— Грейнджер, — холодно протянул Малфой.
«Что ему снова тут нужно, да и, к тому же, лично от неё?» — подумала Гермиона. Как продавец-консультант, она обязана подойти, но если вдруг он пришёл со своими вечными шуточками и оскорблениями, то она даже разговаривать с ним не станет.
Гермиона подошла к высокому парню и наравне с ним показалась совсем маленькой. Она посмотрела на него вопросительным взглядом и он продолжил:
— Я узнал, что только в этом магазине продаются издания первых книг. Мне нужна одна из таких. — Гермиона посмотрела на него изумленными глазами. Она, опять же, была уверена, у него есть подобные книги в Малфой-Мэноре, или, в любом случае, домовой эльф мог принести любую книгу.
Гермиона долго задумываться не стала, быстро узнав у него название нужного пособия, созвонилась с руководством, и они одобрили его желание, да и, к тому же, предложили ей самой обслужить мужчину. Но «предложили» это ещё мягко сказано, скорее,
обязали обслужить его. Она единственная, кому доверили такое ответственное задание в столь короткий стаж работы, всё-таки единственное издание, такой бесценный объект искусства, а она работает всего пару месяцев. Очень странное доверие, которое, вроде бы, прочное, как Титаник, но такое невесомое, как перо.
Она, вместе с Малфоем, спустилась в цокольный отсек, и, пройдя в комнату с первыми изданиями, где веяло прохладной свежестью, девушка быстро пробежалась взглядом по корешкам давно пыльных книг. Вот, наконец, заметив нужную книгу, она с мягкой улыбкой попыталась дотянуться до верхней полки, но это не увенчалось успехом, её не особо высокий рост не позволил ей достать до книги.
Малфой же размеренными шагами приблизился к Гермионе, окутав её ароматом древесины. Встав довольно-таки близко к девушке, но никак не касаясь её, он одним ловким движением руки достал книгу и, осмотрев, передал ее Гермионе.
— Зачем тебе нужна эта книга? — негромко спросила она. Гермиона была довольно-таки любопытной девушкой, поэтому её сразу же заинтересовал этот вопрос.
— Грейнджер, а ты разве не читала в книгах о том, что совать нос не в свои дела — некультурно? — с ехидной ухмылкой протянул Малфой. Она немного смутилась, но подавать виду не собиралась. Гермиона выпрямилась и остановилась. Посмотрев сначала на его грудь, и, подняв глаза выше, она проговорила:
— Малфой, а тебя папочка не научил вежливости? — спросив, она увидела то, как в его глазах загорелся огонёк. Но это явно было знаком нечто нехорошего. Он определенно злился, но старался себя контролировать. Гермиона не хотела скандала, поэтому ей нужно было что-то выпалить, чтобы сбавить его пыл. Она отвернулась от него, и её локоны кудряшек слегка подпрыгнули. Гермиона уже хотела просто пойти к лестнице, но жёсткая рука Малфоя схватила её за левое запястье, это заставило напрячься и немного испугаться. Он развернул её к себе лицом и вынудил снова посмотреть ему в глаза. Они встретились взглядом. Взгляд холодного знойного ветра, смешанный с осенней теплотой, невинностью. Малфой с напряженным видом смотрел на неё, желая что-то сказать, или оскорбить, но молчал. Он чего-то ждал? Или просто сдерживался?
— Тебя так просто вывести из себя, Малфой? — Гермиона и сама не поверила в то, что сказала. Откуда у неё сейчас столько смелости? В голову пришла мысль, что ей просто нравится изводить его до такого состояния. После войны ей давно не хватало такой живости и какой-либо эмоциональной взбучки для поддержания ментального здоровья. Это было эгоистично: играть с чьим-то эмоциональным состоянием для обогащения своего настроения. Всё происходящее хоть немного разбавляет, доставляет новые эмоции в однообразную жизнь. Но, всё сильнее и сильнее, становилось некомфортно от его взгляда. Вырвав руку из его ослабевшей хватки, она быстро направилась к лестнице.
