tea.

Заходя в бар, Ибо испытывает сожаление. Он не хотел идти, видит бог, он никогда не хочет, но Сяо Чжань сказал, что иногда надо проводить время с коллегами. На днях они откатали, можно сказать, экватор сезона, ровно половина позади, и они довольно неплохо идут, можно даже сказать, прекрасно, и команда очень сильно хотела отметить это событие. Ибо готов поклясться, что это был просто предлог, и этот экватор им и даром не дался, но пить без повода, видимо, уже надоело. — Мы по пиву закажем, будешь? Или коктейль? — на плечи наваливается достаточно тяжёлое тело молодого альфы. Джастин — один из механиков, с которыми Ибо не сказать, чтобы общался, порой перекидываясь парой фраз, интересуясь состоянием своего мотоцикла или обсуждая какие-то новинки в сфере. Механики, делая скидку на то, что их юный гонщик в целом не очень общительный, единогласно решили, что они подружились. Это не было плохо, Сяо Чжань говорил, что это даже хорошо: Ибо нужно общаться с коллегами на работе. Ибо пытался, честное слово: он общался с Хайкуанем и Цзаньцзынем, иногда обсуждал что-то с механиками, иногда с ним пытались говорить и другие люди, которых он смутно помнил, но чаще всего впритык не знал, кто они и какую должность в команде занимают. — Нет, просто колу, — вздыхая в большей степени от безысходности, Ибо подходит к большому столику в углу, который дружно заняла их команда. — Да ты чего, мы пришли сюда расслабиться, выпить! Ты так редко с нами ходишь куда-то, давай, выпей, потанцуй, расслабься, следующий заезд нескоро, — заваливаясь на полукруглый диван, Джастин тянет Ибо следом, отвлекаясь на обсуждение того, что им стоит заказать помимо выпивки, громко вкидывая предложение на сет закусок. — Пиво подойдёт, — он сдается, потому что понимает, что от него не отстанут так просто, и одно пиво — оправданная жертва. Он знает, что один бокал вряд ли повлияет на его здоровье, учитывая, что обычно он не пьет, в последнее время не пьет даже энергетики, и излюбленный им «инсульт в кружке» тоже случается не каждый день. Сяо Чжань заваривает ему крепкий чай по утрам, который бодрит не хуже кофе. — Другое дело, — Джастин слышит его, кажется, затылком, радостно хлопнув по плечу и вклиниваясь в оживлённое обсуждение. — Ребята, нам ещё два темных и закуски закажите, побольше, мы тут надолго! На самом деле желающих пойти выпить было не слишком много, всего девять человек, большинство из которых — механики и пара менеджеров, люди, с которыми он чаще всего встречался на треке. Занимая место с краю дивана, Ибо испытывает неловкий дискомфорт. Всех этих людей он знает исключительно условно — видел в коридорах мотодрома, в салоне самолёта, в отеле, на трассе перед стартом… Они были знакомы ему внешне, и тем не менее ни с одним из них он не общался близко. — А Хайкуань придет? — он спрашивает, кажется, в пустоту — все слишком заняты выбором алкоголя, пара омег — менеджеры команды — активно обсуждают, какой коктейль слаще, альфы больше озабочены выбором пива и закусок. Этот праздник жизни, кажется, совершенно не подходит Ибо, точнее — альфа не подходит ему, не заинтересованный ни в навязанном общении, ни в выпивке, разве что танцы, но даже для этого сегодня не было настроения. — Не переживай, он обещал подъехать скоро вместе со своим парнем, — Джастин отзывается первым. Свою лепту в обсуждение он уже внёс, теперь довольно откидываясь на спинку дивана в ожидании, когда подойдёт их официант. — Цзаньцзынь даже в бар его одного не пускает? Вот что значит держит в ежовых рукавицах, — один из омег насмешливо фыркает, складывая руки на груди. Ибо уверен, что знает его имя, они говорили пару раз о рабочем расписании, а значит, он знает этого омегу, просто совершенно не помнит. — Мне кажется, это его осознанное решение, они так любят друг друга, — второй омега подхватывает обсуждение, будто только и ждал момента, когда можно будет обсудить хоть кого-нибудь из тех, кто ещё не пришел или вообще не придет. — Любовь любовью, но