unusual

— Позорище какое, — Кью очень вовремя останавливается и делает шаг назад до того, как закрывшаяся дверь стукнет его точно по лбу. Прибить коллегу дверью, конечно, не лучший план, но иногда очень даже хотелось. Эр честно полагал, что желание это было полностью взаимным, хоть никогда особенно не демонстрировалось. Махать кулаками друг против друга было хотя бы интереснее. Но сейчас все внутри жгло раздражением. Дверь все же хлопнула, Кью оглядел пустой конференц-зал и деловито прошествовал внутрь, драматично замерев напротив окна, развернул голову и нахмурил бровь. Предплечье все еще неприятно ныло, но это бы точно не помешало разбить одно самодовольное лицо. Кью таскался следом весь чертов вечер, как только увидел след пыли на рукаве, а как только прознал о произошедшем, еще и затыкаться перестал. — Ну я бы не смог жить с таким позором. Да со мной бы он и не случился, — Эр ухмыльнулся, поднял голову и вопросительно вскинул бровь. Это конкретное высказывание он слышал уже третий, кажется раз: — Идеи закончились? Кью подавился следующей фразой, закашлялся и отвлекся сам на себя, давая время спокойно избавиться от пиджака и закатать рукав рубашки. Эр поморщился. Кожа оказалась горячей, наливающийся синяк медленно начинал сползать, а кость криво уперлась в мышцу и начинала срастаться. Врожденная регенерация была очень полезной штукой, когда дело касалось ссадин, гематом, царапин, ожогов и ран. Всего того, что могло быстро рассосаться и зарасти и не нуждалось в дополнительной фиксации. Переломы, как показал горький опыт, не стремились заживать правильно, а восстанавливать это было мучительно. Кью – и почему все еще здесь – клацнул зажигалкой и открыл окно. Знакомый запах тут же забил ноздри, язык обожгла колкость, но он был слишком занят разорением найденной аптечки, чтобы припомнить картинки с чернеющими легкими. Эластичный бинт нашелся на самом дне, но он хотя бы нашелся. А мог бы быть вариант получше. — Тебе помочь? — Кью впервые соизволил сказать что-то новое, оглянулся и, кажется, где-то в глубине глаз мелькнуло волнение, он даже сделал пару шагов вперед и нерешительно замер рядом. Эр кивнул, потому что выбора особого нет, да и работать одной рукой было бы не очень удобно, хоть он одним жестом просит подождать мгновение до того как упереться в выпирающую кость, давит так сильно, как может, до самого хруста вправляемой кости, до отвратительной боли, до дрожания пальцев, закусанной внутренней стороны щеки. — Слушай, а ты уверен, что так правильно? — Кью сам морщится, отворачивает голову, прячет взгляд подальше и болезненно жмурится, будто это сейчас он над собственной рукой извратился. — Уверен, — и смотрит так серьезно, как только может смотреть, от мелькнувшего на мгновение мученического выражения на лице и намека больше нет, а Кью ловит себя на том, что старается больше не смотреть. Бережно касается кожи, разворачивает эластичный бинт и скрывает под ним фиолетовый расползающийся синяк. Эр закрывает глаза на пару мгновений, выдыхает спокойно и заметно расслабляет плечи. — Ну вот, а ты устроил тут трагедию вселенского масштаба, — фыркнул Кью, чуть сдержался от того, чтоб хлопнуть по только зафиксированной конечности. Только поднял руки в мирном жесте и отошел на шаг назад: — Все равно не представляю, как ты с этим жить дальше будешь.