«Гнилаялирика - Закат
В остатке лишь сомнения с утра: Кто же прав? Кто проиграл? Я падаю в сон, как домино Всё, чтобы не видеть ложь Ваших извечных правил, но Натыкаюсь на проверенный нож Запоёт боль под серый фокстрот Это любовь нам долбит в окно Не открывай, не открывай В моём доме и так уже вечный ноль
Сказать, что я труп (Скажи, ты труп) Не сказать ничего (Не сказать ничего) Поэтому ты просто бежишь Просто бегу (Ты просто бежишь)
От себя самого»
Утро у Бэкхёна было поганым. Голова до сих пор трещала и раскалывалась от недосыпа. Боль отзывалась гулом от громкой музыки, а события прошлой ночи как сломанная кинопленка беспрерывно и, кажется, нарочно заедаясь на одном месте и проматывалась перед глазами. Всего одна ночь, а эмоциональных событий оказалось слишком много, чтобы разобраться в них к утру. Мысли не давали возможности провалиться в сон, раз за разом обрушиваясь, как снежная лавина, переворачивая всё вверх дном, запутывая и сбивая с толку. Ему представлялось на краткий миг, что он все же выныривал из этого снежного кома, но оказавшись на пустой белоснежной равнине, был полностью дезориентирован, не представляя в какую то сторону двигаться. Решение всех проблем было где-то там, далеко за горизонтом, но Бэк не мог выбрать даже направление, настолько сильно он был потерян и сцеплен оковами страха. Юношу до сих пор не оставляло в покое несвойственное для Сехуна покорное поведение. Может это следствие алкоголя? Поэтому он не устроил скандал на выдуманную историю с сигаретами? А может из-за их трёхлетия отношений О не придирался к Бэкки, когда тот отмахивался от него и делал, что хочет? А его извинения? Бэкхён напряжённо выдохнул и укутался в огромное одеяло, нервозно теребя подаренный браслет на запястье.Неужели О решил отступить и, наконец, дать мне дышать свободно?
На часах ещё только ранее утро, а подросток уже начал молиться, чтобы его не трогали как минимум до сегодняшнего вечера. Он не видел себя в зеркале, но знал, что лицо опухло от слёз, что, хоть и с перерывами, но лились из покрасневших глаз всю ночь, стоило только подумать о том, что Бэк совершил. Губы потрескались и были в маленьких ссадинах от постоянного терзания зубами. Тело колотил озноб, отвратительно тянуло все кости и сухожилия, медленно натягивая руки и ноги и так же медленно и болезненно отпуская. Только всё это было ничтожным, потому что в груди ныло так, что хотелось лезть на стену и рвать на себе одежду. Бэкхён в сотый раз оглядел серую комнату потухшим взглядом и остановился на зашторенном окне. Где-то далеко монотонно завывал ветер, в аккомпанемент собственным терзаниям в душе. Осознание абсолютной невозможности изменить то, что уже было сделано, казалось сейчас подростку настолько трагичным, что он снова бессильно заплакал. Бэк сходил с ума от мыслей. Каждый раз он закрывал глаза, в надежде, что сможет уснуть, а проснувшись всё забудет. Тишина ночи душила, и юноша осознал, что внутри стало пусто. Он просто устал. После ночного разговора с Чанёлем, на душе скребли кошки. Хотя, назвать это разговором можно было с натягом, потому что вопросов в голове крутилось много, а ответов не было ни одного. Бэк как не старался не мог перестать думать о том, что эта безмолвная игра затянула его так глубоко, что теперь он не понимал, как из неё выйти.Мы целовались, черт возьми, и практически…
Пак не стал бы играться с ним, так ведь? Нет, не стал бы, и юноша был в этом уверен, но крохотная, совсем невидимая мысль так или иначе всё же расшатывала эту уверенность. Ненавистное подозрение прочно засело в его разуме, словно очень далекая звезда в бесконечной россыпи других звёзд, та, которую Бэк не мог увидеть, но точно знал, что она там. Чанёль же сказал, что для него это не было ошибкой или глупостью, значит, он что-то чувствует к Бэку? Бэкхён отчетливо помнил этот безудержный и до безумия возбужденный взгляд кофейных глаз. Он понимал, что Пак, как и он сам, поддался влечению, бесстыдной похоти. Но было ли в этом влечении нечто большее? «Я переступил черту дозволенного и потянул тебя за собой». Значит, это действительно просто влечение? Азарт? Игра?… Наверное, да?… Они оба в отношениях, хотеть большего, да и вообще даже мечтать об этом, нельзя, да и глупо, было с самого начала.Ты же прекрасно понимал, Чанёль, к чему это может привести.
К чему вообще были все эти граничащие с пошлостью заигрывания?