когда у партнёра нет личной жизни — это убивает отношения, не думаешь? — первый омега, — Ибо почти уверен, что его зовут Марк, — был недоволен тем, что его язвительный комментарий не нашел поддержки. Ибо только молча наблюдал, как те обменивались комментариями, уже куда более абстрактными, затрагивающими суть любых, особенно здоровых, отношений, которых, судя по их авторитетному мнению, у Хайкуаня с Цзаньцзынем не было. Все это только больше напоминало альфе, почему он, собственно, так мало общается с командой — их стиль общения совершенно ему не подходил. Какой у него мог быть интерес в обсуждении чужой личной жизни? По-хорошему, такой же, как и у этих ребят — никакой. Какое им было дело до того, что происходит в чужой жизни, и почему они считали, что могут как-то комментировать чужие отношения, было ему непонятно. Глядя на омег, которые столь уверенно и язвительно комментировали чужие поступки и отношения, будто имели на это право, становилось неприятно. В голове то и дело всплывал его собственный омега, который никогда не занимался подобным, не считая нужным комментировать чужие поступки, даже если ему было что сказать. Диалог только набирал обороты, и уже двое альф присоединились к обсуждению, будто их это хоть как-то касалось. Слушать это становилось все более скучно и неинтересно, и все больше Ибо понимал, что ему здесь совершенно не место. Он не вписывается в подобные коллективы, кажется, даже если бы хотел, не смог. Взгляд устало скользнул по залу, наполненному людьми, кажется, кто-то говорил с ним, пытаясь втянуть в беседу, но альфу это совершенно не интересовало, не было желания даже переводить взгляд вместо ответа. Он наблюдает за танцующими, окидывает взглядом столики и барную стойку, невольно замирая. Губ касается ухмылка. — Я отойду, — Ибо бросает коллегам, перебивая все непрекращающуюся дискуссию о нравственности, и, встав из-за стола, направился к стойке, снедаемый азартом и нетерпением. — Куда ты? — Джастин единственный реагирует с должным интересом, хоть и не получает никакого ответа. Альфа наблюдает за удаляющимся парнем, невольно предполагая, что тот решил заказать что-нибудь ещё, помимо того, что один из парней уже успел озвучить официанту, иначе зачем ещё идти к стойке, но мысли сбиваются, стоит Ибо приобнять незнакомого парня за талию. — О, вы только гляньте! Джастин усмехается, кивнув в сторону Ибо. Он никогда бы не подумал, что этот альфа настолько смел, чтобы вот так, без стеснения, подкатить к понравившемуся омеге. Он ведь не сделал и глотка алкоголя, чтобы набраться решимости. — Что там? — компания переводит любопытные взгляды к стойке, куда устремлён взгляд альфы. На несколько долгих секунд над столом повисает молчание. Все с любопытством наблюдают, как Ибо усмехается, так знакомо всем им, склоняясь ближе к незнакомому парню, едва ли не шепча на ухо, подзывает бармена, после чего на стойке появляется ещё один коктейль явно именно для омеги. Его ладонь, лежащая до этого на чужой пояснице, огибает талию, а сам он придвигается ещё ближе к парню, шепча что-то тому на ухо. Так смело и откровенно, даже неприлично. Омега поворачивается к нему лицом; если присмотреться, можно увидеть озорную усмешку вместо ответа, после чего он медленно спускается с высокого стула, чтобы вместе с альфой скрыться за поворотом к уборной. Вот так просто. — Мне кажется или Ибо сейчас склеил омежку? — Джастин звучит излишне эмоционально, потому что такого он вообще не ожидал, особенно от Ибо. — А с виду такой ханжа, ни разу не видел, чтобы он с кем-то заигрывал. — А как же его поцелуй после первого заезда? Я тогда знатно охренел, — второй альфа отзывается с ощутимой гордостью и немного уважением в голосе. Он тоже считал Ибо скромным и неловким, совершенно не ожидая, что их юный гонщик может творить такое. — Это был единичный случай, скорее исключение, — Марк с неверием наблюдает, как альфа скрывается за поворотом вместе с незнакомым парнем, продолжая обнимать его