***
Скорпиус ждал этого момента с огромным нетерпением. Он даже немного запаниковал, когда не увидел в расписании первой учебной недели её предмета. Пришлось уточнять у директора, не передумала ли Гермиона Грейнджер преподавать, на что тот отреагировал оценивающим взглядом. — Любите руны, мистер Малфой? Поэтому ваш отец так настойчиво просил меня взять вас на обучение? Скорпиус знал, что Драко приезжал в Академию, чтобы оценить обстановку и познакомиться с коллективом. Унизительно. Словно он ребёнок, которого любящий папочка отправляет в детский сад. Но он это выдержал. Он был готов на всё, лишь бы быть ближе к ней. Хорошо, что Гермиона ещё не приехала в Труро в тот день. Скорпиусу повезло обойтись без ссоры с отцом, и он решил, что это хороший знак. И вот она здесь. Прекрасная, как и всегда. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда он наблюдал за её уверенным шагом. Серая облегающая юбка не скрывала её прекрасных стройных ног в элегантных туфлях, а убранные в строгую прическу кудрявые локоны открывали женственную изящную шею. Она выглядела взволнованной, немного смущённой и потрясающе красивой. Гермиону не могло испортить даже такое простое скромное одеяние, как бы она ни пряталась за него. Скорпиус почти забыл, как дышать, когда Гермиона наконец мазнула по нему взглядом и… вдруг поменялась в лице, на секунду побледнев, словно увидела привидение. Хм… Сюрприз-сюрприз! Её странная реакция погасила его пыл, и Скорпиус задумался: а не погорячился ли он, так явно преследуя её? Он не хотел пугать свою прекрасную ведьму, ведь между ними был разговор только о дружеских отношениях. И даже его поцелуй не мог изменить этого. Он решил, что она скорее всего посчитает его слишком напористым и помешавшимся на ней. Чёрт… Вот об этом он почему-то и не подумал… Пока профессор Грейнджер уверенно рассказывала учащимся, что их ждёт на её уроках, Скорпиус обдумывал, как ему вести себя дальше. Он не мог быть давящим и навязчиво-любящим с ней. Гермиона слишком независимая и самодостаточная личность, чтобы терпеть такое. Он немного узнал её за те дни, пока они общались. Скорпиус мог только ждать, находясь рядом с ней и не переходя границ. И он должен был доказать Гермионе, что для него важна не только она, но и его будущая профессия. Это точно прибавит ему очков в её глазах. Когда прозвенел звонок, возвестивший об окончании урока, Скорпиус принялся неторопливо убирать записи в сумку и вставать с места не спешил. Он перехватил многозначительный взгляд Гермионы, в котором явно прочитал просьбу остаться, чтобы поговорить. — Ты идёшь, Скорп? — сосед по парте, Джордж Маркс, темноволосый парень в очках, панибратски толкнул его в плечо. С Марксом они познакомились всего неделю назад в комнате общежития, куда Скорпиус напросился сам. Отец предлагал ему поселиться в отдельном частном доме через пару улиц от Академии, но Скорп не захотел жить один и чем-то отличаться от других студентов. В итоге ему выделили небольшую комнату на двоих в старом двухэтажном доме студенческого общежития. Джордж шёл в довесок к комнате. Говорливый и въедливый «заучка» — такое впечатление создалось у Скорпиуса от первой встречи с юным американским магом. Он оказался помешанным на зельях и увлёк его своим интересом. Через день они уже вдохновенно спорили о том, какой ингредиент заменить в Костеросте, чтобы новые кости росли с примесью железа или ещё лучше — титана. — Я догоню тебя, Джордж… — Скорпиус тряхнул плечом, воспринимая бесцеремонные тычки соседа с лёгким раздражением. Тот бросил быстрый взгляд на Гермиону и, хитро прищурившись, тихо проговорил: — Всё ясно… Ладно, давай, чемпион, встретимся на анатомии. — После чего он быстрым шагом направился к двери, насвистывая что-то