Остаточное явление

Казутора рос ребёнком, что не знает любви. Это красивое чувство он видел и ощущал только через призму чужого восприятия, с помощью редкого просмотра мультфильмов и периодического чтения книг. Отец был тираном, что запрещал всё подряд, дабы оградить Ханемию от всевозможных опасностей. - Эти бредовые мультики и книжки воспитывают в тебе неправильные ценности, - говорил он, а мать хоть и кивала на каждую фразу мужчины, потому что чуяла опасность, всё же разрешала многое, украдкой. Но долго это не продлилось, ведь однажды даже самый лучший человек, под гнётом чего-то ужасного, сходит с ума. И однажды это случилось. В момент развода бедная женщина была на грани. Казутора смотрел на её заплаканное лицо и не понимал, что происходит. Ему предоставили выбор, от которого зависела жизнь, но на самом деле это тот самый прикол с двойным дном. Это был последний раз, когда он видел на лице матери эмоции, оповещающие о том, что она живой человек, а не робот, который просто выполняет определённую программу. - Ма, я дома, - в первые разы, громко оповещал Ханемия. Но её это видимо мало волновало, как и то, что в своём обеде он нашёл бычок. Есть это было невозможно, но пришлось, ибо желудок требовал, а больше не было ничего. В холодильнике повесилась мышь и рядом с ним часто летали назойливые мушки. Всё вокруг было мерзким и с каждым годом становилось хуже, не смотря на то, что Казутора воспитывал в себе самостоятельность и ответственность. Его сил было явно недостаточно на то, чтобы убираться в квартире, прилежно учиться, подрабатывать, платить счета, ухаживать за матерью и подыскивать ей достойного лечащего врача. Сам парень медленно увядал. Он стал тише с того момента, как понял, что матери на него попросту плевать ровно в той же степени, что и его отцу. Казутора - отродье, нежеланный сын, жертва неудачного аборта. Именно так он считал, именно это он слышал в своей голове, когда сталкивался в коридоре квартирки со своей «сожительницей». Ему нет здесь места. - Ты че здесь забыл? - окликает грубый голос и Ханемия дёргается, а после поворачивается. Он и вправду испугался, потому что никого не увидел за своей спиной, - Я здесь, дебич. Мне ещё раз вопрос повторить? Теперь голос звучал с правой стороны и повернув голову туда, Казутора сталкивается взглядом с неизвестным ему парнем. - Просто сижу, - тихо произносит он, ощущая будто на него наседают и вот-вот расколят. Ладошки моментально начинают потеть. Незнакомец закатывает глаза, выглядя раздраженным. Ханемия начинает чувствовать вину за то, что он присутствует здесь и собирается уходить. - Приятного аппетита, - бегло бросает он. Ему неловко и неуютно. Казутора натягивает рукава своего свитера и быстро ретируется, может быть даже точнее: позорно сбегает. - Ой, бля! - вскрикивает кто-то, когда они сталкиваются на выходе. Ханемия поднимает взгляд, - Всё в порядке? Ты выглядишь так, будто монстра повидал, Казутора. Тон парня сменяется на более ласковый, беспокойный. Он даже норовит дотронуться до чужого плеча, но в ответ лишь отшатываются. - Ага, сидит там один, - сипит он в ответ и прокашливается. После этой реплики Ханемия продолжает свой путь, а Чифую остаётся на крыше и может спокойно пообедать в одиночестве. Хотя теперь приятных ощущений от процесса было явно меньше. Большую часть времени парень находился в недоумении. В оставшуюся часть дня Казутора подумать о чём-то беспокоящем его не успевал. Он просто игнорировал каждую мысль, что приходила в голову и превращал в более полезное действие, замещал им. Толку от того, что ты будешь жалеть себя - мало, а вот от мытья посуды или лишнего часа на работе - больше. - О, опять ты, - знакомый голос привлекает внимание, - Не видел тебя здесь ни разу. - Вам чем-нибудь