***
Скорпиус злился. Он бросил отца в коридоре и сбежал, чтобы не сорваться. А нужно было высказать ему всё и сразу. Рассказать, что он знает о том, какую тайну скрывал Драко Малфой. У Скорпа, несмотря на дикое похмелье, нашлось время расспросить Мони и других, более старших эльфов о том, что происходило больше восемнадцати лет назад в его родном доме. Эльфы многое помнили. Они плакали, бились головой об пол, покрытый толстым ковром и после долгих уговоров открыли страшную правду, о которой отец не написал в своей книге. Скорпиус знал, что ещё до его рождения в доме Малфоев жило чудовище. Но чего он не знал, так это того, что в мэноре мучили и убивали людей. Что там текли реки крови, и огромная змея поедала тела мёртвых и живых, неугодных чудовищу. Не знал, что его родные люди пытали несчастных волшебников — дедушка, двоюродная бабка Беллатриса и, возможно, даже отец: эльфы тряслись в истерике и разобрать, что они бормотали сквозь рыдания, было затруднительно. И Гермиона была одной из тех, кто пострадал от бесчисленных Круцио, лёжа на холодном мраморном полу в том самом зале, где он только вчера ел кислый именинный торт… Его Гермиона. Совсем юная семнадцатилетняя девчонка… Хрупкая, добрая, улыбчивая… Он еле заставил себя не рубить с плеча. Скорпиус хотел бы понять отца. Он бы дал ему шанс оправдаться, объяснить свою ложь. Только всё стало ещё хуже и сложнее. Сложнее сделать шаг навстречу. Особенно после того, как папочка примчался в академию и подался в профессора. Зачем? Устроить своему сыну «райскую» жизнь из-за того, что он влюбился не в ту ведьму? Что-то доказать? Да что он за человек такой? Почему с ним так трудно? Почему отец не может оставить его в покое? Почему… В голове крутилась ещё одна мысль. Жестокая. Но Скорпиус не хотел её развивать, чтобы не погрузиться в более тёмные размышления. Он еле дождался четырёх часов. Юноша отмахивался от навязчивых вопросов Джорджа и не реагировал на внимание однокурсниц. Те удивлённо перешёптывались. Он слышал, что многие из них за глаза называли его солнышком. Чёрт, да какое он солнышко? Он сидел весь день мрачнее тучи, и ему было просто необходимо увидеть Гермиону. Он хотел услышать её успокаивающий голос и снова прикоснуться к ней. Увидеть лучистые карие глаза и улыбку, говорящую: «Всё в порядке, я с тобой, мой хороший». Но вечером его ждало разочарование. Скорпиус оказался не единственным отстающим по рунологии: в аудитории находилось около десятка человек. И что самое смешное — на дополнительное занятие пришли почти одни парни, коих в Медицинской академии насчитывалось от силы процентов двадцать. Поделив всех на пары, Гермиона раздала учебные пособия и книги. К Скорпиусу подсела девушка с плохим зрением, и всё занятие она липла к нему, толкала плечом, спрашивая, что написано в пособии. — Мистер Малфой, задержитесь, — проговорила Гермиона, когда невероятно долгое занятие закончилось. Он не сдвинулся с места, и после того, как последний студент вышел за дверь, Грейнджер подсела на соседний стул. Её тёплая ладонь легла на его предплечье, заменяя вопросы о том, как он себя чувствует. Он бы назвал своё состояние одним очень ёмким ругательством, но тактично промолчал. Скорпиус взглянул на Гермиону, увидел её изучающий добрый взгляд, и ему захотелось обнять её. Так сильно, что он не сдержался и, обхватив ведьму за плечи, притянул к себе. Она тихо выдохнула ему в шею. — Скорпи, что такое? — спросила Гермиона, лёгонько приобнимая его за пояс. — Ты сам не свой. Что случилось? — Ничего, — прошептал он в её волосы, наслаждаясь ароматом экзотических цветов. Его ладони удобно обхватили её за тонкую талию. — Ты поговорил с отцом? — догадалась она. — Я виделся с ним, — коротко ответил он, чувствуя, что если скажет больше, то выльет на неё своё ужасное настроение. — И как всё прошло? — Гермиона забеспокоилась. Попыталась