Реванш

      Джи Ву так цеплялась за то, к чему привыкла, так боялась, как бы оно не исчезло, что ушла, даже не оборачиваясь. Пока не оказалась в лифте и не глянула последний раз на гору тел, что оставила по себе. Кончики пальцев были мягкими. Мягкими, как подушечки кошачьих лап.       Ей было мягко. В ушах шумела кровь, слезы высохли. Джи Ву больше не могла плакать. Это конец. Конец? Все закончилось? Нет… нужно еще убраться отсюда, нужно уехать. Скрыться.       И она бежит, не оглядываясь. Хранит прах Пиль До в семейной могиле под собственным именем, прячется от людей и общества. Чха Ки-Хо, едва поднявшись на ноги, дает приказ отпустить её и — ха! Ха! Снова! — помогает получить новую личность. Новую жизнь. Теперь её зовут Ким Со-Хи. Она снимает квартиру в благополучном районе, выбирает специально с балконом и слишком маленькую, чтобы можно было уместить там хотя бы один тренажёр. Выбрасывает все, что было, и избавляется от оружия.       Неделя проходит мягко. Будто во сне. Проскальзывает мимо неё, но не сквозь. Джи Ву не находит себя. Это напоминает гибель. Бесконечная бессонница, хаотичные кошмарные сны, без сюжета, без смысла. Один-в-один как её жизнь.       «Я буду в порядке», — сглатывает она, запивая горсть таблеток, чтобы наконец-то крепко уснуть, а утром, придя в себя, начать новую жизнь. Ту, от которой она когда-то давно отказалась. Нормальную, человеческую жизнь. Завести кота, быть может, собаку. Чтобы было о ком заботиться. Поставить фикус в уголку, кактус на стол, рядом с ноутбуком. Забить холодильник чем-нибудь помимо воды. Найти работу, и купить домик на берегу. Поближе к морю.       Джи Ву смотрит на холодильник, желтый в свете старой лампы, и сглатывает. Долго не моргая, она ударяет себя в грудь и падает. Слезы снова душат её. Почему?       Колоссальные одиночество и пустота.       Ей снится Му Джин.       Он касается костяшками пальцев её лица, привычно сосредоточенный, спокойный. Не улыбается. Дорогой костюм, черная сигарета в руке. Ветер уносит дым в сторону моря.       Они сидят на камнях, за спиной — тот самый дом, где они были с Пиль-До. Небо белое, молочное, пустое. Но в море… в море — покой.        — Помнишь день, когда пришла ко мне?       Они разговаривают.       — Помнишь день, когда я сказал тебе: «Найдешь убийцу — бей, не медли»?       Она помнила каждую морщинку на его лице.       — Помнишь, я дал тебе нож и велел ударить меня?       — Я сказала, что убью убийцу сама, но мне нужно, чтобы ты помог его найти.        — Я и помог.       Волосы Джи Ву длинные. Лицо все еще молодое. Ей снится, что она только-только сбежала из школы, что она все еще школьница. Что бегает по подворотням ночью, ищет убийцу. И мечтает, что все это — все — лишь жалкий, бессмысленный сон.       Му Джин касается пальцами её волос, убирает их за ухо. Непослушная челка развевается на ветру, Джи Ву жмурит глаза. Ей почему-то спокойно. Она едва ли помнит, почему они сидят здесь: на этих камнях, у моря. Почему оба босые, и ступни касаются холодного песка.        — Держи, — он протягивает Джи Ву термос.        — Что это?       Джи Ву его где-то видела.        — Ромашковый чай. Пахнет косметикой, но помогает от бессонницы.       Термос теплый. Она чувствует вкус на губах, хмурится, потому что он металлический. В груди быстро, неуловимо нарастает едва ощутимый страх. Ужас. Тревога. Боль.       Что это?       Что такое?       Что происходит?        — Джи Ву, — Му Джин обнимает её, притягивает к себе. Запах парфюма и крепкого дыма сигарет въелся в кожу и тело, въелся в самые кости, застрял у неё в голове. Он так редко обнимал её. Почти никогда.        — Что это? Почему мне так больно?       Джи Ву выронила термос, из него полилась кровь. Море, что ласкало их ступни, потемнело. И с каждым разом, что оно наступало, становилось все более красным и темным. Но ей было тепло и хорошо. Больно, тепло и хорошо. Так… больно. Одиночество съедало изнутри, словно хлорка, оставляя налет и противное послевкусие. Душило её.        — Грудь… что-то не так, мне больно, — она всхлипнула, позволяя посильнее себя обнять.       Колючая щетина царапнула ухо. Му Джин уткнулся лбом в её висок, сглотнул.        — Джи Ву, — повторил он, — моя дорогая Джи Ву…       Море захлестнуло колени. Джи Ву смотрела на свои пальцы, даже не пытаясь обнять его в ответ, и плакала. На них была кровь. Кровь, кровь, кровь…        — Почему те, кого я люблю, всегда предают меня?       Она проснулась в ужасе. Сердце лупило в самой глотке, слезы душили. Сон затягивал обратно, сильный, четкий, и она все проваливалась в удушающую темноту, в море, к камням и к песку.        — Отпусти… отпусти!!!       Джи Ву вновь притащила в дом железо и расположила под подушкой ствол.       Стало спокойнее.