Wake up!

Последние сутки Джи всё думает, что с ней не так? Рядом с профессором она будто бы другим человеком становится. И не сказать, что разумным. Иначе как объяснить то, что она позволила себе в библиотеке? Подумать только! Одно дело, когда она случайно плеснула на него напиток и попыталась исправить ситуацию, и совсем другое, когда откровенно начала соблазнять, лаская мужчину ногой под столом. Издав протяжный стон, Джи закрывает глаза и откидывается на спинку скамейки. Продолжает жевать пластиковую трубочку, сгорая от стыда. С ней точно что-то не так. Разве здравомыслящий человек будет хотеть близости со стариканом, у которого отвратный характер и чрезмерно раздутое ЧСВ? И который только и делает, что пускает яд в ответ и откровенно ненавидит. Ведь она его боялась. Каждый раз от одного его появления была в предобморочном состоянии, а теперь вспыхивает спичкой, даже бенгальским огнём, фейерверками взрывается и тянется ближе, прикоснуться хочет, раствориться в нём. Он даже ей снится, будто мало того, что ежедневно находится рядом и мелькает перед глазами. Уж лучше бы он добился её отчисления и стёрся из памяти, как страшный сон, а не проник под кожу каким-то странным, разрушающим мозг вирусом. Он держал её волосы, тогда, на вечеринке, когда её выворачивало наизнанку на его же начищенные туфли. Разве он не должен был оттолкнуть её или же отскочить в сторону, когда она начала рваться? Ведь он её ненавидит, зачем же тогда заботился о ней? Не находя ответов, Джи снова стонет и брыкается болтающимися ногами, отставляя в сторону пустой бумажный стаканчик из-под колы. Сгибается пополам и массирует пальцами зудящую голову, в которой будто черви завились и пожирают мозг изнутри. — Вот ты где. Джи вскидывает голову с взъерошенными волосами и замечает, как к ней подходит Тэхён с Хани. Они садятся по обе стороны от девушки, а парень протягивает Джи маленький бумажный стаканчик с кофе. Сам отпивает из своего и больше ничего не говорит, как и Хани, что удерживает свой напиток в ладонях. Все трое так и молчат, думая каждый о своём в полночный час под стрекот цикад. Хани по-прежнему чувствует себя третьей лишней рядом с Джиу и Тэхёном, о чём глубоко сокрушается и запивает горечь на языке не менее горьким кофе. Тэхёну просто нравится быть рядом с Джи. После того периода, когда она на него злилась и избегала встреч с ним, он довольствуется малым, боясь потерять и это. Знает, долго так продолжаться не будет, но решает не торопить события. А Джи, пригубив напиток, смотрит на бумажный стаканчик и думает, почему же забота Тэхёна о ней не идёт ни в какое сравнение с крохотными, но засевшими в сердце, поступками профессора Чона? Ей бы выкинуть из головы профессора и позволить Тэхёну стать ближе. Но почему-то не можется и не хочется. На следующий день Джиу изучает на сайте университета расписание профессора Чона и выстраивает свой график так, чтобы всеми силами избегать встреч с ним. Старается не выходить на улицу во внеурочные часы, и уж тем более ночью, чтобы приглушить чувства и включить, наконец, разум. Профессор Чон не видит Джиу вот уже два дня. Раньше она была везде: на занятиях в аудитории, во дворе на перемене, в холле общежития, у питьевого фонтана в коридоре, в библиотеке, на скамейке в парке кампуса, ночью Чон натыкался именно на неё, когда девушка сбегала. И даже в его мыслях была и есть только она. Да они будто два огромных магнита, что тянутся друг к другу вопреки всему, минуя расстояние, разрушая стены-преграды и сбивая с ног любого, кто встанет на пути. Чонгук сидит на скамейке за деревянным уличным столиком и вертит в руках бумажный, пустой стаканчик. Такой же, который так и остался нетронутым в библиотеке. И снова воспоминания атакуют мужчину, захлёстывают волной и вдохнуть не дают. Внутри него взрывной коктейль из ненависти, злости, что всё идёт не по плану, и неуёмного желания обладать. Ведь тогда, в библиотеке, он ушёл не сразу. Ему хватило сил сделать достаточное количество шагов, чтобы скрыться из поля зрения Джиу, а затем он уронил свой портфель и врос ногами в пол. Что-то внутри профессора