unusual

— Кто он? Ребенок только вжал голову в плечи и покрепче уцепился за штанину. Возле этих людей он чувствовал какое-то подобие безопасности, но нельзя было еще расслабляться. На светлую макушку опустилась тяжелая ладонь. Он не дернулся, как дернулся в первый раз. — Ребенок, — ответили на заданный вопросы где-то наверху. Он точно знал, что сейчас говорят о нем. Было бы легче, если бы он сам мог ответить, но слова застряли в горле, где-то в виске ударило раздражение, как было каждый раз, когда он вспоминал того, кого должен по идее называть отцом. Но старческое лицо за ту сторону плотного стекла только злило. Собственное происхождение выводило из себя. Он помялся, попытался прижаться ближе к человеку, который спас его. Тот не опустил взгляд вниз, но все равно от него веяло уверенностью, спокойствием и безопасностью. От других людей такого никогда не исходило. Подумалось, что если и считать себя человеком, то только таким. От второго послышался тихий вздох, он опустился на одно колено и ободряюще положил ладонь на плечо, а сам попытался поймать взгляд. Удалось разглядеть совсем свежий шрам, огненные волосы и щетину на щеках. Легкое недоумение и подозрение во взгляде. Стало совсем немного неуютно. Захотелось остаться в одиночестве. Может вернуться на диван, с которого его позвали, чтобы познакомить с неизвестным гостем. И, возможно, он снова был голоден. — Как тебя зовут хоть? — в отличии от подозрительного взгляда, голос оказался вполне миролюбивым, тихим и уверенным, хоть и более низким, чем большинство других, которые слышать уже довелось. Он пожал плечами. Как-то не задумывался, никто и не спрашивал. А у людей вроде должны были быть имена. — А сколько лет? Еще одно пожатие плечами. Слишком много вещей за раз, о которых он не хотел задумываться. Дни все были одинаковые, считать он не мог. — Перестань уже пугать его, он только шарахаться от всего подряд прекратил. Муджин (он ведь себя так назвал) жестом попросил отцепиться от себя. Не послушать было нельзя. Он даже отошел на полшага назад, оставляя взрослых чуть впереди. Ощущение безопасности никуда не ушло. Осознание, что его тут больше не тронуть становилось все более четким и ясным. Он шумно сглотнул, легко мотнул головой, пытаясь избавиться от наваливающихся эмоций. Стало легче, пальцы перестали так сильно впиваться в ладонь. Он поднял голову, вновь прислушиваясь к чужому тихому разговору. Он сам все еще был главной темой, как и логичный вопрос, почему вдруг квартира стала напоминать сиротский приют. — Ты точно знаешь, что делаешь? — Конечно знаю, — в голосе недавнего спасителя смешалось раздражение с уверенностью, он оглянулся через плечо. И оглядел с, кажется, чем-то похожим на восторг. Точно с одобрением. Захотелось расправить грудь и показаться выше, чем есть на самом деле. До взрослых было еще невероятно далеко, но он все равно попытался. — Выглядишь голодным опять. Согласный кивок. — Тогда не стой здесь столбом, можешь уже идти, найду тебе что-нибудь еще, дай только минут десять, — можно было перестать изображать покорную статую в коридоре. Он согласно кивнул еще раз и через несколько мгновений уже взбирался на уже полюбившийся диван. Жизнь теперь ароматно пахла едой, была мягкой, как обивка и не казалась такой уж болезненной. Хотя бы сейчас.