unusual

— Это что? — Кью чувствует, как голос надрывается, становится даже немного настороженным. Эр замирает, ведет плечами, но не отрывается от гипнотизирования микроволновки, будто бы слишком занят, чтобы даже ответить. Зато парочка глаз на его лопатке синхронно моргают. Третий, немного повыше, совсем возле шеи, оглядывает все красным зрачком и останавливает взгляд на Кью. По спине пробегают мурашки. Странностей вокруг было много. Но в последнее время их стал еще больше, а главным источником стал Эр. И его неожиданно свободная Жадность, которую он внезапно перестал скрывать и иногда даже контролировать. Особых неудобств это не вызывало, иногда пугало резким появлением и цеплялась кривоватыми желтыми зубами за все, что только попадалось под клыки. В том числе за пальцы, пятки и локти. Ночами цеплялась за плечи, пока Эр прижимался сбоку. Странно было признавать, что теперь это только внушало чувство безопасности. Стоило только привыкнуть. И если к ощущениям он привык, то к периодическим внезапным проявлениям на чужой коже, не совсем. Сейчас уже шесть глаз смотрели на него с чужой спины. И, кажется, несколько знакомых желтых клыков. Стоило бы давно спросить, можно ли трогать их. И вообще, как это ощущается. Недовольства Эр обычно не выказывал, неудобств видимых не испытывал. Глаза синхронно моргнули. Кью осознал, что он так и стоит с упаковкой свежего апельсинового соку в руках, подпирая открытую дверь холодильника. Последний как раз и вывел из оцепенения, недовольным писком оповещая, что дверцу уже давно пора закрыть. Кью шатнулся, хлебнул ледяной сок, вернул упаковку обратно и хлопнул дверью, прижимаясь к закрытому холодильнику боком. На чужом плече моргнули, красная радужка дернулась, зрачок сузился, напоминая больше змеиный. Змею Эр никогда не напоминал, скорей лисицу или гривистого волка с его длинными лапами и пушистой холкой, скверным нравом и любовью осторожно покусывать. Но сама его сущность пыталась противиться этой ассоциации, шипя, извиваясь и гипнотизируя красным оттенком. — Что-то не так? — играть в молчанку он наконец прекратил, вытаскивая тарелку с расплавленным сыром. Где-то под этим слоем должен был быть хлеб. — Да ничего особенного, — пробормотал Кью в ответ, а после наконец опять отклеился от холодильника, подходя на расстояние вытянутой руки. — А сколько их может быть? Эр потер открытую шею возле очередного открывшегося глаза и легко пожал плечами: — Сколько угодно. И на мгновение заметно напрягся всем телом. Кью моргнул, а глаз на чужих плечах стало уже заметно меньше. Он моргнул еще раз и сразу после наткнулся на растворяющуюся под кожей алую радужку. Эр повернул голову и только открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел: — Вообще-то…это странно. —он тут же поднял руки вверх, жестом предупреждая лишние возражения, споры или (еще чего) извинения. Эр все еще предпочитал изображать в такие моменты смирение, приходилось одергивать его: — Но мне нравится. Слышишь? Можешь не прятать. Эр согласно кивнул. Глаз на плече моргнул в знак подтверждения. Кью подумал еще немного, положил руку на плечо, совсем рядом с шеей и слегка сжал. Будто бы в знак одобрения. Улыбнулся в ответ на чужую привычную улыбку. Совсем немного еще смущенно. Это Эр слишком легко принял и согласился. Кью только шумно выдохнул еще раз и добавил немного тише, будто в пустой квартире их может кто-то услышать: — Красиво же.