***
Они медленно пошли по тихой вечерней улочке, разглядывая горящие фонари и витрины маленьких магазинов на первых этажах двухэтажных старинных домов. Драко казалось, что он ещё многого не сказал сыну и о многом не спросил, но после того, что они выяснили в кафе, говорить не хотелось. На него напало какое-то тягостное настроение, но при этом с души словно свалился один из самых тяжёлых камней. Наконец-то спустя долгое время он рассказал ему о своём детстве. И сын выслушал его и открыл то, что грызло его самогó изнутри. И пожал Драко руку, чего не случалось уже давно. Эти мысли согревали его душу, и портить момент не хотелось. — Я навещаю Бриджит Морган, — вдруг произнёс Скорпиус с тихой улыбкой. — Приходил пока один раз, но мне понравилось с ней общаться. Она очень умная, юморная. Любит драконов, представляешь? Драко покачал головой. Он помнил, что говорила Луна — девочка умрёт в любом случае. И его сыну будет снова больно от чувства потери, если он привыкнет к малышке. — Может, не стоит навещать её? — осторожно спросил он. — Ты уже сделал для неё всё, что мог. — Стоит, — уверенно отозвался тот. — Я буду навещать Бриджит потому, что родители предали её и бросили. Буду навещать до самого конца и провожу, облегчу её уход… Раз уж я так называемый Ангел Смерти, — последнее он выговорил с грустной усмешкой. Драко закатил глаза. Это дурацкое пафосное прозвище раздражало его. — Тебе будет тяжело, Скорп, — попробовал он ещё раз: если бы не советы матери и не перемирие, которого он так долго желал, Малфой, наверное, сейчас бы рвал и метал, сражаясь с упрямством сына. Но он старался, сдерживался что есть сил. Не хотелось терять это приятное чувство единения со своим ребёнком. — Всё нормально. Я выживу, — пожал плечами парень. — Не переживай. Горячий сладкий чай, и я буду как новенький. Малфою-старшему оставалось только смириться с его решением. Сам он был другим и никогда бы не стал рвать душу из-за незнакомого человека. Они подошли к парку напротив академии, где их дороги расходились. Ветер стих, и с тёмного вечернего неба на них полетели пушистые снежинки. Драко вдруг вспомнил, как какое-то время назад он нечаянно обнял Грейнджер у теплицы Лонгботтома, когда такие же красивые снежинки падали на её пышные волосы. От неё пахло жарким летом, а её талия показалась ему невозможно тонкой. Он вдруг почувствовал странное непреодолимое желание увидеть её. Чтобы ещё раз извиниться, конечно же… — Отец, насчёт Гермионы… — Скорпиус словно прочитал его мысли о кудрявой ведьме: в свете фонаря его лицо показалось Драко слишком взрослым. — Не обижай её, пожалуйста. Она хороший, добрый человек. Она не виновата в том, что я последовал за ней сюда, в Труро… Мы с тобой и так ужасно поступили с ней вчера, давай оставим её в покое. Драко нахмурил брови: — Не думаю, что ты был ужасным. Ты сглупил, бывает… Это я не разобрался и обидел невинную ведьму. Скорпиус опустил взгляд, шаркая носком ботинка по брусчатке. — Нет, я тоже был ужасен… Я… — он вдруг покраснел. — Что ты сделал? Покажи, — потребовал Драко. — Нет, уж извини! — сын отшатнулся назад, будто боялся, что отец полезет в его мысли без спроса, как, бывало, делал раньше. — Я против. — Ладно, расслабься. — Малфой-старший с подозрением осмотрел младшего, надеясь на его адекватность. — Я не хочу ничего знать… Уверен, в следующий раз ты хорошенько подумаешь, прежде чем входить куда-то без разрешения. Сын с досадой виновато сжал зубы. Драко примерно догадывался, что могло произойти. Скорее всего, Грейнджер любит спать голой, и его сынок успел это заметить. Может быть, даже полюбоваться какое-то время. Эта мысль показалась ему неприятной, и он решил перевести тему: — Что ты скажешь на то, чтобы в выходные встретиться кое с кем? С одной девушкой. Они уставились друг на друга, подняв брови — Драко убеждающе, а Скорпиус недоумённо. Через миг лицо сына озарило понимание и недовольство. — Отец, нет. Я же уже говорил, что не буду ни с кем встречаться. — Он шагнул назад, оставляя после себя следы на свежевыпавшем снегу. — Я хочу быть до конца откровенен с тобой. — Скорпиус выглядел непреклонным. — Я люблю Гермиону, и мне никто больше не нужен. Это заявление заставило Драко занервничать. Им овладело прежнее раздражение. — Ты же понимаешь, что Грейнджер тебе не по зубам… — резко проговорил он и тут же поправил