Доказательство чувств

Петро смотрел вслед уходящей Мире и вспоминал о том, как начал встречаться с Катуни. Но больше всего о том, что будь она сейчас на месте Миры, то уж точно повела себя иначе. Начать с того, что Катуни никогда не пошла бы в такой ресторан, а если бы и пошла, то ни за что не заказала бы таких крепких напитков и в конце ужина непременно полезла бы за кошельком. Вовсе не потому, что хотела унизить Петро, просто в самом начале отношений она ему заявила, что всё, что стоит дороже пятисот кредитов делится поровну. Петро это не понравилось и он поспорил, но Катуни проявила редкую для неё твёрдость: либо так, либо никак. И он принял это, а сейчас впервые в жизни ощутил себя настоящим мужчиной, пригласившим девушку на ужин и, как положено мужику, заплатил за него самостоятельно. Да, Катуни много чего не устраивало в Петро. Не нравилось, что он часто жуёт жвачку, а Мира ничего не сказала по этому поводу. Катуни бы ни за что не взяла подарок от едва знакомого парня, а Мира не стала устраивать сцен. И конечно уж точно Катуни бы не одобрила его сегодняшний поход на гонки, а Мира? Что бы сказала она, расскажи ей Петро о своих приключениях? Скорее всего, ничего плохого, а возможно даже и попросила бы в другой раз взять и её с собой. Тут юноша словил себя на мысли, что невольно сравнивает двух девушек, как ты одна поступила на месте другой и наоборот. И по всему выходило, что сравнение это совсем не в пользу Катуни. Но почему же тогда, когда они оказались во дворе роскошного многоэтажного дома - жилого здания сенаторов, у Петро не возникло желания поцеловать Миру, хотя он чувствовал, что она была бы не против. Однако, он лишь пожелал ей спокойной ночи, а она ответила: - Увидимся завтра! И ту же вошла в подъезд, а Петро ещё минут двадцать шёл до своего дома и открыв дверь своим ключом, первым делом крикнул в глубину прихожей: - Мама, это я!