помочь? - невозмутимо спрашивает Ханемия и улыбается. Его социальные навыки хоть и были не на высоком уровне, но он знал, что и как нужно делать. Сфера обслуживания сложная сама по себе, особенно, когда ты под прицелом камер и знаешь, что за любую маленькую грубость или уход от темы тебе могут снизить зарплату. А деньги были нужны. Пришедший улыбается и обнажает свои клыки. Казутора находит это очаровательным и сразу же корит себя за это. - Нет, - мотает тот головой, - Я просто живу здесь неподалёку и часто бываю в этом магазинчике. Не знал, что появился новый продавец. Да и тем более, что им стал тот, кого я уже давно знаю. Дежурная улыбка исчезает с лица Казуторы. - Да чего ты! Я же шучу, - восклицает парень и начинает заливисто смеяться, - Увидимся позже, чувак. Он машет рукой и уходит. Ханемия хочет плакать от внезапности происходящего и даже почти начинает, но в следующую секунду в помещении появляется помощница. - Эма, ты где была так долго? - ругается он и радуется, что старая камера не фиксирует звук. Та вопросительно вскидывает бровь. - Я же говорила, что отойду с Рюгуджи поболтаю, - с нотками возмущения в голосе произносит она и начинает проверять то, как стоит товар на полках. - Тут такой парень странный приходил, - сжимая кулаки от бессилия, говорит Казутора, - Он говорил, что часто заходит. Мы с ним в одной школе ещё учимся. Я только сегодня с ним столкнулся, а он такой: «ой мы сто лет знакомы с тобой», а потом «это шутка!». Хуютка, блять. Сано прыскает в кулак. - Тебе бы правда поднажать в том, чтобы научиться нормально общаться с людьми, - улыбается девушка, - Может он просто закадрить тебя пытался таким образом? Хотя... - она останавливается, - Вдруг он сталкер маньяк! Это звучит непривычно серьёзно, но Эма вновь смеётся. Ханемия теряет грань и не понимает, что из чужих слов шутка, а что нет. Он не замечает, как начинает смеяться сам. - Красивый хоть? - украдкой, после общего безумия, задаёт вопрос Сано. - Очень, - быстрее, чем успевает подумать, отвечает парень. И это было правдой. Дома пахнет сыростью и протухшими яйцами, а также на всю громкость звучит мелодрама с русского романа. Казутора открывает окна, делает тише и выносит мусор. Мать за это время не двинулась с дивана ни разу. Иногда Ханемия думает, что она уже мертва и не знает, как на это реагировать. Ему вряд ли будет грустно, мало что поменяется. - Поешь, - приносит ужин в её комнату, а после уходит к себе делать уроки. Отсутствие огромного количества домашки чуть ли не единственное, что обрадовало за прошедший день. Утром просыпается не самым лучшим образом, от настойчивого звонка в дверь и искренне удивляется, почему женщина на это никак не отреагировала. Она могла бы начать кричать на Казутору, как это часто и было или же, что чуть менее вероятно, открыть дверь сама, но нет. Ничего. - Кто? - хриплым спросонья голосом спрашивает Ханемия. - Я, - отвечают с той стороны, - Жду тебя здесь. Этого достаточно. Казутора теперь не хочет покидать пределы квартиры, но в школу надо бы начать собираться, поэтому выхода нет. Избежать очередной встречи с ним он не может. - Ты как узнал где я живу? - насупившись задаёт вопрос Ханемия. Над ним только потешаются. - Я сам живу в этом подъезде, - всё-таки говорит парень, - Это было не сложно. Я уже видел тебя здесь раньше, потому что мы тоже недавно въехали. Хотел быстрее познакомиться, но ты уже убежал тогда куда-то. Казутора тупит взгляд. С ним никто никогда не хотел знакомится, так что вряд ли бредни этого придурка правдивы. В молчании они доходят до второго этажа и Ханемия останавливается. - Какое же это знакомство, - хмыкает он, - Если мы даже не знаем имён друг друга. - Баджи Кейске, - протягивая руку, горделиво произносит он, - Твоё я знаю. Его улыбка