игривое. Этот умник когда-нибудь доиграется… С досадой проследив за тем, как за Марксом закрылась дверь, Скорпиус медленно повернулся к Грейнджер, стоящей у своего стола. Она разглядывала его, чуть склонив голову вбок. — Так-так, кого я вижу, Скорпиус Малфой… — пройдя ближе к нему, Гермиона остановилась в проходе между партами: на её лице было написано новое для него выражение — строгое и оценивающее. Это неожиданно сильно взбудоражило его кровь. Во рту резко пересохло. Скорпиус понял, что такая Гермиона Грейнджер — властная и уверенная — возбуждает его ещё сильнее. Он сделал неловкое движение рукой, чтобы поправить штаны в районе паха. — Гиперион, — сглотнув комок, пробормотал Скорпиус, не спуская с неё широко раскрытых глаз. — Эмм… что? — она изумлённо подняла брови, и выражение властности тут же сменилось на вопросительное. — Гиперион, моё второе имя. В честь прадеда, — добавил он и сжал губы, пытаясь не ухмыльнуться. Гермиона удивлённо нахмурилась и вдруг рассмеялась, закатывая глаза: — Скорпи! — её взгляд потеплел. От её нежной улыбки и такой знакомой теплоты, отдающейся мурашками по телу, сердце тут же запрыгало в его груди как мяч. — Скорпи, как ты здесь оказался? — воскликнула Гермиона, не скрывая изумления. — Не рада меня видеть? — он поднялся с места и медленно разместился на парте, усевшись на самый край, прямо напротив неё. Его чёрные ботинки теперь задевали острые носки её туфлей. Гермиона с любопытством разглядывала его, сжимая полы своей кофты. — Да что ты… Рада, конечно, рада, но… — она замотала головой. — Если честно, я просто в шоке! Ты же сейчас должен осваивать аврорскую науку! В Лондоне! Ты ведь так мечтал об этом! — Мечты имеют свойство меняться, — сдержанно улыбнулся он. — Я решил, что хочу отучиться на целителя. — Правда? Почему ты так резко поменял своё решение? — Гермиона сверлила его пронзительным взглядом. Скорпиус еле сдержался, чтобы не ответить, что только из-за неё. Он был уверен — это, скорее всего, последнее, что она ожидает услышать. Как бы Грейнджер ни была добра, сейчас на карте стояло её уважение к нему. Женщина такого уровня не поймёт его глупую одержимость ею. — Потому что… — начал Скорпиус, тщательно обдумывая свои слова. — Потому что я совсем забыл о том, что хочу приносить людям пользу. А я ведь мечтал об этом с самой смерти матери. Аврорская школа манила меня скорее внешней романтической атрибутикой — приключения, расследования, драки, крутая форма, восхищение женского пола… — он улыбнулся, заметив усмешку на её губах. — Мне кажется, это не то, что мне нужно… Может быть, я ошибаюсь, но я хочу попробовать нечто другое. Хочу попробовать себя в чём-то более глубоком, более сложном. Я уверен, что смогу. Она задумчиво вздохнула, кусая нижнюю губу. Возможно, этого объяснения было мало, но он не стал продолжать. — Скорпи, это на четыре года, а не на два, как в Аврорате, — предупреждающе проговорила Гермиона. — Я знаю. — Это тяжело. — Знаю, я понял это, когда прочитал список дисциплин, — он еле заметно усмехнулся. — Это… Она не успела договорить, дверь уверенно открылась, и в кабинет вошли несколько студентов со старшего курса. Гермиона тут же шагнула на шаг дальше от Скорпиуса и бросила на него виноватый взгляд: — Давай поговорим позже? У меня лекции. — Да, прости, у меня тоже, Гермиона… Ох… извините… профессор Грейнджер. — Он схватил сумку и, шутливо козырнув ей, произнёс: — Вечером в семь, в парке, я буду ждать тебя у статуи рыбака. Найдёшь, где это? — В парке Академии? Конечно, найду. Скорпиусу хотелось обнять её, сжать покрепче за талию и вдохнуть нежный цветочный аромат её волос. Он решил, что вечером обязательно так и сделает. Но вечером Гермиона сразу же озадачила его вопросом: — Скорпи, твой