вырваться из его объятий. Отодвинуться. — Как обычно, мы повздорили. — Скорпиус мягко, но настойчиво усилил хватку, не давая шансов убежать. — Давай не будем о моём отце. Она помотала головой, щекоча своими кудрями его подбородок: — Скорпи, я вижу, что ты расстроен. Я готова выслушать тебя, если захочешь поделиться. Но… Мы не можем обниматься здесь: в кабинет в любой момент может войти кто угодно. — Запри дверь магией… — прошептал он, не в силах отпустить её. Гермиона замерла в его руках. Он понял, что сказал что-то не то. Сжал губы и задержал дыхание, ожидая бури. — Скорпи, — пробормотала она с укором. — Нет, я так не сделаю. Это неправильно… — Я хочу… — он покраснел и взглянул в её большие удивлённые глаза. — Просто не отпускай меня. Ладно? Я не дам тебя в обиду… Я никому не позволю тебя обидеть. Больше никогда… Заморгав и несильно оттолкнувшись от его груди, она выпрямила спину и заглянула ему в лицо: — Скорпи, о чём ты говоришь? — Гермиона озабоченно провела рукой по его волосам и скользнула пальцами по щеке. — Если о своём отце, то он не тронет меня. Я же говорила тебе, что всё в порядке. Мы взрослые умные люди, поговорим и разойдёмся в стороны. Не переживай. А с тобой мы хорошие друзья, и я никогда не откажусь от нашей дружбы. Что бы он ни сказал и ни сделал. Скорпиус с мрачным видом потёр гладкую поверхность парты. Он не хотел говорить, слова вырвались сами: — Я знаю, что случилось с тобой в нашем доме, — выпалил юноша. В горле пересохло, когда он продолжил: — Во время Второй Магической войны. — Что? Но… Подожди… О чём ты? — она повела глазами, раздумывая. — Но это всем известно… Нас с друзьями привели в твой дом приспешники Волдеморта, и твой отец не выдал нас. Именно так и написано в «Новейшей истории магической Британии». Пожав плечами, Грейнджер поднялась со стула: — Не понимаю, зачем ты об этом вспомнил. Скорпиус тоже встал с места и решительно догнал её уже около учительского стола. — Ты не понимаешь? — изумлённо воскликнул он. — Моя спятившая бабка пытала тебя, ты и об этом прочитала в новейшей истории? Ты видела строки о том, как твои друзья были брошены в темницу мэнора? Ты заметила хоть слово, описывающее, какие ужасы творились в доме…? В доме, где я вырос. — Скорпиус чувствовал, что его накрывает дикая ярость. — Отец не написал этого, он скрыл правду! Почти что солгал! Ты же читала книгу, почему ты ничего не сказала об этой лжи? — Какой лжи? — Гермиона устало вздохнула, совершенно не понимая его мучительных терзаний. А он не мог понять, почему она так спокойна. Скорпиус схватил её за руку и горячо прошептал: — Прости, Гермиона… От имени всей своей семьи я прошу у тебя прощения. Пожалуйста, прости за всё… Ведьма сжала его пальцы, громко протестуя: — Нет, Скорпиус! Ты не можешь! — её глаза вдруг заблестели от накативших слёз. — Я должен! Я хочу извиниться! — его трясло, внутри копилось что-то похожее на жгучее пламя. — Хочу, чтобы ты знала, что я… Скорпиус хотел предложить ей всего себя, хотел сказать, что готов сделать для неё всё, что она попросит! Что нуждается в ней как в кислороде и так же сильно любит! Гермиона, словно чувствуя, что с его языка торопится сорваться неосторожное признание, неожиданно прикрыла его губы своей узкой ладонью: — Боже! Не надо, нет! Молчи! Я не из тех, кто считает, что дети отвечают за грехи отцов! Он вжался губами в её тонкие пальцы, и она отпрянула, резко отнимая руку от его рта. Её поцелованная ладонь сжалась в кулак. — Я давно не ребёнок, — проговорил Скорп, понижая голос. Гермиона вдруг прерывисто выдохнула, скользнув взглядом по его губам. — Моя фамилия Малфой, ты забыла? Моя семья сделала тебе так много зла. И я должен извиниться. За каждый грех, за каждый шрам. — Скорпи… Послушай меня, — она тяжко выдохнула и примирительно улыбнулась. — Твой отец уже извинился. Он и его мама, твоя