себя: — То есть… не пара. Она не будет с тобой. Она взрослый человек, ты годишься ей в сыновья. Юноша сузил глаза: — И что? Ты думаешь, после этих слов я сразу же перестану любить её? Она самая прекрасная женщина, которую я встречал в своей жизни, и я никогда не оставлю попыток стать для неё кем-то большим, чем просто другом! — Ты ничего не добьёшься. Оставь её, — настаивал Малфой. — Займись реальными девушками с хорошей родословной, молодыми… Ещё в августе я договорился с лордом Трэверсом о встрече. Ты же помнишь его дочь? Джеральдина Трэверс, она учится на Слизерине на последнем курсе. Ей семнадцать, красавица и… — Услышь меня! Услышь! — воскликнул сын, теряя терпение. — Я не собираюсь ни с кем встречаться. Оставь свои попытки! Я обманул тебя, когда обещал эти встречи! Обманул, потому что по-другому ты бы не отпустил меня! Потому что ты постоянно прессуешь меня! По любому вопросу! Все мои желания кажутся тебе смешными! Ты всегда знаешь всё лучше и больше! Ты душишь меня, отец! Он отвернулся и широким шагом бросился в сторону студенческого общежития. — Скорпиус, подожди! — Драко последовал за ним, крича на весь парк: — Подожди, я не буду настаивать! Я отменю встречу! Постой! Он не мог упустить его. Договор с лордом Трэверсом показался такой ерундой по сравнению с потерей доверия сына. Малфой был готов закрыть глаза на обман и всё остальное, лишь бы Скорпиус перестал смотреть на него волком и считать душным, надоедливым родителем. — Подожди. Я же просто предложил, — примирительно проговорил он, догнав мальчишку. — Я всё отменю, если ты так сильно этого не хочешь. — Скорп остановился и, часто дыша, с удивлением взглянул на него. Драко сжал губы в сдержанной улыбке: — Ты добился своего. — Ему было трудно признаться в том, что он сдаётся. — Я больше не буду настаивать. Наверное… Сын вздохнул с облегчением и, рассмеявшись, засунул руки в карманы мантии: — Наверное? — Ничего не могу обещать… — Драко проглотил новую волну раздражения: он не любил проигрывать. — Как ты смотришь на то, чтобы нам с тобой встречаться, как сегодня? В кафе или ещё где-либо, хотя бы раз в неделю? Я понимаю, что в академии нам обоим всегда некогда. Но… мы же семья. Ты мой сын, помнишь? А ещё бабушка обещала приехать на Рождество, поэтому, может быть, встретим его все вместе в Малфой-мэноре? Отец и сын смотрели на падающий снег, раздумывая над тем, что их ждёт в будущем. Драко надеялся, что Скорпиус не откажет ему. — Ладно, пап, это хорошая идея… Встретимся на следующей неделе и обсудим планы на Рождество. — Он протянул ладонь. — Спасибо тебе за сегодняшний разговор. — И тебе… сын. — Драко с удовольствием пожал ему руку, ощущая внутреннее ликование.***
Глядя на себя в большое круглое зеркало на столике у кровати, Гермиона расчёсывала спутанные после душа волосы. Капля волшебного эликсира, и они заструились шёлковыми локонами по спине. Ведьма с довольной улыбкой пригладила их рукой и устало покосилась на часы. Стрелки приближались к восьми вечера. Сегодняшний день вызвал у неё сильнейшую головную боль. Она уже выпила зелье, и хотела лечь спать пораньше. Гермиона присмотрелась к своему лицу в отражении. Морщинки около глаз появились совсем недавно, но у неё был замечательный чудодейственный крем, и он хорошо с ними справлялся, делая её кожу гладкой, как у юной девушки. Ей всего тридцать семь лет. Она ведьма. И, несомненно, хорошо выглядит, если такие парни, как Скорпиус, ещё влюбляются в неё. Гермиона с грустью вспомнила, каким несчастным он стал после её слов о том, что ему ничего не светит с ней. Она не обманула, сказав, что любит его. Она на самом деле очень любила этого красивого молодого волшебника, но чем дольше они общались, тем лучше ведьма понимала, что он не будет счастлив с ней. Скорпиус был слишком молод и наивен. Он искал рядом с ней тепло, поддержку и любовь, искренне восхищался ею, словно она центр его мира, и был готов на всё — такое отношение казалось немного неправильным. Он как будто пытался заполнить ею какую-то пустоту в своей жизни, в своей душе. И Гермиона подозревала, какую именно. Она не могла дать ему это, не могла стать ему кем-то типа матери. Приручить его и опекать, чтобы он потерялся в ней и её заботе. Скорпиус должен был идти дальше, понять и обрести себя. Стать самодостаточным и независимым. Взрослым мужчиной, перед