Сперва мы возьмем Манхэттен

      Жизнь Рональда Спирса редко бывала спокойной, но неспокойствие это проистекало из его собственного выбора, его действий и логически предсказуемых противодействий, по понятным ему причинам и с учетом закономерных последствий. В целом, нынешняя ситуация в какой-то степени тоже была результатом его выбора, но так уж сложилось, что там, где он ожидал найти стабильность и разумное применение своим навыкам и умениям, он обнаружил себя заложником чужой воли.       С Диком Уинтерсом его познакомил Льюис. Видит бог, Льюис Никсон был абсолютно беспомощен там, где требовалось самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность, но сводить людей он умел, и полезных связей у него было немало. Да и предложение было дельное: виски и азартные игры – джентльменский набор простых человеческих радостей. Продажа спиртного во времена Сухого закона оказалась золотой жилой, цена бутылки виски выросла в три раза, а если ту же бутылку виски разбавить до двойного объема, то можно было получить шестикратную прибыль – от таких возможностей только идиот откажется. Сам Дик показался Рону человеком четких принципов, в чьей системе ценностей нелегальность их бизнеса наверняка логично и гибко объяснялась. Что-то из разряда оправдания убийства на войне – убивая врага, ты вроде как не совершаешь ничего дурного.       Но главное – Дик оказался отличным менеджером. Когда казино начало приносить стабильную прибыль, он задумался над тем, как бы зарабатывать еще больше, и пришел к до смешного простому решению: втихую от Массерии начал облагать данью мелких лавочников, торговавших из-под полы самогоном, и утаивавших этот источник дохода от Босса Джо. С появлением свободных денег Дик организовал букмекерскую контору, заправлять которой поставил Льюиса, и несколько небольших, но приносящих прибыль ломбардов, руководить которыми стал Рон. Гарри, за неимением умственных способностей, выполнял функцию силового вмешательства – он собрал в ирландском квартале шайку таких же, как сам, горячих на руку головорезов, и радовался безголовой радостью всякий раз, когда им выпадала возможность помахать стволами.       Рон должен был создавать для их предприятия видимость легального дохода – никогда не знаешь, когда купленным копам подвернется более выгодное предложение, и они придут, чтобы в этот раз схватить тебя за яйца – но Рон обстряпывал там и кое-какие свои дела. Как ни крути, ворованные вещи ведь часто оканчивают свой путь в ломбардах, а вот выяснить, кто их туда принес – задача не из простых, тут уж полиции придется попотеть. Но теперь он все меньше времени мог уделять своему основному ремеслу, и в результате навыки ржавели, а имя теряло звучность в нужных кругах.       После того, как они по глупому совпадению ограбили Массерию, все стало меняться. Ничего радикального, медленно, но неуклонно, как песок пересыпается из верхней половинки песочных часов в нижнюю. Их бизнес все крепче вставал на ноги, и пропорционально обострялся их конфликт с Массерией. Появлялись новые партнеры, заключались выгодные сделки, и все больше денег уходило на взятки и текущие расходы. Костюмы Дика становились все дороже, взгляд жестче, а решения непреклоннее.       Они выходили на новый уровень, с ними стали считаться. С Диком захотел познакомиться Арнольд Ротштейн – еврейский гангстер, державший под своим контролем игорный бизнес на Манхэттене. У него давно были трения с Массерией, и он увидел в Дике потенциального союзника. Всем было известно, что Ротштейн – азартный игрок, и если он на кого-то ставит, значит, уверен, что ставка сыграет.       Однако не всегда все складывалось удачно. Массерия был не из тех, кто станет терпеть нападки, поэтому вскоре началась череда внезапных пожаров, внеплановых проверок, мелких ограблений и бесплодных мирных договоренностей. Затем внезапно арестовали Гарри. Ситуация казалась нелепой до абсурда: Гарри в очередной раз упился до зеленых чертей в любимом ирландском пабе, нарвался на драку, где-то в процессе вытащил пистолет, и его тут же задержали за незаконное ношение оружия. Ему светил солидный срок, и потому никто так и не стал разбираться, каким образом полиция оказалась там так своевременно, или почему, например, никто даже не подумал задержать владельца паба за продажу спиртного. Важно было одно – вытащить Гарри. Дик задействовал связи Никсона-старшего и Арнольда Ротштейна, истратил кучу денег, и через месяц Гарри, благодарный до небес и впервые за годы абсолютно трезвый, вышел на свободу. В его лице Дик теперь имел не просто друга, а ревностного почитателя.       