unusual

— Вообще-то я не планировал, что мы съедемся так рано, — вместо проявления хотя бы капли сочувствия сообщим ему Эр. Кью почувствовал, как лицо искажается гневом, а челюсть возмущенно-вопросительно падает. Будто его покоцанный вид говорит ровно ни о чем. — Мне всю квартиру разнесли, — говорить, что не только ему, что если раньше денег не было, то теперь он ушел в абсолютный минус, не хотелось. Потом как-нибудь. Страшно хотелось сходить в душ, поесть, а потом еще и проспать ближайшую неделю. И желательно никого не видеть. Даже Эр. Тот, прочувствовав настроение, отступил, раскрывая дверь перед неожиданным гостем. Кью ссутулился, сунул руки в карманы брюк и прошествовал вглубь. Вообще-то все болело. И на него странно косились люди, пока он тащился в известном направлении. Переодеться было некогда и негде, так что рваная рубашка прилипла к телу. — А где ты все это время был, — прозвучало ровно так обиженно, как он и планировал. Вообще-то обижаться действительно не было оснований, смысла и сил. Эр в ответ просто пожал плечами и, щелкнув замком на двери, удалился куда-то вглубь собственной квартиры-студии. Здесь было пусто. Даже слишком пусто, если вдуматься. Он будто бы и не жил здесь совсем, никаких вещей, которые могли бы сказать что-то о хозяине квартиры. Порой аскетизм его начинал настораживать и даже пугать. От номера в отеле почти не отличалось. Кью огляделся, как делал каждый раз, замечая, что из раковины хотя бы пропала гора немытой посуды. Да и упаковок заказанной еды стало поменьше. Почти поменьше. Он рухнул на грустно скрипнувший мягкий диван перед телевизором и потянулся к недоеденной упаковке лапши. Желудок все равно предательски выдал его голод, а Эр не бросился отбирать. Значит можно было бы себе позволить. Эр скрылся из поля зрения, хлопнув только дверью в ванную. Может пошел переваривать новости. Во всяком случае под мерное бухтение утренних новостей можно было расслабиться. В тепле и окружении уже родного запаха. Кью дернул ворот несчастной рубашки и накинулся на еще горячую еду, постепенно осознавая собственную удачу. Может быть с одним известным неудачником он бы и справился. Но когда неудачников стало на двое больше, то стало совсем немного опаснее. Он мотнул головой, нахмурился и сглотнул остроту во рту. Эр сходил с ума по всему, что давало максимально насыщенный вкус, ел всегда будто первый раз в своей жизни и заказывал с таким количеством специй и приправ, что было можно умереть. Может привычка Кью таскать еду из чужой тарелки, сыграла свою роль, но со временем он перестал умирать от насыщенности вкуса во рту каждый раз, как победно утягивал из-под носа Эр хотя б маленький кусочек еды. Мог бы и просто попросить, но тогда бы пропал весь интерес. Его немного небрежно ткнули пальцами в бок. Эр сел рядом, прижался боком к боку и устроил на чужих коленях махровое полотенце и смутно знакомый набор одежды. — Ты очень удачно забыл в прошлый раз, — сообщил он, хотя Кью честно был уверен, что ничего не забывал, не приносил, да и тут был редко вообще. Зато из собственного шкафа пару раз терялась одежда. Он проглотил остаток и вернул пустую картонную коробку на журнальный столик. В глаза Эр не смотрел, даже голову не поворачивал, оперся о подлокотник и подпер кулаком щеку. Будто бы ничего не произошло. Он него веяло внезапным спокойствием. Теплым таким, мягким. Как будто что-то незримое опустилось на плечи и обвило его, уверяя, что сейчас, в этот самый конкретный момент, все хорошо, они в полной безопасности. — Там ванная набирается, постарайся не залить пол, — Кью не сдерживает порыв, тянется ближе и коротко прижимается губами к щеке в знак благодарности. Съезжаться они действительно не планировали, но теперь выбора не было.