Сперва мы возьмем Манхэттен

      Льюис Никсон вышел из отеля и направился к машине, пытаясь закурить на ходу. Ветер дул ему в лицо, но он упрямо шел вперед, раздраженно щелкая зажигалкой. Позднее он часто задумывался о том, как это нелепо, что из всех ошибок, когда-либо совершенных им в жизни, именно эта – нежелание повернуться спиной против ветра и спокойно прикурить – чуть не стоила ему жизни. Из-за сосредоточенности на чертовой зажигалке он не услышал, как рядом остановилась машина, как два человека подбежали сзади. Дальше последовал дезориентирующий удар по голове, руки грубо скрутили за спиной, и, наподдав в солнечное сплетение, его бесцеремонно запихнули в смутно знакомый щеголеватый «Паккард». К чести Льюиса, он пытался сопротивляться, но удар рукояткой пистолета по зубам несколько поумерил его пыл.       Ехали долго, и страх, охвативший Льюиса в самом начале, сменился злостью. Несмотря на то, что происходящее так или иначе наверняка было связано с их бизнесом, Льюис никак не мог понять, почему держать ответ за что бы то ни было приходится именно ему, да еще и в такой форме. Все решения исходят от Дика, вот и спрашивали бы с него. Другое дело, что Дик теперь обзавелся охраной, и его так просто в машину посреди улицы не затолкаешь.       Машина свернула на проселочную дорогу. У Льюиса болели руки, слишком долго удерживаемые в одном положении, шатался один из передних зубов, а к головной боли от удара добавилась тошнота от тряски. Но вскоре небесные силы смиловались – показалась просека, на которой стоял такой же «Паккард». Льюис вспомнил, почему машина показалась ему знакомой: на таких ездили Массерия и его ближайшие помощники.       Из второй машины вышел Джо Массерия собственной персоной. Льюиса бесцеремонно выволокли из машины и подтолкнули вперед, и он решил дать волю своему раздражению:       – Какого черта здесь происходит? Вы вообще знаете, кто мой отец?       Человек за его спиной пнул его под колени, и теперь Льюис очутился на коленях перед Массерией. Тот наблюдал за ним с усмешкой, слегка склонив голову на бок.       – Знаю, парень, но ты оглянись вокруг, – он обвел рукой окружающий их пейзаж, – твоего папаши здесь нет. Здесь только ты, я, мои люди и гостеприимные болота Нью-Джерси, где и упокоится твое тело.       – Что вам нужно? – теперь, когда его перспективы прояснились, Льюис снова стал нервничать.       – Твой друг ведет себя неучтиво. Он хозяйничает на моей территории, как у себя дома, и не платит мне за беспокойство. Я хочу показать ему, что бывает с неучтивыми людьми.       – Но почему вы… не обратились к нему лично? – Льюис тяжело сглотнул, чувствуя, как ему в затылок уперлось дуло пистолета.       – Его очередь тоже настанет. Видишь ли, я джентльмен: всегда предупреждаю человека о неприятностях, которые собираюсь причинить ему впоследствии.       До Льюиса медленно дошел смысл сказанного: его собираются убить в назидание Дику. Льюис не раз слышал всю эту белиберду о том, что перед смертью у тебя перед глазами проносится вся жизнь, или что ты вдруг с ясностью понимаешь, что для тебя по-настоящему важно, осознаешь, сколько блестящих возможностей закрываются для тебя с моментом твоей смерти. Все, о чем думал в том момент Льюис Никсон, были слова Дика о том, что пусть их бизнес и криминальный, они никогда не выйдут за рамки, и максимум, что им угрожает, это не самый внушительный тюремный срок, но с учетом связей отца Никса, ему уж точно не о чем волноваться. И вот именно он, Льюис, стоит на коленях с дулом пистолета у затылка, и все это по вине Дика.       – Пожалуйста, мистер Массерия… – паника нарастала, и теперь Льюис едва мог слышать свой голос за оглушающим звуком собственного сердцебиения, – позвольте мне поговорить с Диком! Я смогу уговорить его на сделку на ваших условиях!       – Ты так уверен, что он тебя послушает?       – Послушает! Мы с ним друзья, он мне доверяет! Прошу вас, мистер Массерия… Любые ваши требования!       Массерия не выглядел убежденным. Тот, кто держал пистолет, упер его в затылок Льюиса еще решительнее, и у Льюиса сбилось дыхание. Странно, ему всегда казалось, что в день, когда он умрет, обязательно должна быть плохая погода, а вокруг цвел майский день, стрекотали насекомые, легонько колыхались на ветру деревья. А еще было не по-майски жарко, он чувствовал, как с волос по шее течет пот, и как размокает накрахмаленный воротник рубашки. Возможно, дело было не в солнце.       – Где же ты был, такой сговорчивый и послушный, когда вы грабили мой грузовик?       – Мы не…       – Не утруждайся, не стоит. Мои требования? Я хочу свою территорию обратно. Я хочу свои деньги обратно. Передай своему боссу, что я не привык делиться.       – Дик мне не босс, мы партнеры…       – Сперва убеди в этом самого себя, – Массерия усмехнулся и кивнул человеку, стоящему за спиной Льюиса, – развяжи ему руки, Тонино. Запомни, что здесь произошло, Льюис Никсон. И запомни мою к тебе доброжелательность.       С этими словами Массерия сел в машину. Ствол у затылка Льюиса исчез, затем исчезли веревки, связывающие его запястья, и его затекшие плечи и предплечья пронзило адской болью. Льюис не вставал с колен до тех пор, пока машины не скрылись из виду, и вокруг не воцарилась полная тишина.