невыносимое чувство еще с первой встречи. Прекрасное дополнение коллекции… Нет, не коллекции… Как же сложно думать, когда такой красавец передо мной.» Дух уже собирается соприкоснуться с объектом обожания устами, но останавливается. Это не в его принципах, это неправильно. Вместо поцелуя он проводит своей когтистой рукой сначала по щеке, постепенно спускаясь ниже по телу юноши, тот чуть вздрагивает, когда дело доходит почти до паховой области. «Нельзя.» повторяет он у себя в голове, встает и уходит подышать на свежий воздух к речушке. «Он считает меня врагом, а я симпатизирую в его сторону, какой же бред. Точно, бред. Это все саке. Нужно отдохнуть, и все придет в норму.» Дело в саке даже после первой встречи, конечно, дорогой, именно в саке. (От автора.) Утро следующего дня. Ёнэ просыпается, что уже является успехом, пытается резко встать, но падает обратно. На звук падения приходит Трэш: — Доброе утро непьющим. — Ухмылка снова украшает его лик. — Знаешь, если ты не пьешь, то мне страшно представить пьющего человека, ибо то, что ты вчера вытворял тут… — Что ты со мной делал, пока я спал? — Не слушая, перебил юноша. — Ничего. Я уложил тебя баюшки и сам пошел спать. — В целом, почти не соврал. — А может и делал, кто знает, ты ведь не понимаешь, когда я вру, как собираешься проверять, еще и после алкоголя? — Я не хочу ничего проверять, я хочу тебе доверять, демон. — Быстро и четко проговорил Ёнэ, вставая, на этот раз успешно. — Если ты не соврал, то я начну уважать тебя, если же соврал… Я тебе не судья. Мечник взял свои мечи и собрался уходить, но остановился за спиной духа, желая сказать что-то еще. — Твои слова греют мою старую душу, и я не соврал тебе. Юноша промолчал и ушел. После этого случая взаимоотношения охотника на азакан и духа одержимости постепенно стали улучшаться и крепнуть, демон и правда не лгал ему с того момента, дабы не рушить и без того хрупкую «дружбу». Полгода спустя их отношения сложились в крепкую дружбу, что очень удивило обитателей мира духов, и вот, когда Ёнэ с братом сидел около того же озера, старшему приходит записка со знакомым почерком: «Приглашаю тебя на чай сегодня вечером в восемь, мой дорогой друг. Буду признателен, если ты придешь.» Слово друг было подчеркнуто. — Что там, Ёнэ? — Ясуо обратился к брату, сидя на самом берегу с флейтой и губя алкоголь. Ёнэ повернул голову в его сторону и ровным голосом произнёс: — Ничего такого, снова шутки от Тимо, не обращай внимания. — Ладно. — протянул Ясуо и продолжил свое занятие. «Странно, Трэш давно не приглашал меня к себе, да и в последнее время довольно редко пересекались. Возможно поэтому и решил позвать, но почему вечером?» Сейчас Ёнэ об этом не особо задумывался, поскольку проводил время с братом, и до вечера еще было время. Поздний вечер того же дня, юноша опаздывал почти на час, поскольку его братец перебрал, и пришлось вести его домой, чтобы не уснул где-нибудь в лесу. Без пяти девять он был у святилища, зашел: непривычно темное помещение, некогда было сильно освещено, но сегодня, именно сейчас в нем царил мрак, и лишь вечерний свет попадал сюда от места, где вошел мечник. — Трэш? — Запыхавшись начал Ёнэ, — ты здесь? Извини, я сильно опоздал. Из дальней комнаты раздался звук, и из неё показались фиолетовые глаза, ярко горевшие в такой темноте: — Я думал, ты не придешь, уже и свет погасил, подожди минутку… Эти глаза заворожили юношу своим живым блеском, и он пошел навстречу их обладателю: — Не нужно, мне нравится свет своих глаз в полумраке. Трэш остановился, недоумевая от услышанного: — Прости? — Я повторю. Мне-Нравятся-Твои-Глаза. — Юноша делает шаг в сторону демона, оставляя свои мечи в стороне. — И все-таки ты соврал мне тогда, — дух молча слушает, будто выжидая, — я не помню, что ты творил, как ты выразился, но я помню