Когда Гермиона подошла к озеру на поляне, было уже около полуночи, но она обнаружила, что это совершенно обычный водоем. В воздухе не было ни капли магии, как это было в предыдущую ночь, и не было никакого свечения. Для любого прохожего это было бы просто обычным озером. Естественно, она помахала своей палочкой, чтобы произнести несколько заклинаний обнаружения, но ничего не обнаружила.
Любопытно. Даже если магия перестала действовать, должны быть остаточные следы.
Гермиона присела на одну из окаменевших веток, чтобы подумать. Может быть, ей это просто привиделось? В конце концов, она плохо спала, и кошмары ей не нравились.
На самом деле, думать об этом было не слишком приятно. Если ей все это привиделось, значит, у нее были серьезные психологические проблемы. И, по правде говоря, случившееся было настолько необычным, что она провела много часов, лежа без сна в своей постели и размышляя, не зашла ли ее психика настолько далеко, что она начала видеть людей, которых не было.
Она спорила с собой, стоило ли ей вообще возвращаться. Если все это было в ее воображении, то смысла не было. Но если бы это была настоящая Беллатрикс, разве она могла бы нарушить временную линию, просто поговорив с ней? Разве время так устроено?
Временные махинации в сторону, она спросила себя, действительно ли она вообще хочет говорить с Беллатрикс. Гермиона сильно пострадала от рук злой ведьмы, которая теперь регулярно являлась ей в кошмарах. Шрам на ее руке все еще иногда болел, старая рана открывалась и капала кровью на рукав в неподходящие моменты. Действительно ли она хотела поговорить с человеком, который сделал это с ней? Даже если она была моложе и казалась более дружелюбной?
И все же, в конце концов, любопытство взяло верх. Ей было интересно, реально ли то, что она видела, или нет. Если нет, то это был бы сигнал к тому, что ей следует обратиться за профессиональной помощью. Если же это было реальностью, что ж, тогда у нее будет интересная загадка. Несмотря на то, что Беллатрикс была замешана в этом деле, она все же предпочла второй вариант первому.
Гермиона решила подождать у бассейна, укутав ноги в одеяло и читая книгу. Она нашла это занятие довольно успокаивающим и погрузилась в текст. Когда она посмотрела на часы, было уже почти три часа ночи.
Гермиона вздохнула. Что она делала? Она уже почти три часа сидела здесь, в темноте ночи, рядом с тихим прудом посреди опасного леса. Один этот факт не способствовал улучшению ее психического состояния.
— Ты сходишь с ума, Гермиона, — вздохнула про себя молодая ведьма и захлопнула книгу. — Пора возвращаться в Хогвартс, завалиться в постель и забыть, что вся эта ерунда вообще произошла.
Она уже собиралась встать, когда почувствовала порыв магии в воздухе и обнаружила, что ранее неподвижное озеро излучает свет и магию. Волоски на ее шее мгновенно встали дыбом от того, что воздух внезапно наполнился магией. Гермиона повернула голову в сторону бассейна и увидела улыбающееся лицо Беллатрикс, смотрящей на нее.
— Гермиона! Ты вернулась! — воскликнула Беллатрикс с волнением в голосе. Казалось, она не ожидала этого.
— Добрый вечер, Беллатрикс, — поприветствовала Гермиона, в голосе которой было гораздо больше опасений, чем ей хотелось бы.
— Разве ты не имеешь в виду «доброе утро»? — Беллатрикс подняла бровь.
Это был хороший вопрос. Который час? Молодая ведьма посмотрела на часы и увидела, что уже глубокая ночь.
— Хм. Ровно три часа, — пробормотала она, почти подавив зевок.
— Да, у нас то же самое, — ответила Беллатрикс. — Любопытно.
— Три утра, — сказала Гермиона, потирая подбородок. — Час ведьм.
— Это не совпадение, — кивнула Беллатрикс.
Час ведьм — время суток, когда вся магия была наиболее сильна, и когда вероятность сверхъестественных событий была выше. Это был общеизвестный факт в сообществе волшебников, и именно поэтому так много магических экспериментов проводилось в темное время суток.
— Ты случайно не засекла вчера момент, когда в озере резко отключилась магия? — спросила Беллатрикс. — Я готова поспорить, что это было четыре часа утра.
Гермиона кивнула.
— Я нет, — ответила она. — Но, скорее всего, мы узнаем это сегодня. Ты долго ждала?