Юноша стыдливо зарылся в одеяло с головой. Он вспоминал тот момент раз за разом, то и дело разжигая в себе пламя вожделения. Оно прожигало его ладони и грудь, накрывало волной возбуждения и что самое безумное: заглушало неистовый вопль разума. Ему хотелось поцелуев и прикосновений Чанёля, хотелось чувствовать на своём теле его горячие руки, хотелось снова и снова пробовать вкус его губ. Потому что ему до коликов в животе, до помутнения в глазах и потери рассудка понравилось! Ему нравилась эта дикая и безумная страсть, и он ничего не мог с этим поделать. Он желал Чанёля. В добавок ко всему, где-то глубоко внутри Бэкхён все же признался самому себе. Его не на шутку заводила вероятность быть пойманным за своей заинтересованностью другом своего же парня. Это только подогревало кровь в жилах. Он боялся, что просто не выдержит этого и взорвётся от переизбытка чего-то бурлящего внутри. На глазах резко появились слёзы. Бэкхён понимал, что изменил Сехуну, и совесть мучила юношу не на шутку. Она больше не скрывалась где-то позади бесшумной тенью, теперь она была его палачом. С остервенением рубила ему кости, вырывала рёбра, скручивала сухожилия и смеялась. Громко, нагло.Было ли в этом влечении нечто большее?
Задавался вопросом Бэкхён. Потому что чувствовал, понимал, задай ему этот вопрос Чанёль, Бэк знал, что именно ответит.***
Выбраться из кровати не было ни сил ни желания. Он чудом смог уснуть, уставший от постоянных мыслей, и проснулся, только когда в дверь тихонько постучали. — Солнышко, доброе утро. Спускайся завтракать, — юноша ответил и испугался собственного голоса, который всего за одну ночь стал безжизненным и отстранённым. Но растаивать мать не хотелось, поэтому через несколько минут он всё же спустился вниз. Бэкки робко прошёл на кухню, в то время, когда женщина стояла спиной и доставала что-то из небольших коробочек, попутно откидывая за плечи мешающие волосы. — Я вчера купила твои любимые пирожные в кофейне неподалёку, — бодро начала мама ласковым голосом, услышав шаги, — ты будешь…, — она развернулась, и её глаза тут же застыли в изумлении, сметая улыбку с лица и изучая побитый вид своего сына. — Ты… заболел? — Осторожно произнесла женщина, ясно понимая, что дело тут далеко не в простуде. Подросток отрицательно замотал головой, садясь за стол и начиная глубоко дышать полной грудью, чтобы немного успокоиться. Обеспокоенный взгляд матери делал только хуже. Бэкхён не хотел, чтобы его жалели. Не хотел ничего рассказывать, чтобы только не вспоминать то, что натворил. Он бессмысленно уставился в стол и сам не понял, как солёные капли оказались в тарелке с завтраком. Увидев в каком подавленном состоянии находится сын, мама тут же обняла его. И тут то Бэкки прорвало. Он зарыдал. — Это из-за Сехуна? — Решилась спросить женщина, так как не в первый раз видела своего сына расстроенным и знала причину такого состояния. Но сейчас её материнское сердце подсказывало, что всё намного серьёзнее, и это точно не простая ссора с Сехуном, которые были не редкостью. — Из-за меня… я…, — но он не рассказал, он просто плакал, в надежде, что станет хоть чуточку легче. — Милый, все будет хорошо, — женщина крепко прижала рыдающего Бэка к себе, нежно поглаживая его тёплой ладонью по спине. Она не стала выпытывать из него правду, потому что знала, что Бён расскажет всё сам тогда, когда будет готов. — Я рядом.***
Был поздний вечер. Бэкхён так и провалялся весь день в кровати, слушая на повторе песни. Мама больше не заходила, давая своему сыну время прийти в себя. Первый раз Сехун написал днём, но подросток отложил ненавистный телефон подальше, не желая пока контактировать с О. Факт того, что он целовался с его лучшим другом, давил и страшил до леденящего ужаса. Поэтому, он ещё не был в состоянии уложить в голове мысль о том, что ему предстоит продолжать общаться с О как ни в чём не бывало. Но, когда парень стал беспрерывно строчить ближе к ночи, Бэкки не выдержал. Откладывать неизбежное было бесполезно, как и ожидать, что после игнорирования всех гневных смс, Сех не устроит очередную истерику. А этого юноша очень не хотел. Увидев огромное количество сообщений, Бэкхён стушевался, дрожащими пальцами беря в руки телефон и долго думая как же ответить. Сообщение от «Сехун» для «Бэкхён»: Привет. Я не понял, ты где? Ау?! Почему ты не у меня??? Тон сообщения явно был не дружелюбный. К горлу подступил ком, а следующие сообщения намекали на нарастающий скандал, только вот сил на него никаких не было. Сообщение от «Сехун» для «Бэкхён»: Ты долго собираешься меня игнорить? Я уже понял, что ты