***
— И зачем нам, все-таки, сдалась эта общага… — Соня обводила взглядом абсолютно убитую комнату, которую им предстояло делить с Аней в ближайшие, теперь уже, студенческие годы. Аня, которая была безумно рада возможности наконец вырваться от своей бабушки, мнения подруги не разделяла и была довольна пусть маленькой, пусть старой, но***
— Нахрена нам это все надо? — качал головой Витя. — Не ворчи, даже я уже молчу. Будем учиться — к нам же меньше претензий будет при случае. Сам подумай. — Нет, ну ты посмотри, как мы живем: девочки сказали не пить до нового года, мы и не пьем. Сказали идти учиться — мы идем и учимся. И заметь, Космос, Малиновская хоть моя девушка, а Аньку ты просто так слушаешь. — Никого я не слушаю, — тут же возмутился Космос, — сейчас как пойду и!.. — он не успел договорить, в дверь постучали. — Ну что, студенты прохладной жизни, — Соня зашла в комнату, — обжились? — Выбора нет, обжились, — хмыкнул Витя. — У вас и подоконник не сломанный? — Аня, осматривая комнату парней, провела мысленную параллель с комнатой, в которой поселили их с Соней. — Да-да, — Космос встал с кровати, подходя к окну, — Не каждый может позволить себе такую роск… — он не успел договорить. Оперевшись рукой на край подоконника всем весом, Космос, видимо, переоценил состояние мебели в доставшийся им комнате и сломал кусок подоконника, ударившись и без того уже где-то пораненной рукой. Аня с Соней и Витя громко засмеялись, смотря на Космоса, у которого, собственно, все было, как обычно. — Ай… черт побери, — прошептал он, корчась от боли и стряхивая забинтованной рукой. — Кос, а что у тебя с рукой-то? — спросила Аня. Витя быстро перестал смеяться. Он-то знал.***
Несколько дней назад. — Что-то долго его нет, — сказал Витя, когда он, в компании Космоса и Валеры, находился во дворе Богдана, ожидая его появления. — Ничего, скоро появится, мне на него наводку хорошую сделали. Фил хмыкнул. — Ничего, Фила, смешного. Видишь, не только вред, как ты говоришь, от нашего нового дела. — Ну-ну. Космос цокнул, закатив глаза. И тут же изменился в лице, устремив взгляд куда-то вдаль. — Идет, — сказал он, совершенно не своим голосом. Это было больше похоже на рычание. Богдан, как ни в чем не бывало, шел по двору в компании длинноногой блондинки. Прижимая ее к себе за талию, он о чем-то громко смеялся, параллельно куря. Заливистый и звонкий смех девушки также эхом разносился по пустому, уже сумеречному двору. — Пошли, — скомандовал друзьям Космос, и они двинулись в сторону парочки. — Трое на одного? Не по-пацански, Кос, он еще и с девушкой, — заметил Валера. — Не по-пацански, Валера, это девушек использовать, а потом вот так грязно кидать. И эта его «девушка» — мочалка натуральная, которую пол-Москвы… знает. Богдан услышал голоса, а потом и увидел знакомые силуэты, которые до этого были едва различимы в вечерней темноте, на и без того не освещаемой улице. — Оп-а, какая встреча, — присвистнул он. — Давно не виделись, — в тон ему ответил Холмогоров. — Дама твоя пусть погуляет. Богдан притормозил, как бы думая, стоит ли ему отпускать подружку, или это хорошая защита. — Марьяш, подожди меня дома, — он вложил в ее руку ключи от квартиры, и легонько подпихнул, чтобы она шла. Дождавшись, пока мадам дойдет до дома (при этом не оборачиваясь, а определив лишь по звуку железной двери), Космос сделал несколько шагов к нему. — Уже с новой? — он кивнул на подъезд, имея ввиду ту самую некую «Марьяну». — Да не, давно уже, месяц так точно, — совершенно спокойно ответил Богдан. Космос словно побагровел. Эти слова сработали для него лучше всякой красной тряпки для быка. — Урод, я же тебя сейчас с асфальтом