24 сентября
Повозка Уёна прибыла как раз перед рассветом, переполненная обилием сена и зерна для лошадей. У него заканчивался паек на прошлой неделе, и маленькая корзинка на тележке, обычно до краев наполненная свежим хлебом и зерном, была подозрительно недоукомплектована — один маленький пакет риса и несколько яиц были единственными остатками, едва выживаемое количество пищи для его кропотливой работы. Даже лошадиные яблоки заканчивались, оставляя очень мало вариантов. Он бы умер с голоду на этих порциях. — Извините, — обратился Уён к кучеру повозки, прежде чем тот успел отъехать. — Я думаю, что, возможно, произошла ошибка с моим пайком… здесь почти ничего нет. — Твоим и всем королевством, малыш. Это все, что мы можем тебе дать. — Что вы имеете в виду? — Мы голодаем. Последнее, что я слышал, что наш основной торговый маршрут вышел из торговой сделки Короля в прошлом месяце. Больше мне ничего не известно. Глаза Уёна расширились. — Нет… это… как я должен выжить на этом? — пробормотал он со смесью недоверия и паники в голосе. Он не совсем разговаривал с кучером, но тот все равно ответил. — Послушай, мы все умираем с голоду. Последние несколько недель ты получал больше половины королевской пищи, но на этой неделе нам было приказано сократить порции для слуг. Все будет намного хуже, чем сейчас, малыш. Я был бы благодарен за то, что ты получил на этой неделе. Кучер щелкнул кнутом, заставляя своих лошадей перейти на собранную рысь, и сердце Уёна упало в груди, когда повозка тронулась с места. Он исчез за раскинувшимися полями, ранние утренние сумерки едва скрылись за горизонтом, когда восход солнца осветил траву своим ярким золотистым сиянием. Это было прекрасно, но Уён едва ли мог чувствовать что-либо, кроме отчаяния. Если то, что сказал кучер, было правдой, если король действительно стал причиной закрытия их главного торгового пути, то Уён умрет с голоду до конца зимы. Лето в их королевстве было подходящим для сбора урожая, но зима, хотя и не слишком морозная, принесла засушливые условия с небольшим количеством дождей, чтобы сохранить урожай живым. Они в значительной степени полагались на торговлю, особенно в последние месяцы, но король был печально известен своими плохими отношениями с другими королевствами, что было одной из причин, по которой брак Сана был так важен — помимо ненужной милитаризации. Уён принес свой скудный паек в дом, поставил маленький пакетик с рисом рядом с небольшим камином и поставил корзину с яйцами на стопку тюков сена. Каким-то образом этой ничтожной порции должно было хватить на всю неделю, хотя он и не надеялся, что на следующей неделе получит больше. Уён рухнул на тюк сена, радуясь, что, по крайней мере, сможет увидеть Сана. В конце концов, он всегда умел поднять себе настроение. Сан так и не появился.1 октября
— Что это такое? Маленькая золотая лента, украшенная двумя тонкими полосками изумрудно-зеленого цвета, покоилась на ладони Сана, свисая по краям. — Повернись. — Чт… Сан положил руки на плечи Уёна, развернув его легким толчком, прежде чем появится шанс задать вопрос. Уён почувствовал, как пальцы Сана зажали его самодельную завязку для волос, дергая, пока пряди не рассыпались вокруг лица Уёна, затем снова, как и раньше, провел пальцами по волосам, собрав их в тугой хвост на затылке. Он обернул ленту вокруг, завязав ее чем-то вроде маленького бантика, когда она туго стянула его волосы. — Посмотри на меня, — сказал Сан, делая шаг назад, когда Уён повернулся. Гордая улыбка появилась на губах, когда он смотрел на волосы Уёна, обходя со всех сторон, чтобы посмотреть. Его пристальный взгляд задержался слишком долго, тщательно обводя лицо Уёна. Взгляд Сана на мгновение упал на губы, и конюх почувствовал, как щеки запылали под пристальным взглядом, в его глазах сверкнула непонятная эмоция. Уён опустил свой собственный взгляд, уставив несфокусированные глаза в пол. Он слегка покачнулся на каблуках, зрение затуманилось по краям после целой недели пребывания почти без еды, но Сан все еще наблюдает за ним. — Тебе идет, — решил он наконец. — С-спасибо, — заикнулся Уён, чувствуя, как глубокий румянец залил щеки. — Я сделал это для тебя. Обычай. Я сказал родителям, что это для того, чтобы завязать хвост Лулу, но на тебе она смотрится намного восхитительнее. Восхитительнее. Сердце Уёна екнуло в груди — пропустило два удара, затем пять. Он поднял глаза, достаточно, чтобы увидеть, как лицо Сана покрывается легким румянцем, отводя взгляд. На мгновение он выглядел почти застенчивым, когда отвел взгляд.8 октября
