После меня

Вечер стоял теплый, несмотря на конец октября. Макс вышел из лифта и направился к своей машине, припаркованной на стоянке у фитнес-клуба. Макс снял вольво с сигнализации, когда почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он медленно обернулся. Не ошибся — через две машины от него стоял мужчина и смотрел в упор. Макс подцепил ручку дверцы, когда понял, что этот человек к нему приближается. Рука в кармане автоматически нащупала прохладный корпус «бабочки». Он не стал ждать, когда его настигнут, а резко обернулся, выбрасывая вперед руку. Заметив лезвие, человек притормозил в двух шагах и снял капюшон. — Макс? — мужчина непонимающе уставился на нож. — Твою мать, Вадим?! Какого черта ты подкрадываешься?! — Вершин убрал «бабочку» в карман, нервно разжимая окаменевшие пальцы. — Я… Я наблюдал за тобой весь вечер в зале. Думал, ты это или нет. — Высокий широкоплечий и темноволосый Вадим был явно шокирован приветствием. — Ты всегда так старых друзей встречаешь? — Друзей, подкрадывающихся на парковке? — Прости, я должен был ещё в зале подойти… А не так. И все же насколько я помню, ты раньше нож не носил. — Многое изменилось с тех пор, знаешь ли. — Мышцы лица начали размораживаться и Вершин, наконец, смог нормально улыбнуться. — Рад тебя видеть. — Я тоже рад. Я… Я как-то пытался разыскать тебя, и даже инстаграм твой нашел, но всё не решался написать. Подумал, столько лет прошло… — Ну написать — не преступление. — Кофе не хочешь выпить или поздно уже? Макс посмотрел на часы, было начало одиннадцатого. Егор написал, что будет дома не раньше двенадцати. — Кофе можно, почему нет? — он бросил спортивную сумку на заднее сиденье и завел мотор. Они условились встретиться на Невском в знакомом обоим заведении. Макс записал Егору голосовое, сообщив, что поужинает в городе и если нужно, заедет за ним. Фоном крутились мысли про первый курс универа, недобитую сакуру, которую полностью свел всего год назад. Первое серьезное расставание, как и первое настоящее чувство. Он вышел у «Царя». Вадим уже ждал у входа. Они сели за столик в углу, официант принес меню. — Ты недавно в тот зал ходишь? — спросил Вершин, рассматривая его лицо теперь не в желтом свете уличных фонарей, а при в меру ярком освещении ресторана. — Потому что я уже несколько лет в одном клубе, а тебя не видел. — Я вернулся недавно в город, — проговорил Вадим, перекатывая в ухе маленькую серебристую серьгу. Украшения он любил ещё в универе, это Макс хорошо почему-то помнил. — Откуда вернулся? Им принесли кофе. — Будапешт. — Классно, чем занимался там, занимаешься? — Я художник, ничего не изменилось. — Даже после армии, в которую ты пошёл, когда тебя выперли из универа? — А ты помнишь, да? Старые раны не заживают? — Заживают, Вадим, ещё как заживают. Только поверх них появляются новые, куда более глубокие. Вадим потупил взгляд: — Ты не изменился, рубишь, как раньше, с плеча. Макс ухмыльнулся только, ничего не отвечая. — А я наблюдал за твоей карьерой. Интересовался. Думал, что было бы, если бы меня тогда не забрали? — Сложно сказать. Столько всего произошло. — Макс потер подбородок, сверкая серебристым ободком кольца на безымянном. — Это просто украшение или то, о чем я думаю? — Не просто. — То есть ты женат второй раз? — Я в браке. — В браке, значит. И кто он? — Он — мой муж. — Это всё, что ты можешь рассказать? — О нём — да. — Понятно. — А у тебя как на личном? — Не особо сейчас. Была пара серьезных романов в Венгрии. Первый около трех лет длился, второй восемь. Вот недавно закончился… — Поэтому ты здесь? — Да уж. Вернулся в родные пенаты. Невыносимо стало там оставаться. — Сочувствую. — Ну да, ну да. Поболит и пройдет, так ведь говорят? Только что-то не проходит. — Вадим улыбнулся уголками губ. — Слушай, а что ж моя сакура? Ты свёл? — В том году. — Всего год назад? — Егор настоял. — Значит, мужа зовут Егор. — Вадим сверлил его глазами с видом конспиролога. — Егор, — Вершин кивнул спокойно. — Итак, муж настоял, значит, поэтому свел? А сам почему не