дома Но не могу понять, какого чёрта, ты вчера не остался? Может уже ответишь мне? Я вообще-то для тебя вчера весь этот праздник устроил!!! Так что будь добр, объясни, почему я должен просыпаться один?! Бэкки?! У тебя всё нормально? Юноше было страшно разговаривать с О, мало того, что Сех напрашивался на ссору, так ещё и произошедшее на празднике выбивало из калии. А когда, видимо не дождавшись ответа, парень позвонил, Бэк и вовсе выронил телефон из похолодевших рук. Подросток пытался утихомирить сердцебиение, нервно кусал свои губы до крови и шипел от боли, ожидая, когда же звонок завершится. А когда злобная мелодия утихла, он написал короткий ответ, ссылаясь на то, что заболел и не может говорить из-за боли в горле. Его трясло. Он ещё какое-то время смотрел на экран гаджета, и дождавшись «Окей, выздоравливай», погрузился в рисование, что хоть как-то отвлекало от страшной реальности. Рисование всегда помогало Бэкхёну прийти в себя. Он погружался в процесс, мысленно представляя то, что хотел воссоздать на бумаге. Вот кусочек его кофейни, где он работал бариста, вот уютное место в этом же кафе, около большого окна, на котором аккуратно расположились капли дождя, вот огромная аудитория, в котором они с ДиО были на первом курсе универа. Бэк вспомнил своего единственного близкого друга и горько улыбнулся. Он очень соскучился по ДиО, по их прогулках после пар в универе, по разговорам о всяких мелочах и весёлым шуткам, по редким походам в кино или кафе. После скандала, который устроил Сехун, ДиО больше не звонил и не писал, и как бы юноша не старался наладить общение, друг продолжал его сторониться и избегать. Но Бэкхён не обижался на его. И если вначале, юноша считал виноватым себя, то теперь понимал, что виноват тут только О со своей безграничной ревностью и взрывным характером. Бэкки взъерошил волосы и снова сосредоточился на рисовании, увлечённо складывая хаотичные наброски в одну картину. Он ловко провел карандашом по листку тоненькими пальчиками, испачканными в графите, рисуя плавную кривую линию, затем усердно затушевал большой участок. Деталь за деталью, линия за линией. Он неосознанно водил кончиком карандаша, с точностью хирурга перенося замысловатый рисунок из головы на бумагу, что был запечатлен в памяти, как фотография. И вот рисунок был готов. Бэк устало потянулся, натягивая широкую плотную футболку, и вытерев вспотевшие от старания руки о клетчатые домашние штаны, взглянул на изрисованный лист. На нём был длинный автомобиль, на кузове которого грозно держал свой меч самурай, окутанный сложными переплетениями цветов сакуры. Бэкхён несколько раз потёр глаза. Как он умудрился нарисовать машину Чанёля? Чертыхнувшись, он отбросил карандаш в сторону, грустно всматриваясь в чёрно-белый рисунок, что казался темнее из-за приглушённого света в комнате. Дождь и ветер на улице давно стихли, как и успокоился Бэкхён, который внезапно услышал звонкий стук. Сначала он подумал, что это мать, но звук точно шёл не от двери. Резко повернув голову к окну он почувствовал, как грудная клетка сжалась до минимальных размеров. Он нерешительно встал и на цыпочках сделал пару шагов к источнику, немного помедлил, собираясь с духом, и всё же отодвинул штору. За окном, в длинном чёрном пальто стоял Пак, облокотившись на раму одним плечом. Сигарета в его длинных пальцах почти догорела, а струйки дыма потихоньку рассеялись. Увидев хозяина дома, парень ловко стукнул пальцем по внутренней стороне своей кепки, открывая лицо и поднял руку в приветствии, тут же показывая жестом, чтобы его впустили.Что за…?!
Ты совсем с катушек слетел?
— Привет, — отозвался Чанёль привычно низким басом, выкидывая окурок и залезая в комнату. В нос тут же ударил горький дым вперемешку со свежестью. — Привет…, а ты чего тут? — Не скрывая удивления спросил поёжившийся от холода юноша, получая в руки тяжёлый пакет. Бэк пытался совладать со своей нервозностью, вызванной ночным гостем, и у него это кажется хорошо получалось, потому что голос его не дрожал, а звучал довольно уверенно. Но это не отменяло того факта, что он не мог поверить своим глазам и переживал не на шутку. Учитывая, что произошло прошлой ночью, Бэк предполагал, что они с Паком будут держаться на расстоянии, хотя бы какое-то время, но Чан видимо считал иначе. — Ты на сообщения не отвечаешь, а твоя мама сказала, что ты заболел. Поэтому я прикупил тебе кое-что и решил доставить лично в руки. — Абсолютно обыденно ответил Пак, на лице которого отчётливо читались дружелюбие и забота.Так я и поверил, что ты купился на откровенное враньё моей мамы.