принуждало его вернуться. Он словно заговорённый стремился к девушке, сдерживаясь из последних сил. Вёл невидимую войну, разрушающую его до основания изнутри. Вцепившись, будто окоченевшими, пальцами в книжные полки, и уткнувшись в них же лбом, Чон готов был волком выть. Его так неистово ломало, коробило, убивало, что он едва пеплом на пол не осел. Но всё же выжил, выкарабкался. И, казалось бы, после таких мучений и страданий он должен бежать от девушки на край света, но нет, снова хочет пустить её по венам, в дёсна втереть, вдохнуть этот крышесносный аромат ванили и забыться в эйфории. Безудержно хочет, но Джи как сквозь землю провалилась. Её больше нигде нет, только в его голове. Но этого мало. Настолько, что профессор, наконец, осознаёт — он скучает. В порыве злости сминает стаканчик в кулаке и отшвыривает в урну, но промахивается. Проследив за траекторией полёта стаканчика, что приземляется на вымощенную дорожку, Чон замечает рядом с ним чьи-то ботинки и поднимает взгляд. — И снова мажешь, — хмыкает Хосок и поддевает носком ботинка комок, заложив руки в карманы брюк. — Признай уже, спорт — это не твоё. Чонгук закатывает глаза и отворачивается. — Что-то ты зачастил, — приветствует он друга, играя со своими пальцами. — А ты не рад? — грустнеет Хосок и подходит к столу. — Я был уверен, что мы так хорошо тогда посидели, выпили, поговорили по душам, что ты захочешь повторить. Нет? — Сейчас? — недоумённо вскидывает брови и взгляд на друга Чон. — В разгар рабочего дня? — А то не было такого, — язвит Хосок и присаживается напротив друга. Было, но Чонгук вспоминать об этом точно не хочет. Тогда были не лучшие времена. — Боже, да тебе надо памятник при жизни поставить, — воодушевлённо тянет Хосок, обводя взглядом территорию кампуса, по которой бродят студенты. — Ты только посмотри на эту оранжерею. И как ты только столько лет держишься? У меня-то в больнице все в костюмах и халатах ходят. Аж тошно. А тут такое разнообразие. — У самых красивых цветов яд вместо сока вырабатывается, который убивает на раз, — бурчит профессор, переплетая пальцы в замок, и жмёт с силой. До побелевших костяшек пальцев, потому что всё ещё больно. Спустя столько лет. И, наверное, уже навсегда. — Но ты же не умер, — уже серьёзно говорит Хосок и всматривается в лицо друга. — Разве? — Не умер! Это я тебе, как врач говорю, поэтому заканчивай уже! Вечно так не может продолжаться, — не сдерживается Хосок. — Позволь мне самому распоряжаться своей жизнью, — вспыхивает Чонгук, одаривая друга острым взглядом. — Так распорядись! Ведь ты не живёшь вовсе, влачишь жалкое существование. Смотреть тошно. — Так ты и не смотрел. Сколько мы не виделись: год, два? Так что не строй из себя заботливого друга. — Я стажировался в Европе! А на звонки и сообщения ты отвечал через раз. Что я должен был делать? — Ничего. Просто забудь. — Вот и я о том же, — понизив голос, говорит Хосок, — тебе давно пора забыть и жить дальше. — У меня лекция, — сообщает Чонгук и, вскочив с места, идёт к основному учебному корпусу. — Я не отстану, профессор Чон! — прилетает ему в спину. И пусть профессор щетинится и грубит, в глубине души он рад, что друг снова с ним. И благодарен ему за это. Когда-нибудь он даже признается Хосоку в этом. Возможно, в следующей жизни. На третий день полного отсутствия Джиу профессор начинает беспокоиться. Это на неё совсем не похоже. Ведь она сорняк, ей всё ни по чём. Так неужели случилось что-то, что заставило её исчезнуть? Может, она уехала домой, к родителям, к примеру? Или заболела. Зуд неясности раздражает профессора больше, чем сама Джиу. От мыслей профессора отвлекает какай-то галдёж. Он останавливается на тропинке и, вскинув голову, видит, как из общежития народ валит. Студенты быстро выбегают, толкаются, падают, а на их лицах ужас и паника. Профессор почти бежит к толпе, чтобы выяснить, что происходит. Он судорожно осматривает лица студентов, чтобы выцепить то самое, из-за которого волнение в душе плещется. Но полнейшая суматоха всё усложняет. Лица смазываются, паника нарастает, а лёгкое волнение внутри профессора трансформируется в