сводил? — Да как-то… сроднился с ней, знаешь ли. — Максим вглядывался в глаза напротив — холодные серые, такие же точно, в которые влюбился без оглядки на первом курсе. Такие же, да уже не такие. — Как часть меня была. — Издеваешься? — Вадим откинулся на стул, кривясь от того, что разоблачил игру. — Извини, не смог удержаться. — Макс отпил кофе. — Чтобы не пройтись по болевым точкам? — Столько лет прошло, а тебе всё больно? — Думал, что уже нет. Но сегодня тебя увидел и … накатило. Принесли еду, Макс ковырялся нехотя. Вадим его разглядывал. — А что ж твой муж, старше, младше тебя? — Я люблю помоложе. — Когда я был на четвертом, а ты на первом, тебе нравились постарше. — Четыре года — это не разница. — А я не про себя. А про того, с кем ты до меня встречался. Сколько ему было? — Я уже не помню. — Зато помню я. Тебе восемнадцать, ему тридцать пять. Препод по?.. — Кинодраматургии. — Вершин ухмыльнулся, будто вспомнил что-то хорошее, что давно забыл. — И когда он узнал про нас с тобой, то завалил меня на экзамене. Я из-за этого летом на море не поехал. Готовился к пересдаче, благо в августе он ушел в отпуск и пересдавал я Одоевскому. Вадим слушал его голос и погружался в транс, прыжок в прошлое, разрыв материи реальности. Приглушенное освещение стирало границы времени. Вершин оставался привлекательным и в сорок, если сейчас не казался Вадиму ещё привлекательнее, чем в двадцать. — Мне жаль, что тогда всё так вышло, — наконец проговорил он. Макс осёкся: — Ты знаешь, я уже точно не помню, как вышло. Ты ушел в армию, я остался с недобитой татуировкой. — Ты просил, чтобы я не уходил. Предлагал помощь своего отца, он мог отмазать. — И почему не принял-то помощь? — Решил пройти этот путь. Ты всё равно бы не дождался. — Ты не просил. — Мы не договаривались осознанно. Оба знали, что хранить верность никто не будет. — Это ты так решил, за меня в том числе. — А ты бы ждал? Целый год? — Кто знает? Ты не спросил тогда, сейчас уже не узнать. Вадим замолчал надолго. — Я уехал после второго курса в Европу, — прервал Вершин молчание. — Продолжил учебу в Милане, работал параллельно. После тебя не мог смотреть на мужиков. Ненавидел всё это… Хоть и трахался изредка — случайные связи, клубы, ну ты знаешь, как это бывает. Я поставил цель остаться в Европе, учился упорно, параллельно перебирал — парни-девушки, девушки-парни. Особо никто не западал, так — спортивный интерес. После выпуска предложили работу в Вене, я переехал и там впервые встретил её — туристка из Питера на выставке современного искусства. Мой друг как раз выставлял свои работы там. Я решил — это судьба. Через неделю прилетел в Петербург, нашел её. Но она меня послала. А Петербург снова затянул, и я застрял на несколько лет. В тот период я жил с ди-джеем из… Ростова, кажется. Он плотно сидел на кислоте, я пытался его спасти. Вечер, дождь, мы разругались, я ушел. Было так паршиво, я всё выбирал между «Эрмитажем» и аэропортом, пошел в «Эрмитаж». Её сразу узнал. Она пришла смотреть на своих любимых итальянцев. Стояла там перед Караваджо, я сразу понял, что она плачет. Она меня узнала тоже. Осень, «Эрмитаж», кофе — в тот раз всё сложилось, как надо. Мы начали встречаться. Я отмел всё лишнее, разошелся с ди-джеем. Мы расписались быстро. Через два года после свадьбы родился сын, и ещё через год меня понесло. Пытался натянуть на себя супер-костюм отца, оставался рядом, пока мог. От лицемерия устали оба. Брак развалился. Я уехал и уже надолго. Уперся в карьеру, на личном ничего долгоиграющего, и так семь лет. Пока вновь сюда не вернулся. — И тут он. — И тут всё очень сложно и долго. И, кажется, я отрабатывал огромный кармический долг. — Но в итоге отработал? — Вроде бы… Но это не точно, раз тебя сегодня встретил. Вадим улыбнулся нехорошо: — Значит интернет не врет — у тебя есть сын и бывшая жена. А теперь ещё и муж. — Не забывай про карьеру. — Карьера, конечно. А сакуры больше нет. — Нет. — Ты был таким… светлым всегда. Таких людей очень мало. Я часто думал о тебе, особенно, когда