— Эта информация нужна для заполнения бумаг на первое издание, — сказала Грейнджер ровным голосом, даже не обернувшись. Она слышала его нервные шаги позади себя и старалась быстрее подняться наверх к людям.
Уже, будучи на верхнем этаже, пронзающий свет озарял комнату. Солнечные лучи проникали среди книжных стеллажей и создавали приятную уютную атмосферу. Посетителей было немного, а продавцы изредка сновали меж стеллажей. Погода была хорошая, на улице гуляло множество людей с улыбками на лицах.
Гермиона, держа в руках массивную книгу, медленно шагала к кассе, а позади уверенными шагами шёл широкоплечий блондин. Бумаг на данное издание было достаточно много, и она присела за письменный стол, чтобы заполнить их в соответствии с информацией о книге. Малфой же присел на мягкий вельветовый диван терракотового оттенка, располагающийся близ стола Гермионы.
Было тихо, лишь иногда потрескивающая древесина пола осведомляла о присутствие других людей. В воздухе витал запах древесных ноток, смешанных с мускусными тёплыми ароматами. Малфой элегантно раскинулся на диване, подперев правой рукой голову, оперившись на подлокотник дивана. Он сидел, лишенный всяких человеческих эмоций, с лицом тотального безразличия, но единоразовый взгляд на Грейнджер, заставил его оценить ее.
Прямая спина, одна нога закинутая на другую, воздушные кудряшки, ниспадавшие до поясницы, и нервно подрагивающая кисть, писавшая документы — всё это Грейнджер, сосредоточенная и внимательная.
Гермиона заканчивала подписывать бумаги, и понимала, что скоро всё закончится, он уйдёт, и они больше не увидятся. Но от мысли, что это не в последний раз, нервы начинали истерически подрагивать, от чего почерк становился неестественно кривым.
— Грейнджер, кажется, я забыл упомянуть, что потребуется твоё присутствие в Мэноре, через три дня, во вторник. — Малфой сказал это, рассматривая книгу с красным корешком, взятую со стеллажа поблизости.
Она обомлела, рука больше не писала. Нервозность, растущая в ней, с того момента, когда Малфой встал перед ней, достигла своего апогея. Резко развернувшись к нему, она вгляделась в лицо, которое, по всей видимости, было довольно конечным результатом собственных слов. Малфой, с ехидной усмешкой, горящими глазами, ему так нравилось изводить её? Или он просто любил издеваться на людьми?
— Я не собираюсь выполнять то, что ты прикажешь, — безапелляционно заявила Гермиона, и звонкий ядовитый смех Малфоя резанул по перепонкам.
— Не уж-то ты подумала, что я хочу присутствие грязнокровки в моем доме?
Малфой был груб. Он всегда был груб. И, всё же, она была уверена, что война и суровые последствия поменяли его, но, с каждым разом, Гермиона лишь убеждалась в том, что такие, как Малфой, никогда не меняются. После такого оскорбления она немного поникла, но, решив, что Малфой последний человек, который может влиять на её эмоции, продолжила заполнять документы.
Он немного осекся, поняв, что таким образом не добьётся желаемого. Извиняться за подобную речь Малфой бы никогда не стал, потому что не считал нужным. У него уже нет особой неприязни к магглорожденным волшебникам, да и грязнокровками он уже давно никого не называет, а сейчас случайно вырвалось. Бесконтрольные эмоции были так несвойственны Малфою, так что он быстро собрался и подошел ближе к столу, чтобы посмотреть на кипу бумаг. Гермиона уже закончила с документами.
Оформив последние страницы, она выпроводила его из помещения, но напоследок он произнёс фразу, которая заставила её задуматься:
— Грейнджер, тебе надо расслабиться. Это ведь жизнь — она кончится, ты и не заметишь, поэтому не отказывайся от моего предложения.
Слова подобного формата и тона были за гранью его допустимого поведения, что повергло в шок сознание Гермионы. Она оторопело смотрела в пустоту. Ведь с ним же определенно что-то не так, но что? Смена настроения, эмоциональные перегрузки — всё так запущено.