за талию так, что нет и капли сомнений, куда и зачем они идут. — Он же совершенно… неловкий. Эмоционально не лучше бревна, я не знаю… — омега, кажется, все больше заводится, отчего голос звучит на грани возмущения. — Я столько раз пытался с ним заговорить, поболтать ни о чем, ну, знаешь, обычная вежливая беседа о пустяках, но он просто отворачивался или уходил. Не понимаю, как он может склеить омегу и какой омега на это поведется. — Не заводись, просто ты не в его вкусе, — Джастин смеётся, не со зла, конечно, просто это казалось ему очевидным. У всех ведь разные вкусы, это нормально, но Марк казался ему едва ли не оскорбленным, что было забавно, учитывая, что Ибо совершенно точно не обещал омеге ничего. К чему теперь расстраиваться. — Невероятно, — такое поведение коллеги, кажется, лишь больше задевало омегу, будто подчеркивало, что он не так хорош, как какой-то случайный парень из бара. — Трахаться спустя три минуты после знакомства… Хорошо, что я не в его вкусе, я выше этого, — он отмахивается, отворачиваясь в сторону, будто всем своим видом подчёркивая, что не желает продолжать эту тему. Ему, должно быть, все ещё тяжело поверить, что Ибо в самом деле такой же, как и многие другие альфы. — Привет, — Хайкуань привлекает внимание компании к себе, останавливаясь у столика. Он не хотел слишком задерживаться, переживая, что Ибо, оставленный наедине с малознакомыми ему людьми, попросту сбежит. — А Ибо не пришел? — Цзаньцзынь появляется будто из ниоткуда рядом со своим альфой, окидывая взглядом всех присутствующих. Он более чем уверен, что Ибо или не пришел вообще или сбежал, возможно даже не придумав никакого оправдания, чтобы это выглядело более прилично. — Ребята, вы пропустили самое интересное: наш Ибо только что снял омежку за рекордные три минуты, — энтузиазму, с которым говорит Джастин, можно только позавидовать, будто это именно он только что совершил этот не иначе как подвиг. Цзаньцзынь подвисает на несколько секунд, пытаясь переварить услышанное. — Ты в своем уме, какого омежку? Просто смешно! — он усмехается, качая головой. Просто чушь. Думает, что они немного не поняли друг друга, и альфа сейчас говорит о ком-то другом, не об их Ибо, но ведь он точно назвал именно это имя, ошибки быть не может. — Ещё как в своем, — Джастин не перестает веселиться, искренне считая это чем-то потрясающим, да и как иначе — сам он никогда бы не решился сделать такое. — Вскочил, отошёл к стойке, приобнял там стройного красавчика, угостил одним коктейлем, и они ушли к уборными. Не знаю, что он там ему наплел, но знаете, при случае возьму у него мастер-класс, — он поднимает вверх свой бокал, без слов отдавая свое почтение альфе. Такой талант в самом деле заслуживает восхищения. — Быть не может, это невозможно, это какая-то ошибка, — Цзаньцзынь хмурится, слыша, как Марк осуждающе комментирует такое поведение, совершенно неподобающее и откровенно неуважительное в адрес омеги. Отвратительное! И это распаляет внутри ярость вперемешку со страхом. Неужели все в самом деле так? — Да чего ты, дай парню расслабиться, в его возрасте иногда нужно спустить пар, — Джастин, кажется, все ещё не понимает, что именно происходит. В его вселенной такое вполне нормально: если оба согласны и хотят этого, а тот омега явно хотел, потому что пошел с Ибо сам, никто не тащил его силком, да и эта его соблазнительная ухмылка… — Какой к черту пар?! — Цзаньцзынь срывается на крик, сжимая руки в кулаки. — У него есть муж! Любимый, обожаемый муж, которого он на руках носит! Какой пар? — Он спрашивает, хоть и знает, что никто не ответит ему. Кто из присутствующих вообще знает хоть что-нибудь про Ибо? Зная, насколько альфа общителен, — никто! Цзаньцзынь надеется, что только поэтому никто не попытался остановить его, иначе он очень разочаруется в этих людях, но позже, после того как спустит пар сам. — Я его убью. Он отбрасывает рюкзак на диван, решительно настроенный пойти в уборную, куда, по словам Джастина, ушел Ибо с