было туго. Жалел, что не попросил, чтобы ты меня дождался. Вернулся, а тебя и след простыл. Я первым делом к твоим поехал. Мама сказала, ты теперь заграницей. Фух, легче че-то не стало, хоть и сказал тебе всё это. — У меня нет к тебе претензий, если ты об этом. Совсем. Уже давно. — Ты хорошо выглядишь. — Я знаю. — Очень хорошо. — Ты тоже. — Да нет. Я состарился как-то слишком быстро, когда мы с Джаника разошлись. — Почему расстались, если не секрет? — Да какие секреты. Познакомились в одной тусовке. Он тоже художник. Молодой, перспективный. — Насколько молодой? — На двенадцать лет меня моложе. В общем, сильное чувство. Начали встречаться, съехались. Я рисовал его, выставлял картины. Всё прекрасно было восемь лет, почти не ссорились. А потом он ушел. — Просто так? — Нет. Крутил на стороне отношения несколько лет со своим коллегой. Я идиот — ничего не замечал или не хотел замечать. Когда Джаника ушел, я забухал, выпал из реальности. У меня детей нет, как и женщин, которые меня любили бы. Вернуться не к кому, друзей немного. Лечился, сложно было в общем. Но восстановился, насколько это вообще возможно. Вскоре новый бойфренд — новый разрыв, новый удар. К такому невозможно привыкнуть, знаешь ли. — Знаю, — проговорил Макс, рассматривая за окном уже ночной Питер. — В общем, осталась только карьера, седина и плохие нервы. Такое не в твоем вкусе, — Вадим хохотнул. Макс отпил минералку из стакана: — В моем вкусе уже давно только один человек. — Неужто. — Да. — И налево не ходишь? Вершин засмеялся, отводя взгляд, вспомнив своё сегодняшнее утро. — С такими как он, как раз таки и ходят налево. — Он очень молод, да? — На шестнадцать лет. — Ооо, Макс, даже не знаю повезло тебе или нет? — Повезло-повезло, не распаляйся. — Тогда резонный вопрос: а ты уверен, что он не ходит налево? — Уверен. — Ты задумался, на мгновение, но задумался. — Тебе хочется в глубине души, чтобы меня кинули, да? А ты позлорадствуешь. Все вы такие, бывшие. — Я не хочу, чтобы тебя кидали. Просто… пытаюсь понять, есть ли у меня шансы, хотя бы на этот вечер? Вершин откинулся на спинку стула, завел ногу за ногу, откладывая салфетку на край стола. — Извини, Вадим, но шансов нет уже давно. Дело здесь, можно сказать, что и не в Егоре, а в том, что ты тогда даже не попытался остаться. Они вышли из «Царя», поболтав ещё немного о прошлом. Договорились встречаться в клубе, но Вершин чувствовал, что неловких моментов теперь не избежать, и одному из них придется сменить зал, также Вершин знал, что это будет не он. *** — Детка, привет, ты где? — Максим выехал на Невский, набирая Егора. — В студии. — Ты на машине? — Нет. На заднем фоне Макс слышал знакомый гомон. Различался четко Илья, да и женские голоса тоже. Вершин знал, что они записывают второй альбом. Первый, к слову, не принес большого успеха. Выпуск дебютного стал скорее подарком для уже сформировавшейся питерской фан-базы, для друзей группы, для Вершина в частности. После выхода альбома группа поучаствовала в десятке фестивалей уже не на разогреве, а как хедлайнеры. Выступление в Москве дало особенный резонанс ещё на полгода, а позже всё стихло. Но Егор продолжал записывать песни, и набиралось уже на второй. Собственная же студия дала ему толчок в развитии, и уже второй год он работал полноценным саунд-продюсером. Роберт одним из первых пришел к нему записываться. И из не особо качественного русского говно-рэпа Егор отшлифовал бриллиант. Они насводили на целый альбом. Егора затянула стихия R'n'B, Роберт же получил качественный звук в своих треках и профессионального звукача в долгоиграющее сотрудничество. Всё это Макс знал со слов Егора, и оснований ему не доверять у Вершина не было. Но то воодушевление, с которым Егор иногда говорил о Роберте и их совместном творчестве, невольно вызывало у Вершина ревность. Разговор с Вадимом отложил в душе Макса определенный отпечаток. Он невольно проводил параллели между их жизнями. Знал, что подобное называют паранойей, но от этих мыслей не получалось так легко