Призраки заброшенной усадьбы

Когда веселье от понимания их общей с Джури недалекости и неслаженности в работе Агги отпустило, он наконец смог поделиться: – Сдаeтся мне, происхождение призрака в камзоле я случайным образом разгадал на днях, пока ты пропадал с Сойком. Веселости друга Джури не разделял, всерьез, видимо, думая, что прямо сейчас он спасает возлюбленного графа от напасти – или же от нечистых людей с темными замыслами. Он лишь напряженно хмурился и ловил каждое слово Агги. – Надо бы у Сойка поинтересоваться, не состоял ли Леда на службе в своe время, – добавил Агги, не в силах сдержать улыбку: хоть какой-то след наконец удалось нащупать. – Леда? – непонимающе переспросил Джури, и он пояснил: – В его спальне я нашeл военный камзол. Точно не новый, ношеный и явно ему по размеру – висел вместе с его сюртуками. Глаза Джури расширились, и он прикусил губу, начиная догадываться, к чему ведeт Агги. – Вот только предъявить ему что-то без доказательств мы вряд ли сможем. Кабы Леда не обвинил меня, что влез в его покои. – Он не посмеет! – Джури едва не задохнулся от возмущения, и даже его щеки покраснели. – Сойк с ума сходит, думает, за ним расплата пришла, а этот… Этот паршивый музыкантишка пользуется чужим гостеприимством да ещe и знай своe творит! – Вот в этом и вся загвоздка, – вздохнул Агги, задумчиво покачав головой. – Найти камзол мало, пока мы не знаем, что именно Леда творит и почему он это делает. В конце концов, он мог тоже состоять на службе. – Агги, ты издеваешься, что ли? – так искренне удивился Джури, что Агги во второй раз за утро захотел отвесить ему хорошую затрещину, чтобы привести в чувство и вернуть в унылую реальность. – Разве не очевидно, что Леда наряжался в военный камзол и пугал Сойка из тени! Когда тот был спросонья или после того, как ему что-то в еду подсыпали? – Если бы всегда все было так очевидно, то жандармы ловили бы каждого встречного и обвиняли в преступлениях, – перебил его Агги. – Сам по себе камзол ничего еще не доказывает. Вспоминай, точно ли Сойк говорил, что делился трагичной историей своей молодости с посторонними? – Голову даю на отсечение, он рассказывал Рине. Мне это сразу не понравилось: зачем делиться такими серьезными переживаниями с недалекой женой? О семейной жизни у Джури было весьма слабое представление, как понял в этот момент Агги. Сам он тоже не был женат, но не сомневался, что утаить тайны в браке – дело непростое. И уж если Сойк, увлекшись Джури, так скоро поделился с ним своим секретом, не было ничего удивительного в том, что во времена влюбленности в Рину он рассказал и ей. – Рина не недалекая, – возразил Агги. Ему была понятна неприязнь Джури к супруге Сойка, и, хотя он не мог разделить ее, особой симпатии к девушке не испытывал тоже. Интересно, была ли Рина всегда такой холодной, или же так ее изменили вынужденный отъезд из столицы и перемены в отношениях с мужем? – Она создает впечатление расчетливого и умного человека, мне лишь непонятно, что в ней нашел твой Сойк, – добавил Агги, когда увидел, что Джури уже готов начать горячо спорить. Выражение лица друга мигом помрачнело, но, к удивлению Агги, особой тирады за этим не последовало, и он только буркнул: – Хотел бы я знать. В любом случае, что бы там ни было, а отношения между ней и Сойком натянутые еще кабы не с задумки переезда в Холмах. Рина не хотела уезжать от своего любимого, – Джури сделал акцент на слове, – кузена, вынудила Сойка перевезти его с собой. Сойк, понятное дело, тоже не шибко обрадовался, а по итогу вышло, что жену он стал видеть только по вечерам за ужином – все остальное время она музицирует или предается… Кто знает, чему