Сломленные

      Малфой стоял недалеко от сцены, и с интересом наблюдал за театром одного актера. Он в действительности думал, что Гермиона хотя бы растеряется, но по завершении тирады был вынужден признать ее успех. Начало, конечно, было скованным и растерянным, но после, девушка набралась уверенности и вовсе, произнесла речь, которая воодушевила всех, кто пал духом. Ее речь была такой, словно она раздумывала часами, но ни листочка, в ее руках, ни зажатости на лице он не увидел.       «Что ж, она действительно молодец, выкрутилась», — подумал Драко, забавно наблюдать за ней, когда она что-то увлеченно говорит, будто вызубренное правило в Хогвартсе.       Мгновение спустя рука темнокожего брюнета опустилась на плечо бывшего слизеринца. Такой дружеский жест отвлёк Малфоя от размышлений и заставил обратить внимание на друга. Блейз неплохо выглядел, а черный костюм с белоснежной рубашкой придавал привлекательности его персоне.       — А она молодец, — с выдохом сказал Забини, и недопонимающее уставился на друга. — Почему ты с ней так возишься? — краткий вопрос привлёк внимание Астории, которая стояла вблизи блондина и пила игристое вино, делая вид, что ей абсолютно не понравилась речь Героини войны. Драко изогнул бровь и посмотрел на Блейза, краткий кивок, дал понять, что ответ он даст позже.       Гермиона окончив свою речь, которая вышла довольно неплохой, шла к Малфою, чтобы высказать тому всё, что она о нем и его выходке думает. Но, стоило ей приблизится, как тот отвернувшись от друга, и взглянув ей в глаза, прошептал томным голосом:       — Я скоро вернусь, не скучай, кукла, — от изумления глаза Гермионы округлились, а рот приоткрылся. Она ничего не сказала, а просто смотрела как он быстрым шагом, подгоняющим и Блейза, удалялся по направлению к дальней двери. Гринграсс после услышанного, чуть не подавилась напитком, такие слова были редкостью в речи Малфоя, ко всему прочему к Грейнджер он впервые выразился тоном, который мог бы по соперничать с температурой в морозилке. Этот вечер принёс Астории много боли. И все-таки Гермиона была права, она любила Малфоя, уже давно, но всё попытки соблазнения безуспешны, не считая тех, когда он спал с ней по пьяни, а утром уходил не произнося и слова.       Коридор, по которому он шел, был тихим, ведь находился в крыле предназначенном для домовиков, но именно этот проход между стенами вёл в комнату, так, чтобы не встретить никого лишнего. Там Драко мог быть спокойным и расслабленным. Его тон сладкий и саркастичный, обращённый к Грейнджер, резанул по ушам всем и каждому, кто слышал эту реплику. Однако нужно было видеть глаза Грейнджер, они буквально светились от ярости. Это его конкретно рассмешило, но чтобы не вдаваться в диалог, который некоторые могут неправильно разъяснить, он просто ушёл. Молча и тихо, без единого упрёка или намёка, оставив ей, и всем, кто там был, миллионы вопросов, на которые, естественно, никто не получит ответ.       Они шли в тишине, не желая прерывать ее. Ничто иное, как она спасала Малфоя. В последнее время он часто стал обращать внимание на то, что тишины стало много в его жизни. Многие вещи проходят в молчании. Безмолвность и беззвучность — стали главными союзниками в жизни Малфоя.       Блейз в расслабленном состоянии, благодаря огневиски, рухнул на кожаный диван, стоящий в углу. Малфой же устроился в кресле неподалёку, полностью откинув голову назад.       — Ты хочешь поговорить? — Забини задал вопрос настолько вопросительным тоном, что Малфой посмотрел на него не менее удивлённо. Они никогда не разговаривали. Они друзья и поддерживают друг друга, но действиями. А слова, разговоры они всегда считали пустой тратой времени, да и все это было как-то приторно-сладко для них обоих.       — Блейз, мне кажется или огневиски действует на тебя значительно плохо? Я увёл тебя оттуда, чтобы ты лишнего не говорил, — выдал Малфой, то единственное, что пришло в голову. Он просто выдохнул. Спокойный и суровый вид, не выдавал его чувств, и это всегда играло ему на руку.       — Что за игры ты устроил с Грейнджер? — он, да и все, кроме Малфоев были в недоумении от поведения Драко, касательно Гермионы. Они приверженцы чистокровных, но пригласили на приём маглорожденную? К тому же Грейнджер, ту, что являлась их конфликтом многие годы.       — Игры? — вскинул бровь и ухмыльнулся Малфой. Раздражительность Блейза заметно возросла, потому что он знал, что что-то не так. А когда его лучший друг пытается что-то утаить или недоговорить, то это начинает действовать на нервы.       Драко заметив, что друг даже под действием алкоголя начинает выходить из себя, решил немного его успокоить, и сбавить обороты гнева.       — Блейз, война окончена. Я наслаждаюсь жизнью, делаю всё то, что не мог сделать раньше. Пробую новое. Я ведь не спал с грязнокровками? — слизеринец задал риторический вопрос и снова ухмыльнулся. — Правильно, не спал. Хочу взять от жизни всё, поэтому не порть мне настроение своим занудством.       Малфой поднялся с кресла, и вальяжно направился к шкафчику с алкоголем. Достав одну бутылку, он вынул пробку, и поднеся стакан аристократичным движением, налил.       — В таком случае, — Блейз тоже встал и направился к Драко, — аккуратно, как бы ты не получил первый в жизни отказ, к тому же, от грязнокровки Гермионы Грейнджер.       Мулат покинул комнату, оставив после себя неприятную напряженность, которая окутала тело и разум Драко. Он и вправду боялся не справиться. Ему была неприятная даже мысль нахождения рядом с ней. Всё касания и эмоции, которыми те сопровождались, были нарочитыми и живыми. Так не должно быть. Ему было противно? Да, ему противно. Но не от того, что она грязнокровка, а от самого себя, он использует ее, снова ради выгоды, снова всё ради семьи. Противно, что долгие годы Малфой заставлял себя ненавидеть гриффиндорку, отвергать, заставлял смотреть на неё только угнетенным взглядом, и хамить при каждом удобном случае, несмотря на первичную симпатию. А сейчас... Сейчас он таскается за ней, пытаясь найти одобрение. Ищет встречу с маленькой всезнайкой, выбирает платье и приглашает на праздник. Как глупо. Раньше по указаниям отца, он должен был быть самым настоящим ненавистником таких как она, а теперь всё стало сложно и серьезно. Драко множество раз задумывался о том, что чувствует себя лишь пешкой в игре отца, лишь орудием достижения целей, но никак не любимым сыном, наследником рода Малфоев.       Возможно, раньше Драко хотел отцовской любви, но понял, что максимум чего он добьётся — это уважение. Тогда-то он и стал его верным слугой, его сыном, который беспрекословно выполняет всё приказы, чтобы получить одобрение отца. Но теперь, он втянул в игру ещё и Грейнджер. Люциус презирал, не терпел ее общества, но теперь желает, чтобы Гермиона Грейнджер приобщилась к семье Малфоев? Зная Люциуса, Драко предположил, что помимо этого имеется ещё какой-то тайный, по какой-то причине не ведомый, смысл. Он над этим ещё поразмыслит, постарается найти решение и способ обойти наставления отца, и добиться своей вышепоставленной цели.       Малфой был один. Один в комнате. Один по жизни. Одиночество, то что он ценит, что ему нравится, но в то же время приносит боль, невыносимую боль. Он выпил уже столько алкоголя, что обычный человек употребивший столько, уже бы спал, не чувствуя ничего. Но нет, Драко чувствовал всё в три раза сильнее. На него словно накатила волна печали. Словно пошел проливной дождь, а он стоит, ничего не делая, просто промокая до нитки, но всё равно стоит и ждёт чего-то, однако ничего не происходит. Он один, никто не возьмёт его за руку и не уведёт в тёплое уютное место. Не успокоит его шальные нервы, и не скажет о том, что он может простудиться.       Драко допивал бутылку огневиски, вглядываясь в окно, там были тучи: большие и чёрные, словно вот-вот и пойдёт дождь, но мгла сдерживала себя. А луна старается выбраться из угрюмых туч, но ничего не выходит. Они словно взяли её в ловушку. Будто сплелись вокруг неё и обросли корнями, не желая отпускать, а желая утопить в отчаяние и страхе.       