страх. — Что происходит? — спрашивает профессор, вцепившись в руку первого попавшегося студента. — Бомба! — вопит тот прямо в лицо мужчины. — Общежитие заминировали! Надо бежать! Парень так и поступает, пускается наутёк, пока профессор переваривает услышанное. Бомба? Звучит нелепо. Профессора едва с ног не сбивают. Студенты огибают его, налетают, толкаются, пытаясь спастись. Но некоторые всё же стоят у центрального входа в здание, как будто бы чего-то ждут. В стрессовой ситуации все реагируют по-разному: кто-то действует, а кто-то цепенеет. Чон это понимает, поэтому отбрасывает свой портфель на лужайку и бежит к застывшим на месте студентам, чтобы прогнать их в безопасную зону. — Уходите! — кричит профессор, буквально толкая каждого, к кому подбегает. На лицах напуганных студентов слёзы и боль, хотя ещё ничего толком не произошло. Чон видит, как к общежитию стекаются зеваки, которые хотят узнать, в чём дело. Людей слишком много. Он один не справится. На секунду и его паника накрывает. Но вот он видит Хани, а рядом с ней Тэхён. Джиу по-прежнему нет. — Где твоя подруга? — выпаливает Чон, подбежав к девушке и вцепившись в её плечи пальцами. Хани ёжится и пытается выпутаться. Тэхён ей в этом помогает, отлепляя руки профессора. — В чём дело? — с вызовом спрашивает парень. — Где Ён Джиу? — кричит Чон, переводя на парня пронзительный взгляд. — Она была в комнате, когда я уходила. Собиралась в душ. Что происходит? Почему все бегут? — тараторит Хани, обнимая свои плечи руками. — Какой этаж? Где ваша комната? — снова возвращает взгляд на девушку Чон и легонько встряхивает её за плечи. — Четвёртый! — выдаёт Хани, готовая расплакаться из-за того, каким тоном профессор разговаривает с ней. — Уходите! — приказывает Чон. — Живо! Хани подпрыгивает на месте от стали в голосе профессора и наблюдает, как мужчина опрометью несётся в здание общежития, расталкивая студентов руками. Тэхён набирает номер Джиу и ждёт ответа, но слышит только длинные гудки. — Что нам делать? — в глазах Хани мерцают подступающие слёзы, поэтому Тэхён её приобнимает за плечи и к себе притягивает. Вдалеке слышится звук сирены. Помощь на подходе. Тэхён краем уха слышит что-то о бомбе и снова набирает номер Джиу — безрезультатно. — Уходи, — просит Тэхён и движется в направлении общежития. — Нет! — протестует Хани. Она вцепляется в руку парня мёртвой хваткой и на себя тянет. — Идём со мной! — Я должен найти Джи. — Профессор её уже ищет, — спорит Хани. Тэхён не должен её бросать. Он должен быть рядом с ней. Должен защитить её. Позаботиться о ней. К зданию подбегает отряд полиции. Один из них требует через громкоговоритель очистить территорию. Двое других оцепляют общежитие лентой. Группа сапёров с собаками готовится войти в здание. — Там люди! — кричит Тэхён и всё же вырывается из хватки Хани, чтобы подбежать к полиции. — На четвёртом этаже люди. Мужчина в форме кивает Тэхёну и сообщает эту информацию по рации. — Всё будет хорошо, сынок. Тебе нужно уйти, — успокаивает он, похлопывая Тэхёна по плечу. Профессор тем временем сломя голову за доли минуты преодолевает лестницу и врывается в коридор женского крыла на четвёртом этаже. Он тяжело и загнанно дышит. На ходу расстёгивает пиджак, ослабляет галстук и стягивает его через голову, откидывая в сторону. В боку колет, в груди ураган, а в голове ничего, кроме образа Джиу. Он, будто аватар в компьютерной игре, управляется кем-то извне. Думать ему не полагается. Сейчас перед ним лишь одна-единственная цель: найти девушку и вытащить её отсюда, чего бы ему это не стоило. Профессор быстро находит нужную дверь в ванную комнату, но на мгновение замирает перед ней. Одной рукой упирается в косяк, другой обхватывает ручку, но открывать боится. Вдруг её там нет? Он не знает номера её комнаты. Ему придётся обыскать каждую из них, но едва ли на это есть время. Он хотел сбежать от неё, чтобы выкинуть Джи из головы, забыть. Но мысль о том, что всё может закончиться здесь и сейчас, как для него, так и для неё, заставляет Чона переосмыслить всю свою жизнь, которой как бы и не было вовсе. В этом Хосок был прав. Чон распахивает