отмахнуться. Вершин был за рулем, звонил Егору и думал о том, с кем и как его партнер проводит большую часть своих будней. — Могу тебя забрать. Я уже закончил, — сказал Макс. — Нет, поезжай домой. Ещё час-полтора, и я сам приеду. А? — Макс услышал, как Егор с кем-то разговаривает параллельно. — Роберт меня подвезет, не переживай. «Кто б сомневался», — подумал про себя Макс. Егор услышал его невнятное «окей» и замялся. — В принципе, если хочешь, заедь за мной. Только придется подождать. — Нет, малыш, это лишнее, не парься. Дома увидимся. — Уверен? — Да, я устал и хочу спать. — Целую, — проговорил Егор. А Вершин представил, как он зажимает трубку рукой и отходит ото всех, чтобы сказать ему это. — Стало тише. Ты вышел? — захотелось убедиться. — Да, отошел. Там шумно. — Люблю тебя, — проговорил Макс, успокаиваясь. — Я тоже. Шум настиг притаившегося Егора, Макс попрощался быстро, чтобы позволить ему побыстрее закончить и приехать домой. *** Вершин уже глубоко спал, когда сквозь сон почувствовал, что его обнимают сзади. — Поделись теплом, — шепнул Егор ему в шею, заползая под одеяло, обнял крепче и сразу уснул. Утро наступило слишком быстро, так Егору казалось, когда он почувствовал на лице солнечный свет. Сквозь шторы било солнце. Он перевернулся на бок, но сон уже начал отступать. На стене колыхались золотые тени. В квартире было тихо, но он чувствовал, что Вершин дома. Потянулся за мобильником, часы показывали 10:44. Прочитал и ответил на несколько сообщений в мессенджерах, в частности от Роберта. Написал, что решил сегодня отдохнуть и в студии до вечера не появится. Егор откинул одеяло, потянулся и босой пошел в душ. Макс был на кухне, пил кофе и пропадал в своём ноуте. — Какой сегодня вес? — спросил Вершин, когда Егор показался на кухне после душа. — Шестьдесят восемь, — он налил себе кофе из кофеварки, и выложил на тарелку ещё теплый омлет. Макс всегда готовил на двоих. По его виду Вершин понял, что лучше не шутить на эту тему, и погрузился снова в разбор почты. — Во сколько я вчера приехал? — спросил Егор. Вершин посмотрел на него поверх темной оправы очков, дома он никогда не носил линзы. — Не знаю. Но лег я уже после часа. — Понятно. — Всё нормально в студии? — Да всё ок. — Тогда чего такой кислый? Егор пожал плечами: — Настроение такое… Может, не выспался. Разговор прервал звонок домофона. — Это ко мне, — сказал Макс и пошел к двери. Егор не любил внезапных визитов, да и гостей тоже не переваривал. — Кто это? — крикнул он раздраженно из кухни. — Курьер, — ответил Макс, возвращаясь с большой черной коробкой в руках. — Что это? — Твой подарок. Вершину понравилось, как дрогнули уголки его губ на этом слове. Все любят подарки. — Пойдем посмотришь, может, и настроение поднимется, — «а может и наоборот», — шепнул внутренний голос. Егор сел на постель и снял с коробки крышку. Макс наблюдал за ним, но ему становилось неловко от того, что он наблюдает. — Что это? Вершин видел как изогнулась темная бровь, но пока не мог понять реакцию. Егор сам пока не понимал, что чувствует. — Игрушки, — ответил Вершин невозмутимо. — Посмотри, возможно, что-то заинтересует, но если нет, так — нет. Егор выложил на постель два металлических кружка наручников — холодные, тяжелые, настоящие. Черный силиконовый дилдо натурального размера, несколько поменьше тоже черных, узкий длинный вибратор, анальную пробку из прозрачного силикона и ещё несколько вытянутых закругленных штук, применение которых он сходу понять не мог. В коробке остались плетки разных мастей, их доставать он пока не стал. Макс заметил, как обычно бледные скулы начали розоветь. — Ладно, ты посмотри. Если что-то понравится, скажешь мне. Если нет, просто выкинь в мусорное ведро. Переведя взгляд с «игрушек» на Вершина, Егор неопределенно кивнул или нет, Макс точно не понял, но вышел, оставив его один на один с подарком. Он успел заварить чай, выкурить «айкос», сделать несколько звонков и обработать шесть снимков, а Егор всё не выходил. Вершин посмотрел на часы внизу экрана и понял, что