Wake up!

Устоявшуюся тишину ночи нарушает размеренный стук баскетбольного мяча об асфальт или от удара о деревянный щит, на котором закреплено ярко-красное кольцо с изношенной белой сеткой. Профессор Чон в свободных спортивных штанах и чёрной толстовке с капюшоном на голове в гордом одиночестве разыгрывает мяч и с попеременным успехом то попадает в корзину, то мажет. Занимается он этим уже больше часа, поэтому ощущает, как его тело разогрелось, окостеневшие мышцы пришли в тонус, а голова хоть немного прояснилась. Кажется, густой, непроходимый туман начал развеиваться. В каждый новый бросок профессор вкладывает всё больше сил, от чего тот становится более яростным и мощным. Того и гляди, старый щит над головой вот-вот треснет и падёт к ногам, не выдержав очередной атаки. Поймав мяч, мужчина ведёт его, совершая обороты вокруг своей оси. Отбивает его попеременно то одной рукой, то другой, пока не выходит за пределы трёхочковой дуги, где останавливается. Выхватив мяч обеими руками, выпрямляется и, вскинув руки, кидает его в направлении кольца, отслеживает траекторию полёта. Мяч гулко бьётся о щит, а затем о кольцо, и отскакивает, так и не принеся очки. Скачет по асфальту, пока Чон снова его не перехватывает и продолжает вести. Эта баскетбольная площадка находится за пределами кампуса. Под Высоким мостом, перекинутым через мелководную речку, от которой веет приятным холодком – освежает. В последнее время профессор всё чаще ловит себя на мысли, что в кампусе ему становится тесно. Всё чаще он хочет сбежать оттуда, хотя раньше видел в кампусе свою оборонительную крепость, за массивными стенами которой он прятался от бури, разрушившей его жизнь до основания. Теперь же кампус для него всё равно, что камера пыток. Вздохнуть полной грудью не даёт, сковывает, причиняет боль, полосуя острием по старым, уродливым шрамам. Вспоминая, что, точнее кто, стал причиной этих изменений, Чон пуще прежнего закипает. Он отбивает мяч всё яростнее и жёстче, трансформирует свою душевную боль в физическую, потому что от резких, порывистых движений мышцы и связки едва не рвутся, но легче не становится. По-прежнему болит и ноет, да так, что раненным волком выть хочется в голос. Поэтому мужчина резко выхватывает мяч и, с силой его пальцами сжав, бесцельно швыряет прямиком в железную сетку. Та от удара волной идёт и звякает, а Чон, уперев руки в колени и согнувшись пополам, пытается выровнять дыхание. Звук медленно подъезжающей машины, шуршащей шинами об асфальт, заставляет Чона выпрямиться. Он сразу находит взглядом чёрную, глянцевую Audi S8, фары которой несколько раз подмигивают ему. Мужчина стягивает капюшон с головы и смахивает рукой пот со лба, пока авто останавливается, и мотор глохнет. Водительская дверь распахивается, выпуская на улицу Чон Хосока – лучшего и единственного друга профессора, с которым он, как говорится, со школьной скамьи. Профессор хмыкает и кивает другу, пока медленно подходит к лежащему на асфальте мячу и поднимает его. - Неужто вылечил всех больных и прокажённых, раз вспомнил обо мне и почтил своим присутствием? – с явной издёвкой интересуется Чон, наблюдая, как Хосок стягивает с себя пиджак и кидает его на водительское кресло. Захлопнув дверь, он обходит машину и идёт на площадку, попутно закатывая рукава чёрной рубашки. - Да вот вспомнил, что так и не научил одну бездарность базовым навыкам игры в баскетбол, и решил в срочном порядке исправить эту оплошность, - в той же манере отвечает Хосок и проходит в прямоугольный проём в сетке. Вскинув руки, ожидает, пока профессор даст ему пас. - Осторожно, - шипит Чонгук, - эта бездарность одним броском может