***
― Смола…лучший клей для осколков семейных отношений, не так ли? ― в ответ на колкую реплику Динхвана Ю Сольха смерила сына ледяным взглядом, но тот лишь усмехнулся, поджигая сигарету. Никотин был призван убивать легкие, но ему всегда становилось легче дышать, когда вместо тонких парижских ароматов от кутюр его пиджак пропитывался въедливым дымом. Так было честнее. ― Окажи услугу, веди себя прилично, ― Ю Сольха захлопнула маленькое зеркальце, убедившись, что алая помада на губах не стерлась ни на миллиметр, и убрала в сумку. ― Интуиция меня редко подводит, а значит эта девочка может быть нам крайне полезной. Но я не хочу тратить на неё время дважды. ― Прилично, это…― Динхван отвел руку подальше, чтобы белесые кольца не касались матери. ― …не угрожать или не флиртовать? ― Всё хорошо в меру. ― без тени улыбки произнесла госпожа Ю. ― Всё-таки она все ещё твоя названная сестра. Цокот каблуков по аллее означал, что теперь все участники встречи в сборе. С терасы на втором этаже открывался вид на озеро. Кроны деревьев рассеивали лучи солнца, и они ложились на водную гладь витиеватым рисунком света и тени. Пока одна из горничных подготавливала столик к церемонии, другая принесла несколько букетов белых лилий для высоких ваз, стоящих прямо на полу, по краям терpасы. Но в воздухе почему-то стойко ощущался аромат роз. Ари с любопытством взглянула на гайвань ― тонкий фарфор и позолоченная роспись, в которой угадывался феникс. ― Династия Цин? ― Ты угадала только форму, ― госпожа Ю взмахнула рукой, чтобы убрать шелковый рукав платья. Она уже сделала первый пролив и пролила немного воды на фигурки лежащего дракона, жабы и смеющегося Хотея. Его круглое лицо теперь блестело ещё больше и выглядело настолько счастливым, что Ари сдержанно улыбнулась сама. ― Мой хороший друг-антиквар, привез этот сервиз из Китая пятнадцать лет назад. Он смог создать точные копии пиал и гайвани, но я попросила изменить рисунок. Фениксы нравятся мне больше, чем ласточки. ― Символ императрицы, верно? ― Ари поднесла пиалу к губам. Чай из лепестков роз ― она не ошиблась. Ю Сольха ответила ей мягким смешком и вернулась к церемонии. В детстве мама читала Хан Ари сказку про богиню, у которой кожа была цвета лилий в её саду. Возможно, если бы она познакомилась с госпожой Ю тогда, то непременно решила бы, что героиня истории ожила. В то же время это безупречно красивое лицо и отталкивало, и притягивало взгляд одновременно, словно несло на себе отпечаток выбора души. Оно могло выражать тысячи эмоций и казаться самым настоящим, и одновременно это лицо всегда было маской. ― Госпожа Ю, благодарю, что уделили мне время. Вы знаете, через несколько месяцев компания запускает очень важный проект, который может навсегда изменить восприятие миром корейской культуры. В конце концов, мода всегда обладала большей властью на сознание, чем кажется. ― «Хансан», прежде всего, это ювелирная компания, моя дорогая. ― Ну, дьявол кроется в деталях, ведь так? ― Динхван ловко схватил с тарелки засахаренную вишню. ― Допустим, ― Ю Сольха снова улыбнулась. ― И ты пришла сюда обсуждать проект, которым руководит мой бывший муж? ― Я…― Ари отставила чашку в сторону. На её щеках появился легкий румянец. ― …хотела бы предложить Вам в нем поучаствовать. Полагаю, Ваша мудрость и опыт сыграли бы не последнюю роль в том, чтобы не только успешно завершить проект, но и реформировать компанию. От этого выиграют все. ― Что ты имеешь в виду? Заметив, что Ю Сольха допила свою порцию, Ари сделала третий пролив. Закрывая крышку гайвани, она задержала взгляд на расправленных золотых крыльях феникса. ― Лим Суен и Го Хачжин. Их обеих. Ю Сольха вопросительно подняла брови: ― Сорняки, о которых ты говорила…― внезапно женщина рассмеялась, качая