Духи цветения Ёнэ и Трэш

Полтора года спустя. Прошло полтора года с праздника цветения, жизнь снова шла своим чередом в мире духов, словно день сурка, но в целом никто и не жалуется, поскольку в рутине вечность идет равномерно, ведь так? Для возлюбленных, Трэша и Ёнэ, это был обычный летний вечер, в который ныне вечно молодой остался на ночь к духа. Пара уже ложилась спать, прижимая груди друг друга к себе, и вот уже слышались пожелания «спокойной ночи», и в безмятежном убежище наступила тишина. Но уже спустя пару часов дух проснулся от того, что его любовь снова начала бормотать во сне «Яви свой истинный облик, демон, сразись со мной и умри.», такого не было почти с самого знакомства, и возвращение этих бормотаний огорчило Трэша, ведь он, сама одержимость и жестокость, отказался от своего демонического «я» и не причинял никому боль уже больше полутора года, но вот он снова слышит эти слова. Что он чувствовал в этот момент? Известно лишь самому духу, но сейчас он просто лег спать дальше, но уснет ли? Наступило утро следующего дня, Трэш уже ушел куда-то, хотя солнце только встало. Ближе к полудню проснулся и Ёнэ, но не придав значения раннему подъему, он ушёл охотиться на азакан, ушёл к своему привычному распорядку дня. Утро сменилось днём, день сменился вечером, и вот, он решает зайти к своему возлюбленному, узнать ли как день прошел, а может просто побыть вместе ним. По приходе в святилище, юноша увидел духа, мирно пьющего что-то, сидя за котацу. Парень улыбнулся и подошел ближе, и услышал нечто странное из уст Трэша, который даже не поздоровался: — Знаешь, Ёнэ, ты всегда повторял: «Яви свою истинную сущность, демон.», «Сразись со мной, демон.», будь то в начале нашего знакомства, будь то шутка меж строк, будь то твои бормотания в ночи, от кошмара иль без причины. Ты не придавал этим словам особого значения, ведь я перестал быть для тебя просто демоном, верно? Но эти слова… Сколько своих веков помню, всегда их слышал, и каждый раз они будоражили меня, мою демоническую кровь. — Дух поставил чашу на котацу и, наконец, поднял взгляд на Ёнэ, вставая. Слушая это, юноша видел, как в фиолетово-янтарных глазах, глазах, которые он так любил, тускнела человечность. Он молча слушал это и, осознавая, что ничем не может помочь, уже готов был обнажить мечи, но ждал, пока дух договорит. — Пьянящее желание так ласково шептало мне: «Давай же, покажи ему то, чего он так страстно желает. Желает доказать самому себе, что ты, Трэш, такая же поганая тварь, как и остальные, и чей облик так аккуратно скрылся в самых глубинах твоей души, которую он же проклял. Любовь? Любовь охотника к добыче? Что за вздор! Твоя суть — охота. Твое кредо — истребление.» К завершению монолога дух уже переходил на крик и безумный смех, но Ёнэ знал, что это временно, что это пройдет, что это — результат почти двухлетнего отказа от своей сущности. Юноша искренне верил, что уже сейчас, с минуты на минуту, паранойя закончится, и он увидит тот самый, теплый фиолетовый взгляд, взгляд, обезоруживающий грозного охотника и превращающий во влюбленного мальчишку. Он ненароком вспомнил тот день, ту самую первую записку с дружественным приглашением выпить за знакомство. Нежная улыбка сорвалась в уст парня прямо в лицо разъяренному духу. — Ну, что ж, Любимый. — Демон в мгновение ока сменил тон на привычный, медленно положил руку на плечо парня, прижимая нос к виску, и так упоительно, близко к соловьиной трели, Трэш прошептал: «Сладкая надежда — горькое разочарование.» И вот на шее Ёнэ уже красуются цепи, а из плеча начинает идти кровь они глубокого хвата когтями. Окружение меняется, и вот