бабушка Нарцисса, извинились передо мной и моими лучшими друзьями. Это случилось сразу после войны. При свидетелях. Об этом даже писали небольшую заметку в «Ежедневном пророке». Этот вопрос давно в прошлом. Поэтому забудь, хорошо? — Но он обманул… Его книга — ложь! — не успокаивался Скорпиус. — Ты не можешь обвинять его во лжи, — парировала она, пожав плечами. Он не мог поверить, что Гермиона защищала его отца. — Скорпиус, я читала его работу, — менторским тоном заявила ведьма. — И, конечно же, заметила, что некоторые детали упущены. Совсем чуть-чуть. Это не ложь. Я уверена, папа сделал это ради тебя. Он хотел, чтобы ошибки прошлого его семьи не отразились на твоей жизни. Я тоже считаю, что тот день, да и многие другие ужасы войны не стоило подробно описывать в книге по истории. Мне было бы неприятно читать такое и знать, что дети в школе снова и снова будут пережёвывать эти страшные моменты. Нет, это была скорее услуга, нежели ложь. Она грустно потупила взгляд, кусая губу. — Но так нельзя. История не может быть наполовину. Либо вся правда, либо это можно назвать сказкой или слухами, — уже не так уверенно продолжил Скорпиус, наблюдая за тем, как мрачнеет её красивое лицо. Он тут же начал ругать себя за то, что поднял эту тему. Расстроил Гермиону, заразив своей хандрой. — Ты в чём-то прав, — печально улыбнулась она. — Но история это ещё и сухие факты. И факт в том, что мы были спасены благодаря твоему отцу. Он тянул время и помог нам. Я хочу поддержать твоего папу в желании скрыть некоторые подробности своей жизни от общественности. Я бы сделала то же самое для своих детей. Надеюсь, ты не поссорился с ним из-за этого? Скорпиус тяжело сглотнул: — Нет, я ничего ему не сказал, лишь намекнул. — Вот и отлично, и не надо начинать. Иди сюда, мой хороший, — она потянулась к юноше сама, чтобы обнять — тепло и по-дружески. Приникнув головой к его груди, она добавила: — Не переживай ни о чём. Спасибо тебе, что хочешь защитить. Но лучше помирись с отцом и поговори спокойно. Хорошо? Он шумно выдохнул, ощущая волнение, облегчение и радость от её участия. Его правая ладонь осторожно погрузилась в пышные волосы на её затылке, а левая легла на хрупкую женскую спину. — Ты такая добрая, Гермиона, — произнёс Скорпиус, прижимаясь щекой к её шёлковым кудрям. — Заставляешь меня посмотреть на поступок отца с другой стороны. Это тяжело, но я попытаюсь его понять. Почему ты веришь в него? Почему думаешь, что он сделал это ради меня? Она уверенно улыбнулась, глядя на него снизу вверх: — Я верю, что всё, что он делает, обусловлено любовью к тебе. Ты его единственный сын. Конечно, он защищает тебя. Они помолчали. Скорпиус думал, что если отец и защищает его, то делает это странными, не всегда понятными методами. В этом было что-то неправильное, оставляющее в душе горький неприятный осадок. И если в этот раз Драко приехал защитить его от Гермионы, то Скорпиус не хотел бы такой защиты. Он хотел свободы и возможность быть с тем, кого он любит. — Я провожу тебя до общежития? — спросил юноша, когда ведьма со смущённой улыбкой выпуталась из его объятий. — Прости, мне надо решить один вопрос, — Гермиона пожала его руку. — А с тебя эссе, и мою книгу возьми с собой. Перечитай десятую главу. Скорпиус усмехнулся: — Злая училка. — Как быстро я из доброй превратилась в злюку. Сейчас назначу тебе отработку! — пригрозила она, смеясь. — Накажи меня, — дерзко дёрнул бровью он, с удовольствием наблюдая, как нежный румянец растекается по её щекам. — Скорпи… — ведьма заливисто рассмеялась, прикрывая рот рукой. — Доиграешься! Негодный мальчишка! Чёрт… Он бы хотел узнать, каково это играть с Гермионой Грейнджер. Парень и так был взволнован её тёплыми объятиями, а после её звонкого, даже игривого смеха почувствовал непреодолимое желание наброситься на ведьму. Штаны резко превратились в капкан для его просыпающейся эрекции. Не хватало ещё, чтобы Гермиона заметила. Скорпиус схватил книгу с сумкой и, закрывая ими пах, попятился к выходу. — Я надеюсь, в эти выходные мы с тобой прогуляемся в одно местечко. Ты обещала. Она утвердительно кивнула головой, и это сделало его невероятно счастливым.***