прикосновения, — Трэш делает шаг навстречу, пока тот думает, — они были хороши, но я не понял. После последней фразы, когда он поднял взгляд, то увидел, как демон уже подошёл к нему настолько близко, что неприлично: — Не понял что? — Уверенным голосом спросил Трэш, на что Ёнэ сделал шаг назад. — Что это было, сон или… — Или что? — И вот тут инициативу юноши перехватили, превратив из охотника в добычу. Ещё один шаг назад, а там уже стена. Трэш вновь сокращает расстояние, и вот его дыхание уже опаляет мечника: — Да, это был я, Ёнэ, что-то не так? — прошептал он на ухо. Вместо ответа юноша запустил свою руку в волосы «охотника», этот жест воспринялся как одобрение, и Трэш поцеловал того сначала в ключицу, затем в шею, но когда дошел до лица, то остановился и посмотрел в голубые глаза «жертвы» и уже начал спрашивать: — Могу ли я… — Но его прервал Ёнэ тем, что припал своими губами к губам Трэша, тот прижал его талию к себе. Это был долгий и страстный поцелуй, но пришло время оторваться друг от друга. Дух прекратил сие слияние и отошел к дверному проему. — Если то, что ты сейчас сделал — не ошибка, то иди ко мне, и, как ты и хотел, я покажу тебе свою сущность. Ёнэ сначала замешкался, за это мгновение дух уже скрылся в соседнее помещение, юноша рванул за ним, хотя там всего пара метров, и из-за этого налетел на Трэша, и они вдвоем упали на пол, где было несколько подушечек, и перевернулись так, что Ёнэ оказался под демоном, да еще и обнажил свою грудь и тело: — Какой прекрасный вид. — Коротко и ясно изъяснился дух, сняв свой верх и оставшись только в хакаме. Он протянул одну руку к подбородку юноши, еще раз поцеловал того в губы, на этот раз кратко. После этого эту же кисть потянул в сторону паховой области, чтобы раззадорить его, и, параллельно с этим, начал ласкать грудь, аккуратно покусывая её, дабы партнеру было комфортно. Все это сопровождалось тихими стонами Ёнэ, которые он хотел приглушить рукой: — Можешь не сдерживаться, мы здесь одни: только ты и я. — Заметив это действие, дух успокоил юношу, и тот прислушался. И вот после долгой игры с грудью и раззадором члена Ёнэ, Трэш таки решил до конца раздеть его. И вот, когда парень остался без одежды, то демон выпрямился перед ним, показывая свои статные красоты фигуры. — Вот, как ты и хотел, истинная форма демона, — ехидно улыбаясь протянул дух, — надеюсь, тебе нравится то, что ты видишь. После этих слов он старался подготовить партнера к предстоящему, на что получал постанывания от проникновения пальцев, а наличие коготков делало стоны громче. И вот момент настал, разгоряченные тела готовы слиться друг с другом. — Я постараюсь максимально аккуратно. Подготовленный юноша лежал уже на животе в ожидании, и стоило Трэшу начать входить, как раздались болезненные выкрики в подушку, от непривычки, поэтому дух входил постепенно, аккуратно и размеренно, чтобы тело привыкло. Боль сменялась удовольствием, Трэш припал головой к плечу юноши и начал набирать темп, комната заполнилась пошлыми звуками, которые никто не слышал, кроме единых тел. Это продолжалось какое-то время, поза обоим надоела, дух вышел из тела Ёнэ, поцеловал того и провел рукой по груди, чуть задевая её когтями. — Хочу видеть твои глаза, такие голубые и чистые. — Намекнул Трэш, и передал инициативу в руки партнера. — Ложись на спину, демон, — произнес Ёнэ с попыткой во властность, — будем седлать и укрощать тебя. — Слушаюсь и повинуюсь, но помни, кони сбрасывают наездников, а что будет с демоном, хм? — Я укрощаю азакан, укрощу и одержимость. Эти слова повеселили Трэша, и он лег на спину, помогая юноше сесть и поддерживая его руками за ягодицы, ведь он не хочет сбрасывать наездника. Ёнэ задал бодрый темп и вскоре из сидячего положения перешел в лежачее на партнере, передавая тому инициативу обратно, поскольку подустал