которым открыт целый мир. Грейнджер горько вздохнула, понимая, что ради его же блага сделает ему больно. И не раз, пока он не оставит свои попытки завоевать её. По-другому не получится. Она задумчиво взяла розовую баночку с кремом и нанесла немного на щёки, шею и кожу груди. В комнате сразу же запахло летом. Гермиона с удовольствием втёрла приятную волшебную субстанцию, наблюдая в зеркале, как подтягивается и сияет кожа. В дверь постучали. Ведьма поскорее натянула поверх шёлкового халата свою любимую тёплую кофту, оставшуюся от Рона, и, схватив палочку, громко спросила: — Кто там? За дверью раздалось шуршание. — Это я, — ответил приглушённый мужской голос, но она узнала его обладателя. — Что тебе нужно, Драко? — её сердце испуганно дёрнулось. Она не боялась Малфоя, когда волшебная палочка была в руке, но видеть его не хотела. Стриптиз, что он показал ей утром, не был настолько впечатляющим, чтобы стереть воспоминания о нападении и его ужасных угрозах. «Может, надо было его досмотреть, а не останавливать на самом интересном месте?» — подумала она, усмехаясь про себя. — Я хотел… Гермиона, открой, я клянусь, что не дотронусь до тебя. — Он кашлянул. — Я боюсь за свои яички… Она хмыкнула: — Правильно делаешь, — и, шепнув новый пароль, приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Малфой стоял прямо напротив в тёмно-зелёном домашнем халате, а под ним виднелись брюки и уличные ботинки, в которых он был днём в академии. Грейнджер удивлённо оглядела его с ног до головы, не понимая, чего он от неё хочет в такой час. — Привет, — проговорил Драко, смотря на неё сверху вниз. Гермиона поправила свою кофту, закрываясь от его взгляда. — Что, даже не ворвёшься ко мне? — съехидничала она: волшебник повёл бровью, искривляя губы в полуулыбке. — Постараюсь сдержаться, — скромно проговорил он, что было совсем не похоже на него. — Чего хотел? — она сузила глаза, наблюдая за ним и на всякий случай сжимая палочку покрепче. Но Малфой, как это ни странно, выглядел на редкость безобидным и спокойным. И очень виноватым. Даже утром в кабинете он был скорее нагло-настойчивым, и его извинения выглядели как очередное требование. Сейчас же перед Грейнджер стоял совсем другой человек. — Дело в том, что я поговорил с сыном и… — произнёс он, нервно выдыхая. — Оу, наконец-то! — обрадовалась Гермиона. Скорпиус выполнил её просьбу в тот же день, как она попросила, это не могло не радовать. Она надеялась, что юноша был предельно честен и наконец-то всё объяснил своему быстрому на расправу папаше. — Он мне всё рассказал, — подтвердил Малфой. — И я понял, что вчера повёл себя как отбитый сукин сын… Я подумал о тебе чёрт-те что и наговорил мерзостей. На самом деле я не имел в виду, что… что трахну тебя… Чёрт, не так… Я хотел сказать… Он поднял брови, ища в её глазах понимание. Гермиона посмотрела за его спину — в самом начале коридора была комната профессора Ратценбергер, и очень не хотелось, чтобы эта жёсткая и острая на язык женщина слышала такие разговоры. Грейнджер схватила Малфоя за пояс халата и потянула за собой, открывая дверь шире: — Мерлин, тише, ты с ума сошёл?! Зайди в комнату! Волшебник прошёл вслед за ней. Гермиона услышала, как глубоко он вздохнул за её спиной. — У тебя пахнет летом… Цветами… — проговорил он, когда она обернулась. — Это мой крем… Согласна, он пахнет божественно. Драко прислонился к двери, сложив руки на груди. Его серые холодные глаза изучающе оглядывали обстановку в комнате. Ну конечно, в прошлый раз ему было не до интерьера, он изучал грани её тела и тёрся своим твёрдым членом об её зад. Ведьма почувствовала, что краснеет от этих мыслей. — Если ты поговорил с сыном, значит, всё в порядке. Давай больше не будем поднимать эту тему, — предложила Гермиона, лишь бы уже прекратить обсуждение неприятного инцидента. — Я понимаю, ты не верил в мою порядочность. И это естественно, мы же с тобой не друзья и даже не хорошие знакомые. Теперь, я надеюсь, ты не будешь угрожать мне, что сдашь начальству или… или трахнешь… Облизав губы, Малфой досадливо потёр лоб, но потом снова взглянул на неё: — Не буду. Прости. Я хочу заключить с тобой перемирие. Как ты на это смотришь? Мир? Он протянул руку. Гермиона опасливо взглянула на его бледную широкую ладонь с длинными пальцами и сглотнула. Ей казалось, что она предаст себя, если дотронется до него. — Не знаю, — она покусала нижнюю губу, всё так же разглядывая протянутую кисть и его замершее в ожидании лицо. Большие серые глаза словно внушали ей: «Давай же, Грейнджер, дай мне шанс!»