Осадки, возможно, были желанными в королевстве в осенние месяцы, но это был худший кошмар Уёна в конюшнях. Ночью прошел дождь, почва на пастбище превратилась в липкую жижу, поглотив ботинки, когда он брел по грязи. Сан прибыл сразу после восхода солнца и сразу же проскользнул в конюшню, чтобы предложить помощь по хозяйству, пока грязь на арене не высохнет. Уён колебался, но Сан настаивал, как обычно, а кто он такой, чтобы спорить с принцем, в конце концов? — Я собирался съездить к колодцу, — пожал плечами Уён. — Если ты хочешь сопровождать меня, мог бы сам принести два ведра, чтобы мне не пришлось совершать дополнительную поездку. Сан кивнул в знак согласия, хватая два старых ведра, одно из стойла Лулу, а другое из стойла Авроры. Уён схватил из Сумрака и Треже. Ему все равно придется совершить еще одно путешествие за двумя другими меринами, но это было лучше, чем брать три. Спуск к колодцу обычно был довольно мягким, тропа шла вдоль холма, на котором находились пастбища кобыл, извиваясь к краю леса. Колодец был немного ниже, но всего в нескольких минутах ходьбы от края изгороди пастбища — Уён проделал эту прогулку больше раз, чем мог сосчитать. Сан последовал за ним, когда они спускались по склону. — Знаешь, я собирался принести тебе еще пир… а-а… Уён услышал глухой удар и оглянулся через плечо, разразившись хохочущим смехом, когда увидел Сана, рухнувшего в грязь: густая коричневая грязь забрызгала его белые бриджи для верховой езды и руки, искаженное выражение разрисовало лицо. — Ах, вам действительно следует смотреть под ноги, ваше высочество, — поддразнил Уён, не в силах сдержать смех, который вырвался из него, когда принц любовался повреждениями, густой грязью, пачкающей его девственный облик. — У нас не часто бывает дождь. Я не привык пересекать эти холмы в грязи, — проворчал Сан, земля хлюпала под ним с отвратительным шумом, когда он пошевелился. Уён посмотрел на него сверху вниз с нескрываемым весельем, и Сан раздраженно закатил глаза. — Ты мог бы, по крайней мере, помочь мне встать. — Да, мой повелитель, — насмешливо произнес он, игриво улыбнувшись и протянув руку. Сан ухватился за нее, и Уён перенес свой вес обратно на пятки, ожидая, что Сан поднимется вверх, но вместо этого он потянул его к себе, заставив Уёна упасть рядом, чуть не промахнувшись, когда падал. Уён ахнул от удара, колени погрузились в глубокую грязь, и он бы сошел с ума, если бы не заразительный смешок, вырвавшийся изо рта Сана, настолько искренний, что трудно было не последовать его примеру. — Знаешь, я чуть не упал прямо на тебя, — усмехнулся Уён. — Это был риск, на который я был готов пойти. — Ну, теперь мы оба грязные. У меня есть сменная одежды в конюшне, но сначала мы должны вымыться. Уён поднялся на ноги, и Сан последовал за ним, весь его зад был заляпан грязью. Они вместе спустились по тропинке к колодцу, который ответвлялся к реке чуть более чем на полпути вниз, поставив свои ведра с водой на развилке тропы. Река не была такой освежающей в свежем осеннем воздухе — было довольно холодно, но у Уёна не было особого выбора для мытья посуды, поэтому он все еще купался там по крайней мере два раза в неделю, достаточно, чтобы от него не воняло навозом и общей вонью сарая. Сан возился с пуговицами своей блузки для верховой езды, и Уён не мог не позволить своему взгляду скользнуть по его груди, гладкой и безукоризненно вылепленной, когда рубашка соскользнула с плеч и тела. Его живот был хорошо очерчен мышцами, но в то же время мягким, и Уён почувствовал желание провести по нему рукой, ощущая четкость. Даже в унылые осенние месяцы цвет лица Сана оставался насыщенным, с кремовым загаром, как будто его поцеловало несуществующее солнце. Кожа под испачканной грязью блузой была девственно чистой, на поверхности не было ни пятнышка грязи. Сан взглянул