поставить крест на твоей карьере выдающегося хирурга. Поберёг бы лучше руки. - Я рискну, - кивает в ответ Хосок и всё ждёт мяч. - Как знаешь, - мигнув бровями, профессор кидает мяч и тут же переходит в наступление, преграждая путь другу. Хосок изящно ведёт мяч, стремительно обходит противника, кружит по площадке и в мгновение ока выбивает двухочковый, с вызовом смотря на Чонгука. Тот, наконец, сменяет ухмылку на улыбку и, кивая головой, подходит к другу. - Рад тебя видеть, - признаётся профессор и обнимает друга. - И я рад, - вторит Хосок, похлопывая друга по спине. – Может, выпьем где-нибудь? – уточняет он, заглядывая в лицо Чонгука. - Ты же пришёл учить меня баскетболу, вот и учи! – отказывается профессор и, выхватив мяч, ведёт его. - Я хотел, как лучше. Знаешь же, что проиграешься по полной, - самоуверенно заявляет Хосок, блокируя Чонгука. - Мы играем или треплемся? Профессор, ощутив явный подъём настроения, с азартом обходит Хосока, пока движется ближе к кольцу. Пропускает мяч между своих ног и поворачивается спиной к противнику. Толкается, но старается всеми силами удержать мяч в своих руках. Делает обманный выпад рукой, будто хочет направить мяч вправо, а сам перехватывает его левой рукой и, развернувшись лицом к кольцу, делает бросок. Выбивает двухочковый и самодовольно хмыкает, дёрнув подбородком. - Думаешь, это хороший бросок? – не уступает Хосок, ведя мяч. - Попробуй доказать обратное, - шипит профессор, блокируя друга. Хосок лавирует по площадке, отстукивая мячом по асфальту. Его ноги в туфлях скользят, создавая больше препятствий, но проигрывать он сегодня не собирается, поэтому ведёт мяч по направлению к кольцу, почти не замечая стараний Чонгука, и всё же делает бросок, попадая прямиком в корзину. - Как отнять конфетку у ребёнка, - хмыкает Хосок, убирая прядки волос со лба. – Так бывает, когда общаешься только с детьми, а не с людьми своего возраста. Опускаешься до их уровня. Чонгук скалится и метает в друга молнии взглядом, пока берёт мяч в оборот и ведёт его. Всегда принимал брошенный вызов. Игнорировать и спускать на тормозах не в его стиле, и Хосок это отлично знает, поэтому умело манипулирует и провоцирует. Такое вот дружеское соперничество и ему приходится по вкусу, заставляет оживиться, встрепенуться, скинуть с плеч повседневную рутину. Хосок старательно машет руками, блокируя друга. Не даёт и шанса сделать бросок. Как ему кажется. Но Чонгук уводит мяч за трёхочковую дугу, имея перед глазами чёткий план действий. Делает выпад вправо, влево, а затем выпрямляется и бросает мяч в деревянный щит, отскочив от которого, тот летит прямиком в корзину. - Опускаюсь, значит, - повторяет слова друга профессор, выгибая бровь. - Это случайность, - спорит Хосок. – Как там на математическом языке: погрешность. - Сразу видно, что математика – это не твоё. Перевес в одно очко – это реальность, а не погрешность. - И как тебя такого только студенты выносят? – задумчивым тоном интересуется Хосок, отдаляясь от кольца. - Кто бы говорил, - не уступает профессор, - сам-то в основном общаешься с пациентами, когда те под наркозом. Очень удобно. У Хосока взгляд мгновенно вспыхивает, а внутри дамба прорывается, открывая ему доступ к неиссякаемому источнику силы. Он становится более проворным, целеустремлённым и яростным. И усталость от 20тичасовой смены в операционной как рукой снимает. Стремительно ведёт мяч к кольцу, набирает достаточную скорость для того, чтобы у самой корзины подпрыгнуть и выбить слэм-данк двумя руками, повиснув на кольце. - Красиво, - хвалит Чонгук, наблюдая за покачивающемся в воздухе другом, - но по очкам ты по-прежнему проигрываешь. «Но