из-за первого опыта. Демон поддерживал тот темп, который ранее задал укротитель и поцеловал того, запустил руку в длинные белоснежные волосы. По окончании полового акта, мужчины остались на подушках в обнимку. Ночь на дворе, но сна как не было, так он и не пришел. — Я тут хотел извиниться. — Вдруг прервал тишину Трэш. — За что? Все же прошло… Великолепно? — Я не об этом, — он встает и надевает хакаму, — если бы я не подверг твою душу испытанию, то сейчас ты покоился бы с миром или переродился новым человеком, а не блуждал в вечности, истребляя азакан. После этих слов он выходит на улицу и садится около святилища. Ёнэ частично одевается, выходит следом и садится рядом: — Пусть я и блуждаю в вечности, но я не одинок: у меня есть брат, с которым наладились взаимоотношения, тут у меня есть новые узы, и одни из этих уз связались именно с тобой, Демон. Трэш ничего не ответил на это, лишь отвел взгляд в сторону и немного нахмурился, понимая, что юноша не с тем «человеком» хочет связать новую «жизнь». «Он не знает всей правды, я допустил ошибку, когда решил настолько сблизиться с ним; да он знает, что я пленяю заблудшие души, но не знает детали этой работы, не знает меня за работой. У меня два пути: разорвать все связи, и жить как раньше, либо измениться ради любимого человека.» — Что-то не так? — Ёнэ заметил беспокойство на лице партнера и потянул руку к его лицу, но её перехватили. — Ты же понимаешь, что со мной связываться небезопасно? Вместо ответа юноша поцеловал духа, заставив того замолчать. Это действие было многословнее самого мечника.  

Три месяца спустя. Раннее утро, обитель братьев-мечников. Вместе с восходом встал и Ёнэ, отправился к ручью, чтобы взбодриться и умыться. Водица прохладная как и утро в целом, что не свойственно миру духов, в котором солнце озаряет бескрайние леса, обители и святилища духов-олицетворений ионийских мифов. «Неспокойно мне. Может, азаканы разыгрались с новой силой? Уже почти две недели не появляются, может быть Ари знает в чем проблема? Надо навестить её.» С этой мыслью юноша закончил утренние процедуры, взял мечи в ножнах и направился к Древу Жизни, где проводницу можно увидеть чаще всего. По дороге он встретил Вейн — еще одну охотницу на демонов, которая тоже была без «работы» из-за исчезновения азакан. Ёнэ поинтересовался, есть ли какие-то новости, на что та ответила: «Ничего нового, все заняты своими делами, кроме одного духа, его я давно не видела», а вот какого именно духа не сказала и скрылась в лесах; далее  встретил лико искушения — Кассиопею, та, как и ожидалось, попыталась обмануть его, сподвигнув на героический подвиг за желанное сокровище, но мечник лишь пожелал ей хорошего дня и двинулся дальше, через поля битв, где была Ривен, по прежнему искавшая осколки меча, что-то неразборчиво ворча и не замечая героя. Ёнэ пошел дальше, было уже совсем близко Древо Жизни, но слова охотницы обеспокоили его, поскольку он два месяца не видел Трэша, тот не появлялся даже в собственном святилище. И вот, погрузившись в думы, герой добрался до места назначения, где, как и ожидалось, была лисичка. — Здравствуй, проводница. — Ёнэ вежливо поздоровался, положа руку на сердце. — У меня есть пара вопросов,  уделишь минутку? Девушка вздрогнула, будто не ожидая, что кто-то придет сюда в столь ранний час: — Ох, приветствую, Ёнэ, — она показала рукой на плоский камень рядом с ней, приглашая сесть, — что тебя беспокоит? Юноша садится на камень, кладя ножны рядом: — Тебе не кажется, что погода меняется? — Не обращала на это внимание, работы невпроворот было, сейчас выдалась минутка отдыха. — Ладно. — с легким разочарованием сказал белокурый. — Тогда, как насчет Трэша? — А что с Трэшем? — Ари приподняла брови, её этот вопрос явно озадачил. — Я не видел его уже два месяца: ни в святилище, ни в