дверь и врывается в комнату, в которой душно и влажно, а пар бьёт в лицо. Он рыщет взглядом, выискивая любое движение. Заглядывает в комнату со шкафчиками — пусто. Идёт дальше к душевым кабинам и застывает в проёме, когда видит Джиу. Девушка только вышла из кабины и едва успела запахнуть полотенце, как замечает профессора и замирает. У мужчины грудь высоко вздымается от частого, тяжёлого дыхания, волосы взъерошены, а взгляд исподлобья такой дикий и необузданный, будто он пришёл убивать. Причём голыми руками. Джи закричать бы в голос, да ком в горле не даёт. Её пальцы слабеют и роняют незакреплённое полотенце к её ногам, что растекается по полу лужицей. Ещё мгновение, она и сама рухнет, но профессор делает шаг вперёд, от чего Джи напрягается и пятится, затаив дыхание. У Чона всё смазывается перед глазами. В голове война начинается с присущими ей перестрелками, подрывами и пробирающими до глубины души грохотом, скрежетом и воплями. Всё, что формировалось, копилось и множилось 35 лет, разлетается на части и рушится до самого основания. Но боли профессор не чувствует, её адреналин поглотил. Мужчина, не прерывая контакта глаз, стягивает с себя пиджак на ходу и, встав вплотную к девушке, накидывает его на её хрупкие плечи, пока смотрит сверху вниз и глаз отвести никак не может. Он и не думал, что так изголодался по ней. Держится обеими руками за ворот пиджака и понимает, что должен его запахнуть, прикрыть нагое тело, но отчего-то медлит. И как только он мог подумать, что забудет её, если уйдёт из университета? Сейчас от этой мысли смешно. Джиу уже давно обосновалась внутри него: разложила свою одежду по полочкам, поставила свою зубную щётку рядом с его, и даже керамическую вазу принесла, куда букет живых цветов поместила. Разве теперь он сможет что-то изменить? Да и не хочется совсем, если быть до конца честным с самим собой. Джиу профессора Чона больше не боится. Когда он так близко стоит и дышит с ней одним воздухом на двоих, он совсем не пугает. От него жаром веет и окутывает, успокаивает. Страх таким не бывает, страх до мозга костей промораживает. И Джи едва сдерживает себя, чтобы не вскинуть руки и обвить их вокруг талии профессора, чтобы ещё ближе стать. И тот факт, что она обнажена перед ним, ничуть не смущает. Он её не обидит. Возможно, снова будет пререкаться, перетягивать одеяло на себя, даже колючки свои выпускать, но то не во вред ей, а в свою защиту. Теперь Джи это понимает: профессор и сам напуган не меньше неё. — Эвакуация! Всем покинуть здание! — вдруг взрывается грохотом и рушит установившуюся связь, что звонко осыпается осколками к ногам. Профессор всё же запахивает пиджак и поднимает с пола полотенце, чтобы обвить его вокруг всё ещё оголённых бёдер девушки. Джи поспешно просовывает руки в рукава, боясь потерять и это прикрытие обнаженного тела. А Чон подхватывает девушку на руки и, наконец, эвакуируется. Выбегает в коридор, где сталкивается с сапёрами. — Здесь ещё кто-то есть? — интересуется один из них. — Не знаю. Я не видел, — отвечает Чон и спешит к лестнице, крепче прижимая к груди Джи. Девушка утыкается носом в шею профессора и, прикрыв глаза, втягивает его аромат. Теперь она его отчётливо различает: древесно-пряный букет с нотками кедра, белой амбры и корицы. И снова медленно сходит с ума. Реальности для неё больше не существует. Есть только близость с ним. Она глаз так и не открывает, чтобы не портить вырисовывающуюся в воображении картину. Льнёт ближе, правой рукой скользит по плечу профессора и обвивает пальцами напряжённую шею, покрытую испариной. Водит подушечками пальцев круговыми движениями по чужой коже у линии роста волос. Поднимает подбородок и тянется приоткрытыми губами к горлу, что всегда сокрыто под воротом рубашки и затянутым галстуком. Чонгук сам не осознаёт, как его бег замедляется на лестничной площадке где-то между вторым и первым этажами. Он больше не может бежать, даже идти, ноги его не слушаются. От приторного аромата ванили вперемешку с запахом чистого девичьего тела он дуреет. А то, как она ласкает его шею пальцами и едва не целует, башню срывает на раз. Он