Ломая проход / Breaking the Window

Библиотека по-прежнему была одним из любимых мест Гермионы в Хогвартсе. Окружение такого количества книг, столько истории и запах древней магически сохраненной бумаги успокаивали ее и напоминали о более простом времени в ее жизни. Более невинное время. Но сегодня Гермиона пришла сюда не для учебы или отдыха: она была в часто игнорируемом разделе библиотеки. Школьный архив содержал записи, фотографии, ежегодники и отчеты студентов, начиная с основания Хогвартса в 993 году. Найти старые записи и ежегодники 1968 года было нелегкой задачей, поскольку мадам Пинс последние недели занималась оптимизацией архива и продвигалась медленно. Все было сложено в коробки, готовые к сортировке в школьный архив: к сожалению, коробки были довольно плохо промаркированы. Сортировка заняла гораздо больше времени, чем ей хотелось бы. Когда она, в конце концов, нашла документы за 1968 год, ей не потребовалось много времени, чтобы найти записи Беллатрикс Блэк. Судя по всему, Беллатрикс окончила школу с отличием, получив оценку «превосходно» за ЖАБА не менее, чем по девяти предметам. На два больше, чем по семи, которые выбрала Гермиона. В одном из архивов лежала дипломная работа по арифмантии, разложенная на трех свитках. Она развернула их и просмотрела, мгновенно придя в восторг. В своей диссертации Беллатрикс утверждала, что безусловно магические свойства чисел могут формировать реальность тех, кто их вычисляет, что в свою очередь может повлиять на магические свойства этих чисел после того, как реальность будет изменена. Гермиона была достаточно взрослой, чтобы признать, что эта тема почти не укладывается у нее в голове, но расчеты, которые Беллатрикс предоставила в доказательство своего тезиса, все подтвердились и были потрясающе точными. Эта диссертация, несомненно, была гениальной работой, как только Гермиона смогла понять концепцию зон высокой плотности случайности и зон низкой плотности пустоты. Если бы это была лишь одна из ее работ, слово «вундеркинд» даже не подходило бы для описания Беллатрикс. Опять же, в отличие от Гермионы, у Беллатрикс был список выговоров длиной с ее руку. В основном это были мелкие вещи, такие как шалости, нарушение дисциплины или просто неявка на занятия. Она была нарушительницей спокойствия… нарушительницей спокойствия, окончившей школу с отличием. У нее были все признаки человека, слишком умного для своих предметов и скучающего на занятиях. Затем она перешла к ежегоднику. Она пролистала пожелтевшие страницы, пока не дошла до слизеринской части книги. Сначала была фотография команды Слизерина по квиддичу, где Беллатрикс была одним из охотников. Она стояла, опираясь на метлу, в зеленой тунике и кожаных защитных щитках, и улыбалась в камеру. На этой фотографии Беллатрикс выглядела счастливой, яркой и полной жизни. Резкий контраст с фотографией класса в конце года, где она и ее товарищи-слизеринцы сидели на снимке, держа в руках свои заслуженные дипломы. Она выглядела унылой, несчастной и лишенной всякой радости. — Что с тобой случилось? — прошептала про себя Гермиона. Она пролистала еще несколько страниц и заметила Беллатрикс еще на нескольких фотографиях. Она летела на метле с двумя другими девушками, моложе ее. Ей потребовалось некоторое время, чтобы определить, что это сестры Блэк. Потом была ее фотография на Гербологии… странно видеть, как Беллатрикс, богатая чистокровная аристократка, сидит на коленях, копаясь в грязи в поисках корней волдыря. На другой фотографии она была изображена на вершине Астрономической башни с несколькими слизеринцами. Она внимательно изучала фотографию, пытаясь понять, почему Беллатрикс выглядит такой… удрученной. — А, мисс