становится шире. Ханемия думает и хочет, чтобы та треснула. - Казутора! - окликают его, - Привет, я не знал, что ты тоже здесь живёшь. Быстро тараторит подошедший и парень признает в нём мальчика с прохода на крыше. - Привет, ты знал, что тут ещё и этот дебильный живёт? - оборачиваясь назад, говорит Ханемия, но там никого не оказывается. Он жмёт плечами и игнорирует этот факт. Всё же этого стоило ожидать, потому что он многим неприятен и не в первый раз от него сбегают. - Что за дебильный? - уточняет Мацуно. - Как что? На крыше тогда ещё был, когда я ушёл, он там остался, - поясняет Ханемия и вводит Чифую в ступор. Казутора думает, что его одноклассник откровенно тупой, раз уж не может вспомнить таких деталей недавно прошедшего дня, но он наслаждается тишиной по пути в школу. Мацуно не спешит заводить разговор, что на руку, ибо мысли Ханемии сейчас заняты только тем, чтобы дать увесистый подзатыльник Баджи Кейске, который вот так просто его киданул. Чифую, на самом деле, оказывается очень назойливым человеком, он порывается всегда и везде быть с Ханемией, объясняя это тем, что у него глаза печальные. Казутора на такое только бесится, даже прогнать этого паренька не выходит, ведь тот на радостях вызывается работать с ним на двух лабораторных. А оценки всё-таки вещь важная, пусть и не первостепенная. А нужного человека, который разрывал мозг весь день, он так и не увидел. От этого Ханемия почувствовал себя ещё более подавленным, чем обычно, но при этом и понял, что он ни чуть не умнее Мацуно. Пару дней видеть одного и того же человека, но настолько сильно начать зависеть от него - это надо уметь. Вечером в окно начинают стучать. И это фактически невозможно. Деревьев рядом нет, а живут они с матерью на пятом этаже. - Блять, - отрываясь от телефона протягивает Ханемия и поднимается, прилагая к этому кучу усилий. Это был он - причина всех бед. Баджи Кейске. Ураган, который портит всё устои жизни бедного Казуторы. - Открой! Мне холодно, - одними губами произносит парень и Ханемия хочет было начать вредничать, но всё же щадит знакомого, просто потому что любопытство берёт верх. Баджи сейчас напоминал кота, который нашёл тепло. Казутора, пусть и немного напряжён, но рад быть тем самым теплом хотя бы для кого-то, кто возможно будет такое проявление ценить. - Прости, что утром свалил, мать написала, - говорит он первым делом, - А она знаешь, строгая пиздец, гипер опека все дела. Казутора не знает. Пытается представить, но не может и просто кивает. - Хочу тебе въебать, - отвечает он, сложив руки на груди. - Воу-воу, полегче, - хихикает Кейске и приземляется на чужую кровать, - Я у тебя немного посижу, а потом свалю домой, ок? Там труба такая удобная, оказывается. Как хорошо, что теперь ты здесь живёшь! Ханемия вновь не выдаёт особой реакции, он напоминает себе сейчас болванчика. Вот возьмёт голова от частых киваний оторвётся и укатится. Может быть тогда всё станет в разы проще. - Ладно, - вздыхая выдаёт он. Просто делает одолжение. В общем-то ближайшие несколько часов не происходит вообще ничего. Взбалмошный Кейске вел себя молчаливо и не мешал заниматься своими делами, а потом, когда Казутора собрался ложиться спать - пошёл к себе домой. - Спасибо за гостеприимство, - напоследок сказал он. Ханемия ничего не ответил, а лишь закрыл за ним окно. Ему стало окончательно ясно, что теперь Баджи вряд ли отвяжется. Пускать на самотёк это не хотелось. Казутора не мог понять чего хотел на самом деле. С одной стороны, будет неплохо, если Кейске заглянет ещё раз, но с другой резкие перемены в жизни в виде общения аж с двумя людьми не могли закончится ни чем хорошим. Казутора запускает правую руку в волосы и громко зевает. - Ты выглядишь так, будто вовсе не спал, - заглядывая в жёлтые