Реванш

      Пепельница на столе, черные сигареты между пальцами. Ноющая боль в груди, чуть пониже сердца. Непривычнее всего было видеть пустоту перед собой. Му Джин привык, что перед ним всегда стоит фотография в деревянной рамке, как надгробие на всем, что было. Он и Юн Дон Хун. Му Джин разбил эту рамку, пьяный, отчаявшийся идиот, а Джи Ву избавилась от фотографии. Он был не в себе, и все же, хорошо помнил оскомину на зубах от того, как она рвала его улыбчивое лицо на части.       Чертов идиот. Он напился, чтобы набраться смелости дать убить себя. Чтобы это сделала она. Зачем? Теперь, когда у неё не получилось, а он, наконец, встал на ноги месяц спустя, Му Джин чувствовал странное опустошение. Ступор и озадаченность. М-да.        — Пока вас не было, делами «Liber» занималась я. Так как распоряжений, что именно сделать с компанией после вашей смерти вы не оставили, у нас не оставалось другого выбора. Многие до сих пор считают, что вы мертвы.        — Наркотики?        — Есть некоторые проблемы с этим… — Канг Су Йон замялась, крепко стиснув папку в руках.        — То есть?        — Как я и сказала, для мира вы, фактически, мертвы. Можно даже сказать, что Дон Чен мертв. Йон Джи Ву очень сильно навредила организации. После случившегося нас просто никто не берет в учет. Без сильного лица на верхушке с нами перестали считаться, а половина бандитов разбежалась, как стая крыс.       Крысы… да, точно. Му Джин и бровью не повел, только откинулся в кресле и выпустил из легких дым. В груди снова заныло. Чертова боль! Неприятно, однако, когда тебя режут. Но еще хуже — когда предают. Он предполагал, что так будет, что люди без вожака и дом не построят, но даже не догадывался, что все развалится настолько быстро. И — что самое дикое для него — что не найдется ни единого сумасбродного авантюриста, который решит взять все дела босса на себя. Су Йон не в счет — у неё попросту не было выбора. Или, быть может, был, но она была слишком глупа, чтобы его обнаружить. Ох, Су Йон, Су Йон! Лучше бы она просто оставила его подыхать или придушила по пути к врачу.       Неделю он не приходил в себя, потом еще неделю учился заново думать, дышать, жить. Долго восстанавливался, но уже на пятнадцатый день после своей смерти взялся за дела. Отдаленно.       Он долго тянул.       Выжидал, когда будет точно уверен, что сможет справиться без Су Йон, так презирающей его отношение к Джи Ву. Не спрашивал. Не думал даже, есть ли смысл спрашивать.       И все же, после очередной мысли про «безопасный» телефон не выдержал:        — Су Йон, найди мне Йон Джи Ву. Её адрес, номер телефона. Что она делает, чем занимается. С кем близка. Все.       «Я любил тебя»       Му Джин стиснул зубы, прикрыл глаза. Только на миг. Чтобы зацепиться за воспоминание, мелькнувшее перед ним, и попытаться уловить в нем подсказку: что делать дальше? Не мог ничего поделать с собой. Больше не было повода удерживать Джи Ву рядом, теперь, когда она думала, что отомстила, что убила его, предателя. Но Му Джин не мог ничего с собой поделать. Просто не мог.       Оставить её в покое? Ни за что.       Или все же…       Он сражался с собой, и точку в этой борьбе неожиданно резко поставила Су Йон. Её взгляд похолодел, черты лица едва заметно ожесточились. Голос был расстроенным.        — Йон Джи Ву… — она сглотнула, с трудом подавила желание сделать шаг назад, и уткнулась взглядом в пол. — Йон Джи Ву умерла. Рана, которую вы нанесли ей, зацепила брюшную артерию, и она скончалась в реанимации от остановки сердца.       Это чувство было похоже на то, как если бы он шел-шел, и вдруг на ровном месте споткнулся. Кровь отлила от головы, затуманила рассудок. Йон Джи Ву умерла, Йон Джи Ву умерла, Йон Джи Ву…       Рана, которую он нанес, зацепила артерию.       Йон Джи Ву умерла.       «Это не закончится, пока один из нас не умрет»       Му Джин смерил Су Йон ледяным, пустым взглядом. Чернота в его глазах испугала её, пробрала до дрожи. Голос выбил почву из-под ног.        — Ты уверена?       Но она не сдалась.        — Да.        — Её прах в семейной могиле?        — Нет.        — Тогда найди мне место, где она похоронена.        — Да.       Су Йон сцепила зубы, повернулась к нему спиной, чтобы спешно выйти. Ноги не слушались, были ватными. Она боялась, что упадет, и чертов Му Джин все поймет, догадается. Найти ему то место, где похоронена эта мерзавка?! О, она найдет! Может, увидев её прах, он наконец успокоится.       «Как бы он не догадался поставить поминальную урну себе на стол вместо рамочки с её папашей!», — зло подумала она.