они в «тени святилища». Казалось бы, и без того мертвое сердце готово остановиться ещё раз от тех леденящих слов. Парень был заложником своего же обещания и о помощи любимому в минуты срыва, но в то же время его раздражала собственная беспомощность, но и сопротивляться он не мог. «Боль ощущается сильнее обычного…» — Я покажу тебе свою истину, истину, которую ты так жаждал. — Демон сказал это, держа юношу одной рукой за руки, а другой сковывая их цепями. — Ёнэ, о, мой милый Ёнэ, ты все еще питаешь надежды о свете, скажи мне? Надежды о том, что я могу измениться? Произнеся это, Трэш смотрел в глаза юноши и впивался когтями к статное молодое тело, и оставляя глубокие рвущиеся раны, будто желая разорвать его, наблюдал за парнишкой. Агония на лице юноши, льющаяся кровь и крики боли будоражили демона ещё сильнее и вызывали удовлетворенный оскал, но он явно хотел большего, поэтому, пользуясь своей властью в этом месте, частично затянул раны и стал слизывать кровь, ведь это первый раз, когда он пробует кровь своего любимого на вкус. — Любовь моя, — Трэш оторвался от процесса и схватил парня за подбородок. — Твоя молодая горячая кровь просто прекрасна. В этот момент Ёнэ видел глаза, в которых не было ни капли человечности — это была бездна, бездна полная безумия. Любимые уста были в крови, в его собственной крови. — Я по прежнему вижу надежду в твоем взгляде! — Демона поразило то, как же наивна душа. — Хочешь, я её уничтожу? Превращу в то самое горькое разочарование? — Трэш схватил парня за шею и, сжимая её, тем самым вбивая цепи в плоть ещё сильнее, стал спускать юношу по стене на пол. «В глазах… Двоится…» Ёнэ казалось, что ещё пара мгновений и он потерял бы сознание, но, почувствовав это, Трэш отпустил его и буквально разорвад одеяния парня. Холодный каменный пол, мурашки по спине, горячие руки, властно трогающие молодое тело, как заблагорассудится. «Где же ты, не уж то ты и правда покинул меня?» Пока Ёнэ рассуждал, Демон тоже оголился, сел на колени перед ногами парня, бесцеремонно подтянул его к себе и, водрузив к себе на колени, резким движением вошел в парня и, не давая привыкнуть, стал набирать темп, буквально вдалбливаясь в беззащитное тело. Раздавались крики боли, но юноша даже не попытался попросить сбавить, ибо перед ним сейчас не тот Трэш, которого он знает, сейчас перед ним беспощадный демон одержимости, которому плевать на чувства других. Ёнэ не знал сколько это продолжалось, ему не до счета времени. В один момент демон вышел из него и стал разглядывать, как жертва переменилась в лице, горят ли глаза надеждой или ему удалось сломать её так быстро. Он увидел боль, разочарование, но вместе с этим красовалась надежда на свет. Демон перевернул истерзанное тело и, поставив на четвереньки, снова вошел, хватая парня за длинные волосы. Виды боли перемешивались друг с другом, словно сливаясь в танец: физическая сменялась моральной, и так по кругу. Болезненные стоны доносились эхом по комнате. «Убежище, ставшее адом в один миг с дьяволом во главе.» Вдалбливаясь в свою любовь, Трэш решил напомнить парню и о ранах: на его спине стали появляться царапины, как маленькие и не глубокие, так и длинные обрывающиеся глубокие раны. «Разукрасив спину», демон стал давить партнеру на поясницу, желая сменить позу не выходя из тела, но юноша не желал прогибаться. — Так не пойдёт. — Произнеся это, демон более сильными движениями стал продавливать поясницу, заставляя юношу опуститься ниже, при это раздвинув ноги шире и вставая на локти. Рукам было больно от мелких камушков на холодном полу, они впивались в кожу, доставляя еще больший дискомфорт, чем есть