на Уёна, который отвел глаза в тот момент, когда Сан поймал его пристальный взгляд. Он ничего не мог с собой поделать — элита была на совершенно другом уровне. Или, по крайней мере, Сан. — Ах, только не говори, что стесняешься? Я много раз видел, как ты убираешься, — поддразнил Сан. Уён почувствовал румянец, который угрожал взобраться на его щеки. — Холодно, вот и все. Уён нервно схватился за подол своего поло. Пришлось бы снять его, если не хотелось намочить ткань, пока очищал обнаженные руки от засохшей грязи. Он медленно надел одежду на себя, понимая, что Сан, скорее всего, увидит, насколько он похудел. У него все еще были мышцы на костях, чтобы создать иллюзию здорового человека, но, без сомнения, он был намного худее, чем раньше. Сан ничего не сказал о худой фигуре, хотя было до боли ясно, что он начинает страдать от недоедания, оставшиеся мышцы цеплялись за тело изо всех сил. Вместо этого Сан ответил на пристальный взгляд Уёна своим собственным, и Уён практически мог чувствовать взгляд Сана, когда тот поднимался и опускался по его груди, и неразборчивый взгляд в глазах, малейший намек на улыбку, изогнувшуюся в уголках губ. Через мгновение Сан отвел взгляд, опустился на колени у края реки, брызгая водой на руки, чтобы стереть засохшую грязь. Уён последовал его примеру, опустившись рядом на колени и положив ладони себе на предплечья. Он наблюдал за Саном краем глаза, не в силах оторвать глаз от его профиля, мягкого наклона носа и мягких, пухлых губ, мало чем отличающихся от произведения искусства. Уён был очарован, словно увидел красивую женщину. Но Сан не был женщиной — он был мужчиной, принцем. Принцем, который должен жениться через несколько месяцев. Так что же тогда было за неясное чувство, которое он испытывал в глубине души, хлюпанье в животе, стеснение в груди, тепло, расцветшее на щеках? Холодный всплеск воды у шеи вернул его к реальности, и он слегка отшатнулся, когда хихиканье прокатилось по телу Сана, издав милейший писк, когда он плеснул еще одну горсть воды в лицо Уёна. Уён наклонился, чтобы налить воду в свои ладони, бросил маленькую лужицу на грудь Сана, наблюдая, как она стекает по складкам, возвращая приступ смеха. Радостную улыбку, появившуюся на лице Сана, можно было описать только как солнечную, и Уён поймал себя на том, что хочется наклониться, хочется, чтобы он мог… Нет. Он не мог. Он совершал грех, даже позволив этой мысли прийти ему в голову. Возможно, он сходил с ума, сходил с ума от голода, но ему почти показалось, что он увидел, как глаза Сана тоже опустились к его губам.15 октября
Уён не мог вспомнить, когда в последний раз ел что-нибудь, кроме риса. Обычно он откладывал большую часть своей еды на те дни, когда приходил Сан, чтобы не беспокоить его. До встречи с Саном он, возможно, думал, что принц так же виноват в нехватке продовольствия, как и король. По правде говоря, он не мог ошибиться в нем больше с самого начала. Сан, вероятно, уже знал, что он голодает — все королевские слуги были голодны. Бесполезно было жаловаться Сану, у которого и без того хватало забот, чтобы его собственный конюх жаловался ему на проблему, которую он не мог решить. Уён был крестьянином, в конце концов, одним из подданных короля — слугой, рабом дворца. Он не заслуживал жалости Сана. На самом деле, он вообще не заслуживал Сана. Тележка с доставкой прибыла поздно, около полудня, и Сан был занят тем, что возился в конюшне, полируя некоторые из своих седел в подсобке. Тележка была переполнена тюками сена и скудной порцией риса в маленьком мешочке. Он уставился на тюки сена с беспокойством, зажатым между бровями, измученный вздох сорвался с губ, когда он подумал, как должен был поднять их. Четыре недели назад эта задача не требовала усилий — он был в рабочей форме, подтянут, набрал здоровое количество мышц, но скудные порции были ненамного лучше, чем если бы он голодал. Он обходился маленькой чашкой риса каждый день и яблоком, украденным из конского тайника, если везло. Даже лошадиные яблоки доставляли все реже и реже. Он обхватил пальцами бечевку с раздраженным вздохом, усталость сковывала конечности, несмотря на ранний послеполуденный час. Если бы он мог