Бракованный Малфой

Драко слегка встряхнули последние события, но этим приключения и закончились. Дамблдор больше не искал с ним встречи и никак не связывался. Теперь слизеринца с каждым днём всё больше одолевала невероятная скука. Одиночество, которое он испытывал уже много лет, теперь ощущалось как-то иначе, словно бы острее и глубже чем прежде. Чтение в одиночестве больше не помогало ему скрашивать будни, а появление в очередной день всей Гриффиндорской троицы в нише напротив запретной секции вызвало воодушевление лишь на мгновение, затем погрузив Драко в ещё более глубокое уныние. Тем вечером Драко вышел из запретной секции как обычно во время ужина, предварительно убедившись, что рядом никого нет. Уже почти добравшись до больничного крыла, он услышал шаркающий звук у себя за спиной, словно кто-то шёл следом. Резко обернувшись, Драко не обнаружил никого, но стоило ему повернуться снова по направлению к больничному крылу, как перед глазами что-то вспыхнуло на мгновение, а затем Малфой упал. «Невербальное заклятие, очень умно…» — только и успел подумать он, прежде чем потерял сознание. Его разбудили громкие голоса, но Драко не спешил уведомлять говоривших о своём пробуждении. — …а если бы сам Воландеморт попросил помощи, вы бы и его приютили? — Уверена, Гарри, ты бы тоже помог, если бы это было необходимо… — Это Малфой, Гермиона! Его тётушка — Беллатрикс — она… — Гарри не смог сказать вслух слова о смерти Сириуса. — Из этой семейки никого кроме пожирателей до сих пор не выходило! И он обманет Вас, Дамблдор! — Он бы не стал обманывать меня, Гарри. Но мне будет проще объяснить, если все мы наконец прекратим перекрикивать друг друга и присядем, не так ли? — тишина, видимо, означала, что все согласились. — Это и вас касается, мистер Малфой. Садитесь к столу, пора познакомить Вас всех. Понимая, что его раскрыли, Драко поднялся с холодного пола в незнакомой комнате и увидел сразу две палочки, направленные прямо ему в лицо. — Что вы имеете в виду, Профессор Дамблдор? Уж с кем, а с этим хорьком мы давно знакомы! — Рон смотрел на Драко с таким презрением, что тому невольно захотелось защититься. — Ничто так не исцеляет ото лжи, как правда прямо перед глазами. Но сначала я хотел бы, чтобы все мы присели. Дамблдор терпеливо ждал, пока все присутствующие заняли места вокруг овального стола, и только затем снова заговорил. — Я бы не стал преподавать ученикам историю магии поздним вечером, но вы сами выбрали это время. Итак, что вы знаете о «Заклятии Двойника-Противника»?.. Единственной, кто что-то об этом слышал, разумеется, была Гермиона, но даже ей не было известно никаких подробностей. Рассказ Директора был кратким, но подробным, чтобы исключить необходимость вопросов. — Вот бы такое на весь Слизерин наложить! — мечтательно проговорил Рон, заканчивая фразу под неодобрительным взглядом подруги. — Вы сами сказали, что никому не удавалось снять это заклятие. Как можно поверить, что это удалось ему? — Гермиона особенно выделила последнее слово, неохотно повернувшись к предмету беседы. — Это как раз можно проверить! — Профессор повернулся к Малфою. — Скажи, Драко, твоё зеркало при тебе? — Не уверен, сэр… — пробормотал Драко, опуская ладонь в карман, но ответ уже ощущался под его пальцами. — Если я правильно понимаю механику заклятия, боюсь, ты уже никогда не сможешь расстаться с этим предметом. Я предоставлю тебе выбор того, что бы ты хотел сказать сейчас, Драко. А затем можешь открыть зеркало. — Я… Мне очень жаль… — только и нашёлся сказать Драко. — Я много в чём виноват перед всеми вами. Когда Драко открыл зеркальце, высвободив проекцию, сам он вздрогнул, а все трое гриффиндорцев вскочили, выхватив палочки. — Что это? — первой опомнилась Гермиона. — Не «что», а «кто», мерзкая грязнокровка! Настолько отупела от общения с Поттером, что не отличаешь людей от предметов? — И это должно убедить нас, что Малфой нам друг? — обратился к Директору Рон. — Да я скорее буду до конца своих дней жрать помёт, чем свяжусь с двумя предателями крови и грязнокровкой! — ответило Рону зеркало. — Простите! — Драко резко захлопнул зеркало и отшвырнул подальше, надеясь, что оно разобьётся от падения. — Не слушайте, прошу вас, в этом ни слова правды! Я очень уважаю вас… — Слизеринец замолк, не в силах поднять взгляд. — Пожалуй, теперь мне пора. Уверен, вы четверо сумеете во всём разобраться. Дамблдор встал и вышел, оставив за собой звенящую тишину на несколько минут.