головой. ― Дорогая, это просто нелепо. Твоя ревность, конечно, объяснима, но… ― Но ведь судьба компании, которую помогал строить Ваш отец, Вам тоже небезразлична? ― Ари буквально почувствовала, как напрягся Динхван, а его мать, на лице которой ещё мгновение назад читались снисходительность и веселье, теперь смотрела на неё совсем иначе. Солнце спряталось за облаком, и девушка невольно поёжилась от ветра. ― Дядя…много расказывал мне о нем. И я бы хотела по возможности продолжить его дело в «Хансан», ведь это и моё наследие. Такие люди всегда становятся примером для подражания. Но, конечно, я не могла не прийти сюда, нуждаясь в Вашей поддержке. И я сразу же умолкну, если Вы посчитаете мою затею не стоящей внимания. Умолкнет? Ю Сольха откинулась на плетенную спинку стула, присматриваясь к…альтернативной версии самой себя. Определенно, эта девочка достаточно талантлива, чтобы руководить бизнесом не хуже мужчин, и достаточно умна, чтобы они ни о чем не подозревали. Быть может, небеса послали ей возможность изменить собственную историю? ―Я отошла от дел почти десять лет назад. ― Но ведь, если я не ошибаюсь, Вам все ещё принадлежат примерно двадцать пять процентов акций. Если сложить мои акции и акции Динхвана, получается половина. Женщина выпрямилась и поймала ироничный взгляд сына: «Она все равно выполнит все, что задумала». ― Что ж… ― Ю Сольха отставила чай в сторону, тем самым дав горничным понять, что время заварить следующий. ― Чем я могу помочь?***
Моя милая Сеуль… Хачжин медленно выдохнула, глядя на чистый лист перед собой. Письма буквально спасали её от подтачивающей изнутри тоски. Она чувствовала себя выброшенный в космос без скафандра, а эти строчки стали её кислородом. Каждый день она писала своей дочери письмо, где делилась всем, что так и не успела ей сказать. Ты говорила, что ждешь смерти, потому что она поможет нам снова увидеться, и моё сердце сжимается. Доченька, посмотри, как прекрасна жизнь вокруг тебя. Знаешь, когда я была простой служанкой при дворе нашего грозного императора, мои друзья меня жалели. А у меня были свои маленькие радости, и я никогда не чувствовала себя одинокой. Я разговаривала с цветами, придумывала веселые истории для моей наставницы (она редко улыбалась, и мне хотелось её рассмешить), делала душистое мыло, когда выпадала свободная минутка… Хачжин вспомнила, как Лим Суен, пытаясь быть строгой, смеялась одними глазами, пока девушка громко сокрушалась над угольками, в которые превратилась порция мази из-за её невнимательности. Иногда у меня даже получалось. Тебе одной я могу рассказать всю правду. Я действительно пришла из будущего, Сеуль. Сначала я больше всего на свете мечтала вернуться домой, а сейчас ещё сильнее хочу вернуться обратно. К тебе и твоему папе. Невыносимо больно было думать о том, к чему привела её подозрительность и самонадеянность. Пытаясь изменить судьбу и спасти близких от беды, она только ускоряла её приближение. А ведь они могли спастись, покинуть это страшное место в тот день, когда Со вложил в её руку заколку с белым цветком и красными ягодами ― единственное, что у него было, и предложил увезти её из дворца. Сеуль бы не осталась сиротой, и они все могли быть счастливы. Он всегда был таким. Отдавал всего себя, все, что мог, и не мог иначе, а она…так и не смогла полностью ему довериться. Хачжин обняла себя руками, загоняя старую боль обратно. Часы показывали два часа ночи ― завтра ей нужно встретиться с Динхваном. Остывшая кофейная гуща на дне кружки создавала впечатление, что смотришь в колодец без дна, а он вглядывается в тебя. Такими же безпроглядно черными были глаза принца Ё, когда он столкнул своего старшего брата в воду и обрек на смерть и когда приказал приставить к её горлу меч, чтобы превратить Со в своего