уже бесконтрольно мнёт чужое тело, такое мягкое и податливое, как разогретый пластилин. Прислоняется плечом к стене, ведь ноги его едва держат. Всё вдыхает и вдыхает, а надышаться никак не может, горло сжалось, не пропуская воздух в лёгкие. — Мисс… — сипит мужчина, которому не хватает сил даже имени произнести, и аккуратно опускает девушку на ноги, спиной к стене прижимает, накрывая своим телом. Ни о какой взрывчатке в здании и мыслей не осталось, у него внутри взрыв похлеще мегатонной ядерной бомбы случился, разнеся его на атомы. — Профессор, — шепчет девушка прямо в губы мужчины, поднявшись на пальцах, пока обвивает его шею обеими руками и дугой навстречу выгибается, не желая отстраняться. И пусть хоть ад на земле разверзнется, этим двоим плевать, потому что так хорошо им ещё никогда в жизни не было. Чонгук скребёт ногтями стену, то сжимая, то разжимая кулаки, потому что хочет впиться в чужую, жаждущую его прикосновений, плоть и растерзать. Знает, так и будет, стоит только коснуться её. Прикрыв веки, упирается лбом в лоб девушки и трётся кончиками носов, оттягивает момент, когда их губы соединятся — уверен, это будет начало конца, его личный апокалипсис, что от него живого места не оставит. Почему она так безжалостна к нему? Джиу вся дрожит в нетерпении, но сама не целует, пока только дразнит и всё ждёт, когда же профессор решится и сделает шаг ей навстречу. Ведь он тоже этого хочет. Может, даже больше, чем она, но всё медлит, убивает их обоих. Как жестоко с его стороны. — Какого чёрта?! — кто-то выкрикивает совсем рядом суровым, басистым голосом. Джиу тут же сползает на пол и делает вид, что ей плохо, что она сознание теряет. Профессор её снова на руки подхватывает и одичало смотрит на мужчину в форме, что наглым образом вторгся в их вселенную. — Девушка не в себе. Хотел привести её в чувство, — врёт Чон и в считанные минуты выбегает на улицу, где жадно и глубоко свежий воздух вдыхает раскрывшимися лёгкими, будто до этого и не дышал никогда, всю жизнь с кислородной маской на лице и прожил. — Джиу! — кричит кто-то. В мгновение ока рядом оказывается Тэхён, который пытается забрать у профессора девушку, но тот только крепче к себе прижимает и взглядом испепеляет нахального паренька. — Я и сам справлюсь, — зловещим тоном говорит профессор, схлестнувшись взглядами с Тэхёном. — Всё в порядке. Я могу идти, — вмешивается Джи в желании предотвратить схватку века. Легонько брыкается на руках Чона и соскальзывает на землю, одёргивая полы пиджака, что едва бёдра прикрывает, ведь полотенце где-то потерялось. — Возьми, — спохватывается Тэхён и, стянув с себя рубашку, что была поверх футболки, завязывает её на бёдрах Джиу узлом поверх пиджака. — Спасибо. Всё хорошо, — уверяет Джи, у которой сердце всё ещё рёбра крошит, а сама она дышит через раз. — Джиу, ты в порядке? Не ранена? Как так вышло? — скулит Хани и крепко обнимает подругу. Профессор запускает пальцы в свои волосы и ерошит их, постепенно приходя в себя. Медленно, негнущимися ногами шагает в сторону, а затем и вовсе из виду теряется. Ему нужно спешить, иначе точно закончит начатое, на этот раз, уничтожив любого, кто только встанет на пути к ней.

***

Никакого взрыва не случилось. В общежитии, но не внутри Джиу. Там уже который час фейерверки бьют, что мурашки по коже пускают. Девушка не перестаёт улыбаться, пряча губы в вороте чужого пиджака. Она его так и не сняла. Не смогла. Когда всё утихло, и студентам разрешили вернуться в свои комнаты, она так и улеглась на кровать, кутаясь в пиджак профессора. Всё вдыхает и вдыхает его запах, будто он рядом, снова обнимает. Смотрит на неё таким взглядом, какого больше никто и никогда не видел. Она уверена. Овевает её лицо и губы своим обжигающим дыханием, под которым её кожа плавится, всё равно, что воск, пока внутренности в полноценном огне догорают. Она пропала. Теперь уже наверняка. Татуировка! Джи резко распахивает глаза, вспомнив о том, что видела на запястье профессора чернильный рисунок. Это точно. Когда он стягивал с себя пиджак, из-под задравшегося манжета рукава показалась татуировка. Конечно же, Джи