сравняю, — пробасил он, кидаясь на Богдана. Титомир тоже не промах, он успел хорошенько шибануть Космоса по руке, а после и отбиваться сразу от троих, при этом съездив Вите по лицу. Однако, очень быстро после всего этого он уже был повален на землю, и все что ему оставалось делать, так это беспомощно принимать новые и новые удары. — Еще хоть раз подойди к ней, скотина, — сказал Космос, садясь на корточки, и поднимая к себе голову Богдана за волосы. — Хоть раз попадись мне на глаза, и я закончу то, что мы начали сегодня. Отдыхай, — он с брезгливым видом оттолкнул его от себя.***
— Да так, на тренировке ударился, — сказал Кос, пряча руку в карман. — На какой тренировке? — похлопала глазами Аня. — Да… Филу помогал там… надо было ему приемы какие-то свои борцовские отработать. — Понятно… — ответила Вишня, конечно же, не поверив. — Ладно, мы пошли готовиться, заходите к… — Аня задумалась. — Сонь, ко скольки? Малиновская посмотрела на наручные часы. Сегодня большой праздник в институте — день первокурсника. — К пяти, — ответила девушка.***
Аня и Соня спускались на второй этаж общежития, к своей комнате номер 223. — Слышала? На тренировке с Филом он руку повредил, ага. Станет с ним Валера приемы отрабатывать, если у него груша есть, как минимум. А то и напарники на настоящих тренировках, — говорила подруге Аня. — А у Вити, между прочим, шрам над бровью появился, ровно в тот же день, когда и Космос с забинтованной рукой пришел. Я еще тогда у него спросила, мол, что случилось, а он мне сказал, что на дверь налетел, — добавила Соня. — Слабо верится, — ответила Вишневская. — Сегодня же поговорим с ними, больше тянуть уже невозможно, сами они ни в чем не признаются, ждем уже две недели.***
Надев свое лучшее платье, Малиновская принялась раскручивать бигуди. Аня в это время красила ресницы, сидя у зеркала. — К вам мож… — не успел сказать Космос, открывая дверь в комнату девочек, как его тут же прогнали. — Нет! Мы еще не готовы, подождите нас за дверью. — Посмотри, стесняются они нас ещё… — усмехнулся Витя. — Малиновская, что я там не видел? — смеясь, крикнул он на весь коридор. Космос тут же пихнул его локтем и кивнул на номер их комнаты. «223». А у них «332». Однако, из-за того, что «2» отвалилась — просто «33». — Может открутим у них одну двоечку? — шепнул Кос Вите, посмеиваясь. — А давай, — ответил Витя. Спустя некоторое время, когда Космос уже убрал цифру в карман пиджака, он, не открывая дверь, сказал девочкам: — Ну, вы там собирайтесь, выходите, а мы вас попозже догоним. Вернувшись к свой комнате, парни на пару стали цеплять цифру с двери девочек на свою. — Сонь, давай быстрее, — Аня, держа в руках маленькую черную сумочку, вышла из комнаты в коридор, ожидая подругу. — Я знаешь, что еще подумала… — она замолчала на полу-слове. — Э, а куда у нас цифра делась? Почему мы теперь просто «23», а не «223»?***
На день первокурсника, как правило, сначала давали концерт ребята со старших курсов. Кто во что горазд, называется, различная самодеятельность: кто-то поет, кто-то показывает сценки, кто-то танцует. Это культурная часть дня и праздника. Потом, эти же самые ребята, начинали собственное посвящение новоиспеченных студентов в первокурсников. Втайне от комендантов и прочего персонала общежития. Вообще тогда-то и творилось главное веселье… И не только веселье. — Мы не опоздали? — прошептала запыхавшаяся Аня, когда девочки, наконец, оказались во дворе института. — Опоздали, — зевнул Космос, — но тут все равно неинтересно. Аня посмотрела на какую-то старшекурсницу, которая, стоя на крыльце здания института, читала стихи. — Вы пока сюда шли, мы уже узнали всю информацию про