Ты же знаешь почему я в таком состоянии, и всё равно пришёл…
Зачем? Зачем, Чанёль? Зачем поливаешь бензином мои нервы?
— А чего ты в окно то полез? — Возмутился Бэк, на что парень лишь пожал плечами. — Заразиться не боишься? — Усмехнулся он слегка напряжённо, провожая гостя взглядом. Пак разделся и уселся на край кровати, закидывая одну ногу под себя. Он закатал рукава чёрной однотонной худи и принялся разглядывать исчерченные листы. — У меня крепкий иммунитет, — съехидничал темноволосый себе под нос, перебирая в руках чужие наброски. — А ты судя по всему не такой уж и больной, — он поднял голову, плутовато улыбаясь уголками губ и игриво рассматривая стоящего. При тусклом освещении его большие глаза ярко поблескивали, а в тёмных зрачках прыгали блики от единственного источника света в этой комнате. Решись Бэкхён подойти чуть ближе, как его тут же поглотила бы эта завораживающая галактика в чужих глазах. Но он стоял на месте, неистово обрушиваясь на себя ругательствами, потому что Чанёль сейчас выглядел слишком красивым, чтобы прекратить на него смотреть.Чёрт!
— Мне с утра было очень плохо, а сейчас полегчало, — тоже съехидничал Бён, придя в себя, и присел на кровать с другого края, закатывая пижамные штаны и изучая содержимое пакета. Его сердце бешено стучало и успокаиваться совсем не собиралось. Всё-таки видеть Пака сейчас было очень неловко, а уж делать вид, что между ними ничего не было, тем более. Ко всему прочему, и без того шаткую нервную систему, трясло от этого противоречивого взгляда, истинный смысл которого, прочитать не представлялось возможным. Бэкхён шуршал пакетом, доставая сладости и фрукты, даже не замечая, как татуированная рука протянула ему лист. Он не понимающе уставился на Пака, который пронзительно за ним следил. — Красиво получилось, — и до Бэка дошло, что ему показывали его же рисунок с машиной. Юноша медленно переводил взгляд с рисунка на парня и обратно, совершенно не понимая, что сказать. — Он готов? Или ты ещё что-то будешь добавлять? — Бэкки продолжал молчать, чувствуя, как уши покраснели и замотал головой. Пак довольно наклонил голову вбок и растянулся в хитрой, пропитанной очарованием улыбке. — Разрешишь его забрать? Он мне очень нравится. — И услышав сбитое «Да», продолжил рассматривать нарисованное авто. Бэкхён уткнулся обратно в пакет, доставая дрожащей рукой какие-то шоколадки и внутренне радуясь, что Чанёлю очень понравился его рисунок. Прежде, он никогда не отдавал кому-то свои наброски, поэтому эти слова раздались щемящим тёплом в груди. — Спасибо большое, — нарушил тишину юноша, мысленно собирая слова в предложения, — Чанёль…, прости за то, что я вчера сказал… То, что тебе плевать... Я был не прав. — Поздно, я уже обиделся, — Бэк хотел бы ещё раз попросить прощения, но видя, что Пак придуряется, кинул в него конфетой. Бэкхён решил своим извинением вывести Чана на разговор, прояснить ту ситуацию, но парень отмёл эти попытки переведя всё в игривое русло, и юноше не оставалось ничего кроме, как согласиться на эти условия. — Ну раз обиделся, то можешь уходить. Лимит извинений на этот день исчерпан. — Буркнул он, доставая леденцы и тут же опомнился, когда Чан встал и взял свои вещи. — Стооой, я же пошутил, — темноволосый застыл на месте, снова мило и солнечно улыбаясь и играясь бровями.Да какого хрена ты вытворяешь?
— Давай что ли фильм посмотрим? — Предложил Бэкки. Ему бы отпустить Пака, остаться сейчас одному, не видеть эти глаза, но мозг думает одно, а делает Бэк совершенно другое.***
Бэку казалось, что всего то, что вчера произошло не было, потому что вот они сидят с Чанёлем и просто обсуждают какую-то комедию, весело подтрунивая над главными героями. Но и не задать вопрос всё равно никак не мог, потому что ему нужно было понять, что твориться у Пака в голове. — Чанёль, зачем ты здесь? Зачем ты пришёл? — Сокровенный шёпот потерялся на фоне играющего фильма. — Ты же понимаешь, что я не хотел сегодня никого видеть. — Улыбка, что несколько секунд назад приветливо сияла на лице, исчезла, как если бы её стер ластиком художник. Бэкки чувствовал, практически осязал давящую ауру, что резко начала накаляться вокруг них, заползая куда-то под кожу. Слова становились неподъёмными, как кирпичи, поэтому последнее предложение он сказал практически неслышно. — Даже тебя.Особенно тебя.
