ма шери

пов мила

наутро, после быстрого и внезапно раннего завтрака - пришлось даже неловко расталкивать тимоти, который умолял меня «ещё пятнадцать минут» - как и договаривались, мы собирались ехать на ярмарку у вокзала. спихнув все обязательства на своих детей, родители дружно слились с этого мероприятия, пихнув нам цветные купюры в руки. ну так и поехали, бабуля с дедом и мы с тимоти. полчаса вдвоём на задних сиденьях - это вам не шутки. поэтому, только мы тронулись, тим отстегнул ремень и лёг без каких-либо колебаний мне на колени головой. бабушка и дедушка поглядывали на нас через зеркало заднего вида и хихикали, но ничего так и не сказали, поэтому я выдохнула, расслабилась и убрала обратно рюкзак, которым до этого всё хотела заменить свои ноги. но и тиму стоит отдать должное - он лёг носом от живота (хотя выбора у него, вообще-то, не было - туловище то не повернешь) и даже не прижался затылком к этому самому животу - дистанция. на пятнадцатой минуте дороги меня и саму укачало, поэтому, чуть отодвинувшись и поправив шарф, легла на стекло. положила ладонь тиму то ли на руку, то ли на рёбра-тире-грудную-клетку. нормально заснуть мне так и не удалось, поэтому я и почувствовала, как машина остановилась, и услышала смеющийся голос деда: — голубки, подъём. а тима ещё пришлось растолкать. второй раз за утро. разбуженный и снова разморенный тим широко открывает глаза, возвращаясь в пространство: — quelle année est-ce? — малыш, я ннни слова не понимаю, у меня айкью ноль-пять с половиной. тим лыбится во все тридцать-два и садится, давая мне выйти из машины. бабуля припарковалась в отдалении от сборища, чтобы потом не толкаться в заторе - очень даже понимаю. они с дедом обсуждают что хотят посмотреть, ожидая, пока я завяжу шарф и удобно, и красиво. — мил, выглядишь супер, давай пойдём, — поторапливает меня тимоти. — офигел? — в ответ - прищур из под дурацкой шапки. бабуля, приодевшаяся и приосанившаяся, уже буквально на низком старте, вытягивает руку: — молодёжь, вот вам тыща, ни в чём себе не отказывайте. мы походим-посмотрим, и встретимся через часик у ёлки. добро? — добро! — отзываюсь я. забираю тыщу, потом оставлю на столе. не зря мама дала, да и карманные у меня тоже имеются. родственники ушли, направившись первым делом в хозяйственный магазин. — вот она, романтика… — наверное за новым веником пошли. и мы тоже пошли. мне нравится эта атмосфера: такая себе простенькая, но милая сердцу. людей много: со всей округи собрались: мы с тимом хватаемся за локти друг дружки, и движемся по общему потоку. на площади, вокруг ёлки, выстроились миниатюрные стенды, и продавали кто на что горазд: где носки, где свитеры. кто-то толкали всякую ювелирку и бижутерию. даже книги и игрушки можно было отыскать. но интереснее всего - это съестное. пряники, конфеты, зефир и домашние пирожки. вот это тема. мы честно рассмотрели всё: от железных щеколд и колокольчиков до ирисок в форме сердечек. ириски продавала девушка нашего возраста, и я почему-то так прониклась, что купила у неё целую россыпь. обойдя всё, что можно, рискнули глянуть на часы - оставалось ещё двадцать пять минут. решено было обойти округу. у меня воспоминания уже смазанные - слишком много всего происходит, чтобы запоминать каждую травинку, но кабинки для фото я точно никогда не видела. подойдя поближе, удостоверилась в своих суждениях: установили 27-го декабря, аккурат к новому году. поэтому кабинку ещё даже не успели засрать и испортить. я достаю сотню, радуясь, что хотя бы сейчас у меня есть наличка для этого: — пойдём