не успела её рассмотреть, о чём теперь страшно жалеет, но сам факт того, что она у него есть…кажется, профессор Чон не такой уж и правильный, каким хочет казаться. Джиу понимает, что хочет знать о нём всё. Хочет изучить его вдоль и поперёк. Что он любит, как проводит свободное время, что случилось в его прошлом, что привело его к сегодняшнему состоянию? Наверняка что-то было, потому что профессор Чон само противоречие. Он буквально соткан из них. Подавляет, а потом сам же у её ног крошится. На раз воспламеняет и пылает сам, но тут же леденящим душу взглядом полосует и гасит назревающий пожар. Отталкивает, хочет избавиться, выкинуть из своей жизни, с глаз долой, из сердца вон, но снова и снова оказывается рядом, непозволительно близко, под кожей прорастает, в самое сердце метит и попадает точно в цель. Девушка снова натягивает ворот пиджака на нос и глубоко вдыхает. Ей хочется, чтобы её обнажённая кожа буквально пропиталась этим ароматом. Его запахом. Потому что понимает, уже никогда его не забудет. Пожалуй, это самый вкусный запах из всех, что встречались в её жизни. Теперь и навсегда это её любимый аромат неистового желания и запредельного счастья. — Джиу? — тихий голос привлекает к себе внимание Джи. Хани стоит в дверном проёме, выглядывая из-за приоткрытой входной двери, и с беспокойством смотрит на подругу. — Не спишь? — Нет, проходи, — просит Джи и присаживается в кровати, сминая пальцами слишком длинные для неё рукава пиджака. Он даже на ощупь невозможно приятный и какой-то родной. — Всё хорошо? — осторожно интересуется подруга и опускается на свою кровать напротив. — Да. А должно быть иначе? — недоумевает Джи и мягко улыбается. — Не знаю. Это такой стресс, — выдыхает Хани. — Я бы точно сознание потеряла, окажись в заминированном здании. — Ведь ничего же не было. Ложная тревога. — Это ты сейчас знаешь. А тогда всё выглядело так страшно. Все эти люди в специальных костюмах и собаки-ищейки. Кругом паника, крики и слёзы. До сих пор мурашки по коже, — признаётся подруга, растирая свои плечи. Джиу ничего из этого не помнит. У неё всё было совсем по-другому. Рядом с профессором она ничего не боялась. Да и не видела ничего, кроме его пожирающих глаз и приоткрытых, жаждущих губ. — Хорошо, что рядом с тобой был Тэхён, — продолжает диалог Джи, отмахиваясь от опасных воспоминаний, что вмиг воспламеняют её щеки и сердечный ритм учащают. — Ведь он позаботился о тебе? — Да, вроде того, — уклончиво тянет Хани и опускает взгляд в пол. Потому что к Джиу Тэхён проявляет куда больше заботы. Хоть он и был рядом с ней, всё время беспокоился о Джи, все мысли только о подруге и были. А потом даже рубашку свою отдал. И Хани это злит. Как и тот факт, что Джиу откровенно пренебрегает поступками Тэхёна, будто не замечает ничего. Хани жутко ревнует. — Ты всё ещё не сняла пиджак профессора Чона? — каким-то резким тоном спрашивает Хани, скользя брезгливым взглядом по Джиу. — Тебе не противно? Мне кажется, в комнате нафталином пахнет. — Хани морщит нос и зажимает его пальцами, отводя взгляд в сторону. Замечает, что клетчатая рубашка Тэхёна небрежно валяется на полу, и злится ещё больше. — Профессор ведь старый совсем. И то, что ты носишь его одежду, извращением попахивает. Джиу даже рот приоткрывает в немом шоке. Она ведёт плечами и осматривает пиджак, в котором как-то неуютно становится. Вот, как это выглядит — извращённо? Профессор и впрямь слишком стар для неё? И она для него слишком юна и неопытна? Поэтому она раздражает его, выводит из себя и заставляет ненависть проявлять? — Я…просто… — мямлит Джи, потеряв дар речи. — Просто избавься от него, — предлагает Хани и, подойдя к кровати Джи, поднимает с пола рубашку Тэхёна. Старательно отряхивает её и взглядом ласкает. — Наверное, надо постирать и вернуть. Вдруг, эта его любимая рубашка? — Я переоденусь, — почти шепчет Джи и поднимается с кровати. На прикроватной тумбе вибрирует её мобильник. На загоревшемся дисплее Хани видит несколько пропущенных звонков от Тэхёна и новое сообщение: «Джи, у тебя всё хорошо? Тебе ничего не нужно? Только скажи, я всё сделаю». Пальцы Хани