Неслучайность

      Шестой учебный год начинается с небольших потрясений, и это Гарри ещё не считает приключения в поезде. Дамблдор назначает профессора Снейпа преподавателем Защиты От Тёмных Искусств.       Несмотря на то, что он стал более терпимо относиться к преподавателю, данное известие его вовсе не радует.       «Почему такой добродушный человек, как Слизнорт, не может преподавать ЗОТИ», — в мыслях восклицает Поттер.       Защита От Тёмных Искусств — любимый предмет гриффиндорского ловца. Ему всегда блестяще удаются защитные и атакующие чары. К тому же, Гарри считает его самым полезным предметом в Хогвартсе. Вот скажите, кому может быть интересно разглядывание кофейных крупинок в чаше или заучивание разнообразных и в то же время таких одинаковых древних рун — Гермионе он, конечно, об этом не говорил — да и в борьбе с Волдемортом они не помогут.       После битвы в Министерстве Магии, Поттер очень тщательно подходит к вопросу будущей войны. Как бы не причитала Миссис Уизли «Гарри, ты ещё ребёнок. Орден обо всем позаботится», он считает, что лучше быть подготовленным и «иметь в кармане вторую волшебную палочку» — знаменитая поговорка в магическом сообществе, которой время от времени манипулирует кто-то из Ордена.       Хотя Гарри и возвращался на каникулы в дом Дурслей, но провёл там несколько дней. Оставшееся лето он гостил у крёстного на площади Гриммо и в доме лучшего друга. В доме Блэков по-прежнему собирался Орден Феникса, но гриффиндорцу на собрания был путь заказан. В такие моменты, он в одиночестве бродил по дому, то тут, то там натыкаясь на ворчащего Кикимера. Временами его навещал Рон, когда миссис Уизли присутствовала на собраниях. Но чаще его переправляли на время встреч Ордена в Нору, прекрасно понимая, что мальчик пойдет на всё, чтобы хоть что-то узнать о происходящем.       Нельзя сказать, что Гарри не удавалось выведать совсем ничего. Сириус охотно делился с ним крупицами информации, взяв с него слово «больше никаких вылазок». Конечно, Гарри не сидел без дела всё лето, и хотя пользоваться магией ему было запрещено, он попросил Сириуса посоветовать какие-нибудь полезные для боя заклинания. Однако изучать теорию их применения — занятие невероятно скучное, поэтому, сделав несколько пометок, какие чары нужно попробовать в Хогвартсе, закрыл книги.       Первый урок ЗОТИ с профессором Снейпом и Гарри сразу зарабатывает отработку, что весьма не вовремя — в этом году Поттера назначают капитаном квиддичной команды, и ему нужно как можно скорее набрать игроков и начать тренировки. Он так давно не играл в квиддич (игры на заднем дворе Норы не в счет), что готов тренироваться по ночам, а ещё лучше вместо уроков, но кто ему позволит.       — Совсем не обязательно называть меня сэр, профессор, — вырывается совершенно случайно, и Гарри сразу же просит прощения, правда, мысленно. Взглядом посылая «сигнал» о том, чтобы преподаватель «прочёл его мысли». Через секунду спохватывается, напоминая себе, что не должен никому позволять лезть к нему в голову, даже человеку, который учил этому.       «Особенно ему», — внутренне подчеркивает волшебник и мигом возводит барьер. Однако никакого вторжения не ощущает и чувствует, как сосёт под ложечкой.       В расстроенных чувствах покидает кабинет Защиты От Тёмных Искусств, вяло поддакивая Рону, когда тот сокрушается о методах преподавания Снейпа. Гарри пытается понять, что его так расстроило — отработка у Снейпа дело обычное и даже привычное, ну и заслуженное на этот раз. Додумать он не успевает, придя в немалое замешательство от слов Гермионы. Она утверждает, что, профессор Снейп говорил о тёмном искусстве ровно так, как сам Гарри рассказывал о сражениях с Волдемортом. Гарри даже останавливается посреди коридора, так его ошеломляет сравнение со Снейпом. Гермиона ещё и слова, будто специально подбирает «вы оба с придыханием говорили о тех вещах, которые вас тронули до глубины души».       Рон бестолково вытаращивает глаза, а затем, ухватившись за последние слова, подытоживает:       — До глубины души он засел в тёмных искусствах. Как пить дать, он ещё тот…       Гарри ещё обдумывает слова Гермионы. Неужто он и вправду перенял на себя какие-то качества Снейпа, пока тот обучал его окклюменции. Не может же быть, чтобы они чувствовали что-то отдаленно похожее, пускай, даже к разным вещам.       «Хотя, почему не может», — спохватывается Поттер. — «Он же не выдал нас Амбридж в прошлом году. Хотел, чтобы мы учились постоять за себя, даже с таким учителем как я».       Гарри, в который раз за сегодня, будто молнией поражает. Он вновь останавливается посреди коридора, пропуская вперед однокурсников, напрягает память и пытается вспомнить, унижал ли его Снейп за то, что он учил ребят, не отпускал ли отвратительных фразочек. Но как ни старается, он не может вспомнить ничего из перечисленного. Даже гадкой ухмылки не было в его сторону, связанной с занятиями ОД.       «Странный человек профессор Снейп», — перед сном думается Гарри. Одним только уроком он сумел вернуть отвратительное мнение о себе. Хотя, вспоминая прошлый год, Поттер может сказать, что их отношения… сказать потеплели было бы в корне не верно, скорее, стали не такими болезненно колючими. Ну, кроме сегодняшнего дня.       — И это опять подтверждает то, что профессор — неоднозначная личность, — засыпая, бурчит гриффиндорец.