Беллатрикс коротко улыбнулась:
— Примерно с семи часов вечера, сразу после ужина.
Это заставило Гермиону моргнуть. Она сама пришла в полночь и думала, что это было долго, в то время как Беллатрикс сидела у бассейна почти восемь часов подряд.
— Подожди, — сказала она. — Ты здесь с раннего вечера?
— Хм, — кивнула Беллатрикс. — Мне не нужно много спать, я сделала все домашние задания и работаю над новой историей, так что время не пропало зря. А ты?
— С полуночи, — ответила Гермиона, прислонившись спиной к дереву, после того как положила одеяло между собой и корой и устроилась поудобнее. — Хотя, если это действительно только Час Ведьм, когда озеро активно, мы могли бы лучше планировать беседы.
Короткая улыбка пересекла юные черты лица Беллатрикс.
— Так ты хочешь поболтать еще?
Гермиона прикусила губу. Действительно ли она хотела? Она полагала, что да, по крайней мере, сейчас.
— Вся эта ситуация очень увлекательна, не так ли? — ответила она, и это определенно не было ложью.
— Я знаю! — ответила Беллатрикс. — Я искала тебя, ты знаешь? Я провела некоторое время в библиотеке, просматривая старые ежегодники и фотографии. Единственным упоминанием о Грейнджерах, которое я нашла, были Дагворт-Грейнджеры из Кента. Не члены Священной 28, но, тем не менее, престижная магическая линия. Основатели самого необычного общества Зельеваров. Тебе есть чем гордиться, Гермиона.
Было довольно тревожно услышать, что Беллатрикс искала ее и вникала в ее личную историю. Вероятно, между ее семьей и Дагворт-Грейнджерами действительно существовала связь, но Гермиона решила, что не стоит уточнять у нее эту предполагаемую связь.
— Ну, — сказала Гермиона. — Я стараюсь быть самостоятельной, насколько это возможно. Иногда нужно сделать себе имя.
— Я, конечно, могу это уважать, — ответила Беллатрикс через озеро. — Но выслушай меня, хорошо? У меня есть теория. Дизайн твоей формы отличается. Он не похож ни на один из тех, что я видела или смогла найти в школьных архивах. И еще вопрос о мертвом дереве позади тебя, в то время как то же самое дерево позади меня стоит гордо и свирепо. Возможно, это одно и то же время, но я полагаю, что это не один и тот же год. Я предполагаю, что ты находишься в будущем. Ну, для тебя это настоящее, но с моей точки зрения, я имею в виду. Так какой сейчас год с твоей стороны?
Гермиона прикусила губу. Она полагала, что Беллатрикс достаточно умна, чтобы в конце концов догадаться об этом. Должна ли она сказать это? Или не должна? Врать было незачем.
— 1998, — ответила она, но почти сразу же пожалела о сказанном.
Беллатрикс вздохнула.
— Круто! Неудивительно, что я не узнала название твоего дома или что я никогда не видела тебя в Хогвартсе! Здесь сейчас 1968 год. Это разница в тридцать лет! Потрясающе! Какая дата?
— Тридцатое сентября.
Беллатрикс усмехнулась:
— И здесь то же самое.
Это заставило Гермиону задуматься.
— Три часа ночи? Тридцать лет? В тридцатый день девятого месяца? Я тоже не думаю, что это совпадение.
— Я сомневаюсь, что это так. Мой дедушка был исследователем магии и невыразимцем во французском министерстве до того, как семья моей матери перебралась в Великобританию, — Беллатрикс потерла подбородок. — Когда он был еще жив, он рассказывал мне истории о том, что числу три и кратным ему числам, таким как тридцать, шесть, девять или триста, присущи магические свойства. Причина этого не совсем понятна, но дедушка посвятил большую часть своей жизни изучению магии в нумерологии. Он считал, что это связано с принципом Парето, знаешь, когда 80 процентов следствий вытекают из 20 процентов причин? Это одно из тех математических правил, которые можно найти повсюду во Вселенной.
— Это интригующая загадка, — сказала Гермиона. И так оно и было. Что это был за бассейн? Откуда он взялся? Почему он был активен только в Час колдовства? Как давно он здесь находится? И как долго он будет здесь находиться? Она должна была признать, что на интеллектуальном уровне ее любопытство было более чем возбуждено. — После всего, что произошло за последний год, я готова к более интеллектуальным испытаниям.