сегодняшний вечер, — сказал Витя. — В девять вечера подходить к четыреста первой комнате. — Мы же договорились не пить до нового года! — возмутилась Соня. — Сонечка, как ты во фразе «подходить к четыреста первой комнате» услышала «мы идем пить»? — искренне удивился Витя. — Может, там учебники выдавать будут? Вот мы туда и идем, — засмеялся Витя, а после чего поцеловал девушку в висок. — Молодые люди! — на ребят обернулась какая-то женщина в очках, судя по всему, одна из преподавателей. — Пардон, мадам, — ответил Витя, но под грозным взглядом пожилой женщины быстро исправился, — Простите. — Ваша фамилия, молодой человек? — Шмелев, — тут же выдал Витя. Соня прыснула со смеху, прикрыв рот ладошкой. Женщина перевела взгляд на нее. — А ваша? Соня перестала смеяться, и, выпрямившись, с напускной важностью произнесла: — Земляникина. — Впредь я буду за вами внимательно следить, Шмелев и Земляникина. Вы находитесь в высшем учебном заведении, так и ведите себя соответствующее, — отчеканила женщина. Ребята, изображая скорбь и раскаяние, активно закивали головами, одинаково опустив взгляды в пол. Как только женщина, моментально получившая от ребят прозвище «тиранша», отвернулась, Соня и Витя снова рассмеялись, но на этот раз беззвучно. Они обернулись на Аню и Космоса, собираясь разделить веселье, но те двое даже и не заметили ничего произошедшего. Они были так увлечены каким-то разговором между собой, что даже не смотрели в сторону друзей. Соня отметила, как Космос смотрит на Аню, слушая её. Переглянувшись друг с другом, «Шмелев» и «Земляникина» обменялись многозначительным взглядами, и, еще раз посмотрев на друзей, наконец, посвятили свое внимание концерту.***
— Мы пойдем в эту «четыреста первую?» — спросила Аня у Сони, лежа на кровати в их комнате, и надувая пузыри из жвачки. Яблочная. Космос поделился. Говорит, что отец из командировки привез. Но Вишня подозревала, что никакой это не Юрий Ростиславович. Скорее всего, откуда-то, хорошо еще, если не краденный товар для спекуляции. А почему бы и нет? Товар эксклюзивный, тяжело доступный, но среди молодежи — очень даже ходовой. Анька уже высказала эту теорию Соне. — Да-да, — отозвалась Соня, — сейчас, глаза докрашу, и пойдем. — Решила сразить всех наповал там? — засмеялась Вишневская. — А почему бы и нет? Видела я сегодня, как на Пчелкина моего смотрела добрая половина девчонок, — высказалась Соня. — Да брось, — махнула рукой Аня, — на Витю может смотреть кто угодно, но какая разница, если он сам никого, кроме тебя не видит? Малиновская ненадолго задумалась над словами Ани, крутя в руках помаду. — Да… да. Ты права, — сказала девушка, кивая. Однако неприятное свербящее чувство в груди все же оставалось. Ей не была свойственна ревность. Витю часто это удивляло, потому что он сам не раз делился эмоциями с Космосом, когда очередной парень засматривался на его Соню. Он никогда ей этого не предъявлял, понимая, что его ревность — его проблема, и не стоит устраивать сцен Соне из-за того, что она посмеялась над шуткой какого-нибудь левого парня или улыбнулась какому-то знакомому. И тем не менее, сейчас вдруг, попав в абсолютно новые условия, что-то в Сонином взгляде на подобные вещи изменилось, и ей это не нравилось. — Слушай, на тебя так сегодня Космос смотрел, — вдруг заискивающе сказала Соня, натягивая джинсовый сарафан и пытаясь дотянуться до молнии на спине. — Как? — Аня вдруг села на кровати, перестав жевать свою яблочную жвачку.***