каким-то стройным омегой, но альфа становится перед ним, не давая пройти. — Стой-стой, погоди, послушай! Я не знал, что у него кто-то есть, каюсь, правда, но в интрижке на одну ночь ведь нет ничего серьезного, — Джастин собственным телом преграждает путь разъяренному омеге. Слуха касается пораженный возглас Марка, который, кажется, полностью поддерживает Цзаньцзыня, совершенно осуждая подобное поведение альф, но последний старается уладить все, как может, хотя бы во имя мужской солидарности. — Ты ведь его друг, да? Если его муж не узнает, ничего не изменится, просто давай успокоимся и поговорим, ладно? — «Ничего серьезного»? — омега теряет дар речи, невольно приоткрывая рот. Он, кажется, совсем не понимает альф, не понимает, что значит «ничего серьезного», и сказал бы он так, если бы его омега изменил ему с другим? Это тоже было бы нормально? — Нет, дорогой, это так не работает! Если он изменил Чжань-гэ, я его убью, в самом деле убью, пусть лучше гэ оплакивает его смерть, чем измену и предательство, — Цзаньцзынь немного боится сам себя, но он не врёт. Зная, через что пришлось пройти Сяо Чжаню и как тяжело он учился снова доверять, любить кого-то и любить себя, как он справится с таким предательством? Зная, как сильно он любит Ибо и как Ибо, казалось бы, любит его. Цзаньцзынь не уверен, что он справится. Сердце сжимается от осознания того, какую боль Ибо может причинить омеге и как сильно все это повлияет на него, Цзаньцзынь без капли сомнений отталкивает альфу с дороги, не беспокоясь о приличиях. Хайкуань торопится следом, и сам не зная, чем он может помочь и стоит ли им вообще в это вмешиваться, но если все в самом деле так, как сказал Джастин, он как минимум не должен дать Цзаньцзыню в самом деле причинить вред альфе, а с остальным они смогут разобраться.

***

— Ты уверен, что это будет уместно? Мне кажется, это немного откровенно, — Сяо Чжань стоял перед зеркалом в своей спальне, поворачиваясь спиной к собственному отражению, пытаясь рассмотреть, как он выглядит со спины. Пять килограммов, которые он набрал за эти полгода, наконец нашлись. Визуально было сложно сказать, что омега в самом деле поправился, но стоило ему надеть джинсы, купленные в первую неделю после приезда в Нью-Йорк, все стало очевидно. Черная ткань слишком плотно обтягивала бедра и задницу, делая явный акцент на изгибе тела. Когда он покупал их, всё выглядело совершенно иначе, а они сидели чуточку свободнее. Сейчас это все выглядело… откровенно. Мягко говоря. — Это шикарно, — Цзы Тао изучает сперва отражение в зеркале, потом и самого омегу, мягко шлепая того ладонью по бедру, будто без слов подчёркивая, что именно здесь шикарно. — Никто не ходит в бар в костюме. Мы будем танцевать; зачем танцевать, если не выглядеть при этом соблазнительно и сексуально? Сам Цзы Тао выглядел не намного лучше, если честно. Его штаны так же тесно обтягивали стройные ноги, а футболка открывала слишком много тела, показывая плечи и ключицы, и даже метка, расположившаяся на изгибе плеча, совершенно не спасала ситуацию. — Я замужний омега, как и ты, между прочим, — это наиболее весомый аргумент в его списке. Вспоминать и тем более озвучивать их возраст, совершенно не подходящий для вечеринок и походов в клубы, не хотелось. — Ну и что? — Цзы Тао наличие мужа вообще не останавливало в желании развлекаться и танцевать. Он слишком долго был серьезным бизнесменом, художником и галеристом, он устал, он хочет отдохнуть, и Ифань был совершенно не против, отпустив мужа развлекаться, взяв с того обещание, что, когда он нагуляется, позвонит, чтобы альфа его забрал. — Мы просто потанцуем и вернёмся домой. Это хорошее место: если кто-то будет к тебе приставать, достаточно позвать охрану или сказать об этом бармену, не переживай. Оспорить это было тяжело, именно поэтому Сяо Чжань оказывается в баре уже через полчаса все в тех же преступно тесных джинсах, с широкой рубашкой навыпуск. Его успокаивало то, что хотя бы половина его тела