Теплица из зачарованного небьющегося стекла и кованых деталей издалека казалась небольшой беседкой для приятных чаепитий. Почти как в саду Малфой-мэнора. Драко быстро нашёл её во внутреннем дворе академии и, скрываясь от неприятного моросящего дождя наколдованным зонтом, поднялся по каменным ступеням ко входу. Лонгботтом просил зайти к нему, чтобы обсудить что-то ещё по поводу учебного плана после того, как Малфой разместится в своей комнате профессорского общежития. Драко без особого энтузиазма оглядел свою будущую обитель, но менять её на что-то более приемлемое не стал. Зачем, если Грейнджер живёт на этом же этаже за углом, и он сможет беспрепятственно видеть её каждый день и предпринять что-нибудь, что отвлечёт её от сына. Продуманного плана у него не было, Малфой решил, что будет импровизировать. Он вызвал Мони и аппарировал с ней в мэнор. В своём кабинете он собрал все записи и книги, которые бы ему пригодились в работе, попросил крепких слуг-эльфов перенести любимое кресло и письменный стол в новое жилище. И, конечно, приказал им там прибраться: навести чары обновления на стены, поменять серые убогие шторы на шикарные тёмные портьеры, сменить старый матрас на свой, привычный, средней мягкости, и обязательно застелить кровать его любимым сатиновым бельём известной японской марки. Поменять в маленькой ванной комнате все аксессуары. Расстелить на полу тёплый светлый ковёр. И ещё кое-что по мелочи. Когда всё необходимое для его нормальной жизни встало на свои места, Драко почувствовал себя гораздо лучше. Уж если что-то делать, то только в привычной ему роскоши. В приподнятом настроении Малфой уверенно открыл стеклянные двери в теплицу и увидел, что её внешний вид оказался обманчивым. Он изумлённо огляделся, решив, что попал в другой мир. Огромное внутреннее пространство заполняли разнообразные растения — деревья, кусты и цветы. Пели птицы, летали бабочки и сладко пахло летом. Влажный тёплый воздух заставил Драко расстегнуть пуговицу на горловине рубашки и оттянуть галстук. Странно, но всё это буйство красок напомнило ему о Грейнджер. Перед внутренним взором возникли большие карие глаза с солнечными крапинками и кудрявые локоны в ромашках и мотыльках. Он сердито встряхнул головой. Этого ещё не хватало! Заставив себя вспомнить о том, почему он здесь, Драко быстро зашагал по протоптанной тропе между кустами диких роз цвета алой крови. Он оглядывался в поисках крупной фигуры директора, но тот заметил его первым. — Профессор Малфой! — Лонгботтом помахал рукой, выпрямляясь около Драконовых кустов. Невилл переоделся в резиновые сапоги и рабочий комбинезон зелёного цвета. Директор академии сжимал в одной руке волшебную палочку, из которой капала вода, а в другой небольшую грязную лопатку. — Поливаю новые посадки, — зачем-то пояснил он и убрал палочку вместе с лопаткой в нагрудный карман. — Хочешь чаю? У меня чайная коллекция, почти все сорта со всего мира. — Лонгботтом, — остановил его Драко. — Если можно, давай без чая. Ты мне дал неделю на подготовку, и мне не терпится сесть за книги. У меня есть что рассказать, но это надо систематизировать. Невилл восхищённо улыбнулся и похлопал Малфоя по плечу, соглашаясь с ним. Драко спокойно отнёсся к этому жесту. Он знал Лонгботтома с детства. Было время, когда Малфой презирал Невилла, считая его ничтожеством. В школе они сторонились друг друга. Но прошли годы, и на презентации «Новейшей истории» они неожиданно нашли общую тему и разговорились. Драко разглядел в Лонгботтоме интересного и увлечённого своим делом человека. Такого