округах. Меня это беспокоит. — Возможно… — Проводница замялась. — Возможно он сейчас занят душами. — В каком смысле? — голос Ёнэ трогнул. — Тебе лучше знать чем он занят, ведь ты прошел через подобное сам. — Ари отводит взгляд. — Я тоже его не видела эти месяцы, но до этого он вел себя странно: постепенно становился все менее людимым и более скрытым, будто выжидая чего-то. На самом деле проводница догадывалась, что происходит с ним, где азаканы и почему менялась погода в мире духов, но рассказывать мечнику не стала и лишь посоветовала посетить его святилище еще раз, сегодня в полночь, и, возможно он найдет ответы. Юноша взял ножны с мечами, встал и потянулся: — Спасибо за наставление, Ари, — он сделал благодарственный поклон и отправился в сторону святилища, — Хорошего тебе дня. — После этих слов он скрылся в близлежащем лесу и двинулся к озеру с целью помедитировать до вечера и с чистым разумом пойти на встречу судьбе. Выходя из леса, на подходе к озеру, он увидел сквозь ветви знакомую мужскую фигуру, мирно сидевшую на «островке» травы, но та, услышав хруст веток, быстро скрылась в соседнем лесу. Ёнэ не успел понять, та ли это фигура или силуэт потерянной души, а может и вовсе духа. Юноша подошел к месту, где был силуэт, стал осматривать его, нет ли чего-то необычного. Не обнаружив никаких зацепок или намеков, он сел в позу лотоса и стал медитировать под звуки озера, волнующегося от ветра. Во время сеанса юноше было сложно сконцентрироваться и не отвлекаться, поскольку слова проводницы звучали в его голове эхом, отголосками о важном для него человеке. В конечном итоге он свыкся с этим эхом и смог помедитировать до времени, когда пора выдвигаться на поиски ответов. По мере приближения к святилищу юноша чувствовал как воздух стал тяжелее, будто надвигается что-то невиданное. Прибыв ко входу в святилище, он остановился, рассматривая вход, не понимая, что его смущает, и, по итогу зайдя внутрь он оказался не в уютной обители, а в леденящем жилы длинном коридоре, в котором царила гробовая тишина, которую прерывали непонятные звуки где-то вдали. «Что это за место? Как такое возможно.» — С этой мыслью мечник сделал несколько вперед, и вдруг услышал душераздирающие крики о помощи и мольбы о пощаде, и он, не раздумывая, ринулся вперед, обнажив оба клинка. В конечном итоге он оказался около комнаты, где было пять молодых людей: две девушки и три парня. Все они были в царапинах, синяках и крови. А сбоку стоял Он, тот, кого Ёнэ искал. Трэш стоял рядом с брюнетом и одной рукой держал того когтистой рукой за шею, а во второй держал кусаригаму, поднося её все ближе к груди парня: — Прошу… — Хрипло начал парень. — Пожалуйста, перестаньте… После этих слов в грудь парня впилось оружие духа, кровавые речушки побежали по телу пытаемого. — Трэш! — Крикнул Ёнэ, направляя клинок на своего друга. Дух одержимости отпустил скованного брюнета на пол, к остальным душам, и повернулся к мечнику. На его лице была маска, полностью закрывавшая лик. Но одно Ёнэ увидел точно — пылающие глаза, глаза полные жестокости и безумия. Трэш ничего не отвечал мечнику и лишь смотрел на него. Это продолжалось на протяжении минуты, в тишине, и лишь болезненные стоны жертв раздавались в ней. — Что происходит? Как ты это объяснишь? — Охотник на демонов повысил голос. — Отвечай! Он знал ответ на свой вопрос, но всё-таки решил убедиться, не желая признавать это. Трэш молча сделал шаг вперед, убрав оружие за пояс. — Не подходи ко мне и отвечай на вопрос! Хотя бы что-то. — Мечник не успел договорить, как уже оказался припечатан к стене за горло и выронив обнаженный меч. — Мне кажется, что тут все кристально понятно, — растягивая произнес дух, — ты не глуп, Ёнэ. — Когда демон произнёс его имя, то юноше стало не по себе от этого леденящего тона,  ведь до этого дух общался