скрыта и он не должен привлекать слишком много внимания. На деле все было слегка иначе, и симпатичная мордашка в паре с бесконечными шикарными ногами привлекала десятки взглядов, вот только никто не рисковал подходить слишком близко, ощущая плотный и достаточно агрессивный запах альфы. Предложение потанцевать подразумевало, конечно же, и предложение выпить. Какие танцы без выпивки, в самом деле. Цзы Тао выбирает Апероль Спритц, склоняясь ближе к другу, чтобы перекричать достаточно громкую музыку — уже вечер, и бар медленно превращался в ночной клуб. — Попробуй, это вкусно и не слишком крепко. — Ты же знаешь, я не буду, — Сяо Чжань не хочет напоминать, но он говорил Цзы Тао про поход к врачу и о том, что они готовятся к беременности. Он не собирается нарушать свой запрет забавы ради. Сяо Чжань просит у бармена просто сок. Это наверняка выглядит глупо — зачем приходить в бар, если не собираешься пить, но молодой альфа только улыбается и наливает сок в котейльный бокал, дополняя льдом и долькой апельсина. Визуально его почти не отличить от коктейля, который выбрал Цзы Тао. Наверняка так ни у кого не возникнет желания подойти к нему, чтобы узнать, почему же он не пьет и не угостить ли его чем-нибудь. Он взбирается на высокий стул, искренне обещая, что пойдет танцевать чуть позднее, ему нужно привыкнуть к этой атмосфере и, если честно, хотелось посмотреть, как ведут себя другие люди. Омега не был в таких местах уже много лет; в последний раз, когда учился в университете. Тогда однокурсники потащили его в похожий бар и напоили дешёвой выпивкой, на следующий день они все пропустили занятия из-за похмелья, а папа отпаивал его куриным бульоном — настолько плохо ему было. Он тогда даже не злился, только тихо смеялся с того, как именно его ребенок вступил во взрослую жизнь, первый раз напившись так, чтобы ночевать в туалете. Это в самом деле имело воспитательный эффект — больше он никогда так не пил. Цзы Тао не настаивал — ни на выпивке, ни даже на танцах. Подхватив свой бокал, он уверенно шагнул в гущу людей, не испытывая и капли стеснения или неловкости. Сяо Чжань лишь улыбнулся, поворачиваясь спиной к залу, оттого совсем не ожидал ощутить наглые объятия и широкую ладонь на своей талии. — Познакомимся? — низкий голос обжёг слух, заставляя вздрогнуть с такой силой, что омега едва не свалился со стула в попытке сбежать от прикосновения. Хватаясь пальцами за стойку он почти уверен, что упадет, но объятия становятся крепче, а слуха касается смех. Хорошо знакомый ему смех. — Ибо? Какого черта? — альфа и в самом деле стоит рядом с ним, тесно и совершенно нагло обнимая за талию. — Отмечаем экватор сезона, а тут такой очаровательный омега. Повторите для этого красавчика, — он машет рукой, привлекая внимание бармена, и наклоняется ещё ближе к плечу омеги. Его запах, все такой же яркий и насыщенный, издает слабой горчинкой страха и тревоги, отчего становится даже немного неловко — он не хотел его так сильно пугать, просто Сяо Чжань казался совершенно скучающим: лениво помешивая трубочкой яркий коктейль, больше напоминающий апельсиновый сок, он наблюдал за работой бармена, как тот ловко подбрасывал шейкер, разливая напитки по бокалам. И как он только согласился прийти в такое место. — Я чуть не умер, — он наконец выдыхает с облегчением, одним глотком допивая свой сок, получая еще один бокал взамен старого. — Все в порядке? — бармен склоняется чуть ближе, со стороны, противоположной от альфы, наверняка чтобы тот не слышал вопрос. — Да, это мой муж, — Сяо Чжань неловко улыбается, получая успокаивающий кивок от молодого альфы, который снова возвращается к работе. Ибо провожает его любопытным взглядом, в душе даже радуясь, что это в самом деле хорошее место и — что очень важно — безопасное для омег. Он обязательно оставит этому парню хорошие чаевые за то, что он невольно присмотрел за его омегой. — Так что, познакомимся? — облокачиваясь на стойку боком, Ибо усмехается, не переставая обнимать