Чанёль ответил не сразу, медленно остановив фильм на компьютере и продолжив смотреть в монитор стеклянными глазами. Подросток смиренно ждал, трясущими пальчиками теребя карандаш и искоса наблюдая за сидевшим. На лице ни единой эмоции, только бездушные зрачки и еле слышное дыхание. — Да, я понимаю, — наконец, ответил Пак и выпрямился, слегка продавливая кровать, а Бэк напрягся. — Мы, ведь, с тобой в одинаковой ситуации. — Чан был так близко, что до Бэка доходил сладкий аромат тик-така, без разрешения проникая в лёгкие. Его начало пробивать мелким ознобом, как бы невзначай, сигнализируя о том, что он снова в зоне риска. Сейчас это было не к месту, но тело само так реагировало на парня, поэтому юноша всеми силами пытался это игнорировать и проклинал себя за слабость. — Это сложно объяснить. Я и сам не знаю, Бэкхён. Как показалось подростку, немного отрешённо и потерянно продолжил Пак. Он как будто был погружён в свой потаённый, надежно закрытый от чужих взглядов мир раздумий, одновременно разговаривая и с Бэкки и с самим с собой. — У меня сейчас уйма мыслей в голове, и у тебя, я полагаю, так же. Чан шумно выдохнул и потёр лоб ладонью. Он зажмурил глаза, а когда снова открыл, юноша ожидал, что тот посмотрит на него, но Пак настойчиво обращал внимание только на застывшую картинку на мониторе. Он словно боялся смотреть в пытливые глаза.Мне не кажется?
Он нервничает?
— Я правда, не знаю зачем... Наверное, я хотел, чтобы ты не занимался самокопанием, а немного отвлёкся. Не знаю. — Пак слабо замотал головой и вновь бессильно выдохнул, как будто капитулируя не в силах решить сложную математическую задачу. — Я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.Как я могу не думать о тебе и том что было, когда ты рядом со мной?!
Чанёль, ты же всё понимаешь!
Ты делаешь, только хуже.
— Как глупо, — Чанёль мрачно улыбнулся и надломленным голосом закончил. — Мне не следовало приезжать.Да, ты прав.
Бэк неожиданно вздрогнул, когда завибрировал рядом лежащий телефон. Сехун. Юноша мысленно выругался и отпихнул надоедливый гаджет подальше, опустив голову и продолжая крутить в руках карандаш, который ещё немного и сломается по центру под напором тоненьких пальчиков. Подросток поёжился, ощущая на себе колющий взгляд, прожигающий до самого сердца. — Бэкхён, — юноша неуверенно поднял печальный взгляд. Он понимал как ничтожно выглядит в этой ситуации. Там на проводе его парень, которого он должен любить, с которым должен налаживать отношения, но прямо сейчас перед ним тот, кто напрочь затмевает, и с легкостью разбивает все эти «должен». — Прости мне мой эгоизм на эту ночь, — констатировал Пак, вставая с кровати и начиная одеваться. Он ласково взглянул на Бэкхёна, и на душе тут же стало так спокойно и тепло, — пошли. — Чего? Куда? — Жить, — Чанёль подмигнул и стащил ничего не понимающего юношу с кровати. Парень пропустил мимо ушей все вопросы и собственнически принялся рассматривать содержимое шкафа, и через несколько минут вручил худи цвета какао в чужие руки. Бён сопротивлялся как мог, но тщетно, и вот он уже стоял около окна в тёплой кофте. Чан осмотрел наряд и лукаво заключил. — Мило. Тебе очень идёт, — подросток на мгновение завис, всматриваясь в тёмные глаза, выбитый этим с одной стороны простым комплементом, а с другой тёплым взглядом. — На улице не май месяц, — Бэк прочистил горло и указал на кофту, что хоть и была довольно тёплой, но все же не смогла бы защитить от ветра и холода, а Пак закатил глаза и хотел было снять своё пальто, но тут уже закатил глаза юноша. — Ты и кроссовки мне свои отдашь? — Ладно, считаю до «10». Иди вниз и оденься, — юноша начал протестовать, а Пак отсчитывать. — Если моя мама узнаёт, что я так поздно куда-то ушёл…, — «Два», — Ты меня слушаешь? — «Три», — И вообще, я не собирался куда-то идти, — «Четыре». Бён надул губы, но Пак стоял на своём. Поднятая