Некоторое время она провела в раздумьях над его словами. Он словно дал ей загадку, пищу для размышлений, чтобы она, наконец, ожила и смогла разгадать её, как и все предыдущие. Такой настрой Малфоя очень заинтересовал. Ему определенно было что-то нужно. Он видел в чём-то особый интерес, ведь прежде, он никогда не тратил время понапрасну. Но чего он добивается? Хочет, чтобы она играла в его игру? К тому же, по его правилам? Слишком просто, всё куда сложнее, это же Малфой.
Но если он хочет поиграть, то она поиграет с ним. И переиграет Малфоя в его же игре. Ее присутствие в Мэноре? Хочет ли она этого? Мэнор — это то место, в котором творилось много ужасных вещей. Именно там Гермиону пытала его проклятая тетка Беллатриса. С этим местом у неё множество неприятных воспоминаний, которые вызывают дрожь по всему телу, и от которого леденеет кровь в жилах. К тому же, Малфой… что ему от неё там надо? Какая основная его цель? Вдруг это очередная ловушка, в задачах которой заманить Гермиону Грейнджер в убежище всех Пожирателей? Но Темный Лорд мёртв, Гарри убил его. Всё эти размышления вновь навеяли грусть. События военных дней снова окатили её, как волны, которые с каждым разом уносят в море всё больше песчинок. Все тяжелые моменты, которые она с трудом переживала всё это время, снова начали заполнять ее разум.
Уже темнело, вечер был спокойным. Небо выглядело безоблачным, а закат безумно красивый. Луна уже виднелась, но не полностью. Как будто она хочет проявиться, но что-то её останавливает, что-то не даёт ей светить, как это было раньше. Благодаря зелью, тревога Гермионы по поводу предстоящего вечера немного поутихла. Она была очень восприимчивой натурой, и, достаточно было просто сказать о каких-то сомнительных событиях, которые могут негативно сказаться на ней или её друзьях, Гермиону уже бросало в дрожь.
Магазин уже готовился к закрытию, Гермиона доделывала последние дела, и собиралась домой. До дома было совсем недалеко, поэтому добраться туда не составило никаких проблем.
Уже лёжа в горячей ванной, Гермиона играла с воздушными пузырьками пены с абрикосовым ароматом. Ванна успокаивала нервы и расслабляла тело. Гермиона решила, что примет его приглашение, но при условии, что с ней пойдёт Джинни или кто-то из её друзей. Она была уверена, что Джинни бы не отказала ей в такой просьбе, но ведь это дом Малфоев, тех самых, что были их врагами на войне. Джинни бы пошла с ней в любое место, но не в это. Рассказывать друзьям, что она хочет принять его приглашение, к тому же только из любопытства — было практически нереальным, она не общалась со своими, ранее очень важными ей, друзьями уже долгое время. Гермиона поняла, что это плохая идея и откинула её. Она ни за что не расскажет им, что общается с бывшим Пожирателем Смерти. Ни за что не расскажет. Это же даже не общение, он просто вынуждает ее быть вежливой и обходительной на рабочем месте. Гермиона, отказавшись от этой идеи, поняла, что другого выхода нет, ведь одна она не пойдёт, боясь, что это очередная западня со стороны Малфоев. Выходит, она останется дома и будет игнорировать всё последующие действия Малфоя.
Утро было пасмурным, ничто не говорило о вчерашней, столь прекрасной, солнечной погоде. Солнце было плотно укутано темными тучами, из которых вот-вот пойдёт ливень. Ветер был не очень сильный, но из, небрежно собранного, пучка Гермионы все же смог выбить пару непослушных прядей.
В магазин, наполненным прежнем теплом и уютом, утром пришло множество покупателей, потому что привезли новую партию книг от любимого всеми издательства. Книга была в жанре детектива, но с толикой романтики и ненависти. Такие книги всегда быстро продавались в подобных магазинах, однако Гермиона же считала, что книги такого рода не несут никакой поучительной и полезной информации, да и все описание было чересчур просторечным, а поэтому интерес к таким произведениям у неё никогда не развивался.