Беллатрикс на мгновение замолчала, что заставило Гермиону начать смотреть вниз в озеро. Там по-прежнему было молодое лицо Беллатрикс, ярко освещенное лунным светом. Казалось, она была чем-то озадачена.
— Гермиона? — начала Беллатрикс. — Если ты действительно находишься на тридцать лет в будущем, то… есть большая вероятность, что я еще жива.
Конечно, это не так. Но Гермиона чувствовала, что не ей говорить ей об этом. Она изо всех сил старалась сохранить как можно более нейтральное выражение лица, глядя в бассейн.
— Я не хочу знать, что со мной будет, — сказала Беллатрикс, ее голос звучал решительно.
— Не хочешь?
— Это может быть хорошо, но может быть и плохо. Или что-то среднее. Я не хочу… терять надежду. Я не хочу жить ради плохого будущего, — Беллатрикс опустила глаза вниз, печаль ясно читалась в ее выражении.
— Но что, если оно хорошее? — спросила Гермиона, тут же проклиная себя за то, что задала этот вопрос. Будущее Беллатрикс, в том виде, в котором оно было, было не очень хорошим.
Беллатрикс снова подняла голову:
— Видишь ли, в этом-то все и дело. Хорошее и плохое — в глазах смотрящего. Я… просто не хочу рисковать, Гермиона. Так что пообещай мне. Обещай, что никогда не расскажешь мне о том, что произойдет в моем будущем. И даже не о будущем вообще. Я просто не хочу знать. Я хочу жить настоящим. Я не хочу жить, беспокоясь о том, что может произойти или не произойти.
Гермиона кивнула.
— Я обещаю. И я обещаю быть осторожной.
— Хорошо, — улыбнулась Беллатрикс. — Мы можем поболтать обо всем остальном. Школа. Жизнь. Семья. Хобби. О чем угодно.
— Хм, — сказала Гермиона. — Нам нужны ориентиры. Как насчет того, чтобы… мы не говорили ни о чем, что может быть в «Ежедневном пророке»? Такие вещи, как местные или мировые новости, я имею в виду. Это имеет смысл?
— В этом есть смысл, — улыбнулась Беллатрикс.
— Я не могу обещать, что не пропущу ничего незначительного в случайном разговоре, но я постараюсь быть очень осторожной, — пообещала Гермиона. Возможно, слишком много рассказывать Беллатрикс о своей конечной судьбе было бы ужасно жестоко.
— Я не буду лгать. У меня тысячи вопросов, но будет лучше, если я их не задам, — ответила Беллатрикс.
Они еще некоторое время болтали о всяких пустяках, в основном о школьной работе, пока Беллатрикс не проверила время и не обнаружила, что уже 3:55. Если их теория была верна, то скоро озеро снова перестанет работать.
— Ты вернешься завтра? — спросила Беллатрикс, снова с непонятной надеждой.
Гермиона задумалась на мгновение.
— Мне придется найти другой способ получить разрешение на поздние отлучки. Я не могу постоянно говорить профессору Спраут, что мне нужно пойти поискать еще светящихся колпачков.
— Разрешение? — Беллатрикс моргнула. — Ты спросила разрешения?
— Да. А ты нет?
— Пфф,
нет, — Беллатрикс подняла бровь, слегка насмешливо глядя на Гермиону. — Я иду туда, куда хочу, Гермиона, и у меня свои методы, — она наклонилась вперед и усмехнулась. — Ты ведь знаешь картину Хитрого Пита Бивандера? На первом этаже в двух коридорах от башни Гриффиндора и примерно в трех от входа в подземелье Слизерина?
— Да, — ответила Гермиона.
На картине был изображен знаменитый волшебник, которого одни называли обманщиком, а другие — мошенником. Он был довольно нахальным парнем, который крал деньги у богатых, но, к сожалению, никогда не мог отдать их бедным. Да, негодяй, но при этом мастер алхимии и трансфигурации.
— Просто прошепчи ему на ухо слово «Unxmaal», и он позволит тебе отодвинуть его раму, чтобы открыть секретный коридор, ведущий под озером прямо в Запретный лес, недалеко от Хогсмида, — сказала Беллатрикс. — Это всего лишь один прямой путь к свободе. Именно так я вхожу и выхожу из «Кабаньей головы» для подросткового пьянства. Или если я просто хочу побыть одна здесь, чтобы писать или что-то в этом роде.