Череда мелких и крупных неприятностей все не кончалась, и со временем Рон стал задумываться о своем выходе из этого уютного консорциума, начал рассматривать возможности. В качестве причины можно будет сослаться на то, что ему все же больше нравится работать в одиночку. Вряд ли Дик согласится выплатить ему его долю в предприятии вот так с ходу, но здесь Рон готов был пойти на уступки. Он готов был даже сменить город, податься в Бостон или Новый Орлеан, лишь бы не мозолить глаза ни Дику и его необъятным амбициям, ни Массерии и его планам мести, ни кому бы то ни было, кто хотел свести с ним счеты. Однако собрать эти разрозненные мысли в четкий план не удалось: спустя пару месяцев после освобождения Гарри подошла очередь Рона контролировать поставку.       Уже какое-то время они закупали виски не только для себя: благодаря Дику и его предпринимательской ловкости, теперь они, в который раз не ставя в известность Массерию, сами продавали спиртное на сторону, в пару-тройку подпольных баров. Объемы заметно увеличились: если раньше им требовался всего один грузовик в месяц, то теперь нужно было четыре грузовика раз в две недели. Риск тоже стал куда выше, и Дик, из недоверия к наемным работникам, велел, чтобы каждый раз Рон, Липтон или Гарри лично сопровождали груз от склада в порту Нью-Джерси до Нью-Йорка.       Эта поездка ничем не отличалась от многочисленных предыдущих. Ничего такого, чего Рон не делал раньше: приехать на знакомый склад в Джерси, проверить количество ящиков и их содержимое, проследить за погрузкой и вернуться в Нью-Йорк в одном из грузовиков.       В этот раз во главе кортежа был грузовик Гранта, с которым Рон свел приятельские отношения, так что поездка должна была пройти легко и без заминок. На границе все было схвачено, Грант работал у них давно и хорошо знал дорогу, казалось бы, какие могут быть осложнения? Однако, когда они уже почти добрались до моста, дорога оказалась перекрыта полицией. Грант было потянулся за пистолетом, но Рон его остановил: он хорошо помнил, как сложно было вытащить из тюрьмы Гарри. Спрятав пистолет под сидение, он медленно вышел из машины, и сделал знак выходить остальным. Копы оказались федералами, сработали оперативно и качественно, и вскоре Рона и остальных в наручниках отправили в Нью-Йорк, а груз конфисковали. По иронии, их задержали именно на том участке дороги, где они когда-то ограбили грузовик Массерии.       Дальше стало не до иронии: Рон оказался в холодной допросной, где деланно простодушный следователь с сильным оклахомским акцентом рассказал ему, что кое-какие дела из его прошлого не остались незамеченными для полиции, и теперь, имея его отпечатки пальцев и фотографии, вызвать свидетелей, провести пару опознаний и призвать его к ответственности не составит труда. Рон сидел, уставившись на свои скованные наручниками руки, и повторял, что ничего не скажет без адвоката.       – Да я у тебя пока и не спрашиваю ничего, – словно потешаясь над ним, доверительно улыбнулся деревенщина-следователь, – мне вообще-то и не важно, что ты скажешь. Твои дела, – тут он постучал пальцем по толстой папке, – вот что говорит громче тебя, подумай об этом.       Времени на раздумья у него теперь хватало с избытком. Проще всего было предположить, что все это дело рук Массерии, однако в минуты обострившейся паранойи Рон начал думать, что за всем этим стоит вовсе не Массерия, а сам Дик. Ведь если разобраться, почему коп лишь грозится, что готов наказать Рона за все заслуги? Что его останавливает от того, чтобы дать делу ход? И что на самом деле случилось в тот день, когда задержали Гарри? Массерия не мог знать, что Гарри действительно будет в том баре, как не мог он знать и того, что Рон не совсем чист перед лицом закона, Рон никогда раньше не промышлял на его территории.       А вот Дик обо всем этом знал. И если Рон прав, то стоит ему только заикнуться Дику о том, что он хочет выйти из дела, как копы пойдут по его следу, как натасканные ищейки. Все столбы будут увешаны объявлениями о его розыске, а его будущие сокамерники по тюрьме Синг-Синг смогут начать отсчитывать время до его прибытия и бросать жребий на право обладания его задницей. Нет уж, в тюрьму Рону точно не хотелось. И ведь как изящно Дик все разыграл: Липтон ему многим обязан, Гарри после своего чудесного освобождения чуть ли не в рот ему заглядывает, а Льюис… черт знает, что держит Льюиса рядом с Диком, да хоть бы и собственная неспособность ориентироваться в жизни без направляющей руки. Вот и Рон теперь крепко с ним повязан, вернуться к прежней независимой жизни будет не так-то просто.       Прошло пять долгих дней, прежде чем еврейский адвокат, рекомендованный Дику Ротштейном, все утряс и объявил Рону, что он свободен. По возвращению в офис Дик встретил его более, чем прохладно. Он сразу дал ему понять, что по его, Рона, вине они потеряли крупную партию виски, из-за чего влетели в значительные убытки. Пришлось платить неустойку покупателям и улаживать вопрос с новой поставкой. На их репутацию легла тень, а это только на руку Массерии, и теперь когда угодно можно ожидать удара. Авторитет Дика в глазах поставщика и Ротштейна тоже пострадал, не говоря уже о том, что освобождение Рона из тюрьмы тоже стоило денег.       По всему выходило, что Рон Спирс теперь в долгу у Дика Уинтерса.