Тишина и спокойствие прервались редким хлопком, который издал домовой эльф. Маленькая, щуплая, с бледным цветом кожи — Винки. Эльфийка выглядела хрупкой, но держала в руках достаточно массивную коробку бежевого цвета, с белым небольшим бантом. Винки оставила ее на ближайшем диване и протянула письмо Гермионе. Бумага, немного желтоватого оттенка, почерк с резкими извилинами, складывавшимися в ровную, но такую небрежную подпись: «
Гермионе Грейнджер». Девушка неохотно обхватила письмо тонкими, изящными пальцами. Гермиона повертела его в руках, но открывать не стала. Она догадывалась от кого оно, и именно этот факт останавливал её распечатать письмо.
Эльфийка смотрела на Гермиону большими глазами нефритового оттенка, ожидая дальнейших поручений или указаний. Гермиона поблагодарила Винки, и та беззвучно испарилась. Девушка решила не портить себе настроение на работе, поэтому перенесла коробку и письмо в подсобку. А после, когда скрылась от любопытных глаз, транспортировала подарочную посылку с письмом домой.
День пролетел достаточно быстро, текучка в магазине была бешенная, поэтому Гермиона не скучала и не думала ни о чём, кроме работы. Под вечер пасмурные тучи никуда не ушли, и луна окончательно запуталась в темных грозовых облаках. Ветер немного стих, а Гермиона быстрой походкой, шла домой.
Весь день она была занята, но, после того, как ее мысли уже не занимали посторонние заботы, она подумала о себе, и, вспомнив о письме, её шаг значительно ускорился.
Уже дома, она смогла расслабиться и, сев на кровати, открыла большую коробку. В ней было платье. Гермиона достала подарок и рассмотрела поближе. Прекрасно сшитое платье, идеально бы ей подошло. Она направилась к большому зеркалу и приложила платье. Винного оттенка, вещь струилось дорогим шелком в пол, а полупрозрачный корсет придерживал грудь и, соответственно, уменьшал талию. Платье было и вправду великолепным. Она уже представила то, как бы оно смотрелось на ней, но, вспомнив о письме, отложила подарок. Распечатав письмо с небольшим треском, Гермиона развернула бумагу, сложённую пополам, она, с немного дрогнувшими губами, шепотом зачитала:
«Уважаемая Гермиона Грейнджер!
Приглашаем вас на благотворительный приём Малфоев, который состоится восемнадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят девятого года в семь часов вечера, Малфой-Мэнор.
С уважением Нарцисса Малфой.»
Гермиону охватил шок. События последних дней начинают менять её жизнь в неизвестном направлении.
— Малфоям что-то нужно, — шепотом проговорила Гермиона. И что ей делать? Она вот только решила, что не будет играть по его правилам, но, вот снова, он старается подчинить ее своей воле. У него ничего не выйдет, решительно подумала она. И, всё-таки, доля сомнений крылась в сознании. Она могла бы пойти, а, может быть, даже хотела бы, но это Малфой, неприятностей не хотелось. Но мало ли, что он от неё хочет? Вдруг там будет что-то важное.
Гермиона всерьёз задумалась, перебрала тысячу вариантов исхода событий. Но выбрала безопасный. Она не пойдёт. Гермиона ничего ему не должна и не обязана. Это её осознанный выбор — быть в безопасности. Но, позже, девушка задумалась, когда это она, Гермиона Грейнджер, стала такой боязливой? Излишне омрачаться не хотелось, поэтому пришлось насильно заставить себя избавиться от бесконечного потока непрерывных мыслей.
Вторник. Восемнадцатое июня.
Утро было тусклым. Солнечные лучи с трудом пробирались сквозь тучи и блуждали по умиротворенной комнате. Гермиона ещё лежала в своей постели, хоть и не смогла выспаться. Ночь выдалась не самой приятной. Её одолевали сомнения по поводу приглашения Малфоев. Она лежала и безразлично смотрела в потолок, который за ночь показался ей бездонным.
Раздался небольшой треск, и на прикроватной тумбе появилась записка, написанная, видимо, в спешке. Гермиона протянула руку и взяла её. Девушка бегло пробежалась глазами по содержанию текста:
«Будь готова к шести.»
Д. Малфой.
