unusual

Пак Ильпё был настоящим лисом. И не только благодаря своей силе. Он казался хитрющим, щурился, когда улыбался, забавно фыркал, когда ел что-то острое, чихал совсем так, как чихают лисы. Джегал не имел представления, как лисы чихают, но был абсолютно уверен, что они читают так, как Ильпё. Но не чихании суть была. И даже не в те моменты, когда он тыкался холодным носом в загривок, тянул за волосы и урчал на ухо совсем по-звериному. Хороший мальчик. Дикий маленький звереныш. Джегал до крови собственные губы кусает, послушно голову откидывает, пока Лис волосы длинные наматывает на кулак и до настоящей крови вцепляется в шею. В завершении стонут они синхронно. Ильпё толкается еще несколько раз грубо, а после медленно выходит, предусмотрительно надавив сильной ладонью на грудь, чтоб Джегал не вздумал подняться и умотать в какой-нибудь душ, а после вообще подальше. Он заимел эту привычку трахаться и уходить в закат подальше, чтоб не вспоминать до следующего раза. Видно, подобное лисью натуру совершенно не радовало. Но селиться в норе и делить запасы вовсе не хотелось. Джегал послушно ложится на спину, а сам даже представить не может, как сексуально в чужих глазах выглядит. Но может ответить, что эта хитрющая ухмылка выглядит еще более сексуально, хоть и немного подозрительно. Ильпё щурится при свете одиноко покачивающейся под потолком люстры, сгибает чужие ноги в коленях и разводит шире, чтобы ему было удобно пристроиться. Язык у него горячий, верткий и шершавый, вылизывает подтеки собственной спермы с внутренней стороны бедра. Увлеченно так, со знанием дела, где только научился так со своим чертовым длинным языком управляться. Если смотреть на это долго, то можно и без рук второй раз за вечер кончить. Джегал откидывает голову на подушку, смотрит на белый потолок. И делает он это все очень вовремя, потому что глаза непроизвольно распахиваются и на лице проявляется откровенное удивление. Ильпё, хитрой проклятый лис, касается влажным горячим языком растянутого кольца мышц, облизывает несколько раз, глотает там так отвратительно шумно. И, должно быть, все еще выглядит чертовски увлеченным собственным занятием. Спрашивать, что он удумал, надо было гораздо раньше, пока все не стало настолько очевидно. Джегал сдается совсем под напором языка, толкает в ответ бедрами, потому что теперь ему просто необходимо больше. Значит он определенно получит больше. Ильпё немного недовольно цыкает где-то между ног, а после покрепче в них вцепляется, чтобы избежать дальнейших торопливый толчков. Мажет самым кончиком языка по простате, сопит, мелькая горящими щеками. Джегал только на мгновение поднимает голову и тут же роняет обратно, закусывая ребро ладони, чтобы не застонать лишний раз. Стонать особенно под кем-то – такое невероятное ущемление гордости, даже если этот кто-то уж точно не побежит никому хвастаться выбитыми стонами. Ильпё будто ничего не слышит, увлеченно продолжает вылизывать, широким языком, надавливает, мажет кончиком опять и опять. Джегал все же, вот черт возьми, кончает без рук, себе же на пресс. Кусает еще сильнее за ладонь, пока не чувствует во рту металлический привкус. Ильпё самодовольно усмехается и отползает в сторону, падает на спину и подтягивается немного ближе, чтобы прижаться теплым боком. — И что это вообще было? — План, чтобы у тебя не было сил уйти куда-то сразу, — улыбается хитрый, звонко по бедру шлепает. Джегал нехотя признает, что сегодня он выиграл.