же, как он сам. С тех пор при встрече на редких благотворительных вечерах или в книжных магазинах они всегда здоровались, обсуждали политику, новые книги и иногда спорили. И Невилл каждый раз ненавязчиво предлагал Драко разбавить свою скучную однообразную жизнь аристократа профессорской деятельностью. Малфой даже не задумывался, чтобы принять его предложение. До недавних пор. А когда он на выходных заявился в дом к Лонгботтому в пригороде Труро и сообщил, что согласен потрудиться во благо развития медицины, тот, не задавая лишних вопросов, сразу же принял его. И сейчас Невилл выглядел довольным, словно приобрёл нечто ценное. Сняв резиновые перчатки, он бросил их на пустой деревянный ящик, стоявший неподалёку. — Хорошо, ты прав, — произнёс бородач с усталой улыбкой. — Уважаю твоё рвение. Мне так нравится, что вы с Гермионой дополнили наш небольшой коллектив в этом году. Драко поморщился от упоминания её имени. Он подумал, что Невилл наивен, если считает, что его рвение обусловлено желанием нести знания в массы. О нет. Но и выглядеть последним придурком на фоне умницы Грейнджер Малфой не хотел. Он всегда к любому делу подходил с толком и расстановкой. Будь то ремонт Исчезательного шкафа или обычный выход в магазин. Он всегда должен быть на высоте. — Невилл, ты вызывал меня? Я только закончила с дополнительными занятиями… — Грейнджер появилась неожиданно. Она вышла из-за кустов роз, отбиваясь от бабочек, и вперила растерянный взгляд в Драко. Потом медленно перевела его на Лонгботтома. — Что случилось? — ведьма сглотнула, нервно поправив пояс на плаще, и, кажется, перестала дышать. Драко внутренне рассмеялся. Мерлин, да она напряглась. Значит, любительница молодняка уже не так уверена в том, что она друг его сыну. Ничего, он покажет ей, каково это — соблазнять глупых парней. Он заставит её очень сильно нервничать. Невилл немного удивлённо оглядел её и объявил: — Я хотел вам обоим кое-что предложить. Я не настаиваю. Но вы бы мне очень помогли. Гермиона осторожно выдохнула, а Малфой вопросительно поднял бровь. — Я взял кураторство над первым курсом, но понял, что не потяну его. Этот год обещает стать для меня очень сложным, — Лонгботтом вздохнул. — Мы с Луной задумали открыть санаторий для пожилых волшебников. — Боже, Невилл, это же прекрасная новость! — обрадовалась Грейнджер. — Уверена, у вас всё получится! И что же ты хочешь от… нас? — она оглянулась на безэмоционального Драко. — Нужна какая-то помощь? Может, взносы? Что-то организовать? Уже догадавшись, чего от них хотел директор, Драко молча надеялся, что это всё же не то, о чём он подумал. — Гермиона, я хочу, чтобы вы с Драко взяли на себя первый курс, — предложил Лонгботтом, не заметив, какими скептическими ледяными взглядами обменялись новые профессора. — Понимаю, что вам и так сложно. Первый год работы, преподавание, новый материал, новое место. Нужно ещё со всем освоиться, понять что делать. Поэтому я предлагаю вам обоим разделить этот груз. Так будет легче. Грейнджер ошарашенно уставилась на своего друга. Драко подумал, что если бы она пила чай, то снова бы подавилась. Ведьма справилась с собой довольно быстро. Широко улыбнулась, показывая все свои зубы, и согласно покивала: — Да! Это хорошая идея! Спасибо! Я могла бы и одна за это взяться. Профессору Малфою нужно ещё написать план работы, найти достойные материалы, изучить основы и методы преподавания, сделать… Ну уж нет… Драко прервал её, повелительно подняв ладонь: — Прекрати, Грейнджер. Я несомненно очень хочу разделить с тобой все трудности кураторства. На его самоуверенный жест она ответила закатываем глаз и сердито прищурилась: — Малфой, ты не… Тебе же надо изучить материал, подобрать темы, ознакомиться… — Всё будет, не беспокойся за меня, я справлюсь, — произнёс он до противного сладким голосом, отчего её щёки тут же заалели, как