правая бровь красноречиво говорила о том, что уйдёт он отсюда только вместе с подростком. Когда Чанёль дошёл до «Восьми», юноша не выдержал и под аккомпанемент лучезарного смеха побежал одеваться. Оделся он быстро, даже не столкнувшись с мамой, которая тихо разговаривала с кем-то по телефону. Схватив телефон, юноша подошёл с ботинками к окну. — Нет, нет, — Пак ловко выхвалил чужой айфон и положил на кровать, — сегодняшняя ночь без телефона. — И как бы не ругался Бён, его все же вытолкнули на улицу без нужного гаджета, а когда они подошли к машине ещё и вручили ключи. — Сегодня ты водитель, — властным и одновременно с тем мягким голосом произнёс Чан, и Бэкхён тут же понял, что попыток сопротивляться у него попусту нет. Вытащив из кармана пальто плотную пачку, брюнет выудил одну сигарету и зажал её между губ. Он несколько раз чиркнул большим пальцем по колёсику зажигалки, та никак не отреагировала, но всё же спустя несколько нажатий поддалась и высвободила желанное пламя. Чанёль, наконец, закурил, выдыхая полной грудью густое облако сизого дыма и переводя заинтересованный взгляд с сигареты на подростка. И только сейчас Бэк понял, что его поймали на бесстыжем и, что пугало больше всего, неосознанном подсматривании. — Но я толком и ездить то не умею,— опомнился Бён, продолжая смущенно мяться около водительской двери, надеясь, что владелец автомобиля передумает. — А я тебе на что? Вообще-то, я довольно хороший учитель. И не только по вождению, — Чан снова по-плутовски подмигнул, а Бэк отчего-то слегка покраснел. — Тебе будет полезна практика, Бэкхён, ты же не передумал сдавать на права? — Парень получил одобрительный кивок и поднял ворот пальто. — Ну, вот, покатаемся сегодня и повеселимся.***
Пак указывал дорогу, поворот за поворотом, улица за улицей, а Бэк беспрекословно подчинялся. Поначалу ему было страшно, но темноволосый его успокаивал, уверяя, что он зря нервничает, ведь у него отлично получается чувствовать машину. Так они и ехали: Пак включал любимые песни, тихонько подпевая и постукивая в такт пальцами, а юноша следил за дорогой. Первым делом Чанёль потащил друга на шумную улицу. Пак, словно перевоплотился в гида, рассказывая Бёну о популярных корейских художниках, чьи студии когда-то давно здесь располагались, а сейчас являлись музеями. Бён прежде не бывал в этом районе, поэтому жадно слушал и запоминал, еле успевая хватать глазами старинные вывески, пестро одетых прохожих и лавки с безделушками. Они много шутили и разговаривали, попутно пробуя уличную еду и напитки. А когда досыта наелись, Пак предложил набрать вкусняшек домой, заполняя купленный пакет до отвала. Выходя из очередной галереи их внимание привлекло ночное выступление уличных артистов. Живая музыка так зацепила Бэкки, что он стоял около десяти минут и просто слушал, наблюдая, как артисты виртуозно играют на музыкальных инструментах. Вдоволь находившись, они отправились дальше. Когда они подъехали к огромному зданию, Бэкки сильно удивился. Они оказались около океанариума, который ночью был закрыт для посещения. Пока Бэк ждал около белоснежного авто, Чан быстро переговорил с охранником, и их с юношей тут же пустили внутрь. — Как тебе удалось его уговорить? Или ты дал ему взятку? — Спросил Бён осматривая пустынное и тёмное помещение. — Это давний знакомый нашей семьи,— они прошли в холл. Освещения здесь было мало, но Пак взял за руку Бэкхёна, который умудрился споткнутся на гладком полу, и уверенно повёл за собой вдоль извилистых тёмных коридоров. Большая холодная ладонь аккуратно сжимала маленькую хрупкую ручку. От этого невинного прикосновения Бэка охватила мелкая дрожь, которая отзывалась покалыванием на кончиках его пальцев. Внутри всё ходило ходуном и мешало думать, но юноше нравилось это чувство. Его притягивала сама мысль, что они идут с Чанёлем держась за руки.Но, ведь, в этом нет ничего такого.