именно они там с Ледой предаются. – Но я говорил с Ледой, и он заверил, что Сойк сам предложил ему присоединиться к их семье на правах учителя музыки. – Вот сразу видно, Агги, что никогда ты никого не любил. Слова Джури почему-то прозвучали обидно, хотя он явно не старался вложить в них нечто, что могло бы задеть Агги, пусть и звучали в эту минуту так, словно Агги упустил нечто очень важное в жизни. Спорить с этим многозначительным утверждением он не стал. Разговор отнял почти все силы, и теперь желудок настойчиво ныл, требуя подкрепления. От обилия мыслей и догадок голова Агги напоминала чугунный котелок, когда они наконец закончили с теориями и Джури удалился в собственную комнату, чтобы привести себя в порядок и наконец одеться да прикрыть последствия бурной ночи, которых он будто и не стеснялся. И теперь Агги шагал вслед за другом, направляясь совсем не в гостиную, где прислуга наверняка уже суетилась над завтраком для господ. – Говорить буду я, – воинственно предложил Джури, но Агги покачал головой, даже не задумавшись о том, что Джури не видит этого движения. – Говорить будем вместе. Мы идем искать логичный ответ, а не обвинять других людей с самого порога. – А я никого напрасно обвинять не буду, – обернулся через плечо Джури, сверкнув своими темными глазами, и Агги оставалось лишь вздохнуть, шумно втянув носом воздух и уже предчувствуя, что второй за это короткое утро разговор уж точно не будет легким. А чего еще было ожидать, когда два ведьмолова, призванные поймать незримые сущности, ловят едва ли не за руку совсем не тех, кого ожидал увидеть хозяин усадьбы? Несмотря на ранний час, Сойк уже был при параде и в делах – одетый и причесанный, он сидел за столом в окружении многочисленных бумаг и учетных книг, о которых на время и думать забыл, пока слушал все, что ему рассказывал Агги о Леде и о подозрениях ведьмоловов. – Доказательства? – только и бросил он сухо, когда монолог Агги был закончен. Считать по выражению лица Сойка его отношение к услышанному было сложно, и Агги почему-то казалось, что тот, поначалу не веря в мистическое происхождение призраков, подозревал всех вокруг и оттого теперь не сильно удивился, когда обвинили хорошо знакомого ему человека. – Вот с доказательствами у нас дело обстоит плохо, – уже не так уверенно ответил Агги, и тут же Джури, ерзавший на стуле весь разговор, подался вперед. – У него камзол военный в шкафу болтается! – выпалил он. – Джури… – попробовал вмешаться Агги. – Он был на службе у короля, кузен ваш драгоценный? – проигнорировал его протест Джури. – В шкафу? – Сойк нахмурился. – А что вы делали в его шкафу? – Не мы, а только я один, – подавил очередной вздох Агги – к вопросу о вылазке в чужую спальню он хотел подойти деликатнее, однако его друг все сделал по-своему. – Да, я нарушил запрет и влез в его комнату. Сердито взглянув на него, Сойк явно хотел возмутиться, но неожиданно Джури хлопнул ладонью по столу. – Сойк! – призвал он. – Ты не о том думаешь! Какая разница, как Агги узнал, если главное сейчас – что он узнал. Леда не привез сюда никаких особенно личных вещей, ничего сверх необходимой ему одежды да предметов гигиены, однако почему-то притащил камзол! Даже если он был на службе, зачем, спрашивается… – Вы рылись и в его предметах гигиены? – теперь Сойк изогнул бровь чуть насмешливо, и Агги не без некоторого облегчения отметил, что скандала удалось избежать. Сойк у него вызывал непроизвольную настороженность, даже робость – отчего-то ему было как-то особенно неловко признаваться в нарушении правил. – Нигде мы не рылись! – вспыхнул Джури. – И вообще, чего сидим-то? Пойдем да посмотрим, такой ты видел камзол