Придя на празднование спустя примерно час после его начала, девочки застали уже изрядно напившихся как первокурсников, так и старшекурсников. Среди этой «наотмечавшийся кучи» Ане и Соне предстояло выискать Космоса и Витю. Народ занял весь четвертый этаж общежития. Кто-то стоял на шухере на лестнице, кто-то курил на общей кухне, кто-то ходил из комнаты в комнату. Музыка играла на весь душный коридор, который тоже был забит студентами. На весь этаж смех и гогот. — Оп-а, девчонки, — на дороге нарисовался какой-то парень, с несколькими стаканами в руках. Что там намешано — даже представить было страшно. — Какой курс? — Теперь первый, — ответила Аня, смотря на него снизу-вверх. Ростом он был даже выше, чем Космос, наверное. — Тогда пьем! — тот, широко улыбаясь, протянул им по стакану. — Мы не пьем! — заявила Малиновская. — А это обряд посвящения такой, отказываться нельзя. А то на вечеринку не пропустим. Народ, поддержите девчонок, им предстоит испробовать «коктейль первокурсника»! — вдруг заголосил он. — Пей! Пей! Пей! Пей! — все, как один, окружив девочек, громко кричали и хлопали в ладоши. Соня брезгливо сморщила нос, когда от «коктейля» повеяло стойким запахом спирта. — Сам свою бурду пей, — заявила она парню. — Фу-у-у! — вновь в унисон протянула окружающая их молодежь. — Пей! Пей! Пей! Девочки беспомощно переглянулись. — Ладно, давай сюда, — Аня взяла у него один из стаканов и дождалась такого же действия от Сони. Малиновская, наконец, взяла стакан с непонятной жидкостью и, сделав несколько глотков, пихнула его обратно. Аня же допила до конца, и, поморщившись, что-то пробурчала. — Так-то лучше! — послышалось откуда-то со стороны. — Всё? — шмыгнула носом Вишневская. — Всё, — расплылся в улыбке высокий парень. — Вы из какой комнаты? — Из двадцать третьей, — ответила Аня, уходя. — Такой нет! — вдруг сказал парень. — Теперь есть! — обернулась Соня, махнув светлыми волосами. Незнакомый парень так и остался в неведении, откуда взялись две такие симпатичные первокурсницы, но задался определенной целью — все про них выяснить.***
Девочки пробирались через толпу танцующих, уже изрядно выпивших студентов. Шумела музыка, слышался смех и разговоры, но Космоса и Вити поблизости не наблюдалось. — Как сквозь землю провалились, — сказала Аня, крутя головой по сторонам. — Ага, — согласилась Соня, — ну и ладно, сами найдутся, — махнула рукой она. — Пошли, обстановку разведуем, отдохнем немного.***
Познакомившись с парой-тройкой ребят, потанцевав под разные песни, девочки вдруг заметили, что основная часть студентов стала сосредотачиваться где-то в другой части этажа. — А что там? — Аня остановила какую-то второкурсницу, идущую вместе со всеми. — Да какие-то самородки концерт дают, — посмеялась она, особо не задерживаясь. — Или скорее клоуны, — усмехнулся какой-то парень, приобнимая эту девушку за плечи. — Пойдем посмотрим? — предложила Аня. — А пойдем, — отозвалась Малиновская с неподдельным интересом. Двигаясь вслед за всеми, девочки так и дошли до кухни. Там-то и происходило все самое интересное. Какие-то два балагура расположились посреди комнаты, сдвинув столы к стене. Один бренчал на гитаре, другой вовсю голосил, время от времени пригубляя какую-то бутылку. — Это наши! — громко шепнула Аня Соне, пихая подругу в бок локтем. — Не волнуйтесь, тетя! Дядя на работе! А не с кем-нибудь в кино! — то ли пел, то ли кричал Витя, а Космос довольно перебирал аккорды на расстроенной гитаре. Молодежь вокруг активно двигалась под песню и подпевала. Пчелкин, довольный таким большим вниманием однокурсников и старшекурсников, уже совсем вошел в раж. Соня, усмехаясь, качала головой, а Аня уже даже втянулась в ряды этих танцующих ребят. Парни их по-прежнему не замечали. Всё складывалось неплохо, и даже в какой-то степени забавно, пока к Вите не начали липнуть какие-то