уже. — Так бы сразу. Ёнэ показалось, что голос стал менее холодным и безумным, ему казалось, что паранойя отходит и его любимый возвращается к нему. По телу пробежала дрожь: так долго в припадке безумия он еще видел духа, оно длилось час, а может и больше… Спустя какое-то время демон стал сбавлять темп, готовясь к кульминации, и вот она наступила, он излился внутрь юноши и оставил его тело, взял в руки цепь, тянущуюся к шее парня и резко дернул за неё, подтягивая лицо парня к себе, после чего схватил того за шею: — Спрошу ещё раз, Любовь моя: ты ещё веришь в свет моей души? — Снова ледяной тон и пристальный взгляд, Ёнэ показалось, что паранойя не отступила по итогу и у него затряслись руки. — Где же твоя уверенность, твоя вера? Юноша начал тяжело дышать, руки тряслись ещё сильнее, но все же он смог ответить демону: — Вернись ко мне, прошу. Трэш рассмеялся от отчаянной веры юноши: — Ёнэ, мальчик мой, я никуда и не уходил. — Он отпустил шею парня и встал разведя руками. — Вот он я, тот, кого ты так хотел увидел, вот она правда, Ёнэ, пойми же. — Вернись ко свету… — Юноша опустил голову, и несколько прядей упало вниз. — На свету есть те, кто ждет тебя, в конце концов я жду тебя, Трэш. — Голос измученного Ёнэ дрогнул. — Правда глаза режет? Как я и говорил ранее: «Сладкая надежда — горькое разочарование.» — Это не ты говоришь, нет, это говорит твое демоническое я. — Мне начинает это надоедать, — демон вновь сел напротив юноши и взял за подбородок, пока не поднимая его, — пойми же, меня нельзя считать хорошим, нельзя делить на человеческое и демоническое я, они едины. — Трэш поднимает подбородок парня и видит в голубых глазах надежду, которая не собирается угасать. — Я хочу, чтобы ты знал: эти цепи и есть моя любовь. Я не способен любить иначе, пусть и пытался измениться, воздерживаясь почти два года, но сущность не изменить до конца. Не будь наивным, ладно? — Нет! — Раздался пронзительный крик юноши, и он проснулся в холодном поту и трясущимися руками. Сидя на футоне, он стал осматриваться: это была обычная обитель Трэша, и вот он сам лежал рядом. Парень тяжело дышал и приложил руку к лицу, собираясь с мыслями. «Быть не может, это был сон? Нет, не сон — кошмар. Так холодно и… Страшно? Все было как наяву… А что если сейчас — это иллюзия?» — Кошмары вернулись? — Раздался полусонный голос, но даже от этого Ёнэ вздрогнул и пристально смотрел на то, как дух поворачивался в его сторону, опираясь головой на руку. — Что сейчас было? — Лично я спал, а тебе, судя по всему снился кошмар. — Это правда? — В голосе мечника было слышно недоверие происходящему, ему по прежнему казалось, что «сейчас» — иллюзия. — В каком смысле? — Дух повел бровью и принял уже сидячее положение. Ёнэ решил задать ряд вопросов, чтобы убедиться в реальности: — Твое отношение к крови, к её вкусу? — Дорогой мой, я не видел кровь с последнего посещения тени. — Ты бы стал причинять мне боль, такую как глубочайшие раны на теле? Трэш, мягко говоря, был в недоумении от вопроса, но, не теряя спокойного тона, произнес: — В наших играх ты сам выбираешь как сильно мне тебя кусать и царапать, и если я перебарщиваю, то ты обычно сразу говоришь об этом. И я бы не стал истязать тебя до полусмерти, пусть ты итак мертв. Ещё вопросы? — Когда ты последний раз посещал «тень»? Дух стал загибать пальцы как месяца, один за другим: — Ну, больше полутора года назад. Ёнэ с облегчением выдохнул, но сердце по прежнему колотилось, а руки потрясывало. — Я так понимаю… — Трэш еще раз окинул юношу взглядом, оценивая его состояние. — В кошмаре я причинил тебе боль, много боли? Если это так, то мне искренне