с ним мягко и игриво. — Но, раз не понял с ходу, то частично поясню, остальное сам, смотри: я — дух одержимости, ко мне попадают души разных мастей, классов, настроений и мировоззрений, насильники и убийцы. Так вот как ты думаешь, может ли человек оставаться в здравом рассудке, когда каждый день он сталкивается со всяким сбродом? — После этого Трэш ослабил хватку, чтобы мечник мог ему ответить. — Но почему ты делаешь это с ними сейчас? Ты уже перед захватом осквернил их, повергая испытанию. — Жестокость — это искусство, которому я научился у смертных. Я тебе уже говорил, что люблю людей за их эмоции, так вот жестокость — лучший источник получить эмоции человека. — Это чудовищно. —  Так я и есть чудовище? — Маска с лица духа исчезает, а сам он смотрел в глаза Ёнэ, видя его насквозь, даже самые глубинки его души. — Я хочу спасти их. — Твердо заявил Ёнэ, понимая, что он не отпустит их насовсем, но хотя бы в самом фонаре они будут в большей безопасности. — Так займи их место, ну же! — Рассмеялся Трэш, отпуская шею мечника и забирая его клинки. — Ну же! Что скажешь? Сбежишь? Или таки дашь им отсрочку? Ёнэ посмотрел на израненных людей, забившихся в угол словно крысы, жалобно смотрящих на него с надеждой. — Я… — Неуверенно начал он, — я готов занять их место, Трэш. Эти слова поразили духа одержимости и азарт еще сильнее загорелся в его глазах. В один момент оковы спали с душ и они были затянуты в фонарь, оставляя охотника наедине с хищником. Одним быстрым движением Трэш опрокидывает Ёнэ на пол и держит его руки прижатыми к полу. — К чему все это благородство? Никто даже не узнает об этом. — Пусть так, я поступил по совести. «Глупец, зачем ты пришел сюда, я столько времени потратил на то, чтобы уйти из твоей жизни, а ты снова нашел меня, еще и добровольно согласился на мучения. Посмотрим на сколько тебя хватит, точнее твоей самоуверенности». В голове духа был отголосок человечности, который все равно перекрывало безумие и жажда крови и плоти. Трэш оголяет верх юноши и по мгновению ока руки парня оказываются связаны сзади довольно жесткой веревкой. Ведь это мир демона — тень святилища, здесь все по его правилам и прихотям. — У меня такие планы на тебя, даже не знаю с чего начать. — С этими словами демон проводит когтями по оголенному телу мечника, от груди до паховой области. — Выясним твой болевой порог на глубину ран. — Демон продолжает водить когтями по телу парня, после этого приближается своим лицом к его лицу, будто дразня, и начинает кусать: два раза в шею, постепенно спускаясь к груди и кусая там сильнее, чем до этого. Ёнэ неприятны эти ощущения, он мотает головой, но воин может терпеть, он должен, ведь проделан такой путь. Параллельно с грубой игрой, Трэш щупает юношу за паховую область, вызывая у того тихие стоны и эрекцию, хотя казалось бы, боль — человек не должен возбуждаться от такого. Демон увидел реакцию парня на его игры и все интенсивнее поглаживал пах, параллельно впиваясь в тело зубами и когтями. В один момент юноша начал раздавать уже громкие звуки, не сдерживая себя. — Так тебе нравится такое? — Трэш поднял взгляд на лицо парня. — Интересно получается. Божество оголило парня полностью, и приметило прекрасную картинку: достоинство Ёнэ было полно энергии и естественной смазки. Трэш облизнулся и решил проверить, насколько паренёк растянут, вставив сразу два пальца в его анус, и они вошли без проблем, поскольку было достаточно много природного естества. От проникновения Ёнэ вновь застонал, и даже приподнял зад, поскольку демон сильно возбудил того и теперь ему очень хочется продолжения, а Трэш только дразнил его, рассматривая как музейный экспонат и очень медленно двигая пальцами. Вдоволь наигравшись, дух снял с мечника путы и ничего не предпринимал, наблюдая за реакцией. Но юноша ничего не делал, лишь