***

Начиная с раннего детства мама всегда была для Петро совершенно особенным существом, хотя он и стеснялся показывать свою любовь к ней слишком уж явно. Но это не мешало ему постоянно думать о ней и часто просыпаться ночами в ужасе от увиденного кошмара о том, что с мамой что-то случится. И часто, тайком от наставников, он набирал заветный контакт и убеждался в том, что мама жива и здорова, спокойно занимается своими обычными делами. Став же подростком и соответственно падаваном, Петро стал бояться ничуть не меньше и даже больше, но глядя на своего учителя, решил не поддаваться слабости, а вырабатывать характер. На другом этапе взросления Петро перестал проявлять к ней нежность. Больше не называл её мамочкой, не целовал при встрече, не говорил ласковых слов. И при этом часто огорчался тем, что заставлял её переживать за своё поведение, оправдывая себя лишь отцовскими генами. Однако, несмотря на это, он твёрдо знал, что никогда не разорвёт своей внутренней связи с матерью, и что бы ни было, и чтобы бы ни случилось, Петро мог быть уверен, что есть во всей галактике место, где его всегда будут любить и ждать, не смотря ни на что - маленькая квартира в бедном районе на Нижнем уровне. Тем временем мама уже вышла в прихожую, набросив халат поверх сорочки. - Петро, ты за временем вообще следишь? Мог бы предупредить меня, прежде, чем являться! - с порога набросилась на него леди Мелисса. - Мама, ещё только половина одиннадцатого и потом, ты же знаешь, не я решаю, когда я могу быть свободен, - вяло оправдывался Петро, мысленно досадуя, он тут ей только, что про себя в любви объяснялся, а она, не здрасте, не привет, давай сразу отчитывать. - Но позвонить же ты мог или хотя бы сообщение написать, - продолжила женщина, но уже не так воинственно. - Мог, но забыл, прости, этого больше не будет, - сказал Петро с повинной головой - Обещаю. - Ведь обманываешь же, ясно, как день, - сказала Мелисса с улыбкой. - На этот раз верно, - продолжил заверения Петро - Мечом клянусь! - Да нужен мне твой меч! - в сердцах произнесла мать - И что это за выражение такое? Так можно и из Ордена вылететь. Лучше скажи, ты голодный? - Нет, я успел поесть дорогой, - ответил Петро нетерпеливо, желая скорее подарить ей духи, однако перед тем, как достать подарок из кармана, юноша задумался, как объяснить матери, откуда он взял на него деньги. Она же непременно об этом спросит. И Петро начал лихорадочно перебирать разные варианты, но ни один из них не годился. Лотереи из голонета можно было не упоминать, их семейство не верило в такую чушь. Сказать, что где-то нашёл кошелёк, полный кредитов? На первый взгляд выглядит неплохо, но на второй... Ведь в кошельке, как правило, не только кредиты лежал, а разные другие опознавательные знаки, по которым при желании можно было найти владельца. Конечно, можно было сказать, что Петро об этом не подумал, а просто взял кредиты себе, а остальное выкинул и вообще, не идиот же он, чтобы упускать такой шанс. Но вот Мелисса сразу же скажет, что возможно это были чьи-то последние деньги, которые кто-то долго копил на свою мечту и вряд ли обрадуется подарку на такие деньги. Значит, надо что-то другое, но, что? Вариант, попросил у учителя не выдерживал и вовсе никакой критики, не говоря уже о гонках, в этом Петро ни за что не сознается, даже под пытками. И вот, как это часто бывает в критический момент, решение пришло само собой. Петро решительно вынул коробку из кармана и отправился на кухню, где сейчас была мама. - Вот, - сказал он, протягивая ей духи, при этом ощущая, как сердце в его груди забилось сильнее - Это тебе, мама. - Мне? - переспросила она с удивлением - А что это такое? - Это мой подарок, - конкретно ответил Петро и Мелисса принялась снимать обертку и вопкг, увидев флакон, поднесла его к глазам, пристально разглядывая. И прочитав название, сказала севшим и враз охрипшим голосом - О, Сила! "Вива, Шили", я уже всю жизнь о них мечтала... И вдруг, упав в кресло, закрыла лицо руками и расплакалась. Сам не понимая как, Петро тотчас же оказался рядом с матерью и обняв её за плечи, прижал заплаканное лицо к своей груди. Он продолжал слышать как она произносит сквозь всхлипы: - Это моя мечта... Нет... Я и сама могла бы.... Но я... Всегда хотела... Чтобы мне их подарили... Другим же дарят... И вот... Наконец... Спасибо тебе, сынок, спасибо тебе, милый! Петро молча стоял, продолжая обнимать её и гладить по голове, при этом нещадно ругая себя. Зачем он вообще эти духи взял, если они столько эмоций у человека забрали? Уж лучше бы из одежды чего купил, знает же, что ей надо. Но вот Мелисса отняла от груди сына мокрое от слез лицо и пристально взглянув на Петро, серьёзно произнесла, чуть сведя брови к переносице: - Спасибо, сынок, но где ты всё же взял деньги? Петро понял, что эмоции схлынули и на первый план вышел разум, теперь держись намертво. И видя, что тот не спешит отвечать начала подозревать неладное: - Так, где же? У тебя остались средства, выданные учителем? - Да, остались, - быстро ответил юноша и едва сдержался, чтобы не сказать, что их стало даже больше - Но этот подарок я купил тебе в честь своей первой победы в ученическом турнире, там оценивали владение мечом, Силой, навыки пилотирования, и вот, я занял одно из призовых мест и в награду дали три тысячи кредитов. Ложь легко слетала с губ Петро, ведь отчасти она являлась правдой. В Ордене действительно раз в год проводился такой турнир, правда, к участию в нём допускаются только лучшие из лучших и призом там являются совсем не деньги, но ведь мама этого не знает и знать не может, ибо не имеет никакого отношения к Ордену и джедаям. Она и сейчас ничего не заподозрила, просто советовала не особенно превозноситься над другими в своих достижениях. Петро обещал, что не будет, но всю ночь на его душе скребли кошки.