жаль, пусть это и происходило в твоем кошмаре, но видимо на то были причины, раз там оказался я. Последние слова духа звучали с явной ноткой огорчения и будто разочарования в самом себе, но, приведя мысли в порядок, решил как-то поддержать свою половинку: он пододвинулся ближе и взял дрожащую руку юношу в свою, а свободной приобнял его. Они сидели молча, и лишь звуки улицы прерывали тишину. Посидев так какое-то время, Ёнэ пришёл в себя и заговорил: — Я рад, что это был всего лишь кошмар. — Произнеся это, он рухнул обратно на футон, с облегчением выдыхая. Трэш лег следом, повернувшись лицом в любимому и взяв руку парня, дух прислонил её к своей груди, привлекая внимание парня: — Скажи мне, Ёнэ, ты боишься? Если да, то чего? Для меня это важно. — Я боюсь, что в один момент не смогу помочь тебе, и это погубит нас обоих. — Это всё? — Всё. — Будь мы на год-полтора назад, то я бы согласился с твоим страхом, — Трэш печально улыбнулся, — ведь именно такое время назад я еще сомневался в том, не сорвусь ли, но сейчас я абсолютно уверен в том, что контролирую себя и свои наклонности. Можно считать, что ты уже помог мне. Если это все, то давай спатушки, ночь коротка. — Дух отпустил руку парня, сладко зевнул, ещё раз улыбнулся и отвернулся, будто не желая продолжать этот разговор. — Спокойной ночи… — Ёнэ еще немного посидел, но по итогу лег, на удивление быстро уснув. Если до этого юноша не мог спать мирным сном, то сейчас уже Трэш не мог окунуться во сны, задумавшись о том, что произошло, о Ёнэ, о них. «Похоже, он снова мне не доверяет, хотя я и предстал перед ним простодушным влюбленным мальчишкой. Может, я сильно на него давлю? Да вроде нет. Тогда почему?» Провалявшись без сна ещё какое-то время, дух не выдержал, встал, накинул на себя одну из своих «тряпок» и вышел на улицу. Ночь была прекрасной, одной из тех теплых ночей, но с прохладным ветерком. «Тц, действительно свежей крови и плоти хочется. Хорошо, что эти желания можно притупить «заточкой когтей» или же малым количеством саке. Хотя такими темпами можно превратиться в Ясуо, мне не нравится такой вариант. А что если… Верно.» Трэш прикусил губу от мыслей о желаемом, да прокусил по итогу, но не обратил внимание, ибо раны заживают чрезвычайно быстро. Вдоволь насмотревшись на речушку подле дома, дух отправился в глубь леса, «заточить коготочки». Это занятие вызывало улыбку на лице демона, это, конечно, не души, но терпимая замена. Вдоволь наигравшись, он вернулся домой, его любимый мирно спал, не заметив пропажи, что даже хорошо. Утро этого же дня. Трэш проснулся и не обнаружил Ёнэ и его вещей рядом и, подумав, что тот ушел охотиться, вышел из спальни даже не одеваясь, все в той же «тряпке», но там, как специально, сидел юноша, попивая чай. Он поднял глаза и удивился тому, что демон раздет. — Доброе утро, любовь моя, — Трэш все также невозмутимо стоял в проеме, потягиваясь, — я думал, что ты ушел охотиться. Ёнэ молча смотрел на духа, не отрывая взгляд — Хей, не надо на меня так смотреть, ты тут уже все видел. — Трэш сверкнул глазами и ухмыльнулся. — Доброе… утро. — Я, кстати, с новостями! «Какие могут быть новости, когда он только проснулся…» — Раз я являюсь тебе в кошмарах, то я принял решение встать на путь самосовершенствования, который подразумевает «не пить, не гневаться и не заниматься плотскими утехами» Если первые два критерия никак не насторожили мечника, то на третьем он снова поднял глаза на духа, изгибая бровь. — То есть, ты хочешь сказать, что отказался считай от всего, что может чувствовать духовное тело? — Верно мыслишь, дорогой. — Эта фраза была произнесена с максимальной иронией