цепного пса. Чонджон был слеп изнутри ― его глаза не отражали душу, только ослепившую его черноту, доставшуюся от матери. Единственный раз, когда Хачжин увидела в нем проблески человечности ― последние мгновения его жизни, когда обезумевший император спрашивал её, чьё имя написать в приказе. «Моя корона слишком тяжела для меня. Что мне делать?» Хэ Су смотрела на него, прижимаясь ребрами к каменной колонне, и ей становилось жутко. Страх и жалость смешивались в её голове, не позволяя убежать или протянуть ему руку. Он стал жертвой собственного самообмана. Убивая собственных братьев и слуг, он был уверен, что тот Ё, которого он никогда не принимал в себе, давно умер. Но это было не так. Вслед за своей матерью, он наносил внутреннему Ё одну рану за другой, и все же не смог подавить в себе стыд и желание быть кому-то нужным. Как и Со, порой он пытался заслужить эту любовь, в том числе и силой, но, в отличие от брата, не видел границ, за которыми начиналась пропасть. И шагнул за край. Постепенно осознание содеянного затопило его, потому что то, за что он платил всеми этими действиями, оказалось лишь его фантазией. У него, как и у Со, никогда не было матери.***
Что бы могла королева Ю сделать с Ван Со, будь она дальновиднее? Вдруг, у них с Ё больше общего, чем кажется, но вмешались обстоятельства? Об этом Хэ Су задумывалась ещё в Корё, выбирая травы для придворных лекарей, и не могла избавиться от липких мурашек, что бежали по лопаткам, как чей-то злобный смех. ― Госпожа Го? Голос Динхвана на том конце трубки прозвучал очень неожиданно, для углубившейся в свои мысли девушки, и она еле успела придержать телефон. ― Вы готовы? У вас все в порядке? ― Да, я…куда мне подъехать, господин Хан? ― В аэропорт. ― Да, в аэр… Подождите, что? ― Нам предстоит небольшое путешествие, Хачжин. Не волнуйтесь, надолго оно не затянется. Но Кьянвану об этом знать необязательно. Я как-то…― Хачжин услышала щелчок зажигалки на том конце провода. Судя по всему, Динхван использовал аудиосистему в машине. ― …не планировал вмешиваться в ваши отношения. В кои-то веки брат узнал, что в мире существуют привлекательные женщины. «Которым он, во многих случаях, намного интереснее, чем вы», ― проглотила свой ответ Хачжин. Она даже не заметила, что молодой человек обратился к ней по имени. Даже её бывший парень позволял себе такое нечасто. ― И одевайтесь побыстрее. По ночам там холодно. Я пришлю за вами такси. Девушка прощалась уже с телефонными гудками. Она застегивала черную кожаную куртку, а руки дрожали так, что она едва не сломала молнию. Хачжин устала от предчувствий. Их было слишком много, и зачем вообще обращать на них внимание, если однажды её видения уже подвели, выбрав не ту. Ведь Хэ Су, как выяснилось, ничего не знала о предначертанном и не умела его трактовать. Бросив в сумочку паспорт, кушон, мист и гигиеничку, девушка выбежала на улицу. «Такси» мигало ей огнями около соседнего подъезда. Водитель предложил ей горячий кофе с лавандовым сиропом. И вот эта деталь, как его дорогой костюм выдали с головой его настоящую работу ― один из личных водителей семьи Хан. Вкус лаванды во рту стал слишком концентрированным, когда экран вспыхнул, сообщая о входящем вызове, хотя этот номер она бы узнала и без подсказки. Хачжин мельком взглянула на мужичину впереди, убедившись, что он занят дорогой, и, буквально вжавшись в кожаное сидение, поднесла смартфон к уху. ― Да? Господин Хан? ― Хачжин, я… Ты дома? ― Нет, мне нужно было срочно уехать, по делам, ― пролепетала Хачжин, но нотки мольбы в голосе Кьянвана заставили её остановиться. ― У вас там все хорошо? Вы заболели? Кьянван молчал несколько секунд. ― Просто хотел увидеться. Его голос звучал почти привычно, спокойно, с ноткой иронии и нежности, но сегодня