глаза, говорит Чифую, - Это опять тот дурак всё испортил? В его бирюзовых глазах опасение и настороженность сменяются искренним желанием помочь, и так по кругу. - Ага, - хмыкает тот, - Он заходил в гости вечером. Мацуно лишь кивает и отворачивается. Для Ханемии это лучшее завершение диалога. - А ты познакомишь меня с ним? - на обеде спрашивает он, когда замечает, как пристально смотрит его друг по сторонам. - Может быть, - жмёт плечами Казутора и берёт лапшу, которой с ним добродушно делится Мацуно. В этот момент, поднося макароны ко рту, в его голове что-то мелькает. Странный импульс, за который он пытается ухватиться, но ничего не выходит. И только после непродолжительного странствия по своей черепной коробке, парень приступает к поглощению пищи. «Будто что-то такое уже было» - проскакивает мысль в голове, но со звонком она быстро теряется в математических задачах. Чифую периодически сталкивается с соседом-ровесником с пятого этажа, изредка, с его матерью. Позже Казутора приходит к нему в класс и вот тебе - новенький. Неразговорчивый, грубый и незаинтересованный в других. И сколько бы он не пытался к нему подобраться, выходило паршиво. В этом году у Мацуно наконец получилось. Вышло это не так красиво, как хотелось, может быть даже, немного глупо, но он был искренне рад, что теперь знает Ханемию, даже если остальные ребята косились на него и начали обходить за несколько километров. Все знали, что из себя представляет странноватый парень, даже если только по средствам слухов - этого всем хватало. И Чифую знал тоже и даже не смотря на свою решительность, он был насторожен и следил за состоянием Ханемии. Ибо он не был слеп и видел всё. Всё. Кроме Баджи Кейске - надоедливого придурка, которого часто упоминал Казутора и даже иногда утверждал, что тот стоит за его спиной. Чифую пытался верить в это, но было страшно. Поэтому он начал больше времени проводить с одноклассником, даже если выглядел навязчиво. Может и вправду, это его ошибка. Может и вправду - Баджи Кейске настоящий. Казутора не хотел вставать с кровати, но выхода не было. Заставлять свою мать подниматься и открывать дверь желания не было, ибо это просто бы привело к бессмысленной дискуссии на повышенных тонах и бесконечном недовольстве. За дверью стоял Баджи. - Мог бы и через окно, - шипит Ханемия. Ему бы не хотелось, чтобы кто-то видел всю квартиру или даже, что вполне возможно, сталкивался с не очень приятной женщиной. - Сейчас это незачем, - отвечает Кейске. И ему вдарить бы по-хорошему, да рука не поднимется. - Будешь есть? - почесывая затылок и проходя внутрь, спрашивает Казутора. Баджи от еды отказывается, - Хорошо, поедим, когда придёт Чифую. Тогда вас и познакомлю, в конце концов. Ханемия и вправду хотел, чтобы эти два придурка познакомились, потому что они оба вошли в его жизнь одновременно. - Ого, окей, - улыбается Кейске и садится рядом с хозяином квартиры, - У-у, ты в этом что-то понимаешь? В этот момент Казутора все-таки решает, что медаль, как самому глупому, нужно отдать ни ему или Мацуно, а Баджи. Даже если это звучит грубо. - Как можно лёгкого не понимать? - смеётся Ханемия, а тот лишь дуется. Это забавляет ещё больше и кажется, они поменялись местами. Последний, но званный гость, пришёл позже, только через пару часов. - Так вот, знакомься, - улыбается во всё зубы Казутора, - Это Баджи Кейске! Тот самый дебил, который мне мешал. Уже сидя в своей комнате с ребятами, Ханемия на радостях их знакомит. Только вот Чифую не разделяет его чувств. Он хмурясь оглядывается и видит только Казутору, голос которого внезапно становится ниже. Парень звучит ему несвойственно и двигается соответствующе, раскованно, будто бы обрёл уверенность в себе. И представляется: - Я - Кейске Баджи, друг Казуторы. Учусь