девчонки. — Обалдеть, — присвистнула Аня, смотря как какая-то брюнетка вдруг положила руку на шею Вити, танцуя около него. Малиновская приподняла бровь, вопросительно смотря, как Пчелкин не торопится отступать. — Ну все, скоро кого-то закопают, — быстро проговорила Вишневская, смотря на стремительно бледнеющую от злости Соню. Малиновская поджала губы, и не мигающим взглядом следила за танцующим Витей и незнакомкой. Не говоря ни слова, Малина вдруг… развернулась и ушла. — Пчелкин! — Аня, наконец, громко позвала друга. — Совсем охамел? Витя перевел рассеянный взгляд, ища глазами того, кто позвал его. Наконец, он увидел Аню. — О, Вишня! — Вишня-Вишня, — повторила девушка. — Сейчас тебе будет, и вишня, и малина, и всё на свете, — зло пропыхтела девушка, оттаскивая парня к стене. — Вообще с катушек слетел? На тебя твоя девушка смотрит, а ты с какой-то… выплясываешь! — Соня смотрит? Где смотрит? — он начал искать девушку. — Да уже нигде! Ты вообще чем думаешь? Выплясываешь там с каким-то девчонками, пока на тебя твоя девушка смотрит! — Да кто выплясывал?! Я?! Она сама ко мне прилипла! Я даже понять ничего не успел! — Ага, а выглядело это не так, — фыркнула Вишневская. — Иди теперь Соне объясняй, что «она сама к тебе прилипла». — Да правда, говорю же! Ну и где она? — Туда ушла куда-то, — Аня махнула рукой в сторону коридора, качая головой. Пчелкин цокнул, и пробурчав что-то вроде: «Ох уж эти девочки…», двинулся по направлению к коридору. А Аня, еще раз неодобрительно посмотрев вслед Вите, тихо шепнула сама себе: «Ох уж этот Пчелкин…», осталась стоять на месте. Оставив «драму Пчелкиных» им самим же, она уже с интересом наблюдала за Космосом, который, сменив Витю, продолжал развлекать собравшуюся молодежь. «Ну точно — клоуны…» — усмехнулась Вишня в своих мыслях, и скрестила руки на груди.***
— Соня! — Витя окликнул девушку, пытаясь её догнать. — Да что ж ты такая быстроногая-то, а, ну стой… — он схватил её за локоть, и девушке всё-таки пришлось притормозить. — Ну ты, может, лицом хоть ко мне повернешься? Послышался недовольный вздох. — Боюсь, что не сдержусь и тресну тебе пощечину, если повернусь, — разворачиваясь, произнесла Малиновская, и Витя рефлексивно чуть отодвинулся. На всякий случай. Некоторое время они смотрели друг на друга и молчали. Витя отметил для себя, что у Сони сейчас даже цвет глаз казался темнее, чем обычно. А она отметила, что Витина привычная наглая ухмылка, с которой, он, кажется, родился, даже сейчас ни на минуту не пропала. — Ты — нахал, — сказала Малина, чуть прищуриваясь и наклоняя голову на бок. — А ты — ревнуешь по пустякам, — ответил парень, натягивая свою***
— Атас! Комендантша идет! Все ребята, кто остался на кухне слушать импровизированный концерт Космоса, врассыпную бросились по комнатам. Не надо быть заядлым тусовщиком-старшекурсником, чтобы знать одно-единственное правило всех гулянок в общаге: веселье продолжается до тех пор, пока не спалят. Дальше, как говорится, спасайся, кто может. Особенно, если не повезло с комендантшей. Аня, пробившись через толпу суетящихся студентов к Космосу, положила руку ему на плечо. — О, ты тоже тут? — удивился он. — Тут? Да я весь ваш концерт слышала, — хохотнула Вишневская. — И как тебе? — Неплохо, знаешь, даже уши почти не болят после вашего вокала. А куда мы идем? — на ходу спросила она, когда Космос быстрым шагом куда-то её вел. — Туда, куда ближе всего, — все время оборачиваясь, и не вдаваясь в подробности, ответил Холмогоров. Завернув за очередной поворот общажного коридора, он остановился около какой-то, с виду, полу-чердачной лестницы. — Полезли. — Что здесь? — спросила Аня, уже вставая на первую