в нем сквозила усталость и мольба. Мольба волка, потерявшего лунный свет. На самом деле, Хэ Су всегда чувствовала, когда Со в ней нуждался, и её сердце наполнялось жалостью и теплом, потребностью обнять его, положить его голову на плечо и что-нибудь рассказать. Что-то доброе и ласковое, что-то, что могло бы отвлечь его от демонов, гнездившихся в его душе наравне с самыми сильными ангелами. ― Простите, но я не смогу сейчас с Вами встретиться, ― Хачжин вздрогнула, встретившись с пристальным взглядом водителя в зеркале заднего вида. ― Мне очень жаль. Мы можем созвониться попозже? ― Где ты сейчас? Естественно, он почувствовал, что что-то не так. Хачжин чуть не застонала от досады. ― Мне нужно, я…― обещала Вам доверять и не лгать, но сейчас другого выбора нет. ― Уехала к Хоашин. Она заболела. ― Я бы мог… ― Простите, но не думаю, что она готова встретить вас сейчас. Я ей пообещала, что приеду одна. ― Хачжин, ты уверена, что все нормально? Впереди зажглись огни аэропорта Кимпхо. Машина начала плавно тормозить. ― Берегите себя, господин Хан. Кладу трубку. Вызов закончился, а Хачжин была готова заплакать, прямо здесь, на заднем сидении чужой машины. Но вместо этого она лишь выпрямила спину, чуть расправив плечи, как учила её наложница О. Вся тревога должна остаться внутри. ― Госпожа… Мой босс ждет Вас, ― водитель осторожно поторопил её, и Хачжин, поблагодарив его за поездку, выбралась из салона. Потоки воздуха кружились вокруг, хлестая её выбившимися из пучка прядями по щекам. Динхван стоял у входа в аэропорт. Прислонившись к колонне и скрестив руки на груди, он наблюдал за ней с того момента, как она захлопнула дверцу автомобиля, и явно о чем-то размышлял. В ответ на её поклон он тоже склонил голову. ― Добро пожаловать, госпожа Го. Благодарю, что все-таки приехали. ― Вы смеетесь надо мной? ― Вовсе нет. Я абсолютно серьезен. Пасмурные сумерки окрашивали все вокруг в цвета сепии, и даже яркие огни прожекторов казались бледнее в лиловой дымке. ― Мы полетим на частном самолете, так что нам воооон в ту дверь. Это VIP-вход. ― Можно было догадаться, что экономом вы меня не повезете, ― грустно улыбнулась Хачжин. ― Только не Вас. Здание аэропорта, точнее те коридоры, по которым они шли, казались мостами в другие миры из какого-нибудь фантастического фильма, настолько пустыми они были. Услужливые голоса личной охраны и сотрудников эхом отскакивали от стен. Компактный бизнес-джет Gulfstream уже ждал их и встретил запахом кожаной облицовки, натурального дерева и пряного парфюма ― комбинация, амбассадорами которой уже можно было сделать семью Хан. Миниатюрная стюардесса в корейской униформе вежливо поклонилась и спросила, когда пассажиры хотели бы поужинать. Динхван коснулся плеча своей спутницы, будто бы заранее останавливая её от возражений и попросил стюардессу принести два бокала шампанского и, чуть позже, тарелку с морепродуктами. ― Мы полетим в Японию, поэтому приглашаю начать погружение в культуру этой страны прямо сейчас, ― пояснил Динхван, помогая Хачжин убрать сумку на другое сидение. ―Господин Хан, но для чего вам всё это? Чтобы поговорить о Кьянване, вы решили отвезти меня в другую страну на личном самолете? ― О, кажется, я снова Вас впечатлил? ― Скорее я вас не понимаю, хотя Вы мой друг. Скажи она эти слова Чонджону, пока тот ещё был принцем Ван Ё, что бы он ответил? ― Друзьям принято доверять, даже, когда ты их не понимаешь. Не так ли? Динхван достал из портмоне сигару, и Хачжин услышала знакомый щелчок зажигалки. ― Вы позволите? Мой маленький ритуал перед путешествиями. В динамиках раздался приветственный голос пилота. Впереди было приблизительно два часа полета, облачный туман и черная неизвестность, совсем как осадок ночного кофе с легким оттенком запаха сигарет.