Грейнджер. Я предполагала, что вы будете здесь, — раздался голос МакГонагалл, когда она вошла в архив. — Раз уж вы пропали, то в библиотеке вы появитесь скорее раньше, чем позже. — Профессор? — Гермиона подняла взгляд, но тут же закрыла глаза и испустила вздох. — У нас была назначена встреча… — пробормотала она про себя. — Мне очень жаль, но это совершенно вылетело у меня из головы. — Хотя я подозреваю, что вы будете завалены предложениями о работе, как только окончите школу, — сказала МакГонагалл, на ее лице появился легкий намек на улыбку. — Это не уменьшает необходимости в совете по карьере. На самом деле, это должно сделать ее еще более острой. — Еще раз, мне очень жаль, — ответила Гермиона. — Я совершенно потеряла счет времени. МакГонагалл глянула через ее плечо, очевидно, просматривая ежегодник. На ее лице было написано некоторое беспокойство. — Вам снова снятся кошмары, мисс Грейнджер? — мягко спросила она. Гермиона поджала губы. Как перевести разговор на другую тему? — Мне… просто интересно, — спросила Гермиона. — Некоторые из ее работ были в досье. Новаторские работы, то, что я с трудом могу понять. Она была гением. Взгляд МакГонагалл стал несколько отстраненным. — Она была. Бесспорно. — Вы знали ее, когда она была студенткой, верно? — спросила Гермиона. — Какой она была тогда? МакГонагалл заняла место и села сбоку стола, чтобы смотреть Гермионе в глаза. — Мисс Блэк была… обычной семнадцатилетней девушкой во многих отношениях. Безусловно, блестящей. Она десять раз заслужила звание самой яркой ведьмы своего времени, и, вероятно, поэтому Сами-Знаете-Кто был так заинтересован в ее вербовке. Сами-Знаете-Кто. Даже после подтверждения смерти Волдеморта многие волшебники и ведьмы по-прежнему называли его именно так. Она полагала, что от некоторых привычек трудно избавиться. — Тем не менее, она была еще и смутьянкой, — сказала МакГонагалл. — Иногда умные люди становятся такими, когда им не хватает испытаний. Она была страстной и смелой. Даже в некоторой степени романтичной. — Беллатрикс Лестрейндж? Романтик? — Гермиона нахмурилась. — Это последнее, кем бы я ее описала. — Хм, — кивнула МакГонагалл. — В ней была большая печаль. Однако, в отличие от вас, мисс Грейнджер, она действительно посещала консультации по карьере. — Ай, — вздохнула Гермиона, но улыбнулась, увидев блеск в глазах МакГонагалл. — Мисс Блэк часто и страстно рассказывала мне о том, чем бы она хотела заниматься в жизни, — сказала МакГонагалл. — Она хотела стать исследователем и путешествовать по Земле в поисках новых земель и новых открытий. В какой-то момент она захотела стать охотником на чудовищ. Признаюсь, для меня это была новая фраза, которую я с тех пор не слышала. В более зрелые годы она занималась более творческими занятиями, такими как живопись или писательство. Хотя ее интересы были связаны с тревожными и макабрическими вещами, рассказы, которые она мне показывала, были, безусловно, хорошо написаны. И, что ж, время, проведенное за работой над ее ужасающими историями, не было потрачено на поджигание гриффиндорских знамен. Начиная с седьмого курса, однако… — Да? — спросила Гермиона. МакГонагалл поджала губы. — Это ужасно, когда тебя просят пожертвовать собственным счастьем и желаниями ради несостоявшегося идеала. Она приходила только один раз, и то только для того, чтобы сказать, что дальнейшие встречи бессмысленны, так как в будущем для нее не будет карьеры. Это было на следующий день после того, как о ее предстоящем замужестве было широко объявлено в «Ежедневном пророке». Я никогда не видела ее такой грустной и лишенной страсти. Гермиона поджала губы и вздохнула сквозь зубы. — Браки по расчету… — Я слышала, что из