Земляной туннель встретил привычной темнотой, отбирая всякую надежду добежать до двери в конце. Каждый шаг приходилось освещать новым потоком магии, не давая лететь по коридору со всех ног. Когда, наконец, скользкий пол стал медленно подниматься, Ника едва заметно выдохнула и прислушалась. Сердце пойманной птицей билось в груди, заглушая, казалось, все звуки вокруг.
Тяжёлая потайная дверь с протяжным скрипом отворилась. Комната, озарённая лунным светом, предстала как на ладони, заставляя девочку слегка прищуриться из-за резкой смены освещения. Воспользовавшись этим замешательством, молодой каштановый волк грузно встал на лапы и принял оборонительную позицию, чуть пошатываясь.
Затворив за собой дверь, Ника прислонилась к ней спиной, успокаивая своё дыхание и сердце. Ведь волки – существа с очень острым слухом, а оборотни, благодаря своей магии, тем более. Поэтому Ника была уверена, что стоящий на другом конце комнаты прекрасно слышит стук её сердца, а сильное волнение может повлечь за собой агрессию со стороны волка.
Тихо сев на пол, девочка стала внимательно осматривать оборотня. «Лапу повредил. Видимо, напоролся на один из гвоздей пола. Ещё и на боку порез. Глубокий… Больно, наверное,» - с каждой обнаруженной царапиной, многие, из которых было видно даже под шерстью, она снова задерживала дыхание. Непрошеные слёзы отчаяния и вины наворачивались на глаза. Раньше с ней такого не было. Этот человек подарил ей так много всего, научил чувствовать, показал удивительный мир, о котором в своём тёмном доме Ника могла только мечтать. А она не может ему помочь, забывая даже о таком важном, как полнолуние. И ведь понимает, что сама виновата в его ликантропии, но тоже почему-то забывает. Вздрагивает и резко поднимает глаза, когда слышит тяжёлые шаги и громкое дыхание совсем рядом.
Волк осторожно подходит, прищуривается, вымеряет каждый шаг, чтобы можно было в любую секунду убежать или наоборот напасть. Но это странное белое существо напротив не пытается ничего сделать, позволяя подходить чуть ближе. Когда он оказывается от неё меньше, чем на фут, а лёгкие полностью забивает успокаивающий запах травяного чая, камина и чуть-чуть тёмного шоколада, существо вдруг вздрагивает и смотрит на него внимательно, прямо в глаза. И волк уже понимает, что его не тронут, что можно быть ещё ближе, уткнуться носом в чужие волосы и дышать-дышать-дышать, уничтожая ту бурю, что бурлила внутри с самого превращения.
«Пришла... Не забыла... Правда пришла…», - мысли, даже не оформляясь как следует, блуждают по затуманенному сознанию мальчика в теле этого волка. Чуть меньше четверти часа назад в этой пыльной комнате он терял своё сознание, обращаясь в зверя. Это до боли знакомое одиночество пробиралось в самую душу, вытягивая оттуда последние силы на борьбу со своим волком. А сейчас эти силы возвращались, помогая перехватить контроль над собственным телом и глядеть в эти холодно-голубые глаза уже по-человечески.
Он даже не реагирует на её хриплое: «Рем? Ты как?», на лёгкие покалывания в области ещё кровоточащих ран, он просто смотрит на неё радостно, и в груди такое яркое желание обнять её, эту маленькую девочку, которая остаётся с ним, что он сразу же это желание осуществляет, ни на секунду не задумываясь ни о своём обличии, ни о весомой разнице в габаритах. Волк просто ласково тычется девочке в плечо, шею, зарывается в волосы и валит почти на пол, еле успевая подхватить её зубами за кофту. Потом они оба всё же падают, поднимая из досок клубы пыли, и он несколько раз чихает, передёргивая ушами. А Ника тянется к нему и обнимает уже по-настоящему, обхватывая руками пушистую шею и прижимаясь к груди, внимательно слушая биение чужого сердца. Римусу же даже не надо особенно прислушиваться. Слух настолько острый, что ему слышны даже шаги людей в деревушке Хогсмид, а уж размеренный стук девичьего сердца не услышать просто невозможно…
А потом дни всё летят, летят куда-то, будто им и правда есть куда торопиться. Но каждый день подгоняет вчера, и сам потом убегает, преследуемый завтра, а жизнь всё течёт своим чередом и ничего будто бы особенного не происходит.