ступеньку. — Увидишь, давай скорее, пока нас не поймали. Добравшись до последних ступенек-перекладин, Аня пихнула железную дверь, которая оказалась открытой. — Мы на крыше? — приятно удивившись, спросила она. — Ага, — кивнул Космос, запрокидывая голову к верху. Над Москвой, прямо по черному небу, как по полотну, были рассыпаны звезды. Лета уже не было, но его присутствие, подобно эху, нет-нет, да и отзывалось воспоминаниями… Ане вмиг вспомнились ночи в деревне. Когда темнело очень поздно и рассветало очень рано. Вспомнились июльские ночи в Ялте. Когда вокруг темным-темно, хоть глаз коли — не видно совсем ничего. А море слышно. Только в Ялте было теплее… — На, накинь, — Космос снял с себя пиджак, протянув его Ане. — А сам мёрзнуть будешь? — по-доброму усмехнулась она, накидывая его одежду. — А мне можно, у меня кровь горячая, — довольно хмыкнул парень и поправил чёлку. — Ты и гитару с собой захватил, горячий парень? — засмеялась Вишня. — А то! Пчела мне голову скрутит, если я за его драгоценностью не услежу… Космос провёл забинтованной рукой по грифу. — Космос, — начала Аня, ещё крепче кутаясь в пиджак, — ты ничего не хочешь мне рассказать? — Хочу, — совершенно серьёзно сказал он. Аня подняла на него удивлённый взгляд. Девушка не ожидала, что Холмогоров так легко пойдёт на контакт. — Хочу… — повторил он. — Давно хочу рассказать тебе, как размножаются ежики… Видишь ли, это очень непростой процесс… А, ну, этого и следовало бы ожидать. — Космос! — Аня на эмоциях аж топнула ногой. — Ты серьёзным бываешь вообще, нет? — отрапортовала девушка под громкий смех друга. Кос, просмеявшись, постепенно замолчал, покачивая головой. — Узнала всё-таки, да? — невесело усмехнулся он, поглядывая на свою поврежденную руку. — Узнала. Они снова погрузились в молчание. — Объяснишься как-то, может? — сказала Аня. — Может. А может и нет. Ты правда хочешь, чтобы я что-то объяснял? — Космос, внимательно посмотрел на неё. — Знаешь, да! Хотелось бы услышать хоть какие-то комментарии к этому всему. Как ты, как ВЫ вообще могли додуматься до того? Вообще уже ничего в мозгах не осталось?! Космос вдруг выпрямился в полный рост, подходя в плотную к подруге. — Чë? В мозгах, говоришь, ничего не осталось? Комментарии нужны? Вот тебе мои комментарии! Богдан твой, падаль редкостная! Мало мы ещё ему накостыляли! Надо было добивать! Видела бы ты его тогда, сейчас бы так не защищала! Идёт с мочалкой какой-то за ручку! Космос подходил всё ближе, а Аня была вынуждена отступать, пока окончательно не упёрлась в стену. — Я не защищаю его… — расстерявшись, прошептала она. — О чем ты вообще говоришь?! — быстро спохватилась девушка. — Что значит «накостыляли»?! Когда «тогда»?! Ты о чëм вообще? — Я думал, что ты так злишься, из-за того что мы с ним подрались… Ну, побили его, точнее… — Вы… Господи, ну за-ачем! Зачем вам это все надо… — простонала она, ударяя себя рукой по лбу. — Но вообще-то… плевать я хотела на то, кто и что с ним делает! — теперь наступать начала она, а пятиться был вынужден Холмогоров. — А ты о чëм тогда? — голос прозвучал его негромко и неуверенно. — «О чем»? О чем я?! О том, что вы — трое безмозглых, наивных идиотов, свернули не в ту степь! А самое главное, молчали об этом уже… дай посчитать, сколько… Три месяца?! И я знаю, Космос, что это это всё — твоя идея, ты в это влез. А олухов этих с собой утянул! Сколько вы собирались ещё нам этого не говорить? — А зачем вам вообще это говорить? Чтобы потом вот такое вот выслушивать? Да? — Да! От кого вам ещё это слушать, если не от нас? — Да слава Богу, больше не от кого! И так слишком много учителей развелось! Тебя в это никто не зовёт, тебе-то зачем