брака по расчету вырастает любовь, конечно, — ответила МакГонагалл. — Но так же часто бывает, что нет. Гермиона кивнула. — Как вы думаете, что превратило ее в монстра, которым она стала? — спросила она. — Может быть, это? МакГонагалл покачала головой: — Я не думаю, что это была какая-то одна вещь, мисс Грейнджер, — сказала она. — В конечном счете, Беллатрикс сама несет ответственность за свой выбор в жизни. Возможно, именно через Сами-Знаете-Кого она надеялась обрести свободу и захватывающую жизнь, которой так жаждала. Возможно, необходимость жертвовать своими желаниями озлобила ее до такой степени, что она начала обижаться на других. Возможно, и то, и другое. Возможно, ни то, ни другое. Я не сомневаюсь, что в другой жизни она могла бы стать великой ведьмой, известной своими исследованиями самой темной Африки или плетением самых чудесных сказок. — Но этому не суждено было случиться, — сказала Гермиона. — Вместо этого она стала известна как опасная убийца, владеющая самыми темными искусствами. — Факт остается фактом: когда-то она не сильно отличалась от нас с вами. Это напоминание о том, что любой из нас может быть способен впасть в великую тьму. Отрезвляющая мысль, возможно. — В последнее время я часто думаю о ней, — сказала Гермиона. — Я вас не виню, — ответила МакГонагалл. — Но не забывайте, что она не причинит вам вреда. — Правда? — Гермиона подняла бровь. МакГонагалл положила руку ей на плечо. — Мы все страдали во время этой войны, мисс Грейнджер, — сказала она. — Возможно, пришло время отпустить, а? Может быть, мне перенести нашу встречу? — Пожалуйста, — сказала Гермиона. — Сейчас у меня не совсем подходящее для этого состояние духа. — Возможно, вам стоит взять отпуск, — сказала МакГонагалл. — Провести некоторое время со своей семьей. — Мне бы этого хотелось, — сказала Гермиона. — Я подумаю об этом. После того, как МакГонагалл оставила ее в архиве, Гермиона некоторое время рассматривала последнюю фотографию. На ней была изображена Беллатрикс в дуэльном клубе. Хотя на снимке был запечатлен лишь краткий момент поединка, было видно, что она была неумолима и сосредоточена, вытирая пол своим противником. Но даже тогда было ясно, что она может быть смертельно опасна. Играла ли она с огнем, разговаривая с младшей Беллатрикс? Она сама не знала, почему не рассказала МакГонагалл о волшебном озере или о своем контакте с юной Беллатрикс. Было что-то манящее в тайне, и… было что-то в юной Беллатрикс, что заинтриговало ее, хотя она не могла указать на это. Сегодня вечером она снова увидит ее, и, честно говоря, мысль о том, чтобы улизнуть из замка в темноте ночи, казалась ей захватывающей. Почти так же, как и разговор с Беллатрикс. Собрав свою сумку и положив книги в архив, где она их нашла, Гермиона вышла из библиотеки и направилась в свое общежитие, где ее ждала увлекательная учеба. К сожалению, далеко уйти ей не удалось. В нескольких шагах от библиотеки она по рассеянности завернула за угол и обнаружила, что путь ей преграждает рука, протянутая от стены к ее владельцу: Кормаку Маклаггену. Парень, который не принимал «нет» в качестве ответа. Гермиона полагала, что отчасти сама виновата в сложившейся ситуации: год назад она попросила его пойти с ней на собрание Клуба Слизней с единственной целью — заставить Рона ревновать. Это была одна из самых глупых мыльно-оперных идей, которые у неё когда-либо возникали, и она до сих пор расплачивается за это. Он был высокомерным, самовлюблённым и, к сожалению, довольно напористым, когда дело касалось романтических начинаний. А она ему очень нравилась, и это чувство, конечно, не было взаимным. Он был настолько одержим квиддичем, что пожертвовал учебой в школе, и ему