отец знает, что я преподаю здесь? Романтичное настроение как рукой сняло. Гермиона переоделась в джинсы и серую тёплую кофту и выглядела по-домашнему уютной и милой. Стремление обнять её только усилилось. Она уселась рядом с ним на скамейку, поворачиваясь лицом к заходящему солнцу. Тени от крон деревьев и оранжево-малиновые отблески заиграли на её скулах и точёном носе. Скорпиус сглотнул, подавляя желание взять её за ладонь, лежащую рядом на сидении. — Я… Гермиона, не думаю, что… — начал он. — Мерлин, Скорпи, можешь не отвечать. Я знаю, что ты ничего ему не сказал. — Она повернулась к нему лицом, на котором застыло выражение недовольства. — Ты понимаешь, чем это грозит? Тогда до него дошло. — Значит, он всё-таки говорил с тобой перед отъездом, — заключил он. Она молчала, раздумывая. — Да, так и было, — наконец выговорила Гермиона. — Скорпи, я не хотела рассказывать об этом, потому что вы и так с отцом «на ножах». И это неважно — он был прав. — Прав? Что он сказал? — Скорп сжал челюсти. Она отмахнулась. — Это неважно. — Это важно! — сердито воскликнул парень. — Он всегда всё портит, как ты не понимаешь? Наверное, наговорил тебе гадостей, оскорбил и… — Прекрати, ничего страшного не произошло, — перебила Гермиона. — Давай честно. Почему ты здесь? — Я… Я же сказал, — Скорпиус отвернулся, наблюдая за пролетающим голубем. — Ладно… Врунишка… Я сделаю вид, что верю. — Он предположил, что на её губах сейчас играла лёгкая улыбка. — Я не врал, — вздохнул он, понимая, что его раскрыли. — Прости. То есть ты тут не из-за меня? Скорпиус тут же покрылся красными пятнами и поймал её хитрый насмешливый взгляд. Он тихо рассмеялся и покачал головой: — Как знать… — Скорпи, не шути так! — Гермиона толкнула его плечом, и он всё-таки приобнял её, осторожно прижимая к себе. — Сегодня в Труро начинается яблочный фестиваль, — проговорил Скорпиус, нежно улыбаясь ей в ответ: он больше не мог сдерживать свои внутренние порывы — Гермиона была в его объятиях, никуда не бежала и расслабленно положила голову ему на плечо. — Хочешь посмотреть? Говорят, там весело. Этот уголок парка был самым уединённым, и Скорпиус мог позволить себе обниматься с любимой ведьмой, не боясь, что кто-то увидит и не так поймёт. Но Гермиона, видимо, считала по-другому. Через минуту она тяжело вздохнула и встала со скамейки. — Скорпиус, мы с тобой… — она поправила кофту, запахнув её сильнее, чтобы спрятаться от дуновения вечернего прохладного ветерка, и продолжила тихим голосом: — Наше лето было прекрасным, да… Но оно закончилось. Мы не можем разгуливать по городу, словно влюблённая парочка. Мы не можем вот так обнявшись сидеть на лавочке. Я твой преподаватель, а тебе надо заняться учёбой. Серьёзно заняться, чтобы понять, твоё ли это. Целительство либо должно увлечь тебя, либо… разочаровать. Тебе надо думать об этом. А не о прогулках со мной. — Хорошо, мы не будем разгуливать, как влюблённая парочка… — Скорпиус тоже встал и теперь возвышался над Гермионой, заглядывая в её грустные карие глаза. — Как друзья, ведь так и было всегда. Разве запрещено друзьям общаться, есть яблоки и обниматься? Он знал, что это звучит наивно. — Скорпи, твой прощальный поцелуй… — Её щеки чуть порозовели, но она не отвела взгляда. — Разве он был дружеским? Между нами дружба? Скорпиус почувствовал, как краска приливает к шее и щекам. Всё усложнялось. И сейчас вместо того, чтобы стать к Гермионе ближе, он рисковал потерять её. Он предполагал, что она найдёт массу доводов, почему они не могут быть вместе, Гермиона оттолкнёт его, и тогда он будет самым несчастным и глупым человеком на свете. Он будет видеть её каждый день, не имея возможности даже на обычное дружеское общение. — Этого больше не повторится, — быстро