***

      — Вам не кажется, что в Хогвартсе что-то не так? — интересуется Гарри за завтраком.       — Ты о новых правилах? — уточняет Гермиона.       В этом году в школе усилили меры безопасности. Всех учеников обыскивали, как только те приехали. По коридорам то тут, то там можно заметить дежуривших авроров. Некоторых из них ребята видели на собраниях Ордена Феникса, а некоторых, например, Нимфадору Тонкс, знали лично и подходили поздороваться. Остальные ученики с завистью смотрели и интересовались, откуда они знакомы, на что золотое трио скромно отвечали, что познакомились ещё, когда только приехали.       — Нет, — нетерпеливо отвечает гриффиндорец. — Ну, как будто… — он запинается, подыскивая нужные слова. — Я не знаю, но что-то изменилось. Я чувствую!       Грейнджер обеспокоенно поворачивается к другу, Рон тоже отрывается от завтрака и настороженно спрашивает:       — Все боятся нападения Сам-знаешь-кого, даже преподаватели. Ведь, если ты тут, значит, он рано или поздно появится. Вот все и опасаются. Ты об этом?       Гарри передергивает плечами. Это всё не то!       К тому же, что попросту бояться нападения Волдеморта, ведь здесь Дамблдор, а он не позволит случиться плохому.       Ощущение чего-то неправильного не покидает несколько дней.       Новый преподаватель по зельеварению оказывается лучше заядлого и хмурого профессора Снейпа. Кто бы мог подумать! Без язвительных комментариев и упреков, которым было место на уроках Снейпа, Гарри совершенно не нервничает, его тело расслаблено, и зелье варится как-то само собой. В этом, разумеется, есть и заслуга учебника Принца-полукровки, в чём настоятельно убеждает Гермиона. Гарри не отпирается, но настаивает на том, что его успех больше зависит от благоприятной и ненапряженной обстановки, а не то, что он следует неизвестно чьим советам из старого учебника.       В хорошем расположении духа и с флакончиком Феликс Фелицис в кармане школьной мантии, Гарри покидает кабинет зельеварения. Прохлада подземелья окутывает его, заставляя неприятно поёжиться. В кабинете он совершенно не чувствовал холода. Наверное, профессор Слизнорт воспользовался согревающими чарами в отличие от его предшественника. Да и аудитория преобразилась. При профессоре Снейпе помещение было пустое, Гарри даже бы сказал голое. Слизнорт же обставил его, заполняя всевозможными вещами, назначение половины которых гриффиндорец не знал, в раз сделав кабинет уютнее.       «Интересно, насколько изменился личный кабинет Снейпа», — Поттер не замечает, что до сих пор называет Снейпа владельцем кабинета.       Рассуждения об изменении обстановки в классах зельеварения и ЗОТИ, приводят его к пониманию того, что он больше не постучит в тяжелую дубовую дверь в конце учебного года, чтобы попросить прощения или что-нибудь ещё (слова «что-нибудь еще» Гарри заталкивает поглубже, не желая развивать тему, по какому ещё поводу он может навестить профессора). Ведь Снейп теперь владеет классом ЗОТИ, а соответственно и прилегающим к нему кабинетом, и он больше никогда не выставит Поттера за массивную дверь, на которую он так часто ему указывал.       Понимание обрушивается мгновенно, расставляя всё на места. Вот почему ему кажется, что в Хогвартсе что-то не так. Вот то самое, что тревожит его, не давая спокойно завтракать, засыпать и сосредотачиваться на уроках. Никакое это не волнение из-за нападения Волдеморта, а переживание из-за того, что он не сможет больше прийти в тёмный кабинет.       