просто поднять тюки сена в тачку, можно было бы, по крайней мере, отнести их в конюшню вместо того, чтобы нести, как обычно. Он поднял тюк, спотыкаясь, когда вес сбил его с ног. Чужая рука обхватила спину, когда он изо всех сил пытался восстановить равновесие, ладонь давила на позвоночник. Уён почувствовал, как по спине пробежали мурашки, когда Сан провел рукой по пояснице, помогая устоять. Уён позволил бечевке выскользнуть из пальцев, бросив тюк сена на землю, чтобы можно было дышать. — С-спасибо… как так получается, что ты всегда оказываешься рядом со мной, когда я падаю? — Уён пошутил с нервным смешком, не обращая внимания на боль в костях. — И не говори, что ты снова наблюдал за мной. — Наблюдал. Он повернулся лицом к Сану, ища игривую улыбку, но выражение его лица было нейтральным. — Нужна помощь с этим? — Сан вмешался, прежде чем Уён смог найти ответ. — О-о, нет, я сам. — Уверен? — спросил Сан, едва заметно наклонив голову и слегка сдвинув брови. Уён выдавил улыбку. — Да. Не буду тебя беспокоить. Я просто немного устал сегодня.22 октября
Ведра с водой становились все тяжелее, а Уён слабел. Он чах под своей униформой, бледная кожа, испещренная оттенками желтого и аметиста, синяки, которые отказывались заживать, иногда появлялись вообще из ничего. Хрупкие колени неловко терлись друг о друга, пока он спал, а запястья, казалось, вот-вот сломаются, когда он поплелся обратно от колодца. Сарай был выше по склону от колодца и пастбищ, но казалось, что он шел в гору в обе стороны, тело болело с того момента, как он просыпался, и до той секунды, когда ложился спать на своем неудобном тюке сена, который становился все более неудобным, чем больше сбрасывался вес. Ночи становились все холоднее, как и тело, которое всю ночь дрожало от озноба, который пробегал по спине, холодя худое тело. Уён был измотанным весь день, но сон был кошмаром, и обычно он просыпался так часто, что казалось, будто он вообще не спит. Дыхание было неглубоким, зрение расплывалось по краям, когда он уперся пятками в землю перед ведром с водой, изо всех сил стараясь сохранить равновесие. Тошнота поднялась в груди, плавучая дымка окутала тело, но если бы он только мог поднять ведро с водой в стойло Треже… Он мельком увидел, как Сан проскользнул в дверь кабинки, когда схватился обеими руками за металлическую ручку ведра и потянул вверх. Зрение то появлялось, то исчезало в темноте, конечности ослабли и дрожали, пальцы онемели, когда он полностью потерял контроль над своим телом. Уён едва услышал, как его окликнули по имени с другого конца конюшни, когда у него подкосились колени, и он рухнул на пол. Раздался грохот — ведро с водой ударилось о землю, расплескав тяжелую волну воды по полу, когда зрение пропало.***
Глаза Уёна медленно приоткрылись, приспосабливаясь к мягко фильтруемому свету, льющемуся через маленькие окна конюшни. Его оторвали от земли, подложили под него одну руку, другую положили на спину, держа так, словно он был новобрачной девушкой из сказки. Принц. Сан. Брови Сана сошлись вместе с мрачным выражением беспокойства, которого Уён никогда не видел у него раньше — строгим, смертельно серьезным. Уён посмотрел вверх, когда в фокусе появилось лицо Сана. — Что случилось? — прошептал Сан, осторожно укладывая его на тюк с сеном. — Я просто… Я просто… устал, — солгал Уён. Голос прозвучал тихо, ошеломленно. — Ты легкий, как перышко… — Сан сел рядом, макушка головы Уёна едва касалась бедра Сана сбоку. Он почувствовал, как теплая ладонь прижалась ко лбу, убирая волосы с глаз, его губы сжались в озабоченной гримасе. — У тебя нет температуры, но ты ужасно замерз. И похудел, Уён. Сначала я ничего не сказал, потому что не хотел совать нос не в свое дело, но… ты что, совсем не ел? — Я ем все, что мне дают. — Что ты имеешь в виду? — Маленький пакетик риса на неделю, иногда несколько яиц, если повезет. — Как… как долго? Голос Уёна был слабым, когда он говорил, как будто борясь со сном. Веки отяжелели, и конечности, замерзшие и дрожащие, внезапно ощутили боль от удара о землю. — Месяц, плюс-минус… Думаю. — Черт, — прошипел Сан себе под нос. Это был первый раз, когда он услышал, как Сан ругается, и это его почти не