пришлось задержаться на год. К сожалению, это означало, что Гермиона была вынуждена проводить с ним много уроков. Она не раз ловила на себе его пристальные взгляды. Хотя Гермиона практически не обращала на него внимания, то, как Кормак перебарщивал с этим, было более чем тревожно. — Гермио-о-о-о-она, — усмехнулся парень с жесткими волосами своей обычной ухмылкой. — Когда же ты перестанешь играть в недотрогу? Гермиона вздохнула: — Маклагген. Я не в настроении для тебя сегодня. Пожалуйста, позволь мне идти своей дорогой. Маклагген подался вперед, прислонив вторую руку к стене и зажав Гермиону между двумя руками. То, как он наклонился вперед, весьма обеспокоило Гермиону. — Я сказала «нет», — сказала Гермиона, пытаясь быть уверенной, но услышав, как ее голос слегка дрогнул. Что-то в этом было слишком знакомо… то время, когда Беллатрикс держала ее в ловушке на полу Малфой-мэнора, прижимала ее к себе, склонялась над ней… причиняла ей боль. Гермиона подняла на него взгляд, в ее глазах горел гнев. Собрав все силы, она стиснула зубы и зашипела: — Отпусти… меня… уходи… — Ну же, Гермиона, ты сама не знаешь, чего хочешь, — усмехнулся Кормак. — Позволь мне побаловать тебя. Разве ты не понимаешь, мы так хорошо подходим друг другу. Ты — мозги и красота, я — мускулы и сила. Гермиона вздрогнула. — Маклагген. В последний раз. НЕТ! Неужели это так трудно понять?! — Да ладно, Гермиона, — Маклагген показал свою зубастую ухмылку. — Ты все еще должна мне за омелу на рождественской вечеринке Клуба Слизней. Гермиона была уверена, что в его мыслях он был обходительным и утонченным Казановой, который хотел сбить ее с ног своим остроумным и умным подшучиванием. На самом деле Маклагген просто не понимал, что ведет себя как хам, который пытается использовать этот факт против нее с тех пор, как они оба вернулись в школу, и, несмотря на то, что его уже много раз отчитывали, просто отказывается учиться. Поэтому она постарается рассказать ему об этом еще раз. — Маклагген, — вздохнула Гермиона. — Хватит. Просто… хватит! Мне это не интересно! Вбей в свой толстый череп, что то, что ты стоял под омелой почти два года назад, не дает тебе никаких юридических прав на то, что у тебя на уме! Так что перестань быть таким бесцеремонным и пойми намек! НЕТ — ЗНАЧИТ НЕТ! — О, Гермиона, — рассмеялся Кормак, в очередной раз доказывая, что он не способен понять намек. — Ты просто не знаешь, чего хочешь. Я буду рад помочь тебе определиться. То, что произошло дальше, было чередой событий и пронеслось так быстро, что Гермионе понадобилось несколько мгновений, чтобы восстановить произошедшее. В конце концов, Кормак оказался распростертым на полу, потирая больную челюсть, что дало Гермионе шанс оправиться от клаустрофобии. Человек, нанесший удар, был не кто иной, как Рон, теперь стоявший над ним и оскалившийся. — Гермиона сказала тебе оставить ее в покое, — прорычал Рон. — Какого черта?! — зарычал Кормак, вскарабкиваясь на ноги. — У тебя был шанс, Уизли! Она отвергла тебя, так что отойди в сторону для кого-то другого! — Отвали, Маклагген! — Рон сузил глаза. — Гермиона — мой друг, и если я еще раз увижу тебя рядом с ней, клянусь, я сделаю больше, чем просто надеру тебе задницу! Видимо, Маклагген наконец-то достаточно разобрался в ситуации, чтобы понять намек, и, немного поворчав, удалился в коридор. Рон повернулся к Гермионе: — Ты в порядке? — спросил он. — Да, — солгала Гермиона. Честно говоря, она была потрясена случившимся. Не столько из-за выходки Кормака, сколько из-за воспоминаний, которые он ей навеял. Воспоминание о том, как Беллатрикс пытала ее на холодном полу Малфой-мэнора. Тем не менее, она старалась сохранять храброе лицо, больше ради