на призраке или в видении – уж не знаю, каким словом назвать это издевательство – или не такой. Некоторое время Сойк колебался, но Джури тут же предупреждающе вскинул руку: – Даже не думай, звать Леду мы не будем. Мы просто посмотрим и все. Если камзол не тот, он и не узнает. Как бы мало они ни были знакомы, однако Джури неплохо угадывал, о чем Сойк думал – тот и правда собирался действовать открыто и на обыск спальни пригласить ее хозяина. На словах Джури он снова нахмурился, потом пожал плечами: – Ладно, пойдемте посмотрим. Если что, потом попросим прощения у Леды. – Это он будет просить прощения, – буркнул Джури, отодвигая стул и вставая. Сойк на это ничего не ответил. В дверь спальни Леды они на всякий случай постучали, и, когда не последовало ответа, вошли внутрь. Со дня так называемого обыска здесь ничего не изменилось, и, пока Джури с интересом оглядывался, Агги сразу шагнул к комоду и распахнул его. На мгновение его посетил страх: что, если Леда заметил следы обыска и избавился от потенциальной улики – утопил свой камзол в ближайшем болоте, и хоть головой теперь о стену бейся, ничего не докажешь. И тут же почувствовал облегчение, отодвинув вешалки в сторону и обнаружив искомую вещь. – Вот, – продемонстрировал он Сойку находку. – Похож? Несколько секунд Сойк стоял на месте с плотно сжатыми губами и смотрел на камзол, пока Джури выглядывал то из-за левого его плеча, то из-за правого. – Ну? – нетерпеливо потребовал он. – Такой был камзол в твоем якобы сне? Такие носили в вашей семинарии? "Такие", – понял Агги, глядя на то, как заметно побледнел Сойк. – Не просто такие, – глухо произнес он, делая шаг вперед и осторожно, истово аккуратно снимая камзол. – Это мой. – Что твой? – не понял Джури. – Это мой камзол. Как он сюда попал?.. – Сойк на миг закрыл глаза, словно ему стало нехорошо, но тут же тряхнул головой, заставляя себя собраться. – Я даже не знаю, где его оставил и когда видел в последний раз, но точно не брал его сюда… – Рина! – вскинулся Джури, хотя и сам Сойк, и Агги молча успели сделать правильный вывод. – Кто ж еще? Значит, она тоже виновата! – Заткнись, а? – попросил Агги, видя, насколько паршиво было Сойку в этот момент – казалось, что лицо его уже не просто посерело, а позеленело. Одно дело смутно догадываться, что жена может быть причастна к издевательствам, и другое – получить пусть и косвенные, но доказательства. Захлопнув рот, Джури обиженно засопел, глядя на Агги, потом перевел взгляд на Сойка и положил руку ему на плечо. Тот никак не отреагировал, продолжая разглядывать камзол с преувеличенным вниманием. – Вот, видите? – тихо спросил он, указав на манжету. – Тут лента другой ниткой пришита. Она оторвалась как раз перед выпуском из семинарии. И еще верхняя пуговица, она немного отличается от остальных. Пока он указывал на эти мелочи, лишь бы не молчать, Агги отмечал, как подрагивают пальцы Сойка, а про себя делал выводы. Рина и Леда сговорились – вероятно, чтобы довести Сойка до безумия, избавиться от него и получить наследство. В лучшем случае – чтобы заставить его отказаться жить в усадьбе, продать ее и уехать навсегда. Но в более милосердный вариант Агги уже не верилось просто потому, что методы мошенники выбрали слишком суровые. Рина отдала Леде камзол Сойка, и тот изобразил его убитого товарища. В полутьме спросонья Сойк не мог рассмотреть какую-то там пуговицу или ленту, зато сразу узнал парадный камзол их семинарии, а стало быть – вспомнил того застреленного на дуэли парня. – Это еще не объясняет всего, – бесцветно произнес Сойк. – Наличие камзола в шкафу Леды само по себе ничего не значит… – Да как не значит?! – задохнулся