Она ожидала всего, чего угодно, но чтобы настолько нагло заявляться к ней… Что ей теперь делать? В шесть часов он придёт к ней, чтобы сопроводить на приём, а она что? Будет отпираться и всячески пытаться вырваться из его хватки? Как глупо.
После долгих размышлений и взвешивания всех возможных вариантов развития событий, Гермиона окончательно решила, что лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. В конце концов, страшнее, чем она уже пережила, навряд ли случится.
Сегодня у неё был выходной, она беззаботно провела четверть дня дома, попеременно то забвенно читая книгу, то беспрестанно раскладывая вещи по местам. К трем часам, немного растерянная, Гермиона направилась в ванную. Горячая вода и окутывающий пар собрали девушку воедино. После ванных процедур, она нанесла легкий макияж: подвела глаза тонкой линией, накрасила ресницы, добавила блеск на губы, тем самым сделав акцент именно на них. Время постепенно близилось к пяти и она неспешно стала собирать волосы в единую прическу. Легкие локоны её кудряшек ниспадали до пояса, а передние пряди были собраны заколкой, подаренной ей матерью. Она выглядела чёртовски обворожительно.
Гермиона надела платье, которое, как и предполагалось, смотрелось на ней восхитительно. Именно такой оттенок красного хорошо сочетался с её карамельными глазами, а фасон платья отлично облегал фигуру и подчеркивал всё достоинства, данные ей природой. Она надела чёрные туфли с небольшим каблуком, отлично дополнявшие образ. Девушка стояла уже полностью собранная и морально подготовленная к предстоящему вечеру. Гермиона медленно рассматривала своё отражение и несуразно водила пальцами по ткани платья, как вдруг беззвучная аппарация отразилась в зеркале. Она подняла взгляд на незваного гостя. Он был невозмутим, аппарация явственно была его профессиональным приёмом. И это удивляло. Малфой был одет с иголочки, в общем, ничего удивительного, что могло бы повергнуть в шок: чёрный изысканный костюм в сочетании с пепельными, аккуратно уложенными, волосами. Она была повернута спиной, что заставило его беглый взгляд задержаться на миниатюрных лопатках, а затем, переведя взор в отражение зеркала, заметил то, как Грейнджер робко ожидает его реакции.
— Пойдём? — слишком мягко выдал Малфой.
Увидев её в платье, которое он так тщательно подбирал, в голову пришли мысли о том, что она, несомненно, очень привлекательна. Он подметил некие изюминки в девичьей внешности, которые раньше даже не замечал или, как вариант, просто не придавал им достаточно важного значения.
Она легким движением обернулась к нему, а её локоны и платье слегка колыхнулись. Их глаза пересеклись, — два холодных, возможно, уже навсегда умерших взгляда, — поглотили друг друга.
— А у меня есть выбор? — с безобидной улыбкой проговорила девушка. Малфой подошёл ближе, настолько, что едва не касался ее.
— Это благотворительный вечер моей матери, надеюсь, ты не станешь делать глупостей? — с суровым взглядом, и, видимо, совершенно лишенный сердца, сказал Малфой, пристально рассматривая её лицо, словно ища в нём ответ.
— Могу и вовсе туда не идти, — резко ответила Гермиона, даже не отводя взгляда. Малфой поднял руку и небрежно взял её за подбородок, заглянув в глаза.
— Такая самостоятельная, аж скулы сводит, — грубо оборвав и отдёрнув руку, сказал Малфой. Он счёл это прикосновение ошибочным, но таким… показательным. Время поджимало, поэтому уже стоило аппарировать. Не отходя от неё, он, без особого удовольствия, протянул ей ладонь. Гермиона утонченным движением коснулась сначала пальцами его кисти, а потом уже вложила всю ладонь в его руку, дабы он смог переместить их в Малфой-Мэнор. Она натянула на себя вежливую и учтивую улыбку.