Музыка играла, а гости танцевали и везде царило безудержное веселье. Гермиона стояла вблизи окна, рядом с фуршетом. Она никого не знала, да и знакомиться не особо хотелось. Потому она стояла какое-то время, наблюдая за всеми, а после решила, что вечер подходит к концу, и ей стоит вернуться домой. За весь вечер она больше не видела Малфоя, он просто пропал, а без него она выйти, аппарировав, не могла. Как он сказал, только Малфои могут аппарировать в дом и из него, это некий способ обеспечения безопасности. Гермиона не может аппарировать сама, значит нужно его найти.       Окинув взглядом всех присутствующих, и не найдя светловолосой макушки, она размеренной походкой, стараясь держать осанку, направилась в ту дверь, где скрылся Малфой в компании Забини. Стоило ей только коснуться ручки двери, как вдруг Блейз толкает дверь и почти задевает нос Грейнджер.       — Ой, Грейнджер… Я не хотел — с неловкими паузами проговорил он.       — Все хорошо, ты не задел — ровным тоном сказала Гермиона.       — В знак моего извинения, хочу пригласить тебя на танец — Блейз решил не упускать возможность и узнать все, что задумал Малфой, ну, или как минимум, что он говорит Гермионе. Однако, не успел он еще обдумать все сказанное, как она уже произнесла:       — Прости, но я не хочу танцевать, я устала и мне нужно домой. Можешь сказать, где Малфой?       — Зачем он тебе? Выход там. — легким движением руки он указал на дверь откуда и вошли Малфой с Грейнджер. Забинтовать улыбнулся, заподозрив, что Гермиона хочет именно с ним домой, потому что хочет продолжения.       — Он сказал, что без него я не смогу аппарировать. Аппарировать отсюда могут только Малфои. Это какая-то там защита. — сказала Гермиона. В ее голосе уже читалась усталость и злость. Злость от того, что Драко Малфой такой джентельмен, бросил ее одну на приеме, куда сам и пригласил.       Забини не понял, что она сказала. Хотя скорее всего это Драко наговорил подобной ерунды. Он не стал больше ничего спрашивать или предлагать, просто кратко объяснил как найти того, кого она так ищет.       Внимание гостей с гриффиндорского красного платья, и непосредственной персоны, постепенно переместилось на фуршет и танцы, поэтому отсутствия Грейнджер заметили немногие, однако некоторые всё же задались вопросами. Пройдя через тяжелые деревянные двери, она устремилась прямо по коридору, освещенному лишь парой огоньков вдоль стены. Тяжелые складки платья значительно усложняли передвижение, поэтому Гермиона немного приподняла их изящным движением, дабы облегчить задачу. Пока она шла, слова Блейза и ее собственные мысли задали вопрос. Как тогда сюда попали остальные гости? Она сомневалась, что Драко перетаскивал и аппарировал каждого. Какая же она глупая, что поверила этому лжецу. Ненависть и злость нарастали с каждым шагом, ей хотелось прийти и выплеснуть всю свою злость на него.       К тому моменту, Драко уже успел окончательно расслабиться, осушив очередную бутылку огневиски. Он вальяжно сидел в старинном кресле оливкового цвета, обитым красным деревом, а взгляд был устремлён в окно: справа открывался вид на хвойный лес, а слева — небольшая беседка, построенная пару десятков лет назад. Глубокая ночь уже окутала всё поместье своим холодным очарованием, а изредка мигающие звезды, в добавок с лунным светом, освещали ледяное владение Малфой-мэнора.       Всё очарование вечера прервал нервный стук каблуков, приближающихся к его одинокой, скрытой персоне. Дверь открылась сначала аккуратно, будто бы неуверенно, но после, осознав, что нашла нужную комнату, Гермиона открыла ее и показала всем своим видом – недовольство, которое позабавило Малфоя, даже вызвав кривую ухмылку. Однако взгляд оставался устремлённым в окно, Малфой даже не собирался смотреть на эту раздражённую бестию.       