Рона, чем ради себя самой. — Со мной все будет в порядке, — солгала она. Вместе они прошли в Большой зал и сели за столы. — Что привело тебя сюда, Рон? — спросила Гермиона, наливая им обоим напитки. — Аврорские дела, — ответил Рон. — Вместе с Сэвиджем и Праудфутом мы отправились в «Кабанью голову» в Хогсмиде. У одного из местных жителей была потенциальная зацепка на Родольфуса Лестрейнджа. Выяснилось, что я не очень хорошо умею допрашивать людей. Сэвидж говорит, что мне еще многому нужно научиться, но в конце концов я добьюсь своего. Решил заглянуть к тебе в гости, чтобы узнать, как у тебя дела. Гермиона улыбнулась и кивнула ему: она была благодарна за встречу со старым другом. По правде говоря, она скучала по нему и Гарри. Она скучала по их дружбе и общению. Седьмой год без друзей был очень спокойным. — Зачем ты вообще вернулась в это жалкое место? — Рон рассмеялся. — Ты должна была стать аврором вместе с нами. Втроем в аврорском кабинете мы были бы просто неудержимы. — О, ты меня знаешь, — сказала Гермиона. — Я ненавижу оставлять что-то незавершенным. Кроме того, я не уверена, что быть аврором — это для меня. Честно говоря, я еще не совсем уверена, что хочу делать со своей жизнью. Я пыталась понять, чем хочу заниматься. — Я думаю, ты можешь делать все, что хочешь, Гермиона, — пожал плечами Рон. — Меня больше беспокоит, что так много Пожирателей смерти все еще на свободе, — сказала Гермиона. — Эх, — пожал плечами Рон. — Мы выследили довольно многих, но другие, такие как Долохов или Лестрейндж? Кажется, они провалились сквозь землю. Но не волнуйся, мы их найдем. Без Волдеморта они обычные темные волшебники. Ты уверена, что с тобой все в порядке, Гермиона? Ты выглядишь немного уставшей. — Я плохо спала, — ответила Гермиона. — Кошмары? — спросил Рон. Хах, ее друг хорошо ее знал. — В последнее время я часто думаю о Беллатрикс. — Беллатрикс?! Эта грязная гарпия? — Рон фыркнул. — Хотя, да, тогда я знаю, почему тебе снятся кошмары. — Ты когда-нибудь задумывался, Рон? — спросила Гермиона. — Ты когда-нибудь задумывался, что может заставить кого-то стать кем-то вроде нее? — Иногда, — сказал Рон. — Я не верю, что люди рождаются чистым злом. Но я думаю, что в ней всегда было что-то плохое. Обычные люди просто не становятся… ею. Гермиона поджала губы, погрузившись в размышления. — Возможно. Я бы хотела думать, что в какой-то момент Беллатрикс была просто другим подростком, таким же, как мы, с надеждами, мечтами и желаниями. А потом что-то… Я… Я не знаю… Мне просто грустно. Рон посмотрел на нее мгновение и положил ее руку на свою. — Гермиона, почему бы тебе не попросить МакГонагалл дать тебе несколько дней отдыха от школы и вернуться в Нору? Ты будешь в хорошей компании, насладишься вкусной домашней кухней и, самое главное, у тебя будет время расслабиться. — Не думаю, что твоей маме понравится мое присутствие, — Гермиона одарила его полуулыбкой. — Она все еще думает, что я тебя бросила. — Ерунда, — сказал Рон. — Мы все по-прежнему любим тебя и будем рады видеть тебя рядом. Я разберусь с мамой, если она станет немного раздражительной. Мы оба решили расстаться как друзья. Все об этом знают. Об этом даже писали в газетах благодаря этой Скитер. Гермиона на мгновение прикусила губу. — Я не знаю… Рон рассмеялся: — Маклагген был прав в одном: ты действительно не знаешь, чего хочешь. Молодая ведьма на мгновение прокрутила это утверждение в голове и вздохнула, когда смогла только согласиться. — Наконец-то у меня появилось достаточно времени, чтобы остановиться и подумать. А у меня есть склонность к излишним размышлениям. Ты прав. Я понятия не имею, чего хочу. Но я знаю, чего я не хочу. — Чего именно? — Чтобы Маклагген