по жизни выигрываю», - хочет сказать Хосок, но всё же сдерживает себя. Спрыгнув на землю, отряхивая руки от прилипшей красной краски с кольца. - И со студентами покончено, - продолжая тему, сообщает профессор. – Я ухожу из университета. - С чего это вдруг? Азарт иссякает. Чонгук пару раз перекидывает мяч из руки в руку и швыряет его в дальний угол площадки. - Не вдруг. Я давно к этому шёл. Нужно развиваться. Засиделся я уже на одном месте. Ложь. Ложь. Ложь. И профессор это знает, поэтому сглатывает горечь и медленно плетётся к выходу с площадки. Он не умеет проигрывать, никогда не сдавался, но сейчас почему-то хочет сделать именно это. Где-то глубоко внутри засело неприятное чувство, которое его настораживает и даже пугает. И появилось оно вместе с приходом Ён Джиу. И профессору это совсем не нравится. Поэтому он хочет сбежать, если уж называть вещи своими именами. - Прогресс – это хорошо, - соглашается Хосок, похлопывая друга по плечу. – Нашёл уже, где обоснуешься? - Нет, - сходу выпаливает Чонгук, но тут же прикусывает язык. Хосок щурит глаза, всматриваясь в профиль друга. «Давно к этому шёл, говоришь?», - думает он. – «И до сих пор не подобрал другое место работы? Так куда же ты собрался уходить? В никуда не уходят, туда только сбегают. И от чего или кого на этот раз?». - Хочу что-то изменить в своей жизни, - явно оправдывается Чонгук. – У меня есть сбережения, поэтому могу себе позволить какое-то время не работать. Попробую найти что-то новое для себя. - Что, например? – с любопытством спрашивает Хосок, останавливаясь у своей машины. – Макраме, вязание крючком или шахматы? В твои-то годы не так много доступных вещей, которыми можно заниматься. - Да пошёл ты! - Чонгук толкает друга в плечо, но всё же грустно улыбается. – Надрать тебе задницу ещё смогу. - Выпьем? - Выпьем. Мужчины садятся в машину и уезжают в поиске круглосуточного заведения, где Хосок непременно выслушает друга, которому спиртное язык развяжет. Между ними какая-то особенная, сакральная связь, сформированная за многолетнюю дружбу, которая позволяет чувствовать друг друга даже на расстоянии. И, несмотря на то, что общаются друзья крайне редко, они продолжают заботиться друг о друге, прислушиваясь к этой самой связи, когда она к ним взывает.

***

Джиу танцует на танцполе, хотя не слышит музыки, она исходит как будто бы изнутри неё. Да и вокруг не видно больше никого, какая-то непроходимая, вязка тьма, в которой всполохами проглядываются очертания незнакомых людей и тут же исчезают, будто это и не люди вовсе, а фантомы, призраки тех, кто когда-то был в этом месте. Но Джи это не пугает. Ей абсолютно комфортно. Она наслаждается тем, как плавно и неспешно двигается её тело, по которому девушка скользит ладонями, очерчивая все изгибы и неровности. Девушка играет со своими распущенными волосами, приподнимает их, чтобы немного охладить шею, а потом бросает, вытягивает руки вверх и, прикрыв глаза в наслаждении, покачивает бёдрами. Перекрещивает руки на груди и скользит ладонями по своим плечам сверху вниз. Разворачивается вокруг своей оси и упирается взглядом в чужую грудь. Кто-то стоит совсем близко. Это мужчина, но лица не видно, как и ног, они как будто скрыты в плотном чёрном облаке, как непрогрузившаяся текстура в компьютерной игре. И это должно бы напугать, заставить отступить на шаг назад, но Джи, напротив, хочет прикоснуться к рельефному торсу и не смеет себя останавливать. Её разум сладко дремлет, и ей только и остаётся, что подчиняться животным инстинктам. Вскинув руки, девушка осторожно кладёт ладони поверх чёрной атласной рубашки, ткань которой повторяет все изгибы чужого