тогда так кяпититься? — Затем, что я за тебя переживаю, — зло прошептала она и, будто испугавшись своих слов, прикусила кончик языка, удрученно прикрывая глаза. Она медленно, шумно выдохнула, и, наконец, остановилась. А потом и вовсе ушла на приличное расстояние от Космоса. Девушка села, обнимая колени руками и смотря вниз, на город. По щекам пробежались несколько горячих слез, которые она смахивала и часто-часто моргала, чтобы избавиться от них. Космос остался на другой стороне крыши. Так они и сидели какое-то время. Не разговаривая, не обращая внимания друг на друга. Космос думал, что этот вечер должен был пойти не так… Совсем не так… Но, может быть, ещё не поздно всё исправить? Он взял в руки гитару и, прокашлявшись, чуть хрипло начал: — Ты когда-нибудь видела Москву с высоты в семнадцать этажей? Осторожно стоя на краю… В океане тысячи огней……Лифт и вот, мы с тобою выше всех Мы на крыше мира, оглянись Город как и год назад, и век Тянется всё ближе к звёздам ввысь…
Аня прислушалась, подняла голову… Сначала она слушала и смотрела на Холмогорова с неким недоверием. Он же упорно не отводил от неё взгляда и не переставал улыбаться, пусть даже и не встречая ответной улыбки. — Ты когда-нибудь видела рассвет, с высоты полёта птичьих стай? И теперь ты знаешь мой секрет, никому его не выдавай… Недолго Аня смогла противиться своим эмоциям, и улыбка всё-таки вырвалась. Теплая и самая что ни на есть настоящая. Пусть она все ещё и была обижена и зла, но эта песня её определенно тронула.Лифт и вот, мы с тобою выше всех Видишь небо? Хочешь — прикоснись Город как и год назад, и век Тянется всё ближе к звёздам ввысь
— Хорошо поешь, — сказала девушка, когда он, наконец, допел. Холмогоров ничего не ответил. Какое-то время они оба молчали, продолжая смотреть друг на друга. Первым решил действовать Космос… подавшись вперед и чуть наклонившись, он на мгновение замер на уровне её губ. Незнакомая, но такая притягательная искра пробежалась в её глазах… И Вишневская не отодвинулась, более того — наклонилась навстречу. Всё это сыграло, как зеленый свет для Космоса, и, не тормозя больше ни минуты, он положил руку на её шею, аккуратно придвигая Аню ещё ближе к себе. И пусть он сделал это не в южную ялтинскую ночь, а в «московско-сентябрьскую», пусть не на берегу моря, как когда-то мечтал, а на крыше старого общежития, всё это было не важно. Важна была только она и он. И этот поцелуй. — И всё-таки, пару слов о размножении ёжиков… — произнёс Космос, чуть отстраняясь от Вишни. — Космос! — засмеялась она, — Ладно, хорошо, я слушаю.***
— Пусти меня, — ругалась Соня на Витю, который стоял в дверном проходе, прижавшись спиной к закрытой двери в их с Космосом комнате. — Сначала поговорим, — покачал головой Пчелкин. — Ах, поговорим? — переспросила Малиновская, усмехаясь. Она оперлась рукой на старый комод, — Ну давай, поговорим, давно пора. Витя не понял её намека. — Ты злишься на меня из-за той девчонки? — Злюсь, — выдала свое заключение Соня, подумав с полминуты-минуту. — Ну так не злись, — на выдохе произнес и снова засмеялся Витя. — Малин, — посерьезнев, обратился к девушке Пчелкин, — ну разве тебе самой не смешно? Ты правда думаешь, что я могу обращать внимание на кого-то, кроме тебя? — он взял её руки в свои. — Ты думаешь, что мне кто-то интересен, кроме тебя? Что я вообще могу полюбить кого-то, кроме тебя? Соня внимательно его слушала, то и дело хлопая своими длинными ресницами. Слова Вити как-то её остудили, даже, можно сказать, сбили с толку. Она была полностью готова к разговору, который уже невозможно было откладывать. — Правда? — Кривда, — снова усмехнулся Пчелкин, прижимая девушку