самопроизвольно в кулак сжимаются, сминая ворот рубашки, а стиснутые зубы скрипят, стирая эмаль. Она ничего не говорит подруге. Перекинув рубашку через руку, уходит из комнаты, не проронив ни слова. А Джиу вдруг безразличие одолевает. Она чувствует себя какой-то потерянной. Даже не замечает, что одна остаётся. Стягивает с себя пиджак и аккуратно раскладывает его на своей кровати. Смотрит на него с каким-то недоверием, будто он предал её. Сначала радость и счастье подарил, а теперь как будто бы дымка фантазий рассеялась и явила взору Джи помятый, источающий зловоние предмет одежды, от которого кожа вдруг зудеть стала. Наверное, Джи и впрямь напридумывала себе то, чего нет. Со стороны ведь виднее. Наверное, не нужно сразу вот так вот в омут с головой. Это как-то по-детски и неправильно. Профессор взрослый мужчина. Если бы он захотел, действительно захотел сделать шаг навстречу, поцеловать Джиу, он бы это непременно сделал. Всё остальное — это оправдания и разыгравшееся девичье воображение. До самого вечера Джи ходит, как в воду опущенная. Больше не улыбается. Наказывает себя за поспешность выводов и легкомыслие. Переписывается с Тэхёном сообщениями, чтобы хоть немного отвлечься. Не помогает. Ким улавливает плохое настроение Джи и всеми силами пытается его поднять. Сообщает о том, что вечером в общей игровой комнате будет небольшая вечеринка, чтобы снять стресс после случившегося. Ничего масштабного и выдающегося. Просто тихие посиделки под негромкую музыку с настольными играми и живым общением. Джиу предложение принимает и в назначенный час поднимается на восьмой этаж в игровую комнату, чтобы хоть как-то убить время и перестать думать о нём. — Ты пришла, — подскакивает на ноги с кресла-мешка Тэхён и в несколько шагов подходит к Джи. — Молодец! Повеселимся. Джиу осматривает просторное помещение, по периметру которого разбросаны места для сидения, всякого рода игры, а также бутылки и упаковки с чипсами, орешками и прочими закусками. Людей немного, порядка десяти человек. Кто-то играет в дартс. Двое ребят играют в настольный хоккей, громко озвучивая свои действия. К настенному телевизору подключена приставка с какой-то компьютерной игрой, в которую рубятся парень с девушкой. — Хочешь пить? — интересуется Тэхён, заглядывая в лицо Джиу. Та, поджав губы в мимолётной улыбке, тут же мрачнеет и отрицательно качает головой. Видит по левую руку небольшой стеллаж с книгами, и в памяти мгновенно вспыхивает библиотека, а следом и образ профессора Чона, что стал для неё наваждением. — Есть спиртное? — выпаливает Джи, вскинув брови. Тэхён крайне широко улыбается и утвердительно кивает: — Спрашиваешь ещё. Идём! Они размещаются на двух креслах-мешках подальше от посторонних, чтобы никому не мешать. Тэхён выуживает из сумки-холодильника две баночки пива, и одну из них протягивает девушке. — Если не любишь такое, я попробую найти что-то другое, — как-то слишком радостно сообщает он, но Джи качает головой. — Всё нормально. — А мне кажется, что это далеко не так, — понизив тон, отвечает Тэхён и делает небольшой глоток. Джиу откупоривает баночку и, на мгновение задумавшись, тоже отпивает, слизывая с губ белую пену. Замечает, что Тэхён как-то странно смотрит на неё, будто дыхание затаил, и смущается. — В чём дело? — Рад, что ты пришла, — отвечает Ким и снова пьёт. — Так, что тут интересного? — спрашивает Джи, лишь бы тему перевести. Не так давно и она жутко радовалась. А теперь что? — Да ничего особенного. Просто комнатка, где можно время убить. Хочешь, поиграем во что-нибудь? — Нет настроения. — Я заметил, — хмыкает Тэхён и делает очередной глоток. — Если тут скучно, можем прогуляться по кампусу. Погода, вроде, неплохая. — Нет! — шумно выдыхает Джи и качает головой. Ей кажется, что, если она увидит профессора, то позорно разрыдается из-за диссонанса чувств, которые он вызывает в ней. — Сильно испугалась сегодня? Я ведь хотел помочь тебе, но евнух опередил меня. Ещё и пиджак свой на тебя напялил. Тэхён до сих пор помнит взгляд профессора, когда пытался забрать у него Джиу. Мужчина будто озверел. Так и метал молнии в него, с