тела. На ощупь она такая нежная и приятная, что лёгкие мурашки удовольствия бегут по коже. Мужское тело будто из мрамора высечено: такое твёрдое и гладкое. Но, в тоже время, источающее жар и вызывающее привыкание. Раз прикоснувшись к такому, больше не хочется отстраняться и прерывать касание. Поэтому Джи с наслаждением скользит по слегка округлой груди, проходится пальцами по выпирающим рёбрам и очерчивает твёрдые кубики пресса подушечками пальцев, спускаясь ниже к кожаному ремню, и сама мгновенно вспыхивает пламенем и млеет от дурманящих ощущений. Ей очень хочется увидеть лицо мужчины, но оно никак не проявляется. Она делает шаг вперёд, встаёт вплотную и оглаживает ладонями чужие плечи вдоль выпирающих ключиц. А сама жмётся ближе, требует ответной ласки, жаждет прикосновений к своему тлеющему, изнывающему телу. Чувствует, как слабеют её ноги, вот-вот упадёт, поэтому мысленно молит о поддержке: «Давай же, обними меня, возьми в свои сильные руки». Скользит ладонями по рельефным предплечьям и бесконтрольно трётся о чужое тело, ощущая, как намокают её трусики. Но мужчина точно статуя – никак не реагирует, остаётся неподвижным и будто отстранённым. Джи скользит руками вверх, достигает крепкой шеи и хочет хотя бы прикоснуться к чужому лицу, раз не может его рассмотреть, но вокруг её запястий, подобно наручникам, обвиваются чужие пальцы и отнимают её руки от желанного тела. Джиу даже делает маленький шаг назад и брови хмурит, не понимая, что происходит, хоть и успевает уловить чувство дежавю. Разве с ней раньше подобное случалось? И вот чёрная дымка рассеивается, чтобы явить взору Джи лицо профессора Чона с его убийственным, пронизывающим насквозь взглядом, от которого её тело током прошибает, а ноги так и подкашиваются, заставляя осесть на пол. И уже сидя на полу и смотря снизу вверх, Джи с ужасом видит, как лицо профессора, дрогнув, превращается в лицо Пак Чимина, который откровенно насмехается над ней, возвышаясь в полный рост. Запрокинув голову, начинает громко смеяться, прямо хохотать, от чего Джи мгновенно просыпается и резко садится в кровати, загнанно дышит и чувствует, как капелька пота скользит по виску. Осмотревшись, Джи с трудом принимает тот факт, что она в своей комнате. И она одна. Нет ни Хани, ни профессора, ни Чимина. Это был просто сон. Скорее кошмар. Хотя её тело по-прежнему горит и плавится. Распахнувшаяся дверь заставляет Джи подпрыгнуть на месте. В комнату врывается Хани, и выражение её лица не предвещает ничего хорошего. - Джи, как же быть? - Что случилось? Джиу откидывает одеяло и опускает ноги на пол, тут же покрываясь мурашками от тянущегося по полу сквозняка. Рядом с ней садится Хани и протягивает своей телефон. - Это с вечеринки. Кто-то выложил видео в общую группу университета. Теперь все об этом узнают. Даже преподаватели, - голос Хани иссякает до шёпота на последнем слове, и она даже прикрывает рот ладонью, будто произнесла что-то запретное. Джи забирает телефон из рук подруги и запускает видео, на котором видит себя, прижатую спиной к стене Пак Чимином. Округлив глаза, смотрит, как тот наклоняется и целует её жадно и пошло. Кадр меняется, и Джи теперь видит себя в компании профессора Чона, грудь которого она оглаживает ладонями, ощущая, как щёки вспыхивают жаром неизвестного происхождения: то ли от стыда, то ли от желания, охватившего её во сне. - Кто это сделал? – выдыхает Джи. – Как это удалить? - Я не знаю, Джи. Ты не сможешь удалить. Это может сделать только администратор группы. - И что теперь? – приходит в шок Джи, вскинув напуганный взгляд на подругу. Так вот, о каком неподобающем и разгульном поведении говорил