омегу за талию. — Я не знакомлюсь в барах, — Сяо Чжань и сам невольно усмехается, принимая правила игры. Он кокетливо опускает взгляд вниз, трубочкой помешивая содержимое бокала. Это очевидный флирт, перед которым альфа просто не может устоять. — Такая жалость! На минуту мне показалось, что я встретил небожителя, я бы не простил себе, если бы не попробовал, — он вздыхает с наигранным сожалением, не отдавая себе отчёта в том, как невольно поглаживает изгиб чужой талии. — Одного коктейля слишком мало для небожителя, — бросая игривый взгляд из-под ресниц, Сяо Чжань смущённо улыбается. Ибо так часто называет его небожителем, и всегда это заканчивается чем-то совершенно неприличным. — Могу вознести парочку молитв, — альфа выгибает бровь с явным, красноречивым намеком. Сяо Чжань прекрасно знает, что это за молитвы, отчего щек касается лёгкий румянец. — Прямо здесь? — он безумно боится услышать «да» и в тоже время ужасно этого хочет. И когда он только стал таким испорченным? — Знаю одно место, которое вполне может сойти за молельню, — по телу расходятся приятные мурашки, когда альфа понижает голос едва ли не до шёпота, который даже во всеобщем гуле голосов и музыки Сяо Чжань слышит более чем прекрасно. — Ну хорошо, покажи мне, как сильно ты рад встретить небожителя, — он нетерпеливо облизывает губы, что сокращает терпение Ибо вполовину. Место, которое могло бы сойти за молельню, ожидаемо оказывается уборной. Так клишированно и совершенно не оригинально, но для Сяо Чжаня это в самом деле новое и незнакомое ранее. Ещё никогда в своей жизни он не целовался в туалете бара, и кто бы мог подумать, что такое с ним случится после замужества. Стоит двери закрыться, Ибо ловко подхватывает омегу под бедра, прижимая к холодной стене спиной. После такого рубашку можно выбросить, но сейчас это совершенно никого не волнует. Обнимая альфу за шею, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке, Сяо Чжань тихо стонет от удовольствия. Поцелуй кажется совершенно неприличным, разнузданным, а горячие ладони требовательно сжимают затянутые в джинсу бедра. Ибо прижимается ещё чуть ближе, буквально вжимаясь в пах омеги собственным, и где-то на периферии рождается вопрос: как они смогут доехать домой в таком состоянии? Да и будут ли они вообще пытаться или все в самом деле случится здесь? Здравый смысл кричал о том, что заниматься этим в туалете бара не стоит ни при каких обстоятельствах, но неизрасходованная в свое время юношеская глупость кричала, что это именно то, чего он хочет. — Черт возьми, — дверь открывается настолько стремительно, что ударяется ручкой о стену туалета, но даже это проходит мимо их внимания. Мало ли у кого какие могут быть проблемы, в конце концов они совершенно никому не мешают, забившись в угол за раковинами. Для полного комфорта не хватало только столешницы, куда можно было бы посадить старшего. — Черт возьми! Оторваться друг от друга их заставляет вполне ощутимый толчок, который приходится альфе в плечо. Он чудом не роняет омегу от неожиданности, на всякий случай опуская его, чтобы наверняка избежать возможного падения, и закрывая своим телом, буквально пряча в объятиях от возможной угрозы. Не успевая обернуться, чтобы понять, какого черта происходит, очередной удар опускается на плечо, более ощутимый и даже болезненный. — Какая же ты скотина, Ван Ибо! — то, что это голос Цзаньцзыня, он понимает лишь в этот момент, как и то, что все удары, которые не переставая приходятся на плечо и спину, тоже его рук дело. Опуская взгляд, Ибо встречается с полными ярости глазами омеги, совершенно не понимая, что происходит; он даже не успевает среагировать, лишь крепче прижать к себе омегу, прикрывая его своей спиной, чтобы Цзаньцзынь не задел случайно и его. — Какого черта ты творишь, когда дома тебя ждет… Чжань-гэ? — крик прерывается одним мгновением, когда Сяо Чжань, все ещё слегка растерянный, выглядывает из-за плеча альфы, совершенно не понимая, что происходит и почему Цзаньцзынь