фоткаться. очереди нет. и в самой кабинке тоже пусто. оглядываюсь, попутно тяну тима за рукав, но он не то чтобы сопротивляется - лыбится солнечно и отодвигает шторку. я в тон его действиям стягиваю с нас обоих шапки. автомат жадно лишает нас сотни, и на экране появляется две активные кнопки: «фото на документы» и «развлекательные фото». тим тычет пальцем по последней иконке и на экране появляется наше изображение. улыбаюсь, чуть пододвигаюсь к тиму, гляжу на него через экран, мол, готов? тим улыбается. на первых кадрах мы выходим откровенно плохо и неуклюже, поэтому приходится экспериментировать... припечатываюсь губами к скуле. тим удивлённо распахивает глаза и даёт мне сдачи ровно в тот момент, когда я начинаю смеяться: представляю, какие кадры вышли. «выберете четыре фотографии»: на экране все наши снимки. первый и второй поцелуи совершенно непозволительно стоят бок о бок. тим довольно ставит галочки около них и кивает: — пожалуйста, миледи, — делает жест рукой. я закатываю глаза и придвигаясь ближе к экрану, попутно опираясь на тимово колено рукой. оцениваю каждую фотографию и стараюсь на те две не смотреть. — эти, — в конце концов выбираю. тим, вижу, одними глазами спрашивает «почему?». улыбаюсь отчего-то смущённо, — ну... энергия у них такая... красивая, — измучено поднимаю глаза к потолку. тим смеётся и возвращается к экрану: «выберете оформление». на выбор дают «классику», «лес», «животные», «хэллоуин», «новый год» и «сердечки». думаю, комментарии о том, на что тыкнул тим, излишни. смотрю на него даже почти сердито, а у самой всё внутри превращается в одну большую лужу. автомат тем временем заканчивает с печатью, и мы поспешно выходим, подобрав свои шапки, потому что мужчина и женщина, подошедшие несколько минут назад, ждут за бортом уж больно громко. вокзал шумит. мы отходим в сторону, и тим аккуратно держит листочек: буквально двумя пальцами. — надо было сделать две, — грустно говорит и поднимает на меня глаза. — у меня больше нет таких купюр, — вторю ему в тон. тим поджимает губы и достает из внутреннего кармана смятые красненькие десять евро: — с прошлой весны осталось. — вчера на горке обнаружил? — смеюсь. — да, — улыбается и глядит вновь на фотографии: нежно. я смотрю на него: лишь бы не на фото. и держу наши шапки в руках, — разрежем дома, да? — вытягивает их перед моими глазами и намекает, что очень хорошо совпало: «безобидные» чередуются с «особо опасными». киваю сдавленно и протягиваю ему шапку. *** бабушку и деда решили ждать уже прямо у ёлки. тим даже уломал меня пофоткаться на свой айфонище: вышло, к моему удивлению, хо ро шо. грэндпэрэнтс вернулись ровно тогда, когда тим закончил кривляться. — ой, какие вы красивые! — помахала бабушка нам веником издалека. щёки стали ещё краснее, — сфоткаемся? тим хотел было сказать, что мы уже успели, но я оказалась быстрее: — конечно! — и дедушка достал из кармана свою старенькую мыльницу. бабушка с дедом на пару поймали какого-то мужчину и попросила нас снять - мужчина отказать не смог. *** — мы дома! — крикнул тим быстрее меня. я гордо улыбнулась: привык уже к тому, что кто-то в этом самом доме есть, когда он приходит. мама крикнула из зала о том, что суп на плите. стянули на перегонки куртки, шапки и шарфы - а тим ещё и достал бережно лист с фотографиями из кармана. я кивнула, мол, «к бабушке и деду в спальню пошли», и мы зарулили плавно. достала из комода увесистые портновские ножницы и протянула тиму: — чикай. тим и чикнул неуклюже, и протянул мне половинку: ровно ту, где «жертвой» была