Жажда мести

      Вилли очень плохо спал. Его преследовпли кошмары, от которых он не мог избавиться. Он просыпался каждое утро в холодном поту, с колотящимся сердцем и со слезами на глазах. Иногда ему снилась зеленая миля, и каждый сон оканчивался включением рубильника. Тело пронзала сильная, ни с чем не сравнимая, боль, и он открывал глаза. Рядом с ним обычно никого не было, только иногда к нему приходили Бакеты, и Чарли рассказывал о том, что происходит на фабрике.       — Мне мистер Квин сказал, что они нашли в лесу логово вашего брата, небольшую хижину с консервами и человеческими черепами на полках, — сказала миссис Бакет, кладя на тумбочку очищенный апельсин.       — Это… хорошая новость? Да, наверное. Или… Миссис Бакет, я… тоже псих. Я убивал животных, я сильно напугал Чарли тогда. Я пойму, если вы не захотите больше со мной общаться…       — Чарли очень привязался к вам, Вилли. Он полюбил вас. Да и мы привязались к вам. Просто… Если вас что-то будет беспокоить, не забывайте, что вы не один. Вы не один, Вилли, и мы постараемся вам помочь. Или выслушать.       — Я… Спасибо, — прошептал Вилли. В горле встал комок унизительных слёз, и две слезинки стекли по его щекам. Миссис Бакет тактично сделала вид, что ничего не заметила. Попрощавшись с Вилли, она покинула его палату. А Вилли закрыл глаза и снова попытался заснуть.       Этот сон был одним из самых страшных и неприятных. Он снова был маленьким мальчиком, который случайно столкнул свою маму. Вилли стонал и ворочался, но перед глазами было именно это воспоминание. Потом был отец, который запрещал ему говорить о маме. Мужчина, маленький мальчик во сне, не мог понять, почему папа не рассказывает ничего о маме. Сейчас почему-то именно мама была самым главным персонажем в кошмарах Вилли Вонки. Персонажем, которого мужчина никак не забывал. Он всю жизнь помнил, что у него нет мамы. Он все детство переживал, видя, что других ребят из школы забирают мамы, а он был обычно предоставлен сам себе. Отец постоянно был занят, и до сына ему почти не было дела.       По улице проехала машина с сигналом, и Вилли вздрогнул, сжался в маленький комок и закутался в одеяло. Почему-то это «виу-виу» пробудило воспоминания о недавних событиях. Он снова был маленьким мальчиком. Он снова столкнул свою мамочку. И…       Раздался скрежет. Он всхлипнул, вздрогнул и поднял голову. По лестнице спускался Мортис. Он… держал свою голову в руке. Вилли вздрогнул и отполз к стене, вжался в угол. Мортис положил свою голову на нижнюю ступеньку лестницы, потом подошёл к маме, которая встала, взял ее одной рукой за волосы, наклонил назад и одним ударом отрубил ей голову. Потом подошёл к отцу и тоже быстро отрубил ему голову. Потом взрослый Мортис без головы направился к нему. Вилли увидел, что у голов брата, мамы и папы появилось восемь конечностей, и все они направились к нему. Он, совсем еще малыш, почувствовал, что стал мокрым, и испуганно посмотрел на катану. Крик ужаса вырвался из его груди, и катана снесла ему голову.       Он проснулся от собственного крика. В палату вошла медсестра. Вилли был весь мокрым, по лицу текли слёзы, тело дрожало, а повязка снова пропиталась кровью. Ему что-то сказали, но он не понимал, что ему говорят. Перед глазами были головы мамы и папы, и лица их улыбались. Вилли Вонка испытывал ужас, сильнейший стресс, а также стыд. А еще очень сильно тошнило.       Он закрыл рукой рот и встал с кровати, но что-то пошло не так, и он, сделав пару шагов, упал. Его долго тошнило, грудную клетку разрывали жуткие рыдания. Ему помогли подняться, но у него случилась жуткая истерика и произошел нервный срыв. Ему вкололи успокоительное, но оно не помогало. Перед глазами стоял Мортис, который в руках держал головы мамы и папы. Жуткое и страшное зрелище. И в голове был вопрос: что же случилось с мамой? И осознание, что папа не рассказывал ему, что на самом деле произошло с мамой.       Он отказался от еды и никого не впускал к себе, да никто и не должен был приходить. Бакеты были вчера, а папе до него нет дела. Никогда не было, так почему именно сейчас должно появиться. Значит, надо справляться со всеми проблемами самому. Или просто спросить у папы, что же тогда произошло. Нужно отпустить свое прошлое? Как отпустить то, чего не было? У него не было детства, семьи, родителей. У него никогда никого не было, и сейчас это самое одиночество съедало его изнутри.       К полудню стало легче, и он направился к папе. Проходя мимо палаты Джинни, он услышал голоса и осторожно заглянул внутрь. Около кровати Джинни сидела женщина с длинными волосами, тронутыми сединой, и о чем-то мило разговаривала. Вилли почувствовал сильную ярость и даже ненависть. Почему-то пришла мысль кого-то убить, и он сам ее испугался. Он никогда не будет убивать людей. Никогда. Он закрыл дверь и направился к отцу.       Тот лежал на кровати и выглядел очень плохо. Ему разