Такая странная любовь, с привкусом горечи.

Прошло две недели. Молодые были неимоверно счастливы своей удачей, жили в замке четвёртого, наблюдали за Зонтопией. Зонтик также успел явиться всему своему народу, и тем, кто не видел его. Казалось, что лучше уже быть не может. Как оказалось, может. Пока Феликс тешился своими забавами да утехами, в Фелиции появились фальшивомонетчики. Они чеканили все те же монеты, но на свету было видно, что они не из чистого золота. Корона на оригинальных монетах сияла, словно настоящая, вся монета переливалась и светилась, словно солнце; а фальшивые монеты были словно из меди, — они не блестели на солнце также, как настоящие. С виду подмены не было видно, ведь все прилавки и магазины были в основном в теневых местах, где свет не обличал обмана. Но если присмотреться и сравнить, разница была очевидна. Экономика тоже свалилась. Цены выросли, словно до небес, продажи основных продуктов упали. Жители прекратили Слушаться, стали более агрессивные. Устраивали побои на улицах, грабежи магазинов и лавок. Даже убили одного человека. О каком счастье могла идти речь, когда родное государство разваливалось на куски, приближаясь к абсолютной анархии? Верно, ни о каком. Блондин уже начал думать, что счастья нет. Оно не может быть везде и вечным, как он хотел. Чем желаннее мечта, тем невозможнее её достижение. И он был так счастлив, пока счастье не разрушилось с громчайшим треском. Теперь рядом есть родной человек, но мечта, с которой он построил собственное государство, исчезла, растворилась. Это было очень горько и грустно, когда желаешь общего счастья, но ничего не можешь сделать. Наказания виновников уже начались, но горе не может так быстро отпустить из своей хватки. Тихий скрип двери вывел из раздумий. Надо будет попросить заменить. — Феликс, здравствуй, — тёплый родной голос согрел немного душу, вызывая кратковременную улыбку. Но улыбка угасает, когда воспоминания об избиениях невинных жителей снова накатывают волной. — Здравствуй, Зонтя. Есть какие-то новости? — усталый голос смегчился и по-доброму задал вопрос. — Нет, пока никаких. Кроме того, что… У фелицийки и зонтопийца ваши воры опять украли половину заработка. Скоро будет суд. Блондин ещё сильнее поник головой. Он был в полном отчаянии от сложившейся ситуации. Шестой клон подошёл к супругу, гладя того по плечу и стараясь поднять настроение. Как оказалось, безуспешно. — Фель… Молчание так давит. На сердце и на уши. — Феля… Зонтик попытался обнять возлюбленного. Но его оттолкнули, вокнув нож неожиданности прямо в сердце. Это было страшно и больно. Неужели Феликс настолько изменился? Или проблемы в государстве ему намного важнее, чем любимый человек? А может, четвёртый вообще его разлюбил? По щекам покатились слёзы, пока Феликс сдавленным голосом говорил: — Ни-че-го ты не понимаешь, Зонтик… У тебя же в Зонтопии нет таких проблем… Да даже если бы были, это тоже бы легло на мои плечи. Ведь сейчас, по сути, у нас одна страна, и я всё ещё чувствую, словно отвечаю за неё. Всхлип голубоглазого ударил в голову и вызвал помутнение. Мысли смешались в кучу, словно нитки в нераспутаваемый клубок. Больше Феликс не смог произнести ни слова. Зонтик не смог поймать на себе озабоченного взгляда пустых глаз. Он, дрожа от непонимания и плача, покинул комнату черва и отправился в свою часть замка. *** Голубая комната была лишь одной из немногих. Любимая комната младшего была бок о бок с комнатой Феликса, но сейчас не хотелось туда идти. Зонт вошёл в помещение. Он заходил сюда лишь раз, когда черв устраивал экскурсию по новой трефовой пристройке дворца. Комната была в красивых голубых тонах: синяя кровать с небесного цвета подушками, несколько веточек хлопка в синих стеклянных вазах, белый деревянный стол. За окном небо потемнело. Похоже, в Государстве Валетов скоро будет дождь. Шестой подошёл к кровати и лёг лицом в подушку. Из глаз прокатились слёзы, прерывающийся задыхающийся голос заныл в подушку. Дышать было тяжело, но от плача Зонтик получал определённое расслабление. Стресс понемногу отпускал, но стискивало горе было очень грустно и неприятно — плакать. Парни не плачут, хах. Но с плачем можно хотя бы потихоньку успокоиться. Зонтик через некоторое время устал плакать. Он просто вспоминал о времени, проведённым с Феликсом, и о том, как он оттолкнул его. Просто хотелось ещё плакать, хотелось ещё больше успокоиться. Хотелось убедить себя. Но самое обидное, что это могут быть не лживые убеждения, что мотивировало рыдать ещё больше. И на этот раз ожидание неизвестности давило, а плач не успокаивал. Это были просто чёртовы эмоции. В тот день плакал и валет черв. Не мог терпеть эмоциональные переживания и психологическое насилие. Не мог плакать при других. Он был неправ, постоянно терпел унижения и совершал ошибки. Жить так было невероятно тяжело.