***

       — Мгх, нет!!! НЕТ!!!       Осколки сыпались на пол, на кровь и мимо, под ноги и в раковину. Му Джин смотрел на себя в его остатки, лупил по стене рядом. Как раненный зверь. Он выл, кричал, бил вещи, — слишком въевшаяся в последнее время привычка.       Йон Джи Ву умерла.       Рана, которую он нанес, зацепила артерию.        — Черт подери…       Это было жалко. По-настоящему жалко.       Он видел в осколке незнакомца. Не себя. Не Му Джина.       Просто безумного незнакомца. Кем он был десять лет назад? Кем будет, когда умрет? Люди чувствуют боль каждый день. Каждую ночь становятся кем-то хуже. Его мозг ослабел. Генерирует новые ошибки. Кто он, кто он? Куда он идет? Кто он, кто?       Боль была невыносимой. Она душила его, заглатывала целиком.       «Это не закончится, пока один из нас не умрет»       Что он имел в виду, когда думал о конце? Когда хватался за пистолет и прижимал дуло к виску? Пока один из них не умрет…       Он так любил её. Почему выжил он?       Так любил её…       Му Джин не находил себя. Это напоминало гибель.       Затем он налил себе виски, вопреки всем запретам врача, оперся на ванну, зарыл пятерню в волосы. Медленно начинал успокаиваться. Злиться. Приходить в себя. Под туфлями хрустели стекла, рука, вся в порезах, кровоточила. Му Джин вдохнул полные легкие, сквозь дрожь поджег сигарету. Густой дым поднялся в воздух, смешиваясь с совершенной тишиной, виски чуть обжег горло. Он сжал стакан в руке, не обращая внимания на боль, — какое плевое дело для карикатурно жестких мужчин! — и начал думать.       Первее всего, это невозможно. Джи Ву не могла умереть. Это не умещалось в голове. Всегда существовал шанс, что её смерть — подделка, обман. Происки полиции или нелепо умной Су Йон. Никому нельзя доверять, никому. Когда-то он доверял Джи Ву, ей, и только ей. Доверял еще До Кан Джэ, — тому самому, которого тоже убила Джи Ву. Там она не промахнулась. Лучший его человек — лучший, и умер из-за этой девчонки. Не послушался его, решил делать наобум: подумал, что необходимо избавиться от Джи Ву — пошел избавляться. Второй его подчиненный, решивший, что лучше знает, что делать. Почему его подчиненные вечно вспоминают о том, кто они и что такое мозг так не вовремя? Один из них убил Дон Хуна, другой попытался избавиться от его дочери. Всё без него, всё думая, что так будет лучше.       Му Джин стиснул зубы, взъерошил волосы. Ему сорок лет, а он не может прийти в себя из-за какой-то двадцати двухлетней девчонки. Из-за Джи Ву. Его дорогой Джи Ву. Предательницы, спевшейся с полицейским вместо того, чтобы прийти к нему. Предателям — смерть. Разве нет?       Если бы только она уехала, когда он просил её! Когда собрал все силы и заставил себя отпустить её. Но Джи Ву не уехала. Она не послушалась, предала его. Предала, потому что предал он, — еще даже до того, как они стали знакомыми — друзьями — почти семьей.       Он вновь опустошил стакан, и наконец, глубоко вдохнул.       Это Джи Ву. Та, в ком он пытался воспитать себя. Вылепить монстра. Кого-то вроде него. Того, кто был ему нужен, кому можно было рассказать о своей боли. И если подумать, если на миг представить: что бы он делал на её месте? Разве остался бы жить в старом мире, под старым именем, где каждая шавка в полиции знает, кто ты и что сделал?        — Сан-Хо, — он прижал к уху телефон, — нужно, чтобы ты нашел мне кое-кого.       Су Йон что-то скрывала. Он не мог ей верить.       Не мог верить никому.