у юной девственницы. Смутилась. Хм, очень интересно. — Но… — Грейнджер не сдавалась, выискивая новые предлоги, чтобы скинуть его со счетов. — Твоя тема очень сложная. По истории медицины так мало книг. Я читала всего два более-менее хороших труда, написанных на французском… — Автора Роберта Леграна? — самоуверенно рассмеялся он. — О, я их читал, довольно интересные работы о средневековых методах. Надо перевести. Спасибо, что напомнила. И у меня достаточно материала, хватит на двухлетний план обучения. Она сжала губы: — Я не думаю, что ты сможешь… Малфой тяжело вздохнул, качая головой. Ему надоело с ней спорить. На выручку пришёл Лонгботтом. — Гермиона, попробуйте вместе, — директор ободряюще пожал её тонкое плечо своей крупной ладонью. — Вы оба умны, энергичны и уверены в себе. Мне кажется, у вас всё получится. Курс хороший, ты же знаешь ребят… Грейнджер с минуту раздумывала, а после по-дружески похлопала его по руке и наконец согласилась: — Хорошо, Невилл. Я возьмусь за это вместе с профессором Малфоем. Если он не против… — она с надеждой взглянула на Драко. Он ухмыльнулся, разрушая её последние надежды. — Я не против, Грейнджер, — великодушно произнёс Малфой. — Я не оставлю тебя. Новенькие должны поддерживать друг друга. Она еле заметно яростно выдохнула и снова мило улыбнулась Лонгботтому: — Эмм… Ладно, если это всё, то я пойду… — Грейнджер легонько чмокнула Невилла в щёку и попятилась. — Передавай привет Луне. Я обещаю, что навещу её в следующие выходные. — Она всегда тебе рада. Гермиона бросилась к выходу. Бабочки вновь набросились на её волосы — видимо, они были очарованы сладким запахом её шампуня. Драко кивнул директору: — Мы справимся. Спасибо, — он последовал за ведьмой: ему очень хотелось сказать Гермионе напоследок что-нибудь эдакое, чтобы уж совсем испортить её день. — Грейнджер! — окликнул её Малфой, быстро нагоняя. Гермиона торопливо раскрыла двери и выскочила на воздух. Драко шагнул за ней и в то же мгновение врезался в её тонкую фигурку, чуть не столкнув с лестницы. Он успел схватить её за талию, спасая от падения. — Грейнджер… — сердито прошипел он. Она заворожённо и даже как-то потерянно взглянула на него и подняла лицо вверх. Малфой отпустил ведьму, следя за её взглядом. С неба на них падали белые снежинки. — Вот и пришла зима… — задумчиво проговорила она. Драко стоял близко к ней. Краем глаза он проследил, как падающие сверкающие белые хлопья ласково касались её пышных волос и раскрасневшегося лица, медленно тая. Кажется, Грейнджер наслаждалась этим. А он пялился на неё, как идиот. Драко отвернулся, пока ведьма не заметила его взгляда, и холодно хмыкнул: — Зима? Да брось ты. Это всего лишь первый снег, который завтра растает и превратится в грязную слякоть. В этих местах не бывает полноценной зимы. Она закатила глаза и недовольно фыркнула: — Умеешь ты испортить момент. Зануда. Зануда?! Он нахмурился, но ответить ей не успел — Грейнджер бросилась вниз по лестнице, направляясь к академии. — Грейнджер, встретимся завтра! — издевательски крикнул он ей в спину. — Не забудь, мы сидим рядом в учительской, преподаём в кабинетах напротив и у нас общий первый курс. Гермиона оглянулась. Она оглядела его с ног до головы, словно измеряя в дюймах, и самоуверенно бросила: — Для тебя — профессор Грейнджер! И… я знаю, что тебе не терпится поработать в тандеме со мной, но не надо уж так откровенно радоваться! — гордо подняв нос вверх, ведьма важно зашла в здание. Она запомнила его слова. Хм, Малфой знал, что она не простая штучка и не будет терпеть его подколы и игры. Гермиона Грейнджер всегда умела держать удар. Но так даже интереснее. Драко с усмешкой медленно двинулся за ней, ловя нежные холодные снежинки ладонью и следя за тем, как они тают на тёплой коже. Всё складывалось так, как ему было нужно. И он уже почти любил свою новую работу.