выговорил Скорпиус. — «В ближайшее время», — добавил он про себя. Скоро ему исполнится восемнадцать. И ни отец, ни Гермиона и никто другой не сможет найти ни одной причины, почему ему нельзя быть вместе с ней. — Давай останемся друзьями, — предложил он, умоляюще сдвигая брови «домиком». — Я так скучаю по нашим разговорам и тому вкусному чаю, который умеешь заваривать только ты… А ещё твоя божественная шарлотка! Она даже снилась мне! Если бы Гермиона знала, что ему снилось на самом деле… — Какой ты хитрец! — прекрасная ведьма рассмеялась. — Вспомнил мою шарлотку! Придётся приготовить её ещё раз… Ладно, хорошо! Мы друзья, чему я очень рада! Но у меня к тебе большая просьба: ты должен рассказать обо мне своему отцу. Обещай это. Скорпиус мысленно застонал от досады. Чёрт, вот это, конечно, лишнее! Отец не поймёт и устроит скандал. Деваться было некуда, и Малфою-младшему пришлось согласиться на условие Гермионы. После дня рождения он расскажет Драко о том, кто самый любимый преподаватель его сына в Академии. А сейчас: — Давай руку, — уверенно произнёс Скорпиус и сжал её тонкую ладонь. — Мы немного прогуляемся и вернёмся до темноты… Фестиваль яблок, это очень важно. Она рассмеялась, и они аппарировали к реке Труро, на берегу которой начиналась весёлая ярмарка. Играла громкая музыка, крутились карусели, мигали яркие огни. И всё это празднество окутывал густой запах яблочного варенья. — Откуда ты узнал про фестиваль? — с интересом спросила Гермиона, когда они влились в толпу отдыхающих. Скорпиус рассказал, что девчата с курса утром все уши о нём прожужжали. Это было маггловское развлечение, но магическое сообщество Труро совершенно не гнушалось таких праздников. Скорпиус потащил Гермиону к тиру, и через десять минут она уже шла в обнимку с огромным коричневым медведем. Потом они танцевали под музыку уличного оркестра, завороженно смотрели, как акробаты прыгают по верёвкам, а на колесе обозрения они катались, объедаясь яблочным мороженым и запивая его яблочным сидром. Время с Гермионой неслось как бешеное, Скорпиус словно кружил в завораживающей карусели из её взглядов, её касаний, её звонкого смеха. Ему было мало её. Своё обещание вернуться до темноты он не сдержал, и они пришли часа в три ночи, хохочущие и пьяные. Он проводил её до самых дверей профессорского общежития. — Этот яблочный фестиваль я запомню навсегда, — хихикала Гермиона, сжимая в одной руке медведя, а в другой недопитую бутылку сидра. — Завтра мне рано вставать… Мерлин, уже сегодня! Можно и не ложиться… Мой второй день в Академии будет тяжким. Она озорно рассмеялась. — Вот засада… — Скорпиус закрыл лицо руками. — Прости, что не уследил за временем… — Ой, да перестань ты, я взрослая девочка и сама могу решить, сколько мне гулять. Было здорово! Спасибо тебе… Она поёжилась. Ночной ветер нагло забирался ей под одежду. Скорпиус выпил меньше Гермионы, но в его голове бродили странные мысли — он хотел быть этим ветром, чтобы щекотать и ласкать её кожу, обнимать её. Юноша пьяно пошатнулся, немного преувеличивая своё неустойчивое состояние, и Грейнджер тут же подхватила его за пояс. — Боже, Скорпи… Ты так сильно опьянел… Не надо было покупать этот сидр, я же предупреждала… Хотя он очень вкусный, как лимонад. — Она открыла дверь и потянула его за собой. — Пойдём, я дам тебе антипохмельное. Они прошли по тёмным тихим коридорам общежития на второй этаж. Здание было старым, и половицы поскрипывали под их ногами. Гермиона оглядывалась на Скорпиуса и снова хихикала, когда он наступал на выступающие доски паркета, вызывая жалобные звуки с пола. — Аmor vincit tenebras , — тихо произнесла она, и дверь в её маленькую квартирку открылась. Гермиона затянула парня за собой. Медведь полетел в кресло