… и она сдалась. — Ладно. Мир. Его ладонь оказалась горячей. Даже слишком. Он мягко обхватил её пальцы и улыбнулся уголком губ. А по её коже пробежалась волна мурашек. Вспомнив, с какой жадностью вчера эта самая рука скользила по её телу, она постаралась поскорее разорвать рукопожатие. Малфой будто случайно провёл указательным пальцем по внутренней части её ладони, что заставило ведьму мгновенно вспыхнуть. Это было слишком. — Ну всё. А теперь иди спать! — приказала она, отводя взгляд и указывая на дверь. — Спать? Рановато для сна, не думаешь? — кажется, как только они заключили мир, он расслабился, и на его лице растеклась довольная улыбка. — Уходи. Он оттолкнулся от двери, примирительно поднимая руки. — А может, желаешь продолжения стриптиза на сон грядущий? — Драко игриво дёрнул бровью. — Как-нибудь в другой раз, — раздражённо вздохнула она. Он рассмеялся, и в его смехе она услышала нечто новое, что никогда не ассоциировала с Малфоем — искренность и тепло. Он взглянул на скромный стеллаж с книгами, стоящий рядом со шкафом, и, прищурившись, оценивающе осмотрел его. — Странно, что у тебя так мало книг, ты же библиофил, насколько я помню… О, что я вижу, это же моя работа! — он быстрым шагом прошёл мимо неё, заставив вздрогнуть от неожиданности, и взял фолиант в зелёной кожаной обложке. — Мой второй ребёнок. Три года долгого кропотливого труда… Он взглянул на Грейнджер. И, видимо, заметив напряжение в её облике, нахмурился: — Чёрт, я напугал тебя? Прости, не удержался… Она покачала головой: — Ты неисправим. Я же не приглашала тебя в гости. Уходи. Малфой согласно кивнул, но «Историю» из рук не выпустил: — Ухожу… — он пролистнул первые страницы. — Знаешь, а ты была права, когда сказала, что я защищал Скорпиуса… Я боялся, что в Хогвартсе его заклюют за правду обо мне и всей нашей семье. И смягчил её. — Он бросил быстрый взгляд на её запястье, которое лишь частично выглядывало из рукава кофты. — Я не стал подробно описывать тот момент, когда вы попали в наш дом и тебя пытала тётка… Гермиона потёрла руку, показывая, что там чистая кожа. — За это я тебе благодарна, Драко, — тихо проговорила ведьма. — Когда я в первый раз прочитала твою работу, то сначала тоже хотела устроить скандал. Мне, как и Скорпиусу, показалось, что ты обманул магический мир, не рассказав о некоторых жестоких подробностях… Но потом я спокойнее всё обдумала и поняла — это к лучшему. Тем более я избавилась от шрамов сразу же после войны и не хотела, чтобы о них говорили. Гермиона заметила, как внимательно он её слушал. Малфой хотел что-то ответить, но, тряхнув головой, промолчал. Он с гордостью погладил обложку книги и вдруг хитро ухмыльнулся, заметив на полке перо и небольшой флакончик чернил. — Что ты делаешь? — спросила она, когда волшебник начал что-то писать на титульном листе, расположив книгу на раскрытой ладони. — У тебя нет моего автографа… — важно ответил тот: шикарное чёрное перо с серебряным наконечником, которое ей подарил Гарри, красиво смотрелось в большой бледной руке, изящными движениями зарисовывающей витиеватые штрихи. — Малфой! — она смеясь, закатила глаза. — Ты в своём репертуаре! — Теперь эта книга бесценна. — Малфой подул на чернила и, захлопнув фолиант, вручил ей. — Не благодари. — Он направился к выходу. — И подумай насчёт продолжения стриптиза, я всегда рад помочь симпатичной соседке скрасить её одинокий вечер. Он, ухмыляясь, вышел из комнаты. — Вот спасибо, как приятно, когда тебя окружают такие хорошие соседи! — насмешливо бросила Гермиона ему вслед и, услышав тихий бархатистый смех в коридоре, фыркнула: — Самоуверенный засранец. Развернув страницу, ведьма увидела нарисованный цветок, похожий на распустившийся пион, и несколько строк:«Дорогому читателю с добрыми помыслами от одного из авторов сего труда Д. Л. Малфоя».
— С добрыми помыслами? — с сомнением пробормотала она, разглядывая его красивый почерк. Ей показалось, что пион пошевелил лепестками, будто на него дунул ветер, а когда рядом промелькнула маленькая, такая же нарисованная бабочка, она восхищённо ахнула. Мерлин, она, наверное, никогда не привыкнет, что её окружают волшебники…