в голосе, будто он пытается раздразнить партнера. «Я хотел сегодня предложить разнообразить половую жизнь дополнительными играми… Похоже я опоздал. Что делать в такой ситуации? Смеяться? Плакать? Именно сегодня он решил отказаться от этого.» Во время размышлений на лице мечника была очень сильная озадаченность, которую сложно не заметить, и Трэш этим воспользовался: — Думаешь, я и тебя оставлю без плотских утех? — Разве нет? Услышав это, дух удалился в спальню, надел низ своего наряда и вернулся к юноше. Сделано это было, дабы не смущать парня. По возвращении, дух подошел к Ёнэ со спины и взял того на руки. — Ты чего творишь? — Узнаешь с минуты на минуту. — Дух одарил любимого лучезарной улыбкой и понес в спальню. «Он только что сказал про пусть самосовершенствования, но уже через пару минут несет меня в спальню. Похоже он меня просто решил разыграть с утра. Засчитано.» Оказавшись в спальне, Трэш попросил Ёнэ раздеться, а сам в это время сидел на футоне, и как только тот разделся жестом позвал сесть сверху. Юноша выполнил указание партнера и, оказавшись на нем, решает приласкать его грудь, но тот убирает руки и ехидно улыбается, но чтобы не вызывать подозрения, обхватывает парня за шею и страстно целует его уста, не желая выпускать их из своих. После поцелуя Ёнэ потерял бдительность, и вот он уже припадает спиной к коленям духа, а головой к телу. Трэш смотрит партнеру прямо в глаза, одной рукой придерживая за грудь и лаская её, а другой рукой скользит до самого члена юноши, маняще водит по тому пальцами и обхватывает его, начиная движения вверх-вниз, медленно, крайне медленно поднимая темп. Во время этих поступательных движений он немного сжимал плоть партнера, доставляя удовольствие, в награду получая стоны. Достаточно «разогрев» юношу, дух аккуратно кладет Ёнэ на футон, раздвигает ему ноги и ложится между ними, и уже ртом стимулирует член парня, обвивая его языком. Он старается взять глубже, чтобы доставить максимально удовольствие, периодически поднимая взгляд на изгибающееся тело и то, как Ёнэ прикрывает рот рукой, заглушая стоны. Парню было недостаточно той глубины, и он свободной рукой берет духа за волосы, заставляя брать еще глубже. Получив желаемое, Ёнэ убирает руку от уст и хватается уже за футон, шепча имя любимого: — Трэш… Он по прежнему держал духа за волосы, не давая отстраниться, и, достигнув пика удовольствия, кончил тому в рот, после чего отпустил фиолетовые локоны. Демону такой расклад не нравился, поэтому он встал и выплюнул теплое вещество в какую-то мелкую емкость и протер рот, после чего взглянул на результат своей работы и невольно улыбнулся: — А ты думал, что я оставлю тебя без похоти. — Трэш сел рядом с любимым и положил его голову себе не колени, рассматривая смущенное лицо парня и заглядывая в голубые глаза. — А еще мне нравится как ты произносишь мое имя, из твоих уст оно звучит так чувственно, поистине нежно. — То есть ты не пошутил про путь воздержания? — Самосовершенствования. — Поправил того дух — Тут именно воздержания. — Не шутил, а что такое? Тебе не понравилось? — Трэш по-детски надул губы. — Понравилось, но это не совсем те ощущения, — Ёнэ заглянул в фиолетово-янтарные глаза, — мне больше по нраву принимающая роль, понимаешь о чем я? — Понимаю. — Может хотя бы исключения будешь делать? — Я подумаю, — Дух снова заулыбался, — посмотрю как ты будешь себя вести, дорогой. Услышав это, Ёнэ схватил лежащую рядом подушечку и кинул её в демона. — Минус один балл поведения. — даже после прилетевшей подушки с лица Трэша не сползла улыбка. После этого ему еще раз прилетела подушка в лицо. — Слушай, а ловко ты