профессор у декана. Боже. Она вела себя, как последняя шлюха. Этого не может быть. Если эту запись увидят преподаватели или декан, её точно отчислят. И с таким клеймом на репутации больше не возьмут никуда. Вскочив с постели, Джи мечется по комнате, не понимая, что должна сделать. Она находит какие-то вещи, переодевается и идёт на выход. - Ты куда? – вскакивает Хани. – Хотя бы зубы почисти! Джиу, получив конкретное задание, выполняет его. Умывается холодной водой, приходит в чувство. Чистит зубы, расчесывает волосы и спускается в холл общежития, где тут же опускает голову и прячет лицо за волосами. Ей кажется, что все смотрят на неё и смеются над ней, прямо как Пак Чимин в её сне. Она убьёт его! Выбежав на улицу, Джи озадаченно смотрит по сторонам, не понимая, куда ей нужно идти. Где найти администратора группы? Как уговорить его удалить видео? Как после этого смотреть в глаза профессору? Едва успевает сделать несколько шагов, как видит Чимина, идущего ей навстречу по тропинке. - Пак Чимин! Я убью тебя! – кричит Джи и срывается с места. Чимин останавливается, округлив глаза, и пятится назад, а Джиу врезается в кого-то, кто перехватывает её на полпути. - Тихо, не сходи с ума. Вскинув голову, Джи видит Тэхёна, что заключил её в кольцо своих рук и полностью обездвижил. - Мало тебе того видео, хочешь, чтобы ещё наснимали? На тебя все смотрят, - тихо проговаривает Тэхён, осматриваясь по сторонам поверх девичьей головы, пока Джи жмётся к его груди и находит подтверждение его словам. Тихонько заскулив, Джиу утыкается лбом в грудь Тэхёна и больше не сопротивляется ему. - Со мной покончено, - слёзно тянет девушка и сжимает в кулаках чужую кофту. - Не выдумывай, - спорит Тэхён и подталкивает девушку в нужном направлении. Из рук не выпускает, закрывает собой от осуждающих взглядов, защищает, позабыв о размолвке. – То видео уже удалили. Не думаю, что его многие видели. Джи вскидывает взгляд и неверяще смотрит в лицо Кима, пока тот подталкивает её к деревянной скамейке и надавливает на плечи, усаживая. - Правда? Я ведь только что его смотрела. Тэхён выуживает из кармана свой телефон и показывает Джи чат общей группы, где никакого видео больше нет. - Всё обойдётся. Не придавай этому большого значения. Тэхён ведёт себя так, будто знает ответы на все вопросы. Кажется, его уверенности хватит на двоих с лихвой. С ним очень комфортно и спокойно. Даже сердце прекращает биться о рёбра. И Джи, не заметно для себя, затихает. И снова верит ему. - Прости меня, - просит девушка, понурив голову, пока перебирает пальцами подол своего платья. Тэхён опускается рядом с ней на скамейку и отвечает не сразу. - Я скучал по тебе. Джи вскидывает голову и смотрит на парня округлившимися глазами. Ей так стыдно за своё поведение. Она не заслуживает такого отношения к себе. Она не заслуживает Тэхёна. И от этого осознания слёзы наворачиваются на глаза. - Ты такой хороший, - только и может выдать девушка. - И не поспоришь, - посмеивается Тэхён и, приобняв Джи за плечи, притягивает к себе. Они сидят вот так некоторое время, пока Джи с ужасом вспоминает детали вечеринки. Вспоминает, как Чимин требовал от неё поговорить с Тэхёном. Как угрожал, если она этого не сделает. Вспоминает, как залила рубашку профессора алкоголем. И как лапала его у всех на виду, а потом и вовсе вывернула всё содержимое желудка на его туфли. Уж лучше бы её отчислили, потому что она без понятия, как себя дальше вести. - Тэхён? - окликает Джи, продолжая утыкаться лбом в грудь парня. От него очень приятно пахнет: как будто бы свежей выпечкой и какао. Наверное, поэтому она готова делиться с ним всем. - Мм? - Ты угрожал