«Unxmaal», — повторила Гермиона. — Я не знаю, стоит ли мне это делать. Это звучит довольно…
— Да ладно, Гермиона, — слегка надулась Беллатрикс. — Я была бы рада, если бы мы могли поболтать еще.
Гермиона вздохнула. Озеро начало мерцать, так как магия снова угасала. — Хорошо, я попробую. Что самое худшее, что может случиться?
— Хорошо! — ответила Беллатрикс. — Увидимся завтра!
— До свидания, — сказала Гермиона, и последним, что она увидела в озеро, была улыбка Беллатрикс. Гермиона на мгновение застыла на месте, глядя на свое отражение в неподвижной воде и думая о том, насколько нереальным все это становится.
Самое странное, что Гермионе не терпелось снова поговорить с Беллатрикс, и она сама не знала почему.
***
Она собрала свои вещи, свернула одеяло и взяла полную корзину светящихся колпачков. Гермиона направилась обратно к опушке леса, пока не достигла берега озера, а затем приготовилась к долгому пути к главному входу в замок. Предположительно, если этот тайный вход находится рядом с Хогсмидом, то идти придется гораздо меньше. Она пообещала себе, что проверит его завтра.
Когда она подошла к замку, то подавила зевок: небо было ясным, и было видно, как солнце начинает подниматься с востока. К счастью, сегодня была суббота, так что она могла поспать допоздна. Она постучала в ворота и после того, как хмурый Филч впустил ее, сразу направилась в общежитие. После того как она сбросила с себя одежду и быстро умылась, постель была очень уютной. Прилегши, она позволила усталости овладеть собой. Тем не менее, Гермионе было любопытно.
Беллатрикс казалась… милой. Такой невинной, даже восторженной. Черт возьми, когда она не кричала ей в лицо и не болтала о магической чистоте, она вообще казалась честным и добрым
человеком.
Но Гермиона также помнила, какой мерзкой женщиной она стала: шрам на ее руке был явным тому подтверждением. Что могло произойти, что превратило ее из жизнерадостного подростка в безумную и заблуждающуюся Беллатрикс Лестрейндж, которая так жестоко мучила ее?
Гермиона все решительнее пыталась выяснить это.
К этому времени Беллатрикс стала несомненным экспертом в том, как пробираться в Хогвартс и обратно. За все годы учебы в школе ее поймали лишь однажды, да и то ей удалось выкрутиться, сославшись на то, что она ходила во сне. И дежурный префект, каким-то чудом, действительно поверил.
Это никогда не переставало быть захватывающим. Просто уходить одной, пробираться в город, в лес и куда угодно. Она умело ориентировалась в коридорах, доведя это до искусства. Пробираясь вдоль стен, она вернулась в подземелье Слизерина и прокралась обратно в свою комнату. Три ее незадачливые соседки по комнате даже не подозревали о ее отсутствии и, наложив на себя заклинание, заглушающее любые звуки, переоделась в ночную одежду и забралась в теплую постель.
Когда она лежала, глядя в потолок, ее мысли сразу же переключились на девушку в озере.
Гермиона.
Она была интересной. Умной. Смешной.
Улыбка пересекла ее лицо: симпатичная. Она тоже была милой.
И тут снова включились ее отточенные слизеринские инстинкты. Беллатрикс задумалась, почему она так доверяет этой девушке? Обычно она не доверяла, в конце концов. В Хогвартсе она не могла доверять никому, кроме очень немногих избранных: все остальные использовали бы ее в своих целях, либо как средство получить доступ к влиянию ее выдающейся семьи, либо к ее собственным значительным навыкам. На четвертом курсе был мальчик, который придумал ошеломляюще сложную многоуровневую схему только потому, что хотел регулярно списывать ее домашние задания.
Беллатрикс все еще лежала, уставившись в потолок, и ее грызли новые сомнения.
Может ли эта девочка быть другой? Ведь она может быть просто очередным паразитом, желающим вцепиться в нее?
Но какой в этом смысл? Беллатрикс была в прошлом. Гермиона была в будущем. Между ними было тридцать лет времени, очень уникальная ситуация. И, будучи из будущего, как Гермиона
могла извлечь выгоду из попытки использовать ее? Что она
могла бы получить? Если уж на то пошло, Гермионе следовало бы относиться
к ней с гораздо большим недоверием. Беллатрикс может получить больше выгоды от знаний будущего, чем Гермиона от знаний прошлого.
