House of memories

Тишина. Тишина, которая, казалось, существует только для Симона и кажется ему совершенно мертвой. Парень выходит на сцену под стук собственного сердца словно в замедленной съемке. Ему страшно. Он боится взглянуть в зал, на зрителей и не увидеть среди них его. Что, если он уже ушел? А если он не приходил и вовсе? К сожалению, сейчас у него не было права просто стоять и гадать. Время работало против него, люди ждали. У парня проскользнула мысль о том, чтобы просто сбежать. Но нет, он ведь уже на сцене. Отступать некуда, он себе такого не простит. Сделав над собой невероятное усилие, Симон все же обращает свой взгляд в зал. Учителя, какие-то незнакомые ученики и их родители, Сара, мама, Август. А рядом с ним… Вилле. Да, это он. Он здесь! Однако посмотреть друг другу в глаза они пока не решаются. Глубокий вдох, медленный, спокойный выдох. Он подает знак кивком головы и начинает звучать мелодия. Интересно, как много из присутствующих ее узнали? Узнал ли ее принц? Симон запел. Первый куплет. Парень первое время просто пялился в стену, но потом до него дошло, что петь он собирался явно не этой безжизненной штуковине. Усмехнувшись про себя своему незавидному положению, он ненадолго отогнал негативные мысли. К припеву он уже смотрел исключительно на Вильгельма. А Вильгельм... Прятался? Нет, под стул он, конечно, пока не залез, не докатился еще принц до такого. Но судя по его состоянию, до этого уже недалеко.

Baby we built this house

On memories Take my picture now Shake it til you see it And when your fantasies Become your legacy Promise me a place In your house of memories Парень на сцене вкладывал в эти строки всю свою душу, все свои мысли и сердечные переживания о принце. Для него это было либо последней надеждой, либо прощанием. Ему было плевать на то, как эту песню в его исполнении оценят жюри и какое место он займет на конкурсе. Главное сейчас – просто спеть. Спеть себе и Вильгельму. И, о чудо! Вилле поднял наконец взгляд, перестал блуждать и смотрел прямо на певца. Заметив это, Симону пришлось решать вновь появившуюся проблему в виде бешено колотящегося сердца где-то в пятках и ощущения острой нехватки кислорода, хотя мгновение назад его было предостаточно. Обострившееся волнение накатило внезапно и так же внезапно ушло, стоило только встретиться их взглядам. На лице принца читалось легкое недоумение, плавно перешедшее в полное понимание того, что сейчас происходит. Он прекрасно осознавал, что Симон выбрал эту песню не просто так. И смотрит он на него тоже не просто так. Он поет только ему, только для него. Только Вилле мог понять, что для Симона это не просто рифмованный набор слов. Эти строки — его неотъемлемая часть и стали они для него таковыми благодаря поступкам Вильгельма. Если бы он смог тогда пойти против официальной позиции королевской семьи, если бы он смог сказать правду, то его все еще любимому Симону не пришлось так страдать. Ах, как же принц виноват перед ним. Но значит ли его сегодняшнее выступление то, что его тоже все еще любят и готовы простить? Необходимо было срочно решить, что же делать Вильгельму. Он чувствовал, что сегодня и сейчас его последний шанс на прощение, если он вообще есть. Однако, он не знал, сработает ли этот шанс и стоит ли вообще пытаться или он только усугубит ситуацию. Нужно было придумать что-то веское, решительное и совершенно однозначное, не оставляющее никаких сомнений относительно его намерений. И принц, кажется, решил, что именно он сделает. Да. Это его единственный шанс и он неумолимо приближался. Что ж, либо будущий король Швеции будет открытым геем, либо его не будет вообще. Теперь дыхательная гимнастика нужна ему. Он отлично понимал, в каком положении может оказаться, осуществив задуманное. Но выбор был уже сделан в пользу не только Симона, но и, как казалось принцу, в пользу его честного, открытого будущего прежде всего перед самим собой. У него явно будут проблемы в отношениях с мамой, которая по совместительству является действующей королевой Швеции. Ведь Вилле собирался пойти против ее непосредственного решения. Можно сказать, что он в одиночку готовил почти что государственный переворот. Хотя наверное именно так его поступок будут расписывать бесчисленные газеты и прочие СМИ. До его окончательного падения в глазах общественности оставались считанные минуты, но ему было плевать. Ему надоело следовать правилам и совершенно ненужным установкам, превращающим его жизнь в нескончаемое театральное представление, в котором нет места ошибкам и ему настоящему. Вильгельм просто хотел иметь право быть тем, кем он есть и быть с тем человеком, которого он действительно любит. Симону казалось, что что-то пошло не так, только он совершенно не понимал почему. Принц выглядел еще более обеспокоенным, чем раньше. Что произошло? Он что-то сделал не так? Может ему вообще не стоило выходить сюда? Или у Вильгельма что-то случилось? Только сейчас все эти вопросы были совершенно бесполезны, ведь парень ничего не мог сделать, пока он не допел. Он твердо решил, что допеть до конца и с гордостью покинуть сцену было его жизненно важной обязанностью. У него еще будет возможность все выяснить. Вот только, как оказалось позже, выполнить свою обязанность до самого конца ему сегодня было не суждено. То, что произошло дальше, он не представлял ни в самых лучших фантазиях, ни в самых худших кошмарах. Продолжая поддерживать зрительный контакт, он практически прокричал последние две строчки с таким отчаяньем, будто это последние строчки и в принципе последние слова в его жизни. Облегченно выдохнув и сморгнув непрошенные слезы, Симон уже хотел уйти со сцены, чтобы наконец поговорить с Вилле, но что-то явно шло совершенно не так, как он планировал изначально. Все взгляды внезапно обратились на одного только человека, которому за свою не такую уж и долгую жизнь пришлось смириться с таким пристальным вниманием незнакомых людей. Место рядом с Августом пустовало, а принц с высоко поднятой головой уверенно шел туда, где только что закончил петь его возлюбленный...