от возмущения Джури, который уже давно определил всех виновных и не мог вынести, что Сойк не желает принимать правду. – Какие еще доказательства тебе нужны? – Все, что мы слышали… – Сойк явно сам был ни в чем не уверен, но сдаваться не желал, пока не получит четкие подтверждения. – Эти тени, звуки… – Какие еще тени! – Жуткий смех, который слышали мы все, а иногда только я один… Внезапно и без предупреждения Джури вдруг захохотал своим излюбленными вампирским смехом, который неоднократно до седины пугал крестьян в окрестных селениях. От неожиданности Агги сам вздрогнул, пускай раньше его неоднократно слышал, а Сойк и вовсе выронил камзол из рук и воззрился на Джури таким взглядом, словно тот вдруг взлетел на воздух. – Такой смех ты слышал? – спросил Джури, замолчав так же резко, как и начал смеяться. – А может, такой? И теперь захихикал иначе, злобно и тоненько, как смеялись бы какие-нибудь гномы или гремлины, существуй они взаправду. – Видишь? Любой смех, любой звук очень легко подделать, – Джури выпятил вперед грудь. – И еще проще убедить в его потусторонности человека, который и так с расшатанными нервами. А это точно о тебе, Сойк, ты уж прости. – Ну а детский плач? – совсем уже неуверенно спросил Сойк. – Это тебе не смех, это сложнее. – А ты плач-то слышал? Или Рина с Ледой сказали? Прижав пальцы к вискам как при головной боли, Сойк пытался вспомнить, и Агги в этот момент было его искренне жаль. – Не знаю, – наконец выдохнул он, – уже ни в чем не уверен. Ну а зеркало в моей комнате? А лужа крови? Она-то точно была. Страдание в выражении лица Джури было искренним – он хотел хватать и карать преступников, а не искать объяснения каждому происшествию в усадьбе Холмах, тогда как Агги был солидарен с Сойком – некоторые события и правда выглядели слишком уж загадочно: в частности, та же лужа в гостиной на полу. И тут его вдруг осенило. – Бочонок! – Агги чуть ли по лбу себя не хлопнул, и Сойк и Джури разом уставились на него. – Как же я сразу не догадался! – Какой бочонок? – моргнул Сойк. – Леда ездил в Вонт за вином, привез несколько бочонков вина, а один взял к себе в комнату! Но еще когда я сюда заходил впервые, заметил, что бочонка нет – ни полного, ни пустого. – И? – нетерпеливо подбодрил его Сойк. – В бочонке не было вина, не мог Леда его так быстро выпить. В бочонке была кровь. – Кровь? – Сойк, заметно, не поверил. – Откуда бы он ее взял? – Вот и видно, что в деревне ты не жил, – Агги чуть ли не засмеялся, вмиг позабыв, что к Сойку он обращается на "вы" и с куда большим почтением. – Да на любой ферме, где свинью или корову зарезали, тоже мне редкость! Из крови делают колбасу, ее легко могли продать заглянувшему покупателю. – Леда привез бочонок, сказал, что там вино, а ночью, пока все спали, вылил ее на пол? – неуверенно выстроил логическую цепочку Сойк. – Именно! А от бочонка избавился, потому и нет его тут – ни пустого, ни полного. – Попрошу заметить, что той ночью не все спали, – не унимался Джури. – Рина тоже все знала, надо признать это, как бы ни было грустно. Поди тащила этот бочонок по ступенькам на пару с Ледой! – Мы не будем делать никаких выводов и строить догадки дальше, – Сойк решительно покачал головой, а после поднял с пола камзол. – Мы сейчас пойдем и спросим прямо. – Отличная идея! – Джури разве что не подпрыгнул от радости. – Нет, – Агги вскинул руку, и Сойк с Джури замерли на месте. – Что нет? Что нет-то? – рассердился последний, но Агги только мотнул головой нетерпеливо. – Так дело не пойдет. Они будут все отрицать. Наши доказательства – очень и очень слабые. Из разговора не выйдет ничего, кроме ссоры, разве что только они растеряются да