Взяв себя в руки, Гермиона попыталась успокоиться, но войдя в комнату, и увидев Малфоя, сидящим в кресле с пустой бутылкой огневиски, гнев достиг своего апогея.       — Мне нужно домой! Зачем ты сказал мне, что я могу аппарировать только с тобой?— резко выпалила она, не желая вдаваться в диалог, будучи злой на него.       — Знаешь, Грейнджер, где бы не был каждый из нас, мы всегда будем видеть одну луну. — Малфой сочился едкостью прикрытой спокойствием, что действовало на нервы.       Гермиона немного опешила. Малфой философствует? Размышляет о каких-то посредственных вещах? Пыл немного поутих, поэтому она размеренным шагом приблизилась к дивану, где какое-то время назад сидел Блейз. Грейнджер от усталости, скатилась по спинке дивана, приняв более удобное положение.       Они сидели в полной тишине, и никто не хотел ее вновь нарушать. Бывшая гриффиндорка вдумалась в слова Малфоя. Она так часто наблюдала за луной, за её необычайно красивым видом, за могущественностью и непоколебимостью. Ее удивили его слова, но почему... Потому что он прав? Они действительно всегда смотрят на одну и ту же луну, думая о своих проблемах, и визуализируя свою беспомощность. Луна являлась отражением каждого из них.       Какое-то необъяснимое молчание укутало комнату, которое не доставляло дискомфорта, лишь умиротворение. Ей, да и ему, было комфортно находиться в одной комнате, в полном молчании. Однако Драко уже исполнился тишиной, поэтому его вопрос не заставил себя ждать:       — Как ты узнала, где я? — вновь произнёс Малфой, чтобы разбавить молчание.       — Забини, — кратко объяснила Грейнджер. Малфой просто кивнул, не посмотрев на неё. Он будто бы резко протрезвел, взгляд снова стал ясным, а губы немного дрогнули. Он обратил свой мимолетный взгляд на неё и произнёс:       — Винки.       Внезапный хлопок, воздух заискрился и появился маленький бледный эльф. Эльфийка, та самая, что принесла платье и приглашение, оказалась сейчас здесь, готовая осуществлять всё приказы.       Грейнджер, — протянул он, уставшим голосом, — Винки проведёт тебя в гостевую комнату, утром я доставлю тебя домой, — кратко и доступно объяснил Малфой.       У представительницы львиного факультета перехватило дыхание, а губы предательски задрожали.       — Я не собираюсь ночевать здесь. Я уже молчу о том, что ты обманул меня, потому что твое состояние оставляет желать лучшего. С чего ты вообще так напился? Хотя, знаешь, неважно! Я ухожу — гнев, что она пыталась усмирить возрос с новой силой.       Она достала палочку и собиралась аппарировать домой. Драко смотрел на нее внимательно и ухмылялся, скорее всего, в глубине души он даже посмеивался над ней. А когда у нее не получилось трансгрессировать домой, он и вовсе рассмеялся в голос.       — Грейнджер, смотреть на твои бессмысленные старания и незаурядное лицо – одно удовольствие — проговорил Драко, стараясь сдерживать смех —Почему я не могу?.. — с толикой разочарования сказала Гермиона. — Потому что я не обманщик! —с какой-то нервозностью парировал Малфой.       Она больше не задала вопросов, боясь, что он сделает что-то, что будет иметь последствия. Гермиона будет ночевать в поместье, в котором ее когда-то пытали. Страх и скованность пронзили каждую клеточку ее тела, окутали ее рассудок. Девушка уже несколько раз успела пожалеть, что ввязалась во всё это. Ввязалась в историю с Малфоем. Смогла поверить, что он вырос, повзрослел. Она переосмыслила свою отстраненность к нему. А теперь все ее размышления и устои пошатнулись.       Винки незначительно наклонила голову, в знак того, что готова исполнить указание. Не промолвив и слова, эльф кратко взглянула на Гермиону, призывая следовать за ней. Выйдя из комнаты, пропитавшуюся ароматом огневиски и древесины лесной хвои, Грейнджер почувствовала большее напряжение в теле, чем было. Комната являлась угловой, поэтому они направились по небольшому коридору вперёд. Гермиона всё также придерживала складки дорогого платья, пытаясь поспевать за эльфийкой. Путь оказался недолгим, уже за скрывшейся комнатой, Винки распахнула перед ней дверь, сделанную из прочного дерева. Та была рельефной, и выдержана строго в английском стиле, точно так же, как и всё поместье. Особняк в подобном стиле демонстрировал свою элегантность, строгость и респектабельность. Высокие потолки и фиалы буквально достающие до небес, окна, поддерживаемые арками — всё это создавало впечатление могущества и величия.       