я. засранец. пихнула фото под чехол - слава господу, что он у меня не прозрачный - и попросила: — сильно не свети. отец. тим сделал жест, будто рот на молнию закрыл, и запихнул снимки под чехол, но точно изнанкой наружу - у него то он прозрачный. мы вчетвером поели суп и только сейчас решили зайти к родителям - глубже в дом... мама запихнула в сумку последний носок. — мы сегодня едем. — а? — спросила глупо. тим выглянул из- за моей спины. — ане позвонили в десять и сказали, что у них график изменился, но она хотела сначала тима нам доверить... потом мне в половину одиннадцатого отписал директор, — мама одними губами произнесла «мудак», — что у них всё на праздниках посыпалось. — а папа? — спросила с надеждой. — а папа за вас двоих, бешенных, отвечать боится. глянула на тима. — во сколько поезд? — спросил. — я заказала на шесть вечера. как раз приедем, проспимся и утро нормальное, — виновато поджала губы. тётя аня высунулась из спальни, чтоб мы сильно не раскисали, и добавила: — мы теперь можем хоть каждые выходные в баню гонять, дети. и мы пошли досиживать свои грустные четыре часа уже со знанием, что всё не так плохо. *** тим помотал передо мной знакомой чёрной футболкой. — в ней поедешь? — спросила, вспомнив, что он вчера умудрился пихнуть её в стиральную машинку к вещам бабули и деда. — не, она для сна, — прижал слишком нежно футболку к груди. — это оскорбление? — это самый честный и откровенный в моей жизни комплимент, — хлопнул ресницами. я почувствовала, как нагрелись уши. *** провожать нас поехала бабушка, поэтому с дедом пришлось прощаться у дома. и тим каким-то образом оказался первым в очереди. — до свидания, — протянул, улыбаясь, ладонь для рукопожатия, — спасибо за салаты, за компанию... за баню спасибо! чудесная ба... — дедушка вдруг широко обнял его. рука повисла вдоль тела. я удивилась не меньше самого тима. *** до вокзала ехали в той же позе, что и 31 числа от него - только в этот раз было куда менее неловко. на чиле - кринж умер. спать в этот раз в поезде не хотелось категорически, поэтому мы всю дорогу слушали странный плейлист тима, - моргенштерн, алёна швец, «кино», «перемотка», ляпис трубецкой... и сидели плечом к плечу - перед нами в этот раз была стена: мама, отец и тётя аня позади. погладила аккуратно чехол, лишь по собственным воспоминаниям зная, что там что-то есть. улыбнулась нежно, глянула на тима. нежная впалая щека на уровне глаз. в наушниках заиграла «футболка». кажется, до «очень хорошие мы» буквально рукой подать. *** телефон вспыхнул сообщением. я глянула на маму, на таксиста и на отца и разблокировала телефон. т: «мы доехали!» улыбнулась. глянула за окно, на знакомый проспект. м: «нам минуты две осталось» т: «отпиши, как будешь дома :)» закатила глаза и отправила короткое «хорошо, пааап». *** бухнула рюкзак в угол комнаты и, не включая света, начала раздеваться, а затем и одеваться в домашнее. устала жутко: и эмоционально, и физически. ужас. крикнула родителям «спокойной ночи» и откинула одеяло. попутно подцепила с тумбочки телефон. набрала сначала «папочка, мы добрались🥺», но потом с кринжем стёрла. м: «мы дома» коротко и ясно. следом отправила стикер с рыжей кошечкой и надписью «спокойной ночи». тим ответил почти моментально и тоже стикером: чёрный кот улыбается. погасила экран и натянула одеяло до носа. после двух ночей с тимом засыпать одной было странно, но, учитывая усталость, забыла я об этом быстро - и об одиночестве, и о тиме... тим, впрочем, обнаружился во сне. будто серый фильтр наложили. сердце забилось загнано и сильно чаще.