сразу во всем признаются. А на это я бы не рассчитывал. – И что тогда ты предлагаешь? – Сойк чуть прищурился, догадавшись, что у Агги зреет некий план. – У меня есть идея получше, – после небольшой паузы Агги кивнул собственным мыслям. – Но для этого мы с Джури должны кое в чем признаться. – О нет, – отступив на полшага назад, сам того не заметив, Джури впился в Агги убийственным взглядом, но тому в его глазах мерещился больше испуг, чем злость. – О да, – Агги даже рассмеялся. – Думаю, Сойку пора узнать о нас правду. А после мы все вместе обсудим и спланируем, как вывести обманщиков на чистую воду. Растерянный Сойк смотрел то на Джури, то на Агги, в каком-то беззащитном жесте прижимая камзол к груди, пока Джури пытался испепелить друга взглядом. – Предлагаю повесить камзол на место и вернуться в кабинет, – миролюбиво предложил Агги. – Разговор будет долгим, а Леде, как и Рине, пока не стоит ни о чем догадываться. Редкая для местных болот безоблачная погода удачно совпала с полнолунием – холодный серебристый свет лился в специально незашторенные окна, и вся парадная гостиная первого этажа была видна как на ладони. Отсюда вела лестница на второй этаж, и где-то здесь в ночь приезда Джури увидел призрака. Что делать нечисти в пустых нежилых помещениях, Агги не знал, но логично предположил, что некий неведомый резон был, а значит, рано или поздно призрак должен был вернуться сюда. Четвертая ночь в засаде проходила утомительно, пусть Агги уже и начал привыкать отсыпаться днем и даже почти перестал думать, как все же зловеще выглядит усадьба Холмах без света солнца. Когда луна не появлялась на небосводе, тут и вовсе было темно, как в могиле, однако, сидя в своем углу на полу между креслом и диваном, прижавшись затылком к стене, Агги, глядя перед собой через полуопущенные веки, думал о том, что в сумраке местные интерьеры кажутся еще более удручающими, чем в иное время суток. Недолго и правда с ума сойти. Когда у двери мелькнуло нечто – даже не движение, а намек на него, Агги вздрогнул, очнувшись, и выпрямился, напряженно вглядываясь в дальний угол. Сперва подумал, что показалось, но, когда всмотрелся изо всех сил, понял, что нет – нечто белое и бесформенное плыло вдоль стены. Теперь-то Агги понял, почему Джури использовал именно это слово: белый балахон на привидении был в пол, а двигалось оно так плавно, что с первого взгляда трудно было понять, шагает оно или плывет. "Есть!" – в ушах звенело одновременно от радости и страха – безотчетного, вовсе не перед нечистью, а от мысли, что хитрый замысел может сорваться, если хотя бы на секунду Джури замешкается. Додумать эту мысль Агги не успел – его друг заметил призрака кабы не раньше его самого. Стоило привидению приблизиться к лестнице, как из-за нее с небывалой прытью выскочило нечто еще более жуткое и пугающее. – У-ху-ху! – взвыл всклокоченный вурдалак с седыми патлами и белесым до серости лицом, размахивая когтистыми лапами в воздухе. – Прочь! Про-очь отсю-юда! Это мои-и владения! В худших прогнозах Агги ожидал от призрака иной реакции – что тот проявит агрессию, даст отпор, и Джури придется спасать. В самом плохом – что призрак задаст стрекача, и они не успеют его поймать. Однако хоть здесь ведьмоловам повезло: тоненько взвизгнув, призрак начал заваливаться на пол, и, если бы Джури не опомнился быстро и не подхватил бесчувственное тело, распластался бы на полу. Джури сдернул простыню до того, как Агги успел преодолеть несколько ярдов от своего укрытия до ступенек, возле которых развернулось привычное представление ведьмоловов-обманщиков. – Рина! – выкрикнул тот, не скрывая своего злорадного восторга. – А я