Комната была просторной, тёплые оттенки переполняли помещение. Стены, окрашенные в цвет брызг шампанского, возле окна небольшой диван честерфилд с кожаной обивкой и капитоне, освещение несколькими свечами дополняли уют комнате. Большая кровать цвета слоновой кости, выполненная из массивной древесины. Кованый держатель, на котором закреплён филигранный балдахин таких же бежевых цветов.       Гермиона прошлась по комнате, старинные доски немного потрескивали, а Винки исчезла с характерным легким хлопком, прикрыв за собой дверь.       Она, обессиленная, села на кровать, уперевшись в неё руками и откинув голову назад. Волосы с естественными кудрями, спадали по ее плечам, а тело постепенно обмякло. Девушка чуть вздрогнула, когда эльф вновь появилась и протянула ей аккуратно сложённую пижаму.       Мягкий ситец доставил приятные тактильные ощущения, пижама пюсового оттенка навеяла на Гермиону тёплые воспоминания. Когда-то очень давно, у неё была пижама тёплая и мягкая, похожего оттенка, подаренная Роном.       Рон... Она так давно его не видела, столько событий произошло за последнее время. Если бы он был рядом, она бы поделилась всеми своими переживаниями, рассказала как ей трудно и тяжело принимать мир после войны, после его ухода. Чем больше мы живем, тем больше уходит в прошлое       Скучать по Рону было невыносимо больно, зная, что он сейчас в другом городе, в другом окружении. Скорее всего, это не любовь... Нет, она любит его, определенно, но как друга. Как того, Рона, что выиграл партию в волшебные шахматы на первом курсе, как того, кто в разгневанном состоянии, направил палочку на Малфоя, обозвавшего ее грязнокровкой.       И вот Малфой... Снова мысли свелись к нему. Что он представлял из себя после того, как выпустился из Хогвартса, она не знала. Что же ему пришлось пережить во время войны, поменялось ли его мировоззрение? Гермионе не были известны причины его внезапного проявления заботы и внимательности к ее персоне. Малфой определенно изменился, возможно, действия Темного Лорда так сказались на нем, а может быть он просто стал ощущать свободу после заточения Люциуса в Азкабане.       Она всё ещё уверена, что он что-то затевает, но всё ещё ведётся? Гермиона мысленно влепила себе оплеуху. Но почему она делает из него монстра в своей голове? Потому что он воевал по другую сторону? Однако помог Ордену в финальной битве. Или из-за его вечных оскорблений? Адресованных ей только из-за отказа в дружбе. Скорее всего, всё вместе, в какой-то степени, повлияло на ее сознание так, что Малфой никогда не сможет предстать в ее голове в образе парня, который не причинит ей вреда.       «Проснувшись завтра, нужно оборвать всё контакты с ним», — подумала было она, но усомнилась в своем изречении. Она столько раз оправдывала его, все его действия и поступки. Что ожидает ее от общения с ним? Сложный вопрос на который она, увы, не знает ответа. Гермиона уже давно не живет жизнью осознанно, а просто течет по временному потоку.       Она ещё в тысячный раз обдумает подобное, а сейчас она ужасно устала от всей этой светской обстановки, шума и праздника.       Винки испарилась незаметно, а Гермиона расстегнула платье и переоделась в пижаму. Та оказалась ей великоватой, но это не доставляло дискомфорта.       Кровать была безумно мягкой, множество подушек, воздушное одеяло — всё располагало ко сну. Натянув до подбородка одеяло, расслабившись, закрыв глаза, она быстро окунулась в свои фантазии и воспоминания, спрятанные в далеком подсознании. Она заснула, ощутив себя в безопасности и спокойствии.