это придумал, дорогой. «Значит будет играть от минусовых баллов, ловко я придумал.» Юноша встал и стал собирать одежду, находясь под пристальным взглядом демона: — Слушай, а тебе без одежды очень даже хорошо. И еще раз прилет подушки, уже той, которая улетела в первый раз. — Ну не куксись, а что если я стану кидаться в тебя чем-нибудь или сам, кто знает… — Дурак ты, милый мой. — Зато твой дурак, неплохо же? Ёнэ лишь вздохнул и сложил вещи, не одеваясь, после чего окинул взглядом замечтавшегося Трэша и, воспользовавшись этим, угнездился сверху и уперся руками в обнажённую грудь любимого, смотря ему в глаза: — Я хочу продолжение. — Требовательный тон юноши понравился духу: — Но ты себя плохо вел, милый мой. — Поэтому сегодня принимать будешь ты, любимый. — Пара перекинулась взглядами, и оба желали занять доминирующую роль. — К тому же ты уже снизу, Трэш. — Ёнэ провел рукой от груди до пояса мужчины и решил помочь тому оголиться до конца. — Какой ты сегодня требовательный. — Протянул дух, но был явно доволен происходящим. — Все потому что ты сегодня маленькая врушка. — Маленькая врушка в метр девяноста ростом, я тебя понял. Юноша уже не слушал колкости партнера, поскольку занялся стимуляцией и своего члена, и духа, взяв в руку оба сразу, прижал их друг к другу, создавая тем самым приятную тесноту для обоих и начал делать поступательные движение. Делал он это до момента появления естества на органе партнера. После принялся за растяжку духа: вначале просто проводя по анальному отверстию, затем, почувствовать влажностью, стал вводить пальцы и двигать ими: — Согласись, когда нет когтей, то это гораздо удобнее. — Мог бы я еще убрать когти, милый, если бы мог, — сквозь тихие стоны пробурчал демон. Достаточно растянув партнера, Ёнэ заявил, что хочет на столе и указал на письменный стол в углу комнаты, и пара двинулась к нему. — И как же ты хочешь взять меня, дорогой? — Почти пропев, тянул Трэш. Вместо ответа юноша развернул духа лицом в столу и закинул его левое колено на стол и, придерживая демона одной рукой за грудь, а другой за бедро, стал медленно входить внутрь, всё это сопровождалось стонами и тсыканиями демона, упиравшегося рукой в стену. Когда Ёнэ вошел до конца, то убрал руку с груди и решил занять ей рот демона, засовывая туда два пальца. «Тесновато…» Юноша начал двигаться, поначалу медленно, чтобы не видавшее в себе член тело могло привыкнуть, когда оно адаптировалось, то он стал набирать темп, и чем выше он становился, тем сладостнее были стоны демона, который сдерживался, чтобы не укусить любимого, и вместо укусаных пальцев получились обслюнявленные, но этот факт не волновал пару. Ёнэ вбивался в плоть духа, стараясь войти глубже, чем может себе позволить, раздавались громкие шлепки и, впоследствии, похлюпывания, поскольку тело демона выделяло достаточно смазки, даже больше, чем нужно. Спустя какое-то время, возлюбленным надоело не видеть лиц друг друга, и Ёнэ вышел, пригласил Трэша сесть на стол, раздвинув ноги пошире, тот покорно выполнял сказанное, улыбаясь юноше. Белокурый решил раздвинуть ноги еще пошире, после чего подошёл вплотную к любимому, но не торопился входить, ему было интересно покрасневшее лицо демона: сверкающие фиолетовые глаза, любимые уста, которые ему так хотелось целовать и не отпускать. Насмотревшись вдоволь, Ёнэ положил руки на плечи духу и вошел в него еще раз, а тот для удобства свел руки за спину юноше и впился в неё коготками. Дурная привычка нашла его и тут. Ёнэ двигался размеренно, не набирая темп, ему хотелось смотреть на своего любимого, чем он и занимался, периодически поправляя выпавшие пряди