Психиатрическая лечебница им. Святых Марии, Розы и Сины

      — Кофе будешь? — не оборачиваясь, спросил Леви Майк, копошившийся в поисках чего-то в своей тумбочке.       — А чай есть? — выгнув голову на подушке, поинтересовался Леви.       — Тебе что, здешнего не хватает? — пошутил Майк. — Надо спросить у Ханджи, она с собой половину бакалейного отдела привезла. О, вот он… Я уж решил, что тумбочки опять обыскивали… — облегченно продолжил он, вытаскивая из недр шкафчика видавший виды кипятильник.       — А что, досматривают? — с интересом спросил Леви, садясь на кровати.       — Да. Когда я только лег, кто-то из женщин в туалете подстригся, так потом все отделение перевернули в поисках ножниц, — рассказал Майк. — Пошли. Воду в кружку набери только. Эрвин, ты с нами? — обратился он к глядевшему в потолок Эрвину.       — Ага, — глухо отозвался тот, поднимаясь и слепо нашаривая босыми ногами тапки.       Майк, выйдя из палаты, постучал в двери смежной пятой, где жила Ханджи. Пока они кипятили воду, Леви стоял на часах в дверях своей палаты, зорко наблюдая, не появится ли в коридоре медсестра.       В плечо внезапно толкнули: Зик, уткнувшись носом в телефон, попытался выйти.       — А вежливо попросить никак? — огрызнулся Леви.       — А, что?.. Ты?.. Пусти, — рассеянно попросил он, вновь толкаясь в плечо Леви.       — Вот же обезьяна невоспитанная, — негромко бросил ему вслед Леви.       — Мальчики, вы чего ссоритесь? — поинтересовалась выглянувшая из хозкомнаты Петра.       — Да вот, товарищ спорит, что я нечестно в прятки считаю, — пошутил Леви, быстро закрывая ногой дверь в палату женщин, где Майк и Ханджи разводили в банке кипятка быстрорастворимый кофе.       — Такие взрослые, а все не наигрались? — трогательно покраснев, хихикнула Петра.       — Да. Говорит, мол, а давайте, мужики, сыграем. Вот, они там прячутся, а я считаю. Так этот выдумал в коридоре, за дверью спрятаться, — мрачно отшутился Леви.       —Хи-хи! — прыснула в кулак Петра и вновь скрылась в хозкомнате.       Леви, негромко стукнув кулаком, приоткрыл дверь в пятую палату.       — Ну что, готовы? — негромко позвал он.       — Ага, уже идем. Тебе сладкое брать? — беспечно отозвалась Ханджи.       — Эрвину возьми, — посоветовал Майк.       Леви, придержав дверь, пропустил вперед Ханджи с двумя кружками. Заглянув в палату, он свистнул Эрвину, кивком зовя его с собой, и направился на улицу.       Во внутреннем дворе было солнечно, очень тепло и удивительно спокойно. На одной из скамеек сидел Зик и его девушка — Леви отметил про себя, что они ужасно похожи на Джона Леннона и Йоко Оно. Зайдя в стоявшую посреди двора беседку, он привычно вытащил из кармана джинсов сигареты и закурил. Ханджи, севшая рядом, поставила перед ним кружку чаю.       — Извини, только такой был, — сказала она. Леви, заглянув в кружку, ничего особенного не увидел. Чай как чай, и не такой дрянью перебиваться приходилось.       — Угостишь сигаретой? — спросила Ханджи, развязывая кулек с песочным печеньем.       — Ага, держи, — Леви положил перед ней пачку и зажигалку.       — Можно мне тоже? — внезапно спросил Эрвин, отхлебнув горячего кофе.       — Да, конечно, — кивнул Леви. Затянувшись, он закинул руку за невысокую стеночку беседки.       — Хорошо-то как, а! — взвизгнула Ханджи, затягиваясь сигаретой после первого глотка кофе. — Что там ваш Райнер? Все нормально?       — Ага. Сегодня же Хистория на дежурстве. Снова его будто подменили, — кивнул Майк.       — Ну и слава богу, — покивала Ханджи.       — Жалко пацана, — задумчиво отозвался Леви, отхлебывая чай.       — И не таких тут на ноги ставили. Вон, Микаса говорит, этот ее Эрен после первой госпитализации вернулся, как огурчик. Правда, потом снова крышу унесло, но, я так понимаю, такие товарищи вообще вне больниц нормально не живут, — поделилась Ханджи.       — Это того, буйного? — уточнил Майк.       — Ага, — кивнула Ханджи. — Я вчера выходила покурить, так он мне из окна через решетку кричал. Попросил объяснить, что означает поговорка «без царя в голове» — ему психиатр дал задание подумать, а он так и не смог додуматься.       — То есть? — удивился Леви.       — Ну, этим, из закрытого, на первом сеансе с врачом дают задание: объясните поговорку. Ну, чтобы поверить, насколько они способны выстраивать причинно-следственные связи, — пояснил Майк.       — Ясно, — кивнул Леви.       — Ну, знаете, мне Фрида тоже иногда как задаст вопрос!.. — стукнула по столику чашкой Ханджи.       — Что, и тебя хотят на второй этаж отправить? — пошутил Майк.       — Да черт ее разберет. Она этими глазами своими иногда как зыркнет — кажется, будто мысли читает, — пожала плечами Ханджи.       — Не знаю, мне и от одного сеанса лучше стало, — негромко признал Леви.       Подперев голову кулаком, он рассматривал окружавшие двор по периметру стены — обычные цельные плиты из бетона, начавшие уже разрушаться по верхнему краю под гнетом лет. Леви не очень понимал, зачем дворику открытого отделения нужны стены и массивная тяжелая дверь. Их даже в город отпускали, не то, что на улицу. Может, конечно, это на тот случай, когда буйных на втором этаже станет слишком много… Но все равно все это было странно.       — "В бесконечной бетонной стене я нашел маленькую дырочку наружу", — проследив его взгляд, вдруг негромко процитировал Эрвин.       Леви удивленно посмотрел на него. Он знал концовку, и поразительная новая трактовка стен вокруг них вдруг больно ударила озарением. Все так, все именно так. Нескончаемая бетонная стена, из-за которой лучше не выглядывать. Внутри нее хорошо и не страшно, и к черту вашу свободу, если здесь, внутри этих стен, спокойно. Мир за стенами, пусть и прекрасный, бесконечно страшен.       — Ты это к чему? — покосившись на Эрвина, спросила Ханджи.       — Да так, вспомнил кое-что, — дернул тот плечом.       — А ты стал больно разговорчивым, прямо не заткнуть, — хихикнула она.       — Помогает ему лечение — и хорошо, чего прицепилась? — миролюбиво осадил ее Майк.       — Да я что? Я ничего… — помахала руками Ханджи и вытащила из стремительно пустевшего кулька одно печенье. Эрвин, сидевший рядом с ней, успел умять почти все.       — Леви, а ты чего не ешь? — с полным ртом спросила Ханджи.       — Не люблю печенье, — отозвался тот, все еще глядя на стену — выщербленную, выветренную, позеленевшую от времени. Ему не было страшно, ему не было грустно. Вселенских размеров тоска навалилась на него, вгоняя в сознание прямую, как штырь, мысль о том, что нет смысла бежать, нет смысла искать — все, что за этой стеной, состоит из страха и страданий. Вся его жизнь, оставшаяся там, снаружи — это сплошной страх, боль и мучение. Беспросветное существование, ненавистная работа уборщиком, за которой он прячет свое болящее сознание, опостылевшая комната в общежитии, мамина могила на городском кладбище — от всего этого сейчас его уберегала высокая бетонная стена, не дававшая уродливым чудовищам повседневности терзать и так изорванную на куски душу. Все они, сидящие сейчас здесь, за этим столиком в беседке, прятались от одного и того же. Их чудовища выглядели иначе, но стена защищала их всех.       — Интересно, как там сейчас в нашем универе? — сменила тему Ханджи, взяв у Леви очередную сигарету.       — Учишься? — спросил ее Майк.       — Неа, преподаю.       — Внезапно, — хмыкнул в чашку Майк. — И что же преподаешь?       — Палеонтологию, — с самодовльствием и сладкой улыбкой объявила Ханджи.       — Ого. Впервые вижу живого палеонтолога, — покачал головой Майк.       — Нас там таких целая кафедра. Правда, в основном — деды, вроде этих, из третьей. Иногда мне кажется, что это их надо вместо трилобитов изучать, — хихикнула Ханджи. — На меня, как самую молодую, взвалили всю работу на этой сессии, а после того, как в голову декану, принесшему мне новость об еще одном потоке, который я должна была экзаменовать, полетел мой любимый отпечаток карпопенауса калиростриса из верхнего мела, я поняла, что пора прокапаться, — доверительно сообщила она.       — Что за карпопенаус? — отхлебнув чаю, уточнил Леви.       — Такая вымершая креветка из Ливана, — пояснила Ханджи.       Эрвин вдруг глухо рассмеялся, прикрывая рот кулаком.       — Ну серьезно, я ее чудом откопала в свое время! Он своим лобешником мне ее чуть не расколол! — возмущенно воскликнула Ханджи.       Леви хмыкнул.       —Вот теперь деды сами экзамены и принимают. Очень интересно, что там у них сейчас происходит, — подытожила Ханджи.       — Мне уже жаль твоих студентов, — покачал головой Майк.       — Да что их жалеть? У нас почти никого не отчисляют, только в самых запущенных случаях, — пожала плечами Ханджи. — А у вас как, Эрвин?       — По-разному, — подумав, признал тот.       — Тоже преподаватель? — уточнил Леви.       Эрвин кивнул.       — Да, только из другого универа. Историю преподает. Кстати, вместе с вашим Зиком работает, но тот — социолог, — охотно пояснила Ханджи.       — Одни учителя кругом, — протянул Леви.       — По мной выведенной статистике, чаще всего здесь оказываются учителя и студенты, — заметила Ханджи.       — Я не учитель, — покачал головой Майк и вытащил из кулька последнее печенье, — я парфюмер.       — О! — протяжно взвыла Ханджи, чуть не захлебнувшись кофе. — Вот уж точно редкий экземпляр!       — Я предпочитаю об этом не рассказывать, — отмахнулся Майк.       — А здесь чего оказался?       — Да так… На нашего производителя в суд подали — мол, паленую косметику варим, без документов и всего такого. Какая-то дамочка из интернета вой подняла, видео наснимала, как у людей ожоги третьей степени от нашей продукции появляются. Начали разбираться, выяснили, что виной всему новая линейка духов. Ну, и решили, что это не химики с формулой намудрили, а моя композиция во всем виновата. Сил моих не было уже от них отбиваться. Так и заехал сюда, — нехотя рассказал Майк.       — Кошмар какой, а, — ужаснулась Ханджи. — И ведь никому ничего не докажешь.       Майк уныло кивнул, комкая в ладони пустой пакет из-под печенья.       — А ты, Леви? Кем работаешь, почему лежишь? — переключилась Ханджи, блеснув стеклами очков на ярком июньском солнце.       — У меня ОКР, — нехотя, сквозь зубы сообщил Леви, раскуривая очередную сигарету. — Раньше еще терпимо было, но пару недель назад случился сильный приступ. Две ночи не спал. Вот и пришел сюда сдаваться.       — Паршиво, конечно. Давно это у тебя? — спросил Майк.       — С раннего детства, — без желания ответил Леви.       — Паршиво вдвойне, — заметил Эрвин.       — Зато дома идеальный порядок, — мрачно отшутился Леви.       Разговор затих. Каждый думал о чем-то своем. Леви, докурив сигарету, метко выбросил окурок в урну, выполненную в виде пингвина.       — Как вороны раскричались, а, — нарушив тишину, заметила Ханджи.       — А ты на небо глянь. Вон, какая туча пришла. К дождю и кричат, — кивком указав в сторону, ответил Майк.       — Пошли тогда в корпус, что ли… — подхватив кружку, предложила Ханджи.       — Пошли. Что-то спать захотелось, — кивнул Майк.       — Это из-за того, что атмосферное давление падает, — пояснила Ханджи. — Эрвин, Леви, вы чего сидите?       — Я еще покурю, — отозвался Леви. — Майк, можешь мою кружку отнести?       — Да, давай, — кивнул тот.       Майк и Ханджи ушли в корпус. Леви, вытянув очередную сигарету, протянул пачку оставшемуся с ним Эрвину. Тот, благодарно кивнув, вытащил одну папиросу.       На дорожки, ведущие к беседке, упали первые крупные капли дождя. Вороны затихли, и только асфальт стремительно темнел от расплывающихся по мелким трещинкам капель.       — Пошли, а то сейчас как польет, — сунув так и не раскуренную сигарету за ухо, предложил Эрвину Леви.       — Ага, — кивнул Эрвин. Крепко сжав в руке чашку, он неуклюже выбрался из-за стола, на ходу выскользнув одной ступней из тапка.       Леви подхватил его неловко вскинутую для баланса руку.       — Не падай, — шутливо предостерег он Эрвина. Рука была теплой, мягкой и сильной.       — Не буду, — на измученном болезнью лице Эрвина мелькнуло подобие улыбки.       Чуть ли не бегом добравшись до дверей отделения, Леви и Эрвин встали под козырьком, прижавшись спинами к стене. Прикурив, Леви передал зажигалку Эрвину и вскинул голову, глядя на моментально потемневшее небо. Окна в корпусе еще не успели закрыть, и в одном из них на втором этаже виднелось чье-то белое лицо со встрепанными длинными темными волосами.       — Капитан! Капитан, а Вы слышали о море? Об этом огромном озере, уходящем за горизонт? — вдруг диким голосом заорало белое лицо в окне.       С немым вопросом в широко распахнутых глазах ошарашенный Леви больно стукнулся затылком о кирпичную кладку стены.