больше сорока минут прошло с визита курьера. Тревога начала подниматься с изнанки. Только бы Егор правильно всё понял. Больше всего Вершин боялся его обидеть. Макс снял очки и, покусывая дужку, посмотрел на светлую дверь их спальни. Попытался абстрагироваться от своей тревожности, пересел спиной к двери, чтобы смотреть на желтый клён за окном, и попытался вернуться к работе. Егор подошел сзади неслышно, положил руку ему на плечо, ощутимо сжимая пальцы. Он обошел стол и сел напротив. Макс выжидающе сложил руки. — Сначала я подумал, — начал Егор, — что ты заскучал и это намёк. Макс снял очки, откладывая их рядом с чашкой остывшего черного. — А потом? — спросил Вершин. — А потом до меня дошло, что ты озаботился моими загонами, как всегда приняв их слишком всерьез. Поправь меня, если я не прав. — Загонами? — Я про тот разговор о шлепанье. — Егор, если отклика нет, просто выкинь, и забудем об этом. Егор посмотрел на него из-под коротких темных ресниц. — В том и проблема, что отклик есть. И как только ты всё это понимаешь, Вершин? То, чего я сам о себе не знаю. Макс пожал плечами, пряча улыбку за покусыванием губ. — Просто предположил, — признался он. — Я выбрал, пойдем. — Егор встал и пошел мимо Макса в направлении спальни, но в коридоре завернул в ванную. На столе остался недопитый кофе и нетронутый омлет. Макс не стал напоминать о завтраке, и так было ясно, что Егор настроился на совсем иное. На подушке лежали наручники, черный дилдо средних размеров и флакон лубриканта. Вершин невольно улыбнулся его выбору, легкая нервная дрожь прошла по телу. За спиной открылась дверь. — Ты не выбрал ничего для порки, — произнес Макс. — Я пока не знаю… — только и ответил Егор. Вершин потянул его на себя, чтобы поцеловать. Егор мелко дрожал, Макс уже давно знал, что это его естественная или не очень реакция в предвкушении секса. — Если что-то пойдет не так, просто скажи мне, — прошептал Макс ему на ухо. Егор не ответил, позволив снять с себя футболку. Макс взял наручники, ключ от них и, поигрывая металлом, обошёл кровать. Полностью голый Егор прополз на четвереньках к изголовью. — Замри. Он посмотрел на Вершина снизу вверх. Тот провел пальцами вдоль его позвоночника до ягодиц, крепко сжал одну, отводя. — Зачем ты это сделал? — спросил Вершин, проходясь пальцами по скользкой ложбинке. — Знаешь же, что я сам люблю тебя растягивать? — Может быть, я нарываюсь? — проговорил Егор, чувствуя, как пересыхает гортань от того, как Макс на него смотрит. Этот взгляд… С самого начала Егор не мог противостоять ему. Не было человека в его жизни до Вершина, который мог заставить его пульс учащаться одним только взглядом, как и одним своим присутствием. Егор безвольно опустил глаза. — Я могу сделать это прямо сейчас. — Дыхание Макса колыхнуло волосы у лица. — Могу взять тебя вот так, сзади, быстро и глубоко, не оставив выбора, как ты любишь. И я знаю, детка, что в данный момент ты ни о чем другом думать не можешь, лишь бы на месте пальцев оказался мой член. Вершин видел, как дрогнули его плечи, когда он попытался ввести второй, на бледных щеках расцвели розовые пятна. Он уже развязал шнурки на своих тренировочных брюках, ослабляя резинку, но выдохнул и остановился. Свободной рукой Макс убрал волосы с его шеи и заставил смотреть на себя, приподняв лицо за подбородок. — Но так как отклик все-таки был, мы попробуем по-другому в этот раз. Хоть видеть тебя таким и сдерживаться мне самому крайне трудно. Молчание Егора странным образом заводило, ведь обычно его муж говорил, чего именно он ждет от него в постели. Они вообще часто обсуждали свой секс, а теперь Егор молчал и ждал. Его волосы в свете утреннего солнца казались светлее, чем были на самом деле. Наблюдая за игрой лучей, Макс четко вспомнил море, номер того отеля, где произошел их первый раз, когда они ещё совсем не знали друг друга и действовали интуитивно. Точнее, Макс действовал, как более взрослый и опытный, а Егор после слишком резвого флирта на пляже, в номере растерялся, хоть и старался не подавать вида. Вершин всегда чувствовал чужую неуверенность, натренировался за столько лет кастингов и отборов, и Егор тогда просто фонил своей обезоруживающей растерянностью. А Макс медленно горел от его неопытности и однозначной отзывчивости на любое проявление инициативы. Он тогда так же ждал первого шага, запускающего реакцию, смотрел в глаза и ловил прикосновения рук. — Нервничаешь? Егор опустил взгляд, прижимаясь лицом к его раскрытым ладоням, от чего у Макса сладко и трепетно потянуло за ребрами. — После всего, что мы делали? — он прошептал ему в макушку, склоняясь. — Малыш? Ты серьезно? Егор отпустил его руки, посмотрел на него снова, открыто. — Вот и славно. — Макс улыбнулся, несколько раз целуя его в губы и шею, провёл руками по плечам, чтобы снять напряжение. Но потом решил, что немного напряжения никому не повредит. Он провел пальцем по его подбородку, нажимая и, как по щелчку, стал серьезнее. — Разомкни губы, — получилось хрипло. Молчание Егора, как и его напряженное ожидание, странно на него действовали. И Макс осознал, что нет никаких ролей, это просто они, какие есть друг для друга. Егор приоткрыл рот, позволяя вложить в него палец и прикрыл глаза. Макс исследовал его медленно, раскрывая губы, надавливая на язык. Затем наклонился низко, как для поцелуя и, дождавшись, пока Егор потянется навстречу, остановил его, надавив на плечо. Сжав подбородок, Вершин заставил раскрыть рот шире, и, смотря в самые зрачки мутных зеленых глаз, сплюнул. Тонкая прозрачная нить протянулась и осела на розовом языке и губах. Сдавив его горло, Вершин почувствовал движение кадыка под ладонью. — Глотай, — проговорил Макс, спуская ниже резинку брюк, демонстрируя налитую тугую головку. Он видел, как Егор склоняет голову, высвобождая его член полностью. Он наблюдал, как, прикрывая глаза, Егор трогает его губами и языком, как вбирает в рот. Вершин понимал, что ничего особенного они не делают, но при этом между ними происходит что-то запредельное. Егор ускорялся, отсасывая, Макс придерживал его голову, концентрируясь на размеренных движениях нагих плеч и мерном покачиванием кровати. — Нет, — твердым движением Макс убрал его руку от его же члена. — Только я могу тебя трогать и решать, когда ты кончишь и кончишь ли. — Это была грань, звон которой отозвался в ушах. Вершин уже был готов, что их эксперимент с треском провалится, Егор откажется, возможно психанет или рассмеется, но вместо этого Макс увидел, как узкая ладонь опускается на голое бедро. Пальцы напряженно подрагивали, но Егор продолжил отсасывать. Сталь играла на солнце, пока Вершин приковывал его запястья к изголовью кровати. Он проверил натяжение между руками, проверил удобно ли лежит подушка под его лопатками. Голый Егор согнул колени и развел перед ним ноги, когда Макс сел на кровать. Проверив наручники ещё раз, он не удержался и поцеловал его в лоб, затем брови и глаза, наклонился к уху и попросил: — Говори сразу, если что-то пойдет не так, не терпи. Но Егор только поймал его губы губами, заманивая в долгий поцелуй. Макс лег сверху, чувствуя его голого сквозь свою одежду. Хотелось как обычно: зацеловать его, войти сразу и взять, и Вершин в душе почти послал их эксперимент, но всё-таки нашел в себе силы и сел, от него оторвавшись. Развел узкие колени с видом врача, замечая, как поджавшееся колечко блестит от смазки. Обводя мышцы по окружности, он поймал его взгляд, отмечая лихорадочный блеск в глазах. Егор выгнулся, жмурясь, мельком созерцая потолок, когда почувствовал, как Макс вводит палец. Медленно и размеренно, будто на осмотре. Он заскулил, подаваясь на его руку, и Вершин ощутил, как туго Егор сжимается вокруг его фаланги. Член налился и упруго лег на живот. Снова захотелось лечь сверху и взять его — грубо, рывками. Освободить от наручников, почувствовать, как он обнимает в ответ, стонет, но Вершин лишь отвел в сторону голое колено, добавляя второй палец. Егор к этому времени полностью взмок, волосы прилипали ко лбу, а Макс ещё даже в руки не брал