Мгновение спустя, тускло освещённая комната, сменилась просторным, безлюдным холлом. Аппарация далась Гермионе не настолько легко, как Драко, поэтому она слегка пошатнулась, а ноги немного задрожали, но ему было то ли всё равно, то ли он вовсе не обратил внимания на свою спутницу. Девушка быстро собралась, пришла в себя и была рада тому, что Малфой, вопреки своей саркастичной натуре, достойно промолчал по поводу её состояния после перемещения.
Малфой-Мэнор по прежнему сохранял свой мрачно-пугающий вид. Но поместье, украшенное к предстоящему вечеру, выглядело достаточно симпатично. Гермиона подняла глаза на Малфоя, а он, как и прежде, был невозмутим, даже не посмотрев на неё, хотя заметил внимательный взгляд. Он, как галантный джентельмен, подставил своё предплечье, и она неловким движением, смущенная подобной атмосферой, взяла его под руку. Гермиона всевозможными силами пыталась выглядеть уверенной и независимой, будто её не вынудили прийти сюда, а сама Грейнджер просто любит благотворительные вечера.
Ещё какое-то время они собирались духом, но после, без предупреждения, Малфой ринулся уверенной походкой к дверям, ведущим в парадную залу. Гермиона старалась поспеть за ним и сохранить грациозную походку на каблуках. Но всё это было куда сложнее, чем в теории.
И вот, двери распахнулись, яркий свет ударил в глаза. Зал был превосходным. Серебряный цвет полностью облагораживал пространство. Впереди была длинная широкая лестница, ведущая к основной площади. Взгляд Гермионы подметил, что существует некий дресс-код. Все мужчины были в предпочтительно чёрных фраках, а дамы в белых платьях, естественно разных фасонов. Но она… Винно-красное платье выделяло ее, словно она была ярким пятном багровой крови на белом холодном снегу.
— Почему все в белом, а ты подарил мне красное платье? — уже спускаясь по лестнице, стараясь скрыть некую неловкость, вперемешку с нервозностью, фальшиво улыбаясь, спросила девушка.
— Грейнджер, разве моя мать в письме не оповестила тебя, — с ядовитой хрипотцой сказал Малфой, также натянуто улыбаясь — что ты на этом вечере особый гость. Ты же Героиня войны, тебе удостаивается честь произнести воодушевляющую речь сегодня.
Дыхание Гермионы сперло не то от волнения, не то от шокированного удивления. Она вновь посмотрела на него с ужасом в глазах. В этот раз он посмотрел на неё в ответ и увидел в её шоколадных глазах беспокойство. Наслаждался ли он этим? Несомненно.
Спустившись вниз, Малфой сразу приметил Нарциссу и направился к ней. Женщина средних лет выглядела ухоженной и опрятной. На ней было белоснежное платье свободного кроя, но оголявшее ровную спину. Нарцисса приветливо улыбнулась и с изящной походкой пошла к ним навстречу.
— Гермиона Грейнджер, — протянула Нарцисса — рада, что ты смогла посетить наш вечер. Драко тщательно старался организовать твоё прибывание здесь. Он даже решил, что тебе понравится, если тебя выделят для произнесения речи, — с материнской улыбкой и тёплым взглядом, она посмотрела на Драко, у которого внутри словно росла изморозь. Гермиона вновь удивилась, и рука, которая, касалось Малфоя, напряглась, да так, что он ощутил, но вновь никак не отреагировал.
Девушка с милой улыбкой постаралась высказать всю благодарность, но она не особо хотела разговаривать, поэтому её благодарность выразилась буквально в нескольких словах.
— Спасибо, что пригласили, вечер чудесный.
Нарцисса также улыбнулась, но вскоре ее кто-то отвлек, и она отлучилась. Гермиона блуждала глазами по залу и любовалась столь прекрасно украшенной комнатой. Зазвучала приятная мелодия, которая так услаждала слух Гермионы, поэтому она не сразу поняла, что ее ожидает дальше. Драко обернулся к ней и, заглянув в глаза, пытался отыскать в них то, что, казалось, найти там невозможно. Снисходительной улыбкой и холодным взглядом, будто его вынудили, Малфой произнёс:
— Грейнджер, нам стоит потанцевать, — всё ещё смотря в её карамельные глаза, подведённые аккуратной линией, вытянул руку, показывая, что отказываться сейчас будет не лучшей идеей. Гермиона, с недоумённым взглядом, всё же через несколько секунд, которые для Драко показались непростительно долгими и нерешительными, вложила свою ладонь в его, тем самым дав согласие на танец. Один танец и ничего больше. Просто танец ради вежливости.