ведёт себя так. — Какого черта? Вопрос, который крутился в голове у каждого. Вбежавший следом Хайкуань застаёт атмосферу полного непонимания, окидывая взглядом своего омегу, вцепившегося в футболку Ибо, и Сяо Чжаня, почти полностью закрытого телом альфы. Понимание ситуации приносит невыносимое облегчение. — Привет? — улыбаясь неуверенно, Сяо Чжань и сам испытывает неловкость. Он не понимает, что именно случилось и почему Цзаньцзынь, ничего не объяснив, бросился бить Ибо. Едва ли это было слишком больно, все же Ибо — альфа, который на постоянной основе занимается спортом и нередко получает травмы, порой даже падая с байка на тренировках. — Я думал… — голос омеги срывается, будто он вот-вот заплачет, и он прерывается на глубокий вдох, выдыхая в сторону и указывая рукой на вход, где в двери застыли Хайкуань на пару Джастином. — Джастин сказал, ты снял омегу у стойки за коктейль, и я… я думал, ты изменяешь Чжань-гэ! — Его жестикуляция выражает лишь крайнее беспокойство и немного отчаяние. — Я думал, что убью тебя сейчас, в самом деле убью, чтобы твое предательство не разбило его сердце, пусть бы он лучше похоронил тебя, не зная, какая ты сволочь, — он машет ладонью в сторону омеги, следом накрывая покрасневшее лицо холодными от нервов руками, будто это поможет ему остыть, зарываясь пальцами в волосы, взъерошивая когда-то аккуратную укладку. — Цзаньцзынь… — Сяо Чжань выдыхает, не веря. Они дружат, они очень хорошо общаются и сейчас в самом деле многое знают друг о друге. О настоящем и прошлом. Но чтобы Цзаньцзынь переживал о нем так сильно… В его жизни было много друзей, но сейчас, глядя на покрасневшего и взъерошенного друга, который ещё минуту назад колотил его мужа едва ли не ногами и наверняка начал бы и ими, если бы его страх подтвердился, он понимает, что ни один его старый друг не пошел бы на такое. Не стал бы защищать его чувства настолько яростно. — Я чуть с ума не сошел, а вы, черт возьми!.. — ярость постепенно стихает, оставляя после себя множество смешанных чувств: облегчение, лёгкую злость, — не на друзей, на саму ситуацию, — волнение и тревогу. — Откуда ты взялся? — Я? Пришел с Цзы Тао потанцевать, я не знал, что это тот же бар, куда вы собрались с командой, и… так вышло, — Сяо Чжань неловко улыбается, и в самом деле испытывая смущение. Этот бар выбрал Цзы Тао, потому что он безопасен для омег и здесь хороший бар. Возможно, можно было догадаться, что Цзы Тао, который часто проводит время с коллегами своего мужа, выберет тот же бар, что и члены команды. — С одной стороны, я рад, что ты так переживал о Чжань-гэ, но твоя обеспокоенность нашими отношениями меня пугает, — Ибо наконец решает вставить свои пару слов. Ему хотелось бы сказать куда больше, но сама комичность ситуации вызывает только улыбку, даже несмотря на то что плечо ноет от череды ударов. — Да ебал я ваши отношения! — омега взрывается возмущением, повышая голос до крика, ладонью указывая на старшего. — Я переживал о нем — как бы он справился с твоим предательством, ты можешь представить? — Нет, зачем мне вообще это представлять, я не собираюсь изменять ему или делать что-либо ещё в этом роде, — Ибо совершенно спокойно пожимает плечами, потому что представлять такое вообще не планирует, как не планирует и изменять, не планирует расставаться с ним или причинять боль любым другим способом, помимо укусов за бедра и шлепков по соблазнительной заднице. — Пойдем, давай оставим их наедине, — Хайкуань наконец выдыхает, понимая, что ситуация вообще не стоила всех тех нервов, и их сомнения в адрес Ибо были совершенно беспочвенны. Как они могли поддаться на эту провокацию и поверить, что этот парень может изменить Сяо Чжаню. Он подходит к своему омеге, накрывая его плечо, и, чуть приобняв, ведёт к выходу, проходя мимо все ещё ошалелого от ситуации Джастина. — Я не понял, что произошло? Это измена или нет? — его взгляд метался между Хайкуанем и Ибо, который продолжал обнимать «стройного красавчика». Вопросов