Ей показалось, что Гермиона, возможно,
пытается повлиять на будущие события, но как это вообще возможно? С точки зрения Гермионы, все это уже должно было произойти. Черт, если колдун Пол Манхейм был прав, а она была уверена, что это так, то неизменные аспекты временных потоков могли означать, что Гермиона
должна была связаться с ней из будущего, чтобы убедиться, что все, что произойдет в будущем, действительно произошло. Черт… все это было сложно.
В любом случае, это мало что значило для нее в настоящем. В разговоре с Гермионой не было ничего плохого. Черт возьми, она даже выглядела довольно настороженной, когда Беллатрикс упомянула ее выдающуюся фамилию, что было довольно редкой реакцией.
Конечно, оставался вопрос о самом магическом озере. Что это было за озеро? Как она могла разговаривать с кем-то, находящимся так далеко в будущем? Это была случайная встреча, но от этого она становилась еще более необычной. Друг… из будущего.
Это было не то, что тайком выпить или попрактиковаться в темных искусствах в лесу. Это было… настоящее приключение. Тайное приключение. Что-то, что предназначалось только ей и только ей одной. Беллатрикс решила, что даже не станет делиться этим со своими сестрами. Она не могла. Энди была слишком болтлива, а Цисси попыталась бы найти способ воспользоваться знаниями из будущего. Нет, ей придется держать это в секрете.
Это было волнительно. Возможно, даже… последнее приключение, которое ей предстоит пережить перед тем, как она выполнит свои обязанности перед обществом волшебников в качестве чистокровной ведьмы. Последний шанс перед…
Мрачная мысль пронеслась над ней, но на самом деле она не хотела об этом думать. Пока что она будет спать и, возможно, ей приснится таинственная девушка в озере.
***
За те несколько часов, что оставались от ночи, Беллатрикс выспалась очень хорошо. После освежающего душа она провела палочкой по волосам, и в итоге у нее получились локоны, чуть более пышные, чем обычно. На данный момент это ее вполне устраивало.
Она переоделась в форму, которую ей, по крайней мере, не терпелось сбросить в конце года, и вышла из подземелий Слизерина в Большой зал на завтрак, перекинув сумку с учебниками через плечо. К тому времени, как она пришла туда, студенты уже набились в зал.
Беллатрикс подошла к концу стола Слизерина, где были свободны три места рядом друг с другом. Три места, которые, как знал каждый слизеринец, были зарезервированы. Беллатрикс заняла среднее место и немного подождала. Прошло совсем немного времени, и появились ее сестры. Андромеда, нетерпеливая пятикурсница с мягкими каштановыми волосами, и Нарцисса, отважная третьекурсница со светлыми волосами, весело болтали, когда вошли в Большой зал и сразу же направились к своим местам.
— Доброе утро вам двоим, — сказала Беллатрикс, приветствуя двух единственных людей в мире, которым она полностью доверяла.
— Привет, — ответила Энди.
— Белла, ты видела, что произошло возле гостиной Хаффлпаффа? — Цисси хихикнула.
Беллатрикс нахмурилась.
— Я только что вышла из душа. Что я пропустила?
— Какая-то мерзкая задница установила несколько вонючих заклинаний возле двери, — закатила глаза Андромеда. — Так что когда первые студенты вышли сегодня утром, они взорвались и заставили весь коридор…
и всех людей в нем… пахнуть абсолютным дерьмом. Потом несколько учеников забежали обратно в общую комнату и унесли проклятия с собой, где они распространились на остальных бедняг. Теперь это есть на
каждом.
— ХА! — рассмеялась Беллатрикс. — Мне жаль, что я это пропустила.
— Я знаю! — Цисси хихикнула. — Лучшее начало дня!
К слову сказать, от стола Хаффлпаффа исходил довольно… навязчивый запах. Кто бы ни придумал этот розыгрыш, он был хорошо знаком со многими запахами английской сельской местности. Мгновенно Цисси начала строить им рожицы.
— Не делай этого, Цисси, — проворчала Энди, одарив нескольких хаффлпаффцев сочувственным взглядом.
Беллатрикс пожала плечами.
— Ну, в кои-то веки они не могут винить меня за это. Я была в общежитии, когда это случилось, и у меня есть свидетели.
— О, они уже оттащили виновника в кабинет старосты, — сказала Нарцисса. — Гриффиндор. Расстроен из-за проигранного матча. Серьезно, если бы это был Слизерин, их бы вообще не поймали.