фаллоимитатор. Всего лишь нащупал бугорок внутри, массируя большим пальцем его промежность снаружи. — Господи, — донеслось до Макса. Шире расставляя ноги, Егор прогибался непроизвольно при каждом движении, звеня металлом браслетов. Макс видел, как ходуном заходила грудная клетка, Егор дышал шумно приоткрытым ртом, он смотрел в потолок и часто-часто облизывал губы. Он молчал и просто позволял делать с ним то, что Макс хотел, более того, он ждал, что же ещё Макс решит с ним сделать. Он не парился ни из-за скованных рук, ни из-за того, что ключ был только у Вершина. Он всё сильнее стонал, сжимаясь вокруг пальцев, то замирая, то расставляя ноги шире и слегка толкаясь навстречу движениям. У Макса от всего этого спина покрылась испариной, и он стянул с себя футболку. Проследив за его движением, Егор упёрся невидяще в голый торс. Вершин физически чувствовал, как он его хочет, будто услышал его мысли, прочел их во взгляде. И почему-то ему стало страшно от того, что его Егор может так сильно кому-то доверять — глупый, жадный до острых ощущений мальчишка. И теперь стало совсем жутко от мысли, что это он сам, Максим Вершин, настолько зависим и уязвим перед этим парнем, что если Егор решит вдруг… Усилием воли Макс прервал вереницу мыслей. Черный дилдо лежал рядом с согнутым коленом, Вершин сжал тонкую щиколотку и резковато закинул ногу себе на плечо. Стараясь больше не пересекаться взглядами, он смазал гелем искусственный член, приставляя игрушку к приоткрытому отверстию. Сразу услышал протяжный, обжигающий стон. Макс сделал паузу и толкнул ещё, вводя наполовину. Розовое кольцо мышц растягивалось вокруг гладкого предмета, призывно блестя смазкой. Чувствуя чужую дрожь, Вершин прикрыл глаза, успокаивающе поглаживая его каменное от напряжение бедро. Голова шла кругом от того, что они делали, от стонов, заполняющих комнату. Макс двигал кистью медленно и твердо, пока Егор не начал насаживаться сам, откровенно пытаясь трахнуть себя этой штукой в его руке. От возбуждения срывалось дыхание, Макс автоматически убрал выступившую каплю смазки с головки подрагивающего члена, от чего Егора скрутило в мгновение, и он выкрикнул, громче обычного. Макс же извлек из него неживую плоть, проверил пальцами насколько тот растянут, сразу же чувствуя агонический спазм. Егор вскрикнул выгибаясь. — Пожалуйста… — прозвучало на грани слышимости. Вершин сделал вид, что не слышит, он наблюдал будто со стороны, и одновременно горел возбуждением от того, что сам это с ним делает. Погладив коленку на своем предплечье, Макс ввел в него дилдо до основания. — Я убью тебя, слышишь?.. Если ты сейчас… — у Егора всерьез срывалось дыхание, он не мог закончить мысль. Ухмыляясь угрозам, Вершин перехватил его бедра, двигая к себе ближе, развел широко и лег сверху. Он почувствовал своим стояком его твердый ствол. Сжав их вместе, Макс дернул кистью несколько раз, вслушиваясь в грудные стоны. — Убью тебя, — прошептал Егор, пытаясь поймать его губы. Вершину было сложно сконцентрироваться, он чувствовал только его твердое тело под собой, и с какой силой Егор сжимает его ногами, очевидно компенсируя неспособность обнимать. В какой-то момент Макс поморщился от боли в плече, то был укус. Он дернул Егора за волосы, отстраняя от себя и выгибая шею, попытался рассмотреть что-то за поплывшим взглядом, но глаза его сразу закрылись, в уголках застыла влага. Макс заметил и покрасневший четкий контур губ, тонкая вена билась на шее, выдавая запредельный ритм. — Ты ещё здесь? — прошептал Макс, касаясь губами приоткрытого рта. Егор лишь застонал, сильнее обхватывая его ногами и потираясь членом о твердый живот. Просунув между ними руку, Вершин приласкал его член. Реакция была мгновенной, Егор толкнулся навстречу, заскулил, а влага в уголках глаз наконец пролилась по вискам. — Что мне сделать? — получилось сформулировать мысль. — Чего ты хочешь? — Макс убрал волосы с его лба, Егор даже не пытался на него смотреть. — Вставь мне… Я хочу твой член… — он прошептал, и Макс поплыл. Выдернул игрушку