unusual

Кью бы очень хотел процитировать бессмертную классику и гордо заявить, что песок ему не нравится, от него все чешется и вообще он попадает везде. Но он бы соврал, потому что на самом деле ему ужасно нравилось, когда горячий песок щекотал ступни. Был бы он только чуть менее горячим, чтобы возможно было стоять, было бы совсем идеально. Но стоять он в любом случае пока не собирался, потому что шезлонг оказался вполне себе удобным и комфортным, Кью вытянулся в полный рост и счастливо зажмурился, подставляя лицо под лучи солнца. Когда температура поднялась выше тридцать и дышать в костюмах стало невозможно, когда они решили, что придется выжимать себя каждый раз, когда только был пересечен рабочий порог. Когда Эр попытался залезть в торговый автомат, где было хотя бы немного прохладнее. Высокое начальство (вытерев до этого лоб злосчастной рубашкой) объявило, что им определенно нужен перерыв. Но отпускать по домам их никто не собирался, потому что, как, видимо было прописано в трудовом договоре, приходится за ними следить. Муджин что-то еще даже про безопасность упомянул, да еще и несколько аргументов привел, но никто его, наверное, не слушал. Кью точно не слушал, только трагично и обреченно вздохнул. И чуть не потянулся прибить дорогого коллегу, когда Эр прошипел на ухо внезапное: — Семейная поездка. Кью подавился только что купленным фраппучино. Тот перестал быть холодным напитком спустя несколько минут после приготовления. Погода убивала, уничтожала вообще всех, потому что даже О заметно перешел из комфортно спокойного настроения в подавленное и сонное. Слишком жарко, чтобы можно было делать что-то, даже нудеть из-за этой самой жары не особенно получалось. И в такой ситуации заменить «семейную поездку» очень уж хотелось на валяние под кондиционером или ленивое пинание Эр босой ступней, чтобы он нашел в себе силы добраться до холодильника и найти там лед или что-угодно, что могло за этот самый лед сойти. План поменялся, стоило им только свернуть к берегу моря. Оказалось, что это даже лучше, никого пинать не надо, оплаченный бар позволял хлестать холодное и грызть лед. И все за счет высокого начальства. Больше похоже на персональный рай. Не совсем персональный. Пришлось вернуться немного в реальность, потому что вокруг оказалось все равно шумно. Кью опустил темные очки на переносицу и вздрогнул, когда палящее солнце скрылось от него. — Ты чего делаешь? Эр закрепил открытый зонтик, пододвинул свой шезлонг ближе, чтобы теперь они могли устроиться в тени. С него еще водопадом стекала вода. Использовать полотенце Эр не собирался, кажется. Только остановился рядом и демонстративно тряхнул головой так, чтобы капли с волос попали на Кью, выбивая сдавленное ругательство. Вот несчастное животное. Ничем не лучше собаки. Может даже хуже, потому что собаки не бросаются колкости и не прячут от солнца. — Сгоришь и потом сам ныть еще больше будешь, — напоминает Эр, пока сам лениво тянется и устраивается рядом на своем месте, подложив руки под голову. Кью недовольно ворчит, скрещивает руки на груди и тянется к трубочке. Май-Тай даже в адскую жару холодил руку даже до легких болезненных покалываний. Может Эр и прав в своем роде, да и вообще изображает из себя заботливого, но все равно его тоже охладить хочется. Кью тянется ладонью, прижимает ледяной хайбол к чужому бледному животу. Эр автоматически напрягается, но через несколько секунд выдыхает и даже блаженно улыбается, жмется к холоду поближе, изворачивает голову, приподнявшись и даже тянет из трубочки апельсиновый вкус. Улыбка становится чуть более коварной, когда Эр откидывается обратно, устраиваясь снова удобнее. Кью сам тянется к трубочке, разочарованно вздыхает, когда тянет только воздух и подтаявший лед с легким привкусом коктейля. — Когда пойдешь, прихвати мне тоже, — бросает насмешливо Эр и почти сразу стягивает с чужой переносицы темные очки. Кью нехотя признается, что они ему даже больше идет. И еще неохотнее признается, что сейчас он все принесет.