к себе и гладя по волосам. — Витя, — негромко и осторожно произнесла она, кладя голову ему на плечо, — а куда ты все время уходишь? Где пропадаешь? Почему все время ссылаешься то на Коса, то на Валеру? — Никуда я не ухожу, — ответил после долгой паузы Витя, — ты себя накручиваешь и придумываешь то, чего нет. Всё как обычно. Ничего особенного. Соня шумно выдохнула и отошла от Вити. — Хватит мне врать… — девушка покачала головой. Витя, замерев, внимательно смотрел на Соню, пытаясь понять, правильно ли он её понял. Опустив взгляд в пол, он устало прикрыл глаза. — Как ты узнала? — не поднимая взгляда на девушку, тихо спросил Витя. — Не важно как, жаль, что ты мне так этого и не рассказал сам. — Соня, я… — он начал что-то говорить, но замолчал, качая головой. — Просто пойми меня правильно, пожалуйста. Мы не говорили вам, потому что вы всему придаете слишком большое значение. Переживаете из-за всего, из-за чего не надо… — Ты хочешь сказать, что всё это — не стоит внимания? — Не такого, какое вы уделяете. Понимаешь, в этом всем нет ничего страшного и странного, даже наоборот! Мы искали способы заработка — и нашли их, нам по восемнадцать лет, но мы уже стабильно получаем хорошую плату, при этом особо не напрягаясь! — Конечно, «не напрягаясь»! Быть перекупом и людей на деньги кидать — много-то ума не надо! — Малиновская повысила голос так, что, наверное, было слышно и в соседней комнате. Устало положив руки на виски, она прикрыла глаза. — Витя… Пожалуйста, оставь все это. — Да как ты не понимаешь! — вспыхнул Пчелкин. — Это дорога в нормальное будущее! С деньгами и возможностями! — Это кривая дорога в не пойми куда! Моя мама — переводчица, мой папа — офицер, и деньги, и возможности! Отец Космоса — уважаемый профессор, и это даже больше, чем просто деньги и возможности! — А моя мама всю жизнь учительницей в начальных классах просидела — ни денег, ни возможностей! Батя мой, ветеран войны, на заводе пашет в свои пятьдесят семь, и не особо-то богато мы и живем… Мама Фила на трех работах вкалывает, чтобы детей вытянуть. Это всё, Малиновская, доказательства того, что не всем в жизни так везет, и ты можешь хоть всего себя учебе отдать — проку мало выйдет. Поэтому, появилась возможность — и я ухватился за неё сразу же. Отпускать не собираюсь. Соня слушала его, не перебивала. В чем-то Витя был прав, но тем не менее… — Тогда просто скажи, что всё будет хорошо… — Сонь, ну что за детский сад, — улыбнулся он. — Скажи это! Витя вздохнул. А потом подошел к девушке, вновь крепко обнимая её. — Всё будет хорошо, — шепнул он ей на ухо. — Всё будет хорошо. Обещаю.***
— Кос, — позвала Аня, лежа у него на плече. Ребята любовались ночной Москвой, по-прежнему сидя на крыше и абсолютно никуда не торопясь. Наоборот, им хотелось по-максимуму растянуть момент, когда они только вдвоем. — М? — тихо отозвался он, чуть крепче сжимая её ладонь в своей. — А ведь мы так и не договорили, — сказала Вишня. — О ёжиках? — Да отстань ты уже со своими ёжиками! Не договорили о вашем с парнями «новом увлечении». — Умеешь ты момент обломать, Вишневская, — вздохнул Космос. — А что? Ты же меня тогда бессовестно разжалобил песней, а потом и вовсе перебил… поцелуем, — так странно Ане было говорить эти слова своему лучшему другу… — В общем, Кос, всё, о чем я прошу, так это… будьте осторожны. Правда. Не думай, что я так быстро смирилась со всей этой вашей мутной темой! Не смирилась и смиряться не собираюсь! Вот увидишь, я еще заставлю вас это все бросить. Но пока пытаюсь… будьте осторожны. Будь осторожен, — почти что шепотом, произнесла она. — Буду, Анька, буду, обещаю, — ответил он, увлекая Вишню в новый поцелуй.