Чимину? Парень издаёт смешок, от которого голова Джи слегка подпрыгивает на его груди. - Типа того. - Он просил меня поговорить с тобой. Просил сказать, что мы во всём разобрались и разрешили наш конфликт. - А вы разрешили? Джи ничего не отвечает, но утвердительно кивает головой, по-прежнему не смотря парню в глаза. Он снова смеётся. - Поэтому ты кричала: «Пак Чимин, Я убью тебя!», потому что конфликта больше нет? Джи дёргается в желании отстраниться, но Тэхён не позволяет. Крепче прижимает к себе, усилив хватку на чужом плече, и поглаживает свободной рукой по девичьим волосам. - Если надо, я и сам убью его. За тебя, - уже серьёзным тоном, от которого у Джи холодок бежит по коже. - Ты ведь не всерьёз, - бурчит девушка. Это ведь бравада. Тэхён снова отмалчивается и шумно втягивает воздух сквозь сжатые зубы, прижимая голову девушки теснее к своей груди, потому что он серьёзен, как никогда. Настолько, что ему и самому страшно от мыслей, роящихся в голове. А Джиу улавливает, как сбивается ритм сердца парня, который так и не даёт ответа на её вопрос.

***

Через высокие витражные окна в библиотеку заглядывает ночь, разливая свой тусклый, лунный свет, который теряется в жёлтом свечении настольных ламп. Джиу осматривается по сторонам и с прискорбием замечает, что последние посетители поднимаются со своих мест и уходят. Стрелки настенных часов приближаются к девяти, а профессора всё нет. Сославшись на загруженный график, он выделил для занятий с Джи один день в неделю в столь поздний час. Но девушка этому только рада, потому что более частые индивидуальные занятия она не выдержит. Перед ней на столе аккуратно разложены учебные принадлежности: раскрытая тетрадь и учебник, ручка, карандаш, линейка и ластик. Всё лежит предельно ровно и на своём месте. А напротив стоит бумажный стаканчик с остывающим кофе, который девушка решила преподнести профессору в знак примирения. Но теперь эта идея ей кажется глупой, она ведь не знает предпочтений профессора Чона. Может, он терпеть не может кофе, и этот жест его ещё больше разозлит. Джи уже приподнимается с места, чтобы избавиться от стаканчика, как слышит стук каблуков о потёртый паркет, точно обратный отсчёт до того, как прозвучит выстрел пистолета, дуло которого направлено ей прямо в голову. - Мисс Джиу, - натянуто приветствует профессор, появившись в поле зрения девушки. Он разочарован, что она всё ещё здесь. Нарушая свои же принципы, он допустил опоздание со своей стороны в надежде на то, что девушка его не дождётся и уйдёт. Он всеми силами старается минимизировать общение с ней до момента своего ухода. Заявление об увольнении уже лежит на столе декана. Ему осталось продержаться пару недель, пока не найдётся замена. - Профессор, - выдыхает Джи, сердце которой замирает при виде мужчины. Голос становится таким тонким, едва различимым, а горло мгновенно пересыхает. Мужчина садится напротив и аккуратно кладёт свой кожаный портфель на стол рядом с бумажным стаканчиком. Он, сложив руки на столе, косит на напиток взгляд и закусывает щёку с внутренней стороны. Это для него или кто-то просто забыл свой кофе здесь? - Это…Вам, - выпаливает Джи, с силой сжимая ручку пальцами. – Я просто хотела…если Вам не нравится кофе…я просто избавлюсь от этого… - Давайте начнём, мисс Джиу, - прерывает девушку Чон. – У меня мало времени. И это чистая правда, потому что аромат ванили уже плавно просачивается в лёгкие профессора и действует на него похлеще опиума. Он слегка ослабляет узел галстука указательным пальцем и прочищает горло прежде, чем приступить к занятию. - Конечно, - шепчет Джи и утыкается в свою тетрадь. Профессор перелистывает страницы