Тело Гарри задрожало, и ноги, не выдержав напряжения, подкосились. Он бы так и упал на холодный пол подземелья, если бы не Рон и Гермиона, подхватившие его под руки, да так и потащившие в больничное крыло.       — Нервное потрясение, — торжественно объявляет мадам Помфри, словно это была радостная весть.       Школьная медсестра очень рьяно относится к здоровью молодых волшебников. Каждый год больничное крыло заполняют студенты, которые из-за подготовки к экзаменам доводят себя до нервных истощений и обморочных состояний. Обычно, это происходит ближе к концу года, но чтобы студента привели на первой неделе, это было из ряда вон выходящее. Последние слова и озвучивает мадам Помфри Альбусу Дамблдору, который прибывает в больничное крыло сразу, как только узнаёт о состоянии мальчика-который-выжил. Здесь же, возле его кровати, находятся встревоженные Рон и Гермиона, а также декан факультета Гриффиндор Минерва Макгонагалл.       Гарри напаивают успокаивающим зельем, оставшимся ещё с прошлого учебного года, и укладывают на кровать. Ему даже удаётся заснуть. Пару часов спокойного сна, и его отпускают на ужин.       — Что с тобой было? — спрашивает Рон, в его голосе отчётливо слышится волнение. — Шёл, шёл и вдруг остановился, побледнел весь.       Гермиона обрушивает на него осуждающий взгляд.       Юноша неопределенно пожимает плечами и ускоряет шаг. Он не знает, что сказать. Ему стало плохо, когда он понял, что кабинет Снейпа больше не Снейпа. Это ведь бред. Вероятно, мадам Помфри права — он переутомился, ведь преподаватели с первых дней загрузили их домашней работой, а Гарри как раз накануне задержался до полуночи, доделывая задание по травологии для того, чтобы освободить время на выходных. На субботу было назначено индивидуальное занятие с профессором Дамблдором. Он ещё не знает, чему директор будет его учить, хотя Гарри предполагает, что это будет что-то вроде Защиты От Тёмных Искусств, только не со школьной программой, а что-то более существенное, что поможет в борьбе с Волдемортом. Также он планировал сделать испытательные для набора команды по квиддичу и уже начать тренироваться. Так что мысли о кабинете Снейпа-неСнейпа были как нельзя некстати.       Добравшись до Большого зала и заняв место поодаль от сокурсников, Гарри принимается за ужин. Взгляды с пяти столов были прикованы к нему. Всех интересовал вопрос, что же опять случилось с мальчиком-который-выжил. Не было ни одного человека, который бы не знал, что Поттер опять попал в больничное крыло. Те же привидения шептались за спиной Гарри, пока тот добирался до Большого зала.       На преподавательский стол он подчёркнуто не смотрит. Боится столкнуться взглядом с профессором Снейпом. Как объяснить возникшие переживания, он не знает. Поэтому сосредотачивается на приёме пищи.       В субботу вечером Гарри ждали индивидуальные занятия с Дамблдором. Директор первым делом интересуется, как тот себя чувствует и стоит ли перенести их встречу на другое время.       — Я в порядке, сэр, — заверяет мальчик-который-выжил.       — Гарри, тебя что-то тревожит? — Альбус Дамблдор внимательно разглядывает юношу.       Гарри заминается. Он абсолютно точно не хочет рассказывать о причине попадания в больничное крыло. Он ощущает себя неловко, чувствует, как жар поднимается в теле и спешит как можно скорее мотнуть головой в отрицательном ответе.       — Что ж, — если директор и разочаровывается, то он блестяще это скрывает, — тогда приступим к нашим занятиям. Тебе, наверняка, не терпится узнать, чем же мы будем заниматься…