волос: — Люблю тебя. — Вдруг произнес Трэш меж стонов и обвил юношу ногами для большего контакта. — А я тебя. Перекинувшись парой слов, пара всё-таки решил нарастить темп, но тут Ёнэ вспомнил, что хотел попробовать держаться за рога Трэша, но стоило ему за них взяться, как он почувствовал боль в спине — это дух впился когтями еще сильнее: — Я так не думаю. — Оскалившись буркнул демон, и юноша отпустил рога, наслаждаясь тем, что есть. Второй раз Ёнэ так и не кончил, но он и не расстроился, ему было достаточно того, что сейчас было. Он вышел из тела, поправил волосы и встал рядом с духом, который продолжил сидеть на столе, уже закинув ногу на ногу: — И всё-таки, — неловко начал Ёнэ, — почему ты так резко отказался от касаний к рогам? — Мне не нравится, когда их трогают. — Немного холодно ответил дух — Слишком чувствительные? — Нет, мне не нравится сам факт прикосновения к ним, не обессудь. — Смягчившимся тоном проговорил демон. — Я понимаю. — Юноша нежно улыбнулся Трэшу, и тот улыбнулся в ответ. Трэш встал со стола и пошел в сторону подушек, и в мгновение ока одна из них прилетела прямо в лицо Ёнэ, тот стоял в недоумении, и тут же прилетела еще одна, но уже в руки: — Теперь мы квиты, дорогой мой. — Дух просто вернул долг летящих в лицо подушек. — У меня есть еще один вопрос. — Очень внимательно слушаю и не отвлекаюсь. — Даже произнося это, Трэш что-то искал на полках шкафа. — Твои слова про самосовершенствования… — А, это, — Трэш повернулся к Ёнэ, уже держа в руках саке, — это был розыгрыш. Мне было интересно, что ты будешь делать. — Он рассмеялся. — Ты серьезно думал, что я откажусь от плотских утех? Дорогой мой, ну ты насмешил. Ёнэ лишь вздохнул, при этом улыбнувшись от осознания, что это — всего лишь шутка. Он подошел к Трэшу и приобнял его со спины, уткнувшись носом в фиолетовые волосы: — Ну ты чего? Говорю же, я просто пошутил. — А я просто обнимаю тебя. — Пробурчал куда-то в шевелюру юноша. Дух вздохнул и, поправив челку вместе с длинными прядями, поинтересовался в мечника: — Почему тебе ни с того, ни с сего захотелось потрогать мои рога? Тебе своих не хватает? И тут Ёнэ задумался, ведь за все это время он свои рожки практически не трогал, хотя, по идее, они не отличаются от демонических. Юноша отстранился от Трэша и стал щупать свои рога, но ничего не почувствовал, ничего, что было бы похоже на ту бурную реакцию демона: — Я ничего не чувствую, когда касаюсь их. — Как-то расстроено высказался Ёнэ. Разливающий саке Трэш приподнял глаза, выглядывая из-под челки, наблюдал за тем, как отчаянно юноша всячески трогает рожки, но ничего не получает от этого. Ему стало смешно с этой картины: — Похоже, твои рожки ненастоящие, дорогой. Я имею ввиду… Они ведь у тебя появились только после попадания сюда, верно? — Верно. — Вот, тут и кроется разгадка, мой милый Ёнэ. Из-за того, что они духовные и приобретенные, ты не можешь чувствовать то, что чувствую я. — Трэш отпил саке, все также выглядывая из-под чёлки и блестя глазами. Ёнэ, явно не удовлетворенный ответом и вердиктом духа, сел напротив него и смотрел на него так, как смотрят дети на желаемую побрякушку: — Поэтому я и хочу потрогать твои, — юноша потянул руки к объекту желаний, но Трэш отодвигался от него, — я аккуратно. — Я возражаю, дорогой. — Трэшу, конечно, нравилась настойчивость возлюбленного, но в этот раз он явно не хотел уступать. Но мечник не отступал и лишь двигался к отдаляющемуся духу, пока тот не оказался у стены, и Ёнэ навис над ним: — Трэш, не вредничай, — упоительно начал юноша, — я буду предельно аккуратен и нежен. В конце концов, ты мне никогда не позволял касаться к твоему