***

      Вечер Драко испорчен. Он был полностью погружён в свои размышления и воспоминания. Вспомнил всё. Свои душевные раны, изменившие сознание и мировосприятие. Малфой вновь проработал прошлое, чтобы оно так едко не выливалось в его настоящее. Ему хотелось сохранить в себе всё, то хорошее, что было с ним, чтобы черная мгла не смогла поглотить его. Драко старался запомнить всё воспоминания, чтобы было проще...       Когда-то в Хогвартсе он был действительно беззаботен. Однако это было так давно, он думал об этом уже тысячи раз. Драко тогда и не чувствовал настолько сильного контроля отца, потому что у него были увлечения, друзья, делавшие его счастливым.       Несколько часов он просидел у окна, напиваясь спиртным. Мысли Драко сами собой свелись снова к этой вездесущей девушке. Ему нужно было что-то предпринять по отношению к тому, что спасет их семью. Что-то.       Он аккуратно поднялся с кресла и немного покачиваясь, направился к деревянной двери, открыв ее с небольшим скрипом.       Ночью поместье уже опустело и стихли всё звуки. Мрачность особняка обволакивала, и лишь томно горящие свечи освещали длинные коридоры, увешанные портретами предков. Малфоев.       Тихое и спокойное сопение, слегка подрагивающие плечи, укрытые воздушным одеялом — именно так сейчас выглядела Грейнджер в глазах Малфоя. Такая беззащитная и спокойная, никаких упреков, пререканий, споров. Вся эта картина заставила выступить несколько морщинок возле глаз на его лице, а губы содрогнуться в непроизвольной линии. Малфой решил, что именно такой она нравится ему больше.       Лунный свет отражался в ее каштановых кудряшках, россыпью лежащих на подушке. Одеяло было не натянуто как следует, и Малфой заметил это, но ситуация была настолько хрупка, что поправлять его он стал, в другой раз, не сегодня.       Он рухнул в кресло, а затем на него непроизвольно обрушились мысли, пропитанные воспоминаниями. Сегодня он слишком много ностальгирует, но только сегодня. Возможно, подобные мысли больше никогда и не посетят его голову.       А ведь однажды он должен будет полюбить ее, принять, успокоив все свои внутренние вздоры.       На первом курсе, когда она при всех обесценила его умения в квиддиче, а Драко обозвал ее грязнокровкой впервые, именно тогда, он понял, что Гермиона станет его кошмаром в школьные годы. Она была слишком умна и деликатна, чтобы всегда начинать первой перепалку, а Малфой был слишком амбициозен, что и провоцировало его.       — Грейнджер... — с небольшим придыханием прошептали его губы, и резко отвернувшись, он уставился в окно, — прости меня за прошлые и, возможно, будущие ошибки. — Нахлынувшие эмоции смогли одолеть верх над его разумом и даже окклюменция не была способна предотвратить это. С помощью алкоголя он смог извиниться за нанесенный вред. И это его не прощает и не оправдывает, а лишь дает сиюминутное облегчение.       Пробыв в комнате ещё какое-то время, он встал и покинул место, не взглянув и не обернувшись на спящую девушку.       Солнечные лучи коварно крались по подушке Гермионы, заставляя ее маленький носик морщиться, а ресницы подрагивать. Ярко выделяющиеся веснушки, на девичьей коже, отлично гармонировали с солнцем.       Проснувшись, она выглянула в окно, отличная летняя погода значительно подняла ей настроение. Ночь, проведённая в Малфой-мэноре, не оправдала ни одно ее опасение. Она спала, так крепко и спокойно. Впервые, за последний месяц, выспавшись Гермиона направилась в душ. Горячие струи воды опаляли тело и разгорячали дух. Вода мягко струилась по пушистым волосам, превращая их в нечто тяжелое. Усталость вчерашнего дня испарилась.       Быстро собравшись, одевшись, Гермиона вышла из комнаты на поиски Малфоя. Пройдя пару шагов, она увидела его идущего к ней на встречу. Собранный, одетый с иголочки, ничего не напоминало о вчерашнем Малфое. Чёрное поло и брюки, волосы зачёсаны назад, как когда-то прежде, только теперь он стал намного старше и переживший многое.       Лёгкое касание локтя Гермионы заставило побежать мурашки по телу. Прежде он касался ее настолько редко, что даже такие касания вызывают приятное тепло. Малфой быстро одумался и одернул руку.       — Доброе утро, — прохрипел Драко сонным голосом. Видимо он проснулся совсем недавно. — Моя мать, просит тебя позавтракать с нами, — выпалил Малфой на одном дыхании.       Гермиона изумилась, что было заметно по выражению ее лица. На завтрак она не рассчитывала, да и не особо голодна, однако отказывать было бы крайне некрасиво.       — Доброе. Я... Да, думаю, мы можем позавтракать вместе, — голос был немного растерянным, однако уверенность ее движений дали понять, что она полностью готова.       Гермиона старалась поспевать за Малфоем, но всё-таки отставала. Его шаг значительно больше ее. Он настолько быстро хочет отправить ее домой или просто Малфою свойственно ходить быстрым шагом?       — Малфой! — окликнула она его. Он остановился, обернулся, в этот момент она нагнала то расстояние, что разделяло их. Ничего не ответив, он замедлил шаг, стараясь не выводить ее из себя.       — Ты так и будешь молчать? — она и сама не знала, зачем пыталась вывести его на разговор. Однако идти, вечно догоняя его, в тишине, такая себе затея. Гермиона не знала, что она хочет услышать от него, и не знала о чем поговорить, но молчание просто убивало.       — Грейнджер, что ты хочешь от меня услышать? Как прошла моя ночь? Рассказать, что мне снилось? — с привычной издёвкой выдал Малфой, отвернувшись, от ее пристально смотрящих, карамельного оттенка глаз.       Столовая была выполнена в светлых тонах. Картины прекрасно дополняли столь величественный интерьер. Занавески, оформленные с помощью тяжелых портьерных тканей, разбавленные лёгкими гардинами, обволакивали солнечные лучи, пропуская лишь часть из них в помещение.       Она хотела задать вопрос о том, почему же он так часто стал появляться в ее жизни, но упустив момент, они встретили Нарциссу, оставила этот никудышный диалог.       Гермиона сидела за столом, накрытым на троих. Нарцисса была справа, соответственно остальные два места были накрыты напротив неё и совсем рядом.       Они поприветствовали друг друга с тёплыми улыбками на лице, за исключением Драко. Он по-прежнему был серьёзен, а во взгляде не читалось ничего, кроме холодного безразличия. Он как джентльмен, воспитанный в аристократичной семье, легким движением отодвинул стул матери, а затем ей.       Завтрак проходил довольно-таки неплохо. Гермиона старалась правильно использовать, иногда подсматривая за Малфоями, столовые приборы, каждый, по своему назначению.       Некая тишина прервалась внезапным, сперва дрогнувшим, но вскоре твёрдым голосом, миссис Малфой:       — Гермиона, дорогая, мне очень приятно видеть тебя в нашем поместье. — Драко сглотнул, внимательно посмотрев на мать, словно пытаясь понять суть ее дальнейшего монолога. — И знаешь, я бы хотела предложить тебе небольшую, недельную поездку в северную часть Европы, ведь вчера ты буквально спасла наше мероприятие, одарив его, своей мотивирующей речью. В Исландии пройдёт неделя литературы, куда съедутся многие маггловские писатели. Думаю, тебе понравиться. — Глаза Гермионы заискрились, а в душе разгорался необычайно задорный огонёк. Драко был всё также немногословен, и всего лишь пил чай с тостом.       — Драко, милый, я была бы очень рада, если бы ты составил компанию мисс Грейнджер. — Малфой младший замер, его глаза встревоженно встретились с глазами Нарциссы, а после, аккуратно, поставив чашку с чаем, он ошеломлённый посмотрел на Гермиону, которая тоже прибывала в большом удивлении.       — Мама, боюсь, она будет против, — всё ещё смотря в глаза начал Драко, однако что-то мимолетное промелькнуло в его взгляде. — Я был бы рад провести Грейнджер экскурсию по той чудесной местности, но только с ее одобрения, — с натянутой улыбкой и снисходительным тоном закончил Малфой. После чего снова принимаясь, как ни в чем не бывало, завтракать.       — Я... — неуверенно протянула девушка, — было бы неплохо, учитывая то, что я плохо ориентируюсь на местности, да и тебе тоже нравится литература. — Она с неким трепетом посмотрела на него, пытаясь найти одобрение в его глазах.       Она только что подписала себе путевку в недельное путешествие с Малфоем. Тронулась ли она умом? Да, определенно, да. И каждое «да», значит «нет», чему-то другому, возможно, более важному этого, но кто не совершает ошибок?       Везде нужно искать свои преимущества. Помимо этого, Драко относиться к ней достаточно дружелюбно, если оценивать по своеобразной шкале Малфоев.       Первой ее мыслью было поскорее убраться отсюда, ведь послевоенные раны ещё не успели затянуться и Гермиона уже пропиталась собственной болью, причинённой другими. Но Малфой, переживший огромное количество горестей и страданий, привык к ней, к своей боли. Она ведь тоже может попробовать, привыкнуть ко всему, что случилось. Потому что можно привыкнуть к отравленным плодам, растущим на дереве вашей боли.