места сдвинуться не позволял. И то, как он прижимал Джи к себе… Тэхён едва сдержался, чтобы не врезать этому старому извращуге. Джи, прежде, чем ответить, делает ещё несколько глотков. — Давай просто забудем об этом, — просит она. — Согласен. Он не позволил себе лишнего? А то я ему руки оторву, чтобы больше и мыслей не было прикасаться к молоденьким девушкам, — явно захмелев, уверяет Тэхён. Джи качает головой. И он туда же. Неужели все думают так же? Профессор и впрямь слишком стар для неё? Ведь она и сама так думала, узнав о нём впервые. Тогда, почему её тело так трепещет рядом с ним? Почему она забывает, как дышать, когда он смотрит на неё? Почему его запах кружит ей голову и почву из-под ног выбивает? Почему он ей снится? Почему? Почему? Почему? В порыве злости Джи сминает баночку в кулаке, выдавливая из неё остатки напитка прямо на себя. — Чёрт! — выпаливает девушка и пытается стряхнуть со своих ног пиво, впитывающееся в джинсы. — Ой! — хихикает Тэхён и принимается помогать, водя по чужим ногам ладонями. Когда осознание приходит к нему, улыбка мгновенно слетает с его лица, а руки замирают на коленях девушки. Оба вскидывают головы и смотрят в глаза друг друга в непонимании. Что происходит? Тэхён тяжело сглатывает, заставляя кадык подпрыгнуть, что не остаётся незамеченным Джи. Она снова проводит параллель с профессором. Интересно, теперь так будет всегда? Теперь каждого парня, проявившего к ней интерес, она будет сравнивать с Чоном? Ким легонько подаётся вперёд, будто разрешения спрашивает. Джиу не сводит с него глаз и даже моргнуть боится. Всё пытается понять, что чувствует рядом с ним — рядом со своим ровесником? Ровным счётом НИ-ЧЕ-ГО. С ним хорошо, комфортно и уютно. Но никаких фейерверков внутри. Никакого пламени, даже спичка не чиркает, не говоря уже о том, чтобы загореться. Хотя Тэхён касается её, плавно приближается с намерением поцеловать, тогда как профессор воспламеняет её одним своим взглядом. Джиу не отстраняется, не вскакивает на ноги в желании уйти, она просто сидит и смотрит, что Тэхён расценивает как зелёный свет. Сжав пальцами бедро девушки, он делает выпад вперёд и накрывает девичьи губы своими. Свободной рукой обвивает чужую шею у линии роста волос и в себя вдавливает, сминая так желанные губы. Целует с напором, водит языком вдоль губ девушки, просит их разомкнуть, но Джи только сильнее их смыкает. Упирается пальцами в плечи парня и пытается отстраниться, оказывая сопротивление властной руке на своей шее. У Тэхёна тормоза срывает. Он так долго этого ждал, так долго грезил и представлял, как это будет, что не готов просто взять и отпрянуть. Ведь он готов весь мир бросить к её ногам, сам стоит там на коленях, а Джи как будто бы не замечает этого. Что с ней не так? Взвизгнув, девушке всё же удаётся выпутаться. Она дёргается вбок и падает на пол, выставив руки перед собой. Пытается отдышаться и в себя придти. Видит, как на них все смотрят. При посторонних ничего не случится. Это вселяет в неё уверенность. Она вскакивает на ноги и стремительно идёт к выходу. — Джиу! Стой! — кричит в спину Тэхён и бежит следом. Уже в коридоре парень её нагоняет и заставляет обернуться, дёрнув за плечо. — Прости! Я не хотел. Точнее, я хотел, но… Наверное, поспешил. Прости. Тэхён руку с чужого плеча не убирает. Так и удерживает на месте, всматриваясь в девичье лицо. На его месте должен быть профессор, думает Джи. Он должен был вот так поцеловать её, если бы хотел. Выходит, точно не хочет. И от этого слёзы на глаза наворачиваются. — Ты хороший, Тэхён, — почти шепчет Джи и давит из себя улыбку. Парень тоже улыбается. — Поэтому ты не позволила себя поцеловать? Джи шмыгает носом и утвердительно кивает. Потом отрицательно качает головой, запутавшись в своих же мыслях. — Ты хороший, правда. Но на этом всё. Прости. Девушка смахивает с плеча руку парня и, накрыв рот ладонью, убегает. Она не хотела его обижать. И не должна была давать ему надежду. Она просто хотела понять, что будет, если… В итоге поняла, что профессор лишил её будущего. Едва ли с кем-то будет так же, как с ним. А с ним больше не будет ничего.