Трех сестер быстро потянуло посмотреть, что у домовых эльфов есть в меню на сегодня, и выбор был огромен.
— Хм, ореховый хлеб! — воскликнула Энди, радуясь, что ее любимое блюдо сегодня в меню. Цисси выбрала булочки и сгущенку, а Беллатрикс — полноценную жареную картошку. Бекон, яйца, печеные бобы и сосиски. Беллатрикс бы сейчас не отказалась от сытных котлет. Почти полная ночь без сна требовала сытной заправки в начале дня.
— Сначала трансфигурация, — вздохнула Энди, прожевав и проглотив кусок орехового хлеба. — МакГонагалл меня ненавидит.
— Если на тебе нет красного, ты немедленно попадаешь в ее черный список, — закатила глаза Цисси.
Беллатрикс пожала плечами, засунув в рот кусочек колбасы.
— Эй, она нормальная. Не то чтобы у других учителей не было любимчиков. Мы не зависим от других. Мы зависим только от себя. Так было всегда.
Кудрявая ведьма воспользовалась моментом, чтобы обнять за плечи обеих сестер. Не только для того, чтобы показать столь необходимую привязанность, ведь между тремя сестрами была неразрывная связь, но и чтобы тонко дать понять другим студентам, что обе сестры находятся под ее полной защитой.
Сигнал о том, что если кто-то причинит им вред в любой форме или виде, то это повлечет за собой… последствия. И это всегда срабатывало. В конце концов, мало кто осмеливался связываться с Беллатрикс Блэк. Так что для ее сестер жизнь в Хогвартсе была относительно легкой, когда дело касалось общения с другими студентами.
— Белла? — спросила Цисси, немного смущаясь.- Ты не поможешь мне с заданием по арифмантике? Я просто не могу разобраться с некоторыми расчетами.
— Конечно, — сказала Беллатрикс. — Думаю, я уже знаю, какие проблемы у тебя могут возникнуть. Загляни попозже в общежитие седьмого курса, и мы все выясним.
— Спасибо, Белла.
В этот момент Энди бросила на нее напряженный взгляд.
— Что? — Беллатрикс нахмурилась.
— Сегодня в тебе что-то изменилось, Белла.
— М?
— Ты менее хмурая, больше улыбаешься, в твоих глазах появился блеск. И ты даже не закатила глаза, когда Цисси попросила тебя помочь ей с домашним заданием. Что происходит? — Андромеда хихикнула, скрестив руки, но при этом одарила ее знающей ухмылкой.
Беллатрикс пожала плечами, сохраняя нейтральное выражение лица.
— Кто знает?
— Я могу узнать! Я собираюсь выяснить, понимаешь? — Энди подмигнула.
— Удачи! — сказала Беллатрикс, перед тем как кинуть в нее малину.
Энди тут же скорчила гримасу:
— О, как мило! — закатила она глаза.
Беллатрикс усмехнулась и предложила ей ухмылку.
— Не думай, что я не видела, как ты глазеешь на стол Хаффлпаффа. Новое соперничество, да? — сказала она.
Мгновенно Энди перешла в оборону:
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — проворчала она, слегка приподняв подбородок.
О, теперь Беллатрикс точно знала, что что-то случилось. Она гадала, что же могло быть на этот раз. Достаточно, чтобы кто-то оскорбил Энди в лицо, позлорадствовал по поводу получения лучшей оценки или просто однажды преградил ей путь. Все-таки три сестры, хоть и любили друг друга, были очень разными по характеру и поведению. Беллатрикс реагировала на обиды мгновенно и злобно. Цисси была непревзойденным психологом, для которой почти все были прозрачными. Но Энди? Энди таила
обиду. Она умела играть в длинную аферу, нанося удар, когда этого меньше всего ожидали, и часто спустя месяцы после первоначального оскорбления. Энди никогда не забывала и не прощала. На самом деле, можно с уверенностью утверждать, что из всех трех сестер Блэк Андромеда была самой опасной.
Три сестры еще немного поболтали, пока не закончился завтрак и не начались занятия. Беллатрикс поднялась со своего места и, вздохнув, вышла вслед за сестрами в коридоры.
Время для скуки на пару часов.
Настоящим моментом, которого она с нетерпением ждала, был разговор с Гермионой позже тем же вечером.