лицу, кроме как для поцелуев. — Тц, что с тобой поделаешь, не могу я отказать тебе, когда ты так настойчив, любовь моя. — Он сказал это не поднимая взгляд, будто пряча глаза под фиолетовой челкой. Ёнэ же решил в знак благодарности поцеловать духа, перед этим убрав мешающие локоны. Юноша уселся напротив демона и, как и обещал, с максимальной заботой и аккуратностью коснулся сначала одного рога кончиками пальцев, потом другого, и Трэш ничего не предпринял, значит действительно нужная аккуратность. Увидев это, Ёнэ начал провел пальцами сначала до верхушки, а потом до самого «корня», скрывающегося под густыми несобранными волосами, и вот тут он уже получил реакцию от возлюбленного — тот тихо цыкнул и слегка поморщился. Но парень этого не заметил и решил у основания рогов коснуться сильнее, из-за чего его схватили за руку, останавливая: — Не так сильно, ладно? — Сказав это, дух отпустил руку юноши, тот кивнул и с прежней нежностью касался основания, поглаживая его. — Почему они у тебя разного размера? — не отрываясь от процесса вдруг спросил Ёнэ. — Почему небо голубое? — С долей вредности спросил мужчина в ответ. — Я тебя понял. Достаточно убедившись в том, с какой силой можно надавливать, юноша обхватил рожки руками как можно ближе к основанию и слегка провел вверх — в ответ на это Трэш чуть ли не промурчал, что удивило мечника. Буквально пару мгновений назад было неприятно, а сейчас он ему мурчит. «Наигравшись» с рогами и пользуясь полученным разрешением, Ёнэ решает достать ещё и эльфийские уши духа, и, поскольку Трэш мурчал как кот, то юноша решил сразу почесать за ушком, чем вызвал улыбку на лице дух и легкий смешок: — Дорогой, я конечно все понимаю, но я не кот. — Мурчишь как самый настоящий кот. — Все для тебя, любовь моя. — Трэш положил голову на руку юноши и прикрыл глаза, все также улыбаясь, а тот начал гладить его по волосам: — А ты боялся. — Прошептал мечник, продолжая гладить духа, будто тот и правда кот. — До этого я никому не позволял касаться своего лица, а уж тем более рогов, не обессудь мои опасения. — Он бурчал это, не открывая глаза. — А тебе я доверяю всецело, любовь моя. Они просидели так минут тридцать, обсуждая сегодняшнее утро, и сошлись на том, что оно насыщенно интересностями и разнообразием в их паре: — Я, кстати, опоздал. — Куда? — Ари что-то от меня хотела, наверное опять неугодная душа, и она хочет чтобы я ее забрал к себе. Скука в общем. — Может, тогда на пляж? — Не хочу. — А чего хочешь? — Вдруг остановился Ёнэ. — Чтобы ты дальше гладил меня. Оба рассмеялись. — Ладно, всё-таки дойду до лисички, — неохотно вставая затянул Трэш, — вечером вернусь, не скучай! — Тогда я навещу Ясуо, вернусь как получится. Мечник и демон стали собираться на свои встречи и по началу шли одной дорогой до развилки, после чего разошлись в разные стороны. Так прошел их день, Трэш вернулся домой довольно поздно, но при этом раньше Ёнэ, что довольно удивило духа, но, он, подумав, что возлюбленный опаздывает, спокойно лег спать. Юноша же, по возвращении вместо того, чтобы просто лечь спать, сел рядом с мужчиной и начал гладить фиолетовые волосы, убирая выпавшие пряди за уши, чтобы открыть лицо. Ёнэ со спокойной улыбкой продолжил гладить духа, как тот и хотел утром. Закончив гладить голову, белокурый лег рядом и спиной повернулся к партнеру, чтобы свет с окна не мешал спать. Стоило ему укрыться, как он почувствовал руку на своей талии и то, как этой же рукой его подтягивали ближе с последующим заключением в объятия. — Трэш? — Шепотом спросил Ёнэ. Ответа не последовало, лишь тихий фырк перед тем, как уткнуться лицом в белоснежные волосы.