— В основных залах сейчас ничего не видно, но тут есть один, который я хочу тебе показать. Низкий голос раздался тихим эхом по помещению. Пак шёл впереди, а Бэк непроизвольно хихикнул, вспоминая, как в их первую встречу сравнил его со смертью. Сейчас парень ещё больше был на неё похож: темный силуэт в длинном одеянии, что ведёт тебя за собой во тьму. Один поворот и они оказались в секции, что представляла собой длинный подводный тоннель, окружённый аквариумом и светодиодной подсветкой. Тонны прозрачной воды, мирно плавающие рыбы и преломляющиеся разноцветные линии завораживали. Пак отпустил чужую ладонь и практически бесшумно прошёл вперёд, задирая голову вверх, а вот Бэк застыл на месте от красоты увиденного. Он чувствовал, как будто очутился в самом сердце океана, неспешно живущего своей жизнью. — Я приходил сюда раньше с мамой, тоже, кстати говоря, ночью, — продолжил Чанёль все так же смотря вверх. — Она приводила меня, чтобы я мог успокоиться, когда у меня были проблемы или скверное настроение. Охранник это её близкий друг, он то нас и пропускал. Это было наше с ней укромное место, где мы могли делиться своими секретами. Бэкхён медленно подошёл к парню, словно утопая в вводной стихии. Он наблюдал за огромном количеством самых разных и необычных рыб, которым казалось, совсем нет дела до смотрящих. — Мне нравилось наблюдать за белухами. — Пак указал рукой в глубь воды. — Вот он, видишь? — Бэкхён, посмотрел в сторону, куда указывал Чанёль и увидел белого кита, что не торопясь направился в их сторону, а затем поплыл прямо над ними. — Очень красивое и умное создание. — Да, здесь безумно красиво, и я жалею, что ты не разрешил мне взять телефон. — Бэкки одарил Пака укоризненной гримасой, но тот лишь непричастно пожал плечами и убрал руки в карманы пальто. — Я ходил в океанариум всего один раз вместе с родителями, и он был намного меньше этого. Я был очень маленький, поэтому толком ничего не помню. Помню только, что очень испугался медуз, — он засмеялся, прислонившись к холодному стеклу и всматриваясь на удаляющегося кита. — Мне они показались какими-то ненастоящими и до жути мерзкими. Бэк повернулся и поймал на себе сосредоточенное вдумчивое лицо, не без труда выдерживая этот взгляд, отчего-то на краткий миг ставший чересчур сердитым. Пак кивнул и предложил пройтись вглубь тоннеля. Неоновый свет плавно менял краски, увлекая вглубь океана. Они подошли к большому круглому окну в центре отдельного аквариума. Окно было утоплено в стене, благодаря чему, можно было сесть на своего рода подоконник. — Мне тоже медузы никогда особо не нравились, да и сейчас чувствую от них какую-то опасность, даже не смотря на то, что они такие красивые. — Бэкхён неуверенно заглянул в стеклянное окно, которое по контуру сияло голубой лентой. — Если хочешь, залезай. — Чан ласково улыбнулся, и юноша с радостью принял предложение, устраиваясь на выступе, где было не так уж и много места. В толще воды бесшумно плавали медузы самых разных форм и окрасок, отчего у юноши разбегались глаза. Бэкки засмотрелся на плавное передвижение чудных морских обитателей и на их нитевидные щупальца. — На сколько я помню, в этом месте собраны самые большие и ядовитые медузы, — Чанёль бесшумно облокотился на стену позади. — В детстве, я садился здесь вместе с мамой. Она у меня была маленького роста и худенькая, а я пошёл в отца: такой же высокий и немного неуклюжий. Даже удивительно, как мы тут помещались вдвоём. — Его расслабленный смех волнами прошёлся по юноше, проходя сквозь него и оставляя частички трепета. — Мама очень много мне рассказывала о них: каких они бывают размеров, видов, где обитают и чем питаются. — Пак осторожно наклонился к Бёну и указал рукой на большую синюю медузу, с очень длинными белыми щупальцами, которые переплетались тонкими нитями между собой. — Это медуза называется - «Морская оса». Одна из самых смертельных существ на земле. Бэк заворожено смотрел на лицо парня в отражении и слушал его приглушённый бас. Слушал как размерено бьётся его сердце, чувствовал его дыхание на своей коже, когда тот наклонялся и показывал очередную медузу, ощущал его тепло, невольно прижимаясь к нему своей спиной. Эта умиротворённая атмосфера действительно успокаивала, дарила как-то особых покой в душе. — Думаю, ты бы точно понравился моей маме, — Чанёль поймал встревоженный взгляд в отражении и сделал глубокий вдох. Следующие его слова защемили в груди юноши так сильно, что появилось желание крепко его обнять и сказать, что он рядом, что теперь Паку не будет больно и он может разделить его тоску вместе с ним. — Когда мы узнали о её диагнозе, я как маленький наивный ребёнок думал, что она поправиться. Наверное, просто не до конца понимал как всё серьезно. Я до последнего не терял надежды. Нам пришлось продать все автомастерские здесь, в