подобрал кусок ткани с пола, чтобы прикрыться. — Скажи мне, Ёнэ, ты действительно пришел сюда освободить души? — Приходя в себя, спросил демон. Ёнэ смотрел на оголенный торс духа и молчал. — А может ты пришел сюда за ощущениями? Давно я не видел душу, которой бы нравилось такое, а ты еще и возбудился до такой степени. — Трэш расплылся в улыбке. — Я пришел сюда чтобы найти Тебя, это была моя единственная цель. — Зачем? — Ты исчез из моей жизни на два месяца без следа, я искал тебя, спрашивал, видел ли тебя кто-нибудь, никто не обладал никакой информацией, и только Ари дала мне наводку. — Ёнэ отвернулся. — Вот и всё. — Ты нашел что искал? — и вот снова он сделал шаг навстречу. — И да, и нет. — И что же ты не нашел? — Настоящего тебя. — Он повернулся обратно. — Я запутался в том, какой ты настоящий, а какой всего лишь маска. Трэш стоял молча, сложив руки на груди. — Но мне все равно что из этого — настоящий ты, ведь для меня ты в беспредельном великолепии — это ты. и ты, погрязший в человеческой жестокости — тоже ты. главное здесь «ты», а не «какой» ты. После этих слов Ёнэ отбросил кусок ткани и подошел к духу, обхватил того за шею и поцеловал в шею, прикоснулся рукой к его груди, после этого отойдя к стене и потянувшись, приглашая партнера. Трэш избавился от одежды и подхватил Ёнэ, облокачивая того спиной о стену, и входит в разгоряченное молодое тело. Комната заполнилась прерывающими друг друга стонами от быстрого темпа. — Сбавь… обороты. — Проговорил Ёнэ, смотря на партнера. — Будешь вести себя хорошо? — Да, мой дорогой демон. — Ухмыльнувшись сказал белокурый. Эта фраза поразила старого духа, но в то же время развеселила. Он вышел из тела: — Тогда повернись ко мне спиной. — Прошептал Трэш. Ёнэ повернулся спиной, и дутеприжался своим теплым телом к телу партнера, обнимая того и дыша на шею. Он сначала аккуратно вел рукой по груди, спускаясь к талии и уже резко чуть наклонил юношу, ставя в другую позу и входя заново, но не двигаясь и выпрямляя обратно: — Мне нравится эта поза, — вдруг начал шептать Трэш, — знаешь почему? — Почему? — то ли подыгрывая, то ли действительно не понимая спросил Ёнэ. — Максимальная близость тел, как одно целое, — уже прежним, спокойным тоном рассказывает он, — ты для меня самый близкий человек, Ёнэ. — Так почему ты решил со мной в прятки играть два месяца? — Я боялся, что ты не примешь мою демоническую и жестокую сущность, но ты не отвернулся от меня, я ценю это. — Закончив эту фразу, Трэш положил голову на плечо Ёнэ и прижал к себе еще сильнее. Юноша свои руки положил на руки духа. — Давай вернемся в святилище? — Да будет так. И в этот момент они оказываются в привычной уютной, но скромной обители духа, в той же позе, вещи все также разбросаны, как и в «тени». Попав в более комфортную атмосферу, Ёнэ начал двигать бедрами, предлагая партнеру продолжить начатое. Юноша чуть наклонился вперед для удобства процесса и Трэш начал двигаться, набирая темп, при этом придерживая партнера так, будто боится потерять его в эту минуту. Блаженные стоны белокурого заводили духа, и он брал темп еще выше, и, параллельно с этим, приносил удовольствие партнеру путем мастурбации члена. Их души связались воедино и они кончают в унисон. После акта они вышли на улицу и сели туда же, где и состоялся разговор об узах, сели и держались за руки, молча, но улыбаясь, склонив головы друг к другу. — И все же я не хотел, чтобы ты видел меня таким… Несдержанным. Я думал, что смогу побороть свои наклонности, но не вышло. Это порочное желание о боли находит меня снова и снова. — Я всегда буду рядом, готовый помочь. — Ты на себя слишком много берешь. — Потому что люблю тебя. — Ёнэ поцеловал духа в щеку, и они продолжили сидеть. Две потерянные в суете души обрели близкого человека, и ничего больше в этом мире им не нужно боле