устраивало. — Ты… не знал? — Знал что? — О… голоде. Глаза Сана расширились, губы приоткрылись, как будто от шока у него отвисла челюсть. С минуту он молчал, явно принимая на себя тяжесть заявления Уёна. — Голод? Нет… нет… и… и все слуги? — Да. Сан на мгновение отвел взгляд, но Уён увидел достаточно, чтобы заметить страдальческое выражение, появившееся на его лице. Сан был так же оторван от внешнего мира, как и он сам — за исключением того, что Сану все еще подавали грандиозные пиры во время ужина, в то время как Уён соскребал зерна риса из своего горшка, сгрудившись вокруг камина, как будто это был его единственный источник жизни. Они были совсем не похожи, он и Сан. Это было то, что Уён всегда знал, и все же теперь несоответствие казалось очевидным. — Почему ты не сказал? — прошептал Сан через некоторое время. Уён выдохнул начало смеха, тяжелого и самоуничижительного. — Почему принц должен обращать внимание на жалобы своего слуги? Сан на мгновение замолчал, все еще держа руку на лбу Уёна, тепло успокаивало его бледную кожу. Легкий осенний ветерок, дующий внутри конюшни, щипал Уёна за нос и кончики ушей, длинные волосы едва защищали его от холода, от которого по шее и позвоночнику пробегали мурашки. — Ты больше, чем мой слуга, — наконец сказал Сан, и он услышал легкую ломку в своем голосе, треснувшую где-то посередине. Прежде чем Уён успел ответить, Сан убрал руку, затем сбросил с плеч свое длинное шерстяное пальто. Оно было темно-бежевого цвета, чуть ниже середины бедра. Несомненно, оно было дорогое — возможно, на заказ, — но на удивление скромное для члена королевской семьи. Это был первый раз, когда Уён видел его в нем — теперь, в конце концов, стало немного холоднее, листья, окрашенные в коричневые и оранжевые цвета, свисали с деревьев, хрустели под ногами, когда он совершал ежедневные прогулки по владениям. Сан накинул пальто на тело Уёна, сразу же окутав его ошеломляющим чувством спокойствия, материал был удобно тяжелым и хорошо согрет телом Сана. Первое, что он заметил после обильного тепла, был запах — он не мог описать его, по крайней мере, так, как он знал, но он пах Саном. Он пах изгибом шеи Сана, головой Уёна, уткнувшейся ему в плечо, когда он изо всех сил вцепился в него на спине Авроры. Пахло так, как будто Сан поймал Уёна на руки, когда тот поскользнулся на пастбище, слегка посмеиваясь над его неуклюжестью. Пахло так, как будто Сан обхватил его руками, задев сзади, когда выдергивал бечевку из пальцев Уёна. — Кроме того, — продолжил Сан, возвращая Уёна в настоящее. — Мне нужно, чтобы ты был в хорошей форме, чтобы ухаживать за моими лошадьми. — Конечно, — выдохнул Уён, засыпая под тяжелым шерстяным одеялом. Рука Сана легла на плечо Уёна, слегка массируя. Это было невероятно, хотя и слегка болезненно против его костей, которые неприятно выступали из плеч. — Ты чахнешь, Уён. — Я знаю. — Я все исправлю. Уён усмехнулся, измученный и циничный. — Ты не можешь справиться с голодом в одиночку. — Я этого не говорил. — Тогда.? Рука Сана массировала его плечо, потирая круги на изгибе шеи. — Не беспокойся об этом. Тебе нужно отдохнуть. — Мои обязанности по дому… — О них тоже не беспокойся. — Сан… — Это приказ, конюх, — возразил Сан строгим тоном, хотя его мягкая улыбка выдавала теплоту. Тепло. Уёну стало довольно тепло под шерстяным пальто, шелковая подкладка была гладкой на его озябшей коже. Макушка его головы все еще целовала бедро Сана, почти касаясь его, и рука Сана нежно массировала плечо, убаюкивая его в комфортном трансе. Сан, вероятно, сказал ему что-то еще, но Уён не смог разобрать что, прежде чем задремал, позволяя успокаивающему теплу окутать его. Когда он проснулся, он все еще лежал на тюке сена, свернувшись калачиком под толстым пальто Сана. Глаза инстинктивно искали Сана, ища прикосновения его руки, искренности улыбки, тепла взгляда, но в конюшне было темно, как в полночь — давно наступили сумерки, и Сана нигде не было видно. Уён зарылся головой в пальто Сана, вдыхая запах. Он задавался вопросом, оставался ли Сан с ним, пока он спал. Он задавался вопросом, подвинулся ли Сан сам немного в сторону, все еще держа руку на плече Уёна. Уёну бы это понравилось.