Их руки сплелись, а тела прильнули ближе, настолько, чтобы чувствовать друг друга, но не касаться. Выпрямив осанку и положив руку на плечо Малфоя так, чтобы её крохотные ногти то и дело впивались в его плотную ткань пиджака, Гермиона с любопытством взглянула в его лицо. Оно не выражало ничего, словно ему было в тягость танцевать с ней, хотя она прекрасно вальсировала. Сказать, что ее оскорбила его эмоция, глупо, ведь это не так, она всё понимала, но ради чего всё это? Это был единственный вопрос, требующий ответа.
Они медленно кружились в танце, словно осенние листья на ветру. Малфой учтиво менял ноги и кружил ее в потоке других вальсирующих пар. Она на мгновение забыла, что танцует с Малфоев и отдалась танцу. Гермионе нравилось танцевать, она танцевала в детстве, да и на Святочном балу с Крамом ей нравилось отдаваться во власть музыке.
Аккуратно уложенные волосы Гермионы немного подлетали при поворотах и, иногда, при быстром ритме. Драко продолжал анализировать ее оценивающим взглядом. Грудь вздымалась от нарастающего ритма, а ноги начинали немного побаливать от постоянных манипуляций. Она неплохо танцевала, но ему всё равно казалось, что в этом танце что-то не так, нет какой-то легкой непринуждённости, лишь твёрдая цель, — оттанцевать. Танец окончился, Драко убрал руку, крепко вжавшуюся в талию Гермионы, оставляя то место гореть, нуждаясь в прикосновениях. Гермиона уже очень давно не находилась с мужчинами в таком близком телесном контакте, а сейчас руки Малфоя на её талии отпечатались, как афродизиак замедленного действия.
— Мне нужно выпить, — сказал Драко и потянул ее за собой, но она остановилась, и тут, он обернулся. — Не устраивай сцен, просто пойдём, — ровным тоном сказал Драко, но Гермиону было не переубедить.
— Почему я должна таскаться за тобой, словно собака? — это прозвучало громче, чем она ожидала. Гермиона уставилась на него вопросительным взглядом. Взгляд Малфоя был непоколебим, но всё же она заметила единственную эмоцию на его лице. Он злился. Что-то идёт не так, она так и планировала, она не станет играть в его игру. Он молчал, поэтому она прервала затянувшуюся паузу. — Хочешь выпить — выпей, но не трогай меня. Я пришла и этого должно быть достаточно.
В разгорающуюся беседу встряла Астория, что отпивала белое игристое шампанское, держа в собственной хватке прозрачный бокал. Белое полупрозрачное платье с глубоким декольте явно привлекали внимание мужского пола.
— Драко, рада тебя видеть, — соблазнительно улыбнулась Астория и её глаза сверкнули, но, после, она перевела взгляд на Гермиону и её милая улыбка сменилась на коварную.
— Ты привёл к нам грязнокровку, дорогой? — с явным презрением обратилась Астория к Малфою. Она светилась от счастья, когда Драко опустил на неё свой взгляд, словно оценивая, но особого удивления или восхищения она не произвела.
— Астория, как давно мы не виделись? Наверное, с тех пор, как ты влюбилась в Малфоя, и тебе снесло крышу от любви. — Гермиона постаралась копировать улыбку Гринграсс, но вышло что-то подобное на ухмылку. Щеки Астории вспыхнули алым оттенком, но ответить она ничего не успела.
По залу прошлись аплодисменты, и все гости, пришедшие на вечер, в одночасье обратили внимание на Гермиону. Ее приглашали на сцену для произнесения речи. Речи, к которой она не готовилась. А всё, потому что отвратительный Драко Малфой не захотел ее об этом предупреждать. Неспешной походкой, под звук аплодисментов, она направилась на сцену, чтобы отыграть импровизацию.