Сеуле, которые отец поднимал с нуля, и этого хватило на лечение, но болезнь все равно победила. — Мне жаль, Чанёль, — подросток поддался моменту: взял его руку и с силой сжал, ощущая жгучий холод. Парень продолжил, уводя взгляд в воду. — Отец практически сразу попал в больницу с сердечным приступом, а когда очнулся, сказал, что больше не хочет жить в Сеуле. Она была любовью всей его жизни, и он не смог продолжить жить в нашем доме, где все напоминало о ней. Поэтому мы уехали в город неподалёку. Там осталась одна наша маленькая мастерская, где я и работал эти три года. — Но почему вы захотели вернуться? — Вернулся только я. Отец остался там под наблюдением врачей, а я решил перевезти бизнес в Сеул, так как тут больше клиентов и связей, с чем мне, между прочим, помогает Крис. — Юноша, при упоминании Ифаня, тут же состроил недовольную рожицу, чем вызвал смех. — Тебе не страшно было оставлять его одного? — Бэкхён с прищуром оглядел проплывающую медузу, мысленно рисуя продолжение линий щупалец, и все же отпустил руку, внутренне ликуя, что чужая ладонь стала чуточку теплее. — Он немного оправился после смерти мамы, поэтому я уже не так сильно переживаю. К тому же, можно сказать, что он сам меня выпроводил. Сказал, что мне пора строить свою жизнь. — Я бы хотел познакомиться с твоим папой, — подросток понимал, что его щеки приобретают розовый оттенок, но не спрятал лицо в смущении, а смотрел прямо и открыто. — Хорошо, Бэкхён. Он будет рад, — Чанёль мило расплылся в улыбке, не отрываясь от карих глаз в отражении. Время словно остановилось. Осознание чужой искренности подкупало подростковое сердце, вызывало в нём теплоту, незримо обволакивая счастьем. Бэкхёну нравился Чанёль за его откровенность, которую он дарил ему здесь и сейчас, что невидимой нитью передавалась и самому Бёну. А показывал ли Чанёль себя с такой стороны кому-то ещё? Делился ли он с кем-то своими переживаниями? Бэкки было так приятно и невообразимо хорошо, что он упустил тот момент, когда его привычно потянули за край курточки. — Пойдём, тут есть ещё одно красивое место. Чан не отпустил куртку, а с трепетом держал ее, вёл за собой юношу, в то время, как тот просто повиновался, как марионетка. Было в этом что-то до мурашек нежное и щемящее, что вынуждало отдаться потоку чувств, которые переполняли душу Бэка чём-то совершенно чуждым, неизведанным. Пак не побоялся поделился своими внутренними переживаниями, а сделал это с чистой добротой и неподдельным доверием к нему, к Бэкхёну. Ему это льстило, нравилось, что рядом с ним, Чанёль позволял себе быть уязвимым и быть самим собой. Они направились к высокой конструкции, что находилась чуть поодаль от этой секции и состояла из небольших прямоугольных аквариумов. Они стояли друг на друге и подсвечивались неоновыми красками, постепенно меняющими цвет. — Какие они милые! — Бэкки бегал глазами по маленьким рыбкам, что размеренно плавали небольшими группами и разнообразию которых не было конца: белые, красные, розовые, с блестящими переливами, маленькими крапинками. Подросток метался от одного аквариума к другому, когда Чанёль стоял рядом и просто наблюдал, улыбаясь одними уголками губ. Пока юноша рассматривал рыбок, Чану кто-то позвонил. Он кинул на ничего не понимающего Бёна хитрый взгляд и ответил. — Да? — Бэк немного напрягся, с опаской поглядывая на парня, перебирая в голове, кто же мог позвонить ему в такой поздний час. — Всё, хорошо, он со мной. — В голове резко пронеслась мысль, что это Сехун, но следующие слова отмели его догадки. — Да, миссис Бён, мы покушали. — Юноша вскинул в удивлении брови, застыв в изумлении на месте. — Уже скоро поедем домой. Хорошо. — Это моя мама? — Спросил до сих шокированный подросток. — Да, — показывая ямочки на щеках спокойно согласился Пак, — спрашивала как у нас дела. — И на вопрос откуда у мамы Бэка номер Чанёля, тот ещё загадочней ответил, — секрет.***
Залезая обратно к себе в комнату Бэк не переставал глупо улыбаться. Ночное приключение оставило неизгладимое впечатление на подростка. Он был безумно счастлив и одновременно удивлён, ведь за одну ночь, они с Чанёлем побывали в нескольких красивых местах, наелись вкусных блюд, а в Бэкхёне поселилась мечта завести себе аквариумных рыбок. В добавок ко всему, и что было важнее, он испытывал восторг и ликование, потому что Пак открылся ему, а это значит, что очередная дверь на пути ведущей к сердцу была отворена. Только вот, стоит ли идти к следующей? Подойдя к кровати, юноша даже не сразу заметил, что к экрану ноутбука был приложен листок бумаги, на котором было что-то написано.«Я ненадолго украл Бэкхёна. Обещаю вернуть его в целости и сохранности
Чанёль»
А внизу, таким же ровным почерком был аккуратно выведен номер телефона.
Бэк рассмеялся, прижимая листок к груди и упал на кровать. — Чудесная ночь.