обмазывал меня слюной, как нетерпеливый сенбернар, — коротко хихикнула Гермиона. — Ха, — сказал Рон. — Сравнивать Маклаггена с сенбернаром — это оскорбление для такой благородной породы собак. — Да, — засмеялась Гермиона. — По крайней мере, собаки на самом деле милые. Спасибо, Рон. — За что? — За то, что рассмешил меня. — В любое время, — сказал Рон, похлопал Гермиону по руке и встал, чтобы уйти. — Помни, мое предложение в силе. Гермиона на мгновение выглядела задумчивой. — Рон? Могу я спросить тебя кое о чем? — М? — Рон повернулся, ожидая, что скажет Гермиона. — Говоря… совершенно гипотетически, конечно, — Гермиона прикусила губу. — Скажем, у тебя вдруг появилась возможность… поговорить с кем-то в прошлом. Поговорить с ними. Узнать их. Чтобы, возможно… изменить результат, который, как ты знаешь, был плохим. Ты бы сделал это? Рон сначала нахмурился, немного поразмыслив над этим вопросом. — Хм, — пробормотал он. — Изменить чью-то судьбу, ты имеешь в виду? Но как ты можешь быть уверена, что новый исход будет лучше? Гермиона кивнула, обдумывая ответ. Когда она смотрела, как Рон уходит, Гермиона определенно получила пищу для размышлений.

***

После довольно напряженного дня, проведенного за оцениванием эссе по трансфигурации, Минерва МакГонагалл почувствовала необходимость подышать свежим воздухом. Ее кабинет был удобно расположен на вершине башни, где был высокий парапет, с которого открывался вид на озеро. Студентам сюда вход был запрещен, и ключ был только у нее и Филча. Идеальное место, чтобы побыть наедине со своими мыслями, прежде чем спуститься в Большой зал на вечернюю трапезу. И представьте себе ее удивление, когда она обнаружила, что там уже кто-то есть. Девушка, седьмой курс, невысокого роста, с цветами Слизерина, стояла, глядя на озеро через стену высотой по грудь. МакГонагалл сразу же узнала в ней Беллатрикс Блэк: яркие вьющиеся черные волосы были безошибочно узнаваемы. Первой ее реакцией было ощетиниться: Мисс Блэк снова проявила непослушание. Этот парапет был запрещен для студентов, потому что он был небезопасен, а мисс Блэк каким-то образом нашла путь через магически запертую дверь. МакГонагалл задумалась, какое оправдание она сможет найти этому проступку. Она уже собиралась броситься к ученице, чтобы всыпать ей тумаков и выписать месячное наказание, но что-то заставило ее остановиться. Плечи мисс Блэк тряслись… и звук, который она услышала, когда оказалась достаточно близко, чтобы расслышать его, был безошибочным. Мисс Блэк тихо плакала. Она остановилась на мгновение, размышляя, что делать. Девушка еще не заметила ее, и МакГонагалл решила, что лучше всего будет объявить о себе. Короткого покашливания будет достаточно. Так и случилось. Испуганная девушка мгновенно обернулась и посмотрела на нее широкими, влажными и красными глазами. — О… О! — воскликнула она. — Профессор! Я… Простите, я просто… У меня просто что-то попало в глаз. Ах, ее упрямая гордость. — Конечно, — сказала МакГонагалл. — Здесь может быть довольно ветрено. Девушка кивнула. — Именно поэтому эта дверь обычно заперта, — сказала МакГонагалл. — Не хотите объяснить, как вы оказались на парапете, мисс Блэк? — Ну, — мисс Блэк прикусила губу, ее слезы уже высохли. — Замок, очевидно, заколдован так, чтобы остановить любого, кто не имеет ключа или имеет неправильный ключ, верно? МакГонагалл кивнула. В конце концов, она сама заколдовала замок. Через несколько мгновений мисс Блэк показала небольшое ручное зеркало в холодной железной оправе. — Я заколдовала это зеркало, чтобы оно улавливало магические разряды на своей поверхности и выбрасывало их, когда заряд становится слишком высоким. Поскольку оно установлено в холодном