Только первый курс близится к своему концу, все тесты уже написаны, и пора разъезжаться. Прощаться с новыми и старыми друзьями, учителями, школой и на целых два месяца отправляться в другой мир, родной и близкий, но у каждого он свой.
И лето кружится ярким водоворотом, радугой, весёлыми дождями и слепящим глаза солнцем. Два месяца уже не кажутся такими длинными, ведь каждый летний денёк наполнен чем-то настолько светлым и радостным, но быстротечным, что уже пересчитывать каждый просто не хватает сил и терпения. Ведь как же можно упомнить всех магических животных в заповеднике волшебной Франции, о котором вещает сентябрьским днём в Хогвартс-экспрессе Джеймс. Как возможно запечатлеть в памяти тёплое лето в родном доме Лили, эти бесконечные луга, поля и леса, что простираются за Домом Тьмы, где живёт совсем белая девчушка Ника? Это так же невозможно, как Римусу запомнить лес, освещённый полной луной, а Сириусу пересчитать те бесчисленные часы, что он проводил в своей комнате, отбывая наказание, назначенное матушкой.
Но когда мы хотим поделиться чем-то с друзьями, первым делом вспомним всё хорошее, ведь так? А рассказать обо всём будет гораздо сложнее, чем пережить. И двух часов поездки до Хогвартса для этого совсем недостаточно. Как недостаточно и для того, чтобы хоть на минутку три человека могли оказаться одни в полной тишине и спросить и принцессы льда, откуда у них за пазухой оказались ледяные амулеты. Для этого нужен не один день, а чтобы найти ответы на многочисленные вопросы – и не один год.
Хотя сейчас это совсем неважно. Поезд катится по рельсам, мерно покачиваясь, а в соседнем вагоне юный Блэк уже готовится к прибытию в Хогвартс.
***
Алый состав по традиции останавливается около небольшой станции Хогсмид, что никогда не увидят маглы. И юные волшебники снова отправляются к своей школе. Кто-то приехал сюда впервые, а для кого-то этот год окажется последним в ставших родными стенах.
Сейчас будущих первокурсников рассаживают по лодкам, а прибывшие на второй год обучения занимают места в тёмных каретах. Компания из пяти гриффиндорцев направилась к одной из них.
- Они что, сами едут? – спросил Джеймс, внимательно осмотрев карету со всех сторон.
- Джейми, это же школа магии, здесь всё возможно, разве не так? – со смешком спросил Сириус, закинув руку на плечо друга.
- Почему сами? Вы разве не видите их? – Римус протянул руку, указывая на крылатую лошадь. Хотя таковой её было довольной трудно назвать. Конский скелет был обтянут кожей, голова была больше похожа на драконью, а широкие кожистые крылья, мирно покоящиеся на спине существа, полно давали понять, какую скорость в полёте способна была развить эта лошадка.
- Они их не видят, Рем, - Ника с улыбкой подошла к существу. Оно осторожно ткнулось ей в руку, позволяя погладить себя.
- Не видим кого? – Джеймс даже протёр очки, сомневаясь в ясности своего зрения.
- Фестралов, - девочка мягко провела ладонями по морде животного. Фестрал довольно фыркнул, признавая ласки своей подруги по сущности.
- Подожди, ты о тех самых фестралах? Которых может видеть только тот, кто… - Сириус с каждым словом становился серьёзнее.
- Кто видел и осознал смерть, ты прав, - Ника ответила спокойно, даже не оборачиваясь.
- Но как?
- Я видела и помню смерть моих родителей. И… смерть ещё одной… человеческой души, - девочка закусила губу, всматриваясь в темноту окружавшего их леса. Затем она перевела взгляд на Римуса, грустно улыбнулась и тихо шмыгнула. – Ладно, пойдём уже. Нас одних ждать не будут, - Ника легко запрыгнула в повозку, отворачиваясь к окну. Воспоминания, живущие где-то глубоко внутри, снова открывались сознанию, затопляя чувством вины и сожалениями.
Но она должна бороться с ними. Ради тех, кто сейчас едут вместе с ней, переводя тему разговора на какие-нибудь простые, но такие близкие сердцу безделицы. Ради того, в чьей сущности она отчасти виновата. Ради него, не человека, но и не волка, от которого теперь зависит её жизнь.
Его она точно больше не потеряет.