в вашей школе, живу в одном подъезде с тобой и Торой. Улыбка при этом выглядит, как самая наглая ухмылка. Мацуно, откровенно говоря, пугается и совсем не знает что делать. Данная ситуация - не то, что он представлял, она является из ряда вон выходящих. - Казутора, - тихо зовёт он, пребывая в растерянности, - Казутора, мы здесь только вдвоём. Это злит Ханемию. Его губы начинают дрожать, а венки на шее выступают сильнее, чем обычно. Он сжимает кулаки, смотрит по сторонам и повторяет только одно единственное имя. - Где он? - цепляясь взглядом за одноклассника, почти рыча спрашивает Казутора, - Где он, чёрт возьми? Что ты наделал... Он начинает рыдать и бьёт себя по коленям, просит парня уйти и не может перестать просить Кейске вернуться. - Он не придёт, пока ты здесь, - сквозь стиснутые зубы произносит Ханемия, - Уходи! Чифую закусывает губу и мотает головой. Он медленно встаёт и идёт к Казуторе, но тот начинает протестовать ещё больше, его крик становится более надрывным, отчаянным. Именно поэтому последнее движение Мацуно делает быстро: он обнимает содрогающееся тело. Женщина неохотно отрывается от просмотра своего любимого сериала, раздражённо фыркая, и медленно бредёт в сторону комнаты своего сына. - Че, блять, произошло? - спрашивает она, когда заходит в чужую комнату. Объяснять произошедшее берётся Мацуно. Мать Казуторы слушает вроде как внимательно, а вроде как прибывает в своих мыслях. Парень так и не смог этого определить, но пытался и таил надежду, что Ханемие помогут. На глазах женщины выступают слёзы, она смотрит на своего уставшего от истерики сына. - Друг у него был в детстве, - быстро моргая, говорит она, - Баджи Кейске звали. Они лапшу всё время напополам делили, как сейчас помню. И жил он прям здесь, в этой самой квартире, - её глаза вновь сухие, будто ничего и не было, а голос звучит ровно, пофигистично, - Потом умер он, бедный, вместе с родителями. Попал в аварию. Она потирает руки и делает паузу, будто набираясь смелости. - Было уже у него такое, - продолжает она, когда Мацуно уже переключил своё внимание на друга, - Сразу после смерти, в те моменты, когда отец его бил или наказывал. Будто бы вторая сущность или два человека в одном теле. Это я, конечно, не доглядела. «Да, вы, блять, много чего не доглядели!» - хочет вскрикнуть Мацуно, но молчит. - На него просто много всего свалилось, - вместо этого спокойно говорит он, - Ему нужны вы, понимаете? Он кладёт руку на чужие, чтобы показать своё присутствие. - Ему нужны вы и помощь специалиста, - продолжает, - Казуторе всё это время нужна была мама, которой у него почти никогда не было, насколько я понял из вашего монолога. И впервые за долгое время женщина подаёт признаки жизни, она начинает захлёбываться слезами, на коленях ползёт к Казуторе и обнимает его со всей силы. Младший Ханемия, к слову, начинает плакать снова. Он не обнимает мать в ответ, просто рыдает ей в плечо и слушает бесконечный поток извинений. Ему здесь не нравится и он не готов принять сложившуюся ситуацию. Ему хочется уйти, но вместо этого, он остаётся и краем глаза видит улыбающегося в его поддержку - Мацуно Чифую. Тот держит за него кулачки и возможно, это не так уж и плохо. - То, что Казутора говорил мне на протяжении нескольких сеансов приводит нас к очень хорошей новости, - говорит мужчина, - Голос Кейске Баджи наконец утих в его голове, уже четырнадцать недель у него не было никаких проявлений диссоциативного расстройства идентичности. Но стоит быть бдительными, такая череда травмирующих событий оставляет отпечаток на дальнейшей жизни человека, никто не знает, как будет вести себя пациент в дальнейшем. - Спасибо вам, доктор, - кивает женщина с улыбкой на лице и спешит покинуть кабинет. Чифую плачет от радости в этот вечер.