было больше, чем ответов, но никто не дал ему их задать. Сжав футболку на животе альфы, Цзаньцзынь утянул его следом, намереваясь по факту рассказать, где именно тот был не прав, когда порол всю эту чушь про «выпустить пар». — Нет, это не измена, у стойки он снял собственного мужа, — Хайкуань тяжело вздыхает, ведя за собой омегу и все ещё удивленного альфу, как детей малых. — Пошли за столик, пусть они продолжают на чем остановились. Дверь закрывается звучным хлопком, от которого омега невольно вздрагивает. Ибо может только вздохнуть, прижимая старшего ближе и упираясь лбом в тонкое плечо омеги. — Испортили все настроение своей истерикой, — не то чтобы он планировал заниматься сексом здесь, но его лишили даже долгого горячего поцелуя, после которого они, вероятно, поехали бы домой на такси, чтобы заняться сексом там. — Можем как-нибудь прийти сюда вдвоем, сделать вид, что незнакомы, ты угостил бы меня соком, сказал бы, что я самый красивый в этом баре, спросил: «К тебе или ко мне?» — и мы поехали бы на такси домой под осуждающий взгляд водителя, чтобы заняться сексом в коридоре, — Сяо Чжань улыбается, зарываясь пальцами в волосы альфы на затылке, массируя кожу. Ему тоже немного жаль, что все получилось именно так, и все же немного забавно, хоть и жаль Цзаньцзыня с его нервной системой. С другой стороны, как бы ещё Сяо Чжань узнал, как сильно друг заботится о нем и его чувствах. — Обязательно сделаем так, как ты сказал, — Ибо соглашается, поцелуем касаясь шеи омеги, и, вздохнув, тянет его к выходу. Стоит познакомить его с коллегами по работе во избежание подобных ситуаций. Снова получить ни за что от Цзаньцзыня он не очень хочет. Бокалов пива на столике стало почти вдвое больше, а часть команды уже была веселой и хмельной. Сяо Чжань привлек их внимание, стоило им показаться из-за поворота, ведущего к уборным. Джастин уже должен был разболтать все, но любопытные взгляды, особенно взгляды омег, наталкивали на мысль, что никто ему не поверил. Останавливаясь у стола, они не торопятся садиться, Сяо Чжань просто испытывает неловкость, Ибо же преследует более масштабную цель. — Знакомьтесь, это Сяо Чжань — мой муж, и да, это его я только что снял за коктейль, но это сработало только потому, что мы женаты, просто не знали, что идём в один бар, — он говорит размеренно, обнимая омегу за талию и прижимая к себе, будто хоть у кого-то здесь могут возникнуть сомнения, что он говорит правду. — Привет, — Сяо Чжань неловко улыбается, склоняя голову к плечу. Это в самом деле ужасно неловко. Он был почти уверен, что после их похода на прием в честь дня рождения Ифаня хоть кто-то, но запомнит его. Возможно, в тот день всем было не до того, с кем именно пришел их гонщик. — Ох, ты здесь. Я переживал, что потерял тебя, но бармен сказал, что тебя забрал муж, как хорошо, что вы тоже оказались здесь, — Цзы Тао отзывается с края дивана, чудесным образом оказавшись здесь же, хотя на самом деле это вовсе не странно. Цзы Тао слишком общительный и более чем хорошо знаком фактически со всей командой. — Ты такой помятый. Я же говорил, что одежда решает, — он усмехается, обращая всеобщее внимание на внешний вид пары, которая и в самом деле была помята. Сяо Чжань — из-за страстных поцелуев, Ибо — из-за того, что его поколотил Цзаньцзынь. Опять. — Да, очень хороший лук, — Ибо усмехается своей привычной однобокой ухмылкой, и только сидящий с краю Цзаньцзынь видит, как его ладонь медленно сползает с поясницы омеги ниже. Улыбка Сяо Чжаня едва заметно дёргается, а острый локоть больно тычется в ребра альфы. Без лишних слов. Они присоединяются к компании, потому что уйти после такого представления было как-то неудобно. Ибо держал в руке свой бокал с пивом, хоть и не притрагивался к нему. Сяо Чжаню принесли ещё один бокал с соком; впереди их ждало неловкое знакомство, и что-то подсказывало омеге, что выпившая компания едва ли запомнит его и сможет узнать в следующий раз, когда Ибо решит «снять» его за коктейль.