железе, магии некуда деваться, кроме как наружу. Мне пришлось найти правильный угол, но если вы отразите его собственную магию обратно в замок, он откроется. МакГонагалл собиралась что-то сказать, но так же быстро закрыла рот. Легкое подобие улыбки дернулось в уголках ее рта: мисс Блэк очень хорошо решала проблемы и обошла замок, использовав против него свойства его собственных чар. Не говоря уже о том, что использование холодного железа, которое, как известно, было плохим проводником для магии, для направления потока самой магии было как раз тем решением проблемы, которое придумала мисс Блэк. — Полагаю, мне следует сменить чары на замке, но у меня такое чувство, что вы просто сломаете его снова, — сказала МакГонагалл. — Так что, возможно, мне стоит просто отдать вам ключ и избавить нас обеих от проблем, а? Мисс Блэк на мгновение одарила ее благодарным взглядом, а затем перевела взгляд обратно на озеро. — Подумать. Побыть одной, — проговорила она. — Мисс Блэк? — Почему я здесь, — сказала она. — Это должен был быть ваш следующий вопрос, верно? — Я думаю, вам должно быть знакомо это чувство, — сказала МакГонагалл, мгновенно пожалев о своих словах. Они прозвучали гораздо резче, чем она предполагала: ведь у мисс Блэк не было настоящих друзей. Она уже собиралась извиниться, когда мисс Блэк просто кивнула. — Вы были бы правы, — сказала мисс Блэк. — Теперь, когда Эвелин ушла, мне не с кем поговорить, кроме моих сестер. Хотя, возможно… возможно… — Мисс Блэк? — МакГонагалл нахмурилась, когда мисс Блэк перевела взгляд на Запретный лес вдалеке. Мисс Блэк ничего не сказала, просто снова уставилась вдаль. — Вы когда-нибудь задумывались о том, для чего все это, профессор? Цель всего этого? МакГонагалл стояла рядом с ней, нахмурившись. — О боже, мисс Блэк, вы спрашиваете меня о смысле жизни? Если да, то у меня нет для вас ответов. Более великие волшебники, чем я, бились над этим вопросом, так и не найдя ответа. — Ничего такого глубокого, — ответила мисс Блэк. — Просто… интересно, почему я беспокоюсь. — Почему? — Моя семья богата до невозможности. Я никогда ни в чем не буду нуждаться, — сказала мисс Блэк. — Моя жизнь расписана для меня. Я выйду замуж. У меня будут дети. Я стану чистокровной героиней. Я буду жить в роскоши… но я ничего не добьюсь. — Мисс Блэк? — спросила МакГонагалл, мягко побуждая ее объясниться. — Мне не нужно прилагать никаких усилий. Совсем. Я могу получить отличную отметку или отметку тролля, и ничто не изменит моего будущего, — сказала мисс Блэк. — И все же я хочу приложить усилия. Я хочу преуспеть. Я хочу быть лучшей. — По правде говоря, — сказала МакГонагалл. — Вам не нужно напрягаться, чтобы получить отличную отметку. Несмотря на ваше поведение, мисс Блэк, у вас природный талант к магии. Мисс Блэк коротко улыбнулась, но улыбка быстро угасла. — Это не то, что я имею в виду, профессор. Я смотрю на улицу и вижу вдалеке Запретный лес. И я думаю про себя: «Я хочу туда». — Много лет назад, — сказала МакГонагалл, чувствуя себя немного неловко, раскрывая что-то личное. — Мне пришлось выбирать между любовью и магической карьерой. И по сей день я сомневаюсь, правильный ли выбор я сделала. Но это выбор, который я сделала и с которым мне придется жить. Мисс Блэк, казалось, на мгновение задумалась над своими словами. Затем, с горечью в голосе и глазами, которые снова стали красными от непрожитых лет, мисс Блэк ответила: — По крайней мере, у Вас был выбор. Мисс Блэк была человеком, который не хотел, чтобы его жалели, она была полна упрямой гордости. В тот день, однако, она позволила МакГонагалл положить руку ей на плечо, и они стояли в тишине, наблюдая за озером, пока не пришло время вечернего ужина.