у камина, бутылка оказалась на барной стойке у кровати, а ведьма убежала к шкафу из тёмного дерева, стоящему в углу. — Заходи! Пять секунд, я сейчас найду зелье… — она спряталась за дверцей шкафа, и послышалось звяканье стекла. Скорпиус закрыл за собой и прислонился к двери, чтобы не последовать за ней и не сделать что-то, что несомненно нарушит их дружбу — например, обнять её крепче и поцеловать так, что она забудет обо всём на свете. — Считаешь, что любовь побеждает темноту? — спросил он, оглядывая маленькое уютное гнёздышко Гермионы — светлую комнату, в которой умещалось сразу всё: и спальня, и кухня, и рабочий стол у высокого окна в форме арки. — Побеждает тьму, — поправила она. — Это первое, что пришло мне в голову, когда я придумывала пароль. — Гермиона вернулась с маленькой бутылочкой из зелёного стекла и скомандовала: — Так, выпей пару глотков. И иди к себе. — Слушаюсь, профессор, — он усмехнулся, а она чуть покраснела. Их ладони встретились, но Скорпиус не стал уделять этому внимание. Нельзя, пока они друзья. Пока… потому что это ненадолго. Он сделал два глотка, и зелье подействовало сразу же, пройдясь по венам бодрящей освежающей волной. — Хорошо, что любовь побеждает тьму, — проговорил Скорпиус, чувствуя, что отрезвление делает всё вокруг более чётким и ярким, особенно её — Гермиона выглядела как сама любовь со своими сбившимися кудрями, порозовевшими щеками и карими глазами с золотинками, словно заглядывающими ему в душу, такая красивая и такая желанная. — Спокойной ночи… или утра… И береги нашего медведя… — улыбнулся он, теряясь в её обнимающем взгляде. — Моего медведя, — поправила ведьма с хитрой улыбкой и неуверенно потянулась к его щеке, оставляя на ней лёгкий поцелуй. — Я буду беречь его как родного… Спокойной ночи, Скорпи. Не опаздывай на лекции. — Она словно проверяла, что он будет делать, сорвётся ли, наплевав на их договорённости о дружбе? Скорпиус лишь улыбнулся сжатыми губами. Сдерживая свои руки на месте из последних сил, он подмигнул Гермионе, и выскользнул из её комнаты.***
Когда он вышел, Гермиона наконец выдохнула. Она схватила медведя и в обнимку с ним запрыгнула на кровать, расслабленно упав на спину. Волосы разметались вокруг её лица. Уставшая, но довольная ведьма зевнула и прикрыла веки. События дня проносились перед её мысленным взором пестрыми картинками. Серо-голубые глаза, сильные руки, белозубая добрая улыбка. Его взгляды, жаркие и жаждущие. Его сдержанность, в которой было столько нежности. — Мерлин, куда я ввязалась… — прошептала Гермиона, крепче обнимая огромную пушистую игрушку. Она чувствовала — Скорпиус в неё влюблен, он совершенно не мог этого скрывать. Именно поэтому он оказался в Академии — чтобы быть рядом с ней. Другого объяснения происходящему у неё не было. Почему она согласилась на дружбу с ним? Она же сбежала из Уилтшира только затем, чтобы избежать его внимания. Гермиона закусила губу и села. В голове вертелся только один ответ — Скорпиус ей тоже нравился. Он был похож на сверкающий алмаз, который она обнаружила среди тусклых камней. И она пока не могла оттолкнуть его. Не хотела терять. Но этот драгоценный камень не для неё. Ведьма покачала головой и отбросила медведя в сторону. Начав раздеваться, чтобы сходить в душ, она задумчиво уставилась на золотистое сверкание остатков сидра в бутылке на барной стойке. Они пили его, прикасаясь к горлышку бутылки губами. Словно целовались… — Хватит, Грейнджер! — резко остановила она себя. — Думай о работе, а не о мальчишках! Тебе вставать через три часа! Гермионе в голову вдруг пришла ясная мысль, что Скорпиусу скоро будет не до неё — учёба в Академии обещала быть сложной. И ему придётся либо учиться в полную силу, либо ехать обратно в Уилтшир.