говорил! Я же говорил! – Поверить не могу, – выдохнул Агги, подоспев и во все глаза уставившись на жертву Джури-нечисти. Девушка не потеряла сознание, как ему показалось, но стало ей нехорошо – ноги подкосились, и она с ужасом в остекленевших глазах взирала на вурдалака, что все еще поддерживал ее, и едва ли до конца понимала, кто это перед ней. События развивались стремительно, на всю эту сцену не ушло и минуты, а еще через несколько секунд послышались шаги, и на верхней ступени Сойк замер с газовой лампой в руках, освещая открывшуюся ему картину. – Рина, – повторил он вслед за Джури, вот только его голос звучал куда тише, а на лице если и отражались какие-то эмоции, то радости среди них точно не было. Застонав, девушка вырвала свой локоть из цепких пальцев Джури и, все еще пошатываясь, отступила назад. С запозданием она начинала осознавать, что произошло, и теперь в ее глазах Агги виделся страх уже совсем иного рода. – Так тебе и надо, – почти прошипел Джури, наступая на нее. – Приятно, когда на тебя нечисть из темноты выпрыгивает? Приятно?! Агги ставил все же на то, что они поймают Леду в образе призрака, будь тот хоть в простыню завернут, хоть в военный камзол облачен, и потому, пускай и не радовался по-детски и неприкрыто, как Джури, но был доволен, что на горячем попалась вторая заговорщица. – Это не то, что вы подумали, – Рина расправила плечи и презрительно уставилась на Джури, и только голос ее предательски дрогнул. – Откуда ты знаешь, что мы подумали? – Агги и не заметил, когда Сойк успел спуститься: теперь он стоял в нескольких шагах от Рины и светил лампой прямо ей в глаза, отчего та поморщилась. – Я… – начала было девушка, но не успела договорить. – Что тут случилось? Преувеличенно бодрый и недоуменный голос послышался сверху, и, когда свет лампы метнулся по стенам, Агги увидел Леду в его дурацкой ночной пижаме, который вовсе не выглядел сонным и смотрел на происходящее с заметно нараставшим ужасом. – Рина… – то ли прошептал, то ли одними губами произнес Леда и чуть заметно попятился. – А вот и второй призрак, – Джури распахнул руки, словно собирался обнять Леду в знак приветствия, и, учитывая, насколько жутко он смотрелся в своем образе, Агги мог только догадываться, о чем в этот момент думал сам Леда. – Что же ты без своего военного камзола? Не видишь, у нас сегодня маскарад, все наряжаются. Торжество и гордость за себя самого слышались в голосе Джури, и Агги не мог винить его в тщеславии: что ни говори, сцена вышла эффектная, а их цель была достигнута. Не было никакой необходимости Джури наряжаться и пугать призраков усадьбы Холмах – достаточно было просто поймать Рину – или Леду – за руку. Теперь Агги даже ответить себе не мог на вопрос, почему они сразу не додумались до такого простого решения, как устроить засаду. И все же была какая-то особенная мстительная радость от того, чтобы напугать обманщиков в наказание за все их злодеяния. Да и поделиться с Сойком об их с другом поприще Агги тоже считал правильным, ведь с Джури сталось бы наплести с три короба даже любимому человеку, и пусть он был скорее выдумщиком, чем обманщиком, Сойк заслужил в кои-то веки услышать правду. – Думаю, самое время зажечь везде свет, сесть и поговорить, – твердо объявил Сойк и поднял руку, словно предвосхищая все возражения, хотя спорить с ним никто не собирался. – В ваших интересах рассказать все по порядку и абсолютно честно. И тогда, быть может, я соглашусь решить вопрос без жандармов. В повисшей мертвой тишине Агги слышал собственное дыхание. А потом увидел, какими взглядами обменялись Леда с Риной, и понял, что никакие признания уже не нужны – все и так было ясно.