***

      Последующие дни сердце Гарри успокаивается, хотя оставаясь наедине с собой, юноша всё ещё ощущает непонятно откуда взявшуюся тоску. Это предельно странно — тосковать по ненавистному кабинету. Поттер всё глубже заталкивает эти чувства и старается не оставаться один на один со своими мыслями.       В субботу, как и было сказано, он приходит на отработку.       — Не мнитесь на пороге, Поттер, — отчего-то в грубой форме выражается профессор.       Не то, чтобы Гарри ожидал чего-то другого, но… Да, черт возьми, он ожидал менее злобного приёма! Ему казалось, что Снейп стал относиться к нему чуть менее колюче в конце прошлого курса. На занятиях он также оскорблял гриффиндорца, но Гарри почему-то надеялся на немного другой исход сегодня.       Может, это из-за того, что он нагрубил Снейпу на первом же уроке, сам всё испортил.       Преподаватель приготовил для Гарри большую миску с флоббер-червями. Гриффиндорцу пришлось отделять протухших червей от хороших.       «Ещё одна странность», — рассуждает Гарри, — «Снейп не преподаёт больше зельеварение, но всё равно готовит ингредиенты для них. Неужели, ему так нравятся зелья?»       Это был ещё один звоночек того, что в Хогвартсе всё перепутали. Это Слизнорт должен вести ЗОТИ, а Снейп преподавать зельеварение, сидеть в своём кабинете в подземелье, и именно туда должен приходить Гарри на отработки.       Он в ярости кидает протухшего флоббер-червя в миску с хорошими.       — Мистер Поттер, — со зловещим спокойствием произносит Снейп, — держите эмоции при себе.       Гарри, заметив оплошность, перекладывает негодного червя в чашу к таким же, бросив ироничное «конечно, сээр».       — Минус десять очков за пренебрежительный тон с преподавателем, — не отрываясь от свитков с домашним заданием, наказывает Снейп.       Гриффиндорец в негодовании скрипит зубами, вновь его факультет лишается баллов из-за их препирательств.       Несколько минут они работают в тишине, прерываемой лишь скрипом пера Снейпа.       — Профессор, можно вопрос? — не выдерживает парень.       Снейп отрывает взгляд от стола, молча оглядывает студента и также молча возвращается к прерванному занятию.       Гарри, решив, что молчание можно оценить, как согласие, продолжает:       — Вы больше не будете преподавать зелья? — выпаливает он и замирает под тяжелым взглядом преподавателя.       — Сээр! — шипит Снейп, в его голосе отчетливо слышатся злобные нотки, и Гарри уже было открывает рот, но профессор внезапно срывается. — Внимательно подумайте, что хотите сказать, мистер Поттер!       Гарри вздрагивает. Ладно, он хотел вновь отвесить шутку в стиле «необязательно называть меня сэр», и это даже не специально, а вот просто едва с языка не срывается. Он смотрит в тёмные глаза напротив, не понимая, что с ним происходит. Снейп и раньше выводил его. Но те ответные выпады были со злости, в порыве ярости и гнева, а сейчас он даже не знает, почему решил пошутить. Вроде как просто… хотелось.       — Простите, профессор, — тихое бормотание тонет в тягучей тишине.       Гарри возвращается к флоббер-червям, угрюмо продолжая сортировать протухших от пригодных для зелий. Снейп, кажется, тоже возвращается к непроверенным работам. Но Поттеру никак не удаётся успокоиться. Он уже несколько дней мается вопросом:       — Так, Вы не вернётесь в свой кабинет, сэр?       Профессор едва не вспыхивает вновь, но, похоже, разобрав вопрос, меняет гнев на… не на милость, конечно, на долю интереса, и вскоре вновь возвращает на лицо холодное безразличие, с которым ходит по коридорам Хогвартса, обедает в Большом зале и общается с другими преподавателями.       — Мистер Поттер, вас интересует, буду ли я ещё преподавать зельеварение или мой кабинет? Вы так привыкли навещать меня в подземельях, что не воспринимаете меня где-либо ещё?       — Но я ведь приходил всегда туда, — стушёвывается юноша, чувствуя, как Снейп осматривает его.       — Можете и дальше наведываться туда. Насколько я знаю, профессор Слизнорт от Вас в полном восторге, — в голосе слышится нескрываемый сарказм, — он с удовольствием будет выслушивать Ваши бредовые мысли.       — Нет уж, — Гарри мотает головой, выражая явное несогласие, едва только Снейп заканчивает. — Лучше я к Вам буду ходить!       — Поттер, — немного ошалело и уже через мгновение, вновь начиная злиться, дополняет, — я только что сказал, что Вы несёте бред.       — Ну, Вы же раньше слушали его, — возражает Гарри и тут же напоминает себе, что не так уж часто профессор Снейп его выслушивал.       Замечание остаётся без внимания, а профессор продолжает прерванное ранее дело. Гарри тоже возвращается к флоббер-червям, силясь скрыть отчего-то появляющуюся улыбку.

***

      — Как прошла вчерашняя отработка? — интересуется Гермиона следующим утром за завтраком, попутно накладывая полную тарелку каши.       Гарри едва ощутимо вздрагивает и тут же пытается взять себя в руки. Неопределенно пожимает плечами, выдавливая короткое «как обычно» и, подумав, добавляет:       — Работал с флоббер-червями.       Сидящий напротив Невилл, зеленеет, закашливается, хватаясь руками за горло. Грейнджер учтиво пододвигает ему стакан тыквенного сока.       — Какие они противные, — с набитым ртом проговаривает Уизли, — эти флоббер-черви.       Гермиона кидает на друга выразительный взгляд, но Рон, не замечая, продолжает рассуждать о том, как хорошо, что в этом году они не изучают уход за магическими существами.       — Вот уж кому ничто не испортит аппетит, — с некоторым восхищением произносит подошедший Симус Финниган.