раскрытого учебника к нужному разделу и приступает к процессу обучения, объясняя материал и давая девушке задания. Джи от тетради глаз не поднимает и в ответ только молчаливо кивает, пытаясь абстрагироваться и не замечать того, кто именно перед ней сидит. - Нет, мисс Джиу, здесь нужно применить теорему Лагранжа, - произносит Чон поверх головы девушки, наклоняясь к ней, чтобы указать на ошибку. То, как он произносит «Лагранжа» своим низким, хриплым голосом, овевая освежающим, мятным дыханием. То, как водит своими длинными, изящными пальцами по страницам тетради, указывая на ошибку. То, как смотрит сверху вниз, когда Джи поднимает голову и пересекается взглядами. У Джиу поджилки трясутся несмотря на то, что она сидит. И дыхание спирает, когда она попадает в плен чужих глаз. Она, как под гипнозом, опускает взгляд на приоткрытые губы профессора и свои невольно лижет, хотя во рту слюны совсем не осталось. Профессора снова замыкает. Он сглатывает, дёргая адамовым яблоком, и контроля над телом лишается. Всматривается в чужое лицо, насыщается образом, а Джиу замечает, как зрачки профессора расширяются, превращая и без того опасные глаза в бездонную, засасывающую пропасть. Джи ощущает, как вспыхивает жар между ног, от чего щёки мгновенно краснеют. Она непроизвольно сжимает бёдра и закидывает ногу на ногу, касаясь ступнёй чужой ноги. Судорожно шумно выдыхает и испуганно смотрит на мужчину, боясь его ответной реакции. А профессор натягивается весь оголённым нервом. Его сердце так часто бьётся, что едва ритм улавливается. И дышать становится невозможно. Он впивается ногтями в столешницу, будто дикий зверь готовится к нападению на свою жертву, что рассудка лишает. Того и гляди, дерево раскрошит. Воздух так и искрит током и сгущается настолько, что в лёгкие не протолкнуться. И никаких сил нет что либо изменить. Температура повышается на несколько градусов, распаляя тела, кожу испариной покрывая. Как бы намекает: пора бы уже раздеться. И профессор повинуется. Снова оттягивает узел галстука и крутит головой из стороны в сторону, но взгляда не отводит. А Джи так и хочет ухватиться за эту удавку и к себе притянуть, потому что одних осязаемых ласк глазами уже слишком мало, хочется больше, хочется, как во сне: максимально близко и лихорадочно горячо. С ноги девушки соскальзывает туфля, которая ударяется о пол, но этого звука никто не слышит. В ушах непроходимая ультразвуковая волна. Но и это отходит на второй план, когда Джи, сама того не осознавая, ведёт пальцами под столом вдоль ноги профессора снизу вверх, нащупывая будто каменные мышцы. Профессор дёргается и судорожно хватается за край стола, чтобы хоть как-то удержаться в этой реальности. Потому что мисс Джиу ведёт ногой абсолютно крышесносно и противозаконно, мигом срывая с него все цепи, которыми он доселе удерживал себя в рамках дозволенного. Когда пальцы девушки приближаются максимально близко к паху профессора, он с силой впивается в чужую щиколотку и останавливает этот беспредел вопреки неистовому желанию продолжить. - Мисс Джиу, - хрипит Чон, облизывая сухие губы. Хватка профессора настолько крепкая, что девушка слегка морщится и осознаёт: синяка не избежать. - Профессор, - шёпотом выдыхает Джи, прошибая мужчину током насквозь. - Не начинайте того, что не сможете закончить, - зловещим тоном предостерегает профессор. Откинув чужую ногу, Чон резко поднимается на ноги, скрепя ножкам стула о паркет, и ловко прикрывает свой невообразимый стояк портфелем, когда пускается наутёк. А Джиу шумно падает головой на стол и легонько поскуливает, молясь о том, чтобы пол под ней провалился и похоронил её заживо навек.