и в два толчка оказался внутри, с наслаждением ощущая, как судорожно Егор сжимается. Он совсем затих, больше не стонал и не просил, а едва различимо скулил ему в плечо, казалось он отъехал. Двигаясь рывками, Вершин пропустил момент, когда живот стал влажным. Комната вращалась, воздух дрожал перед глазами, а Макс ещё какое-то время не мог нормально дышать — всё закончилось. Он вышел из него осторожно, наблюдая, как медленно Егор сводит колени, голый со скованными руками. Встав с кровати, Вершин взял камеру и сделал несколько снимков. Потом расстегнул наручники и сфотографировал следы на запястьях. После начал растирать их, замечая, что Егор за ним наблюдает. — Как ты? — спросил, выпуская из своей его руку. — Отлично, — усмехнулся криво. — В какой-то момент ты напугал меня, — признался Макс, ложась рядом. Обхватывая его руками, Егор прижимался лбом к солнечному сплетению. Пульсация в запястьях, как и перед глазами постепенно утихала. — Я не чувствую ног, — усмехнулся он. — Это было… — Чего-нибудь хочешь? — спросил Вершин, поглаживая его спину. — Спать. Макс накрыл его одеялом, крепко под ним обнимая. — В какой-то момент мне показалось, что ты всерьёз наказываешь меня. Вершин поморщился болезненно, потому что ему тоже в определенный момент так показалось. Он прижался губами к его макушке. За этими объятиями Егор почувствовал что-то угрожающее им обоим. — Так за что ты наказываешь меня? — спросил Егор, поглаживая пальцами его губы и подбородок. — Это всё очень сложно, и это неправда, — ответил Макс. Егор хмыкнул непонимающе: — Объясни мне… — Детка, это мои внутренние… заморочки, иллюзорные страхи, не более. Тебе необязательно в это вникать. — Я хочу знать. — Прости, что ты так об этом узнаёшь. — Ты ещё ничего не сказал. — Я боюсь тебя потерять, — произнес Вершин. — Видишь, всё очень банально. — Но разве я как-то?.. — Нет. Но я настолько не представляю своей жизни после тебя, что иногда злюсь на тебя, за то, что ты заставляешь меня чувствовать всё это. — И что же там, после меня? — вопрос прозвучал механически. — Ничего. Пустота. — То есть ты реально думаешь, что это «после» настанет? — Я о многом думаю, я планирую… Я так устал всё анализировать. — Поэтому ты делаешь все эти фото? Чтобы запомнить? — Нет. Просто делаю, потому что я фотограф и пытаюсь запечатлеть всё, что считаю особенным и красивым. А ты особенно красив. И ты это знаешь. — Да, потому что ты мне это говоришь. Сам я в зеркале ничего особенного не вижу. — Хорошо, что я могу тебе это показать. — Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? Действительно знаешь? — Конечно. — Но при этом ты боишься, что настанет это «после»? — Я стараюсь об этом не думать, но иногда… — Ты никогда не был параноиком. Из нас двоих — это моя тема. Макс погладил его по плечам, ничего не ответив. — Получается, я причиняю тебе боль даже, когда не причиняю? — Егор усмехнулся. — Впервые я не знаю, что сказать тебе, детка. — Мне тоже страшно, что ты устанешь со мной возиться. — Егор прикусил розовый сосок на его груди, пресекая возражения, потом зализал укус. — Найдешь кого-то более подходящего. С меньшим количеством проблем, успешнее, лучше, моложе или старше… Но я вспоминаю всё, через что мы прошли. Ничего не может быть хуже того, что было. И если ты остался после всего, значит, уже никуда не денешься. Так я себя успокаиваю и отодвигаю своё «после» за горизонт. Макс прикрыл глаза, чувствуя, как внутри разжимается пружина. Он был благодарен, что Егор так просто и спокойно описал их общие страхи: — Я-то точно никуда не денусь, но у тебя вся жизнь впереди… — И я хочу прожить её с тобой, — перебил его Егор, понимая, к чему Вершин клонит. — Я люблю тебя одного. Мне никто не нужен, кроме тебя. Я их не вижу. «А если увидишь», — подумал Макс, но вслух произносить не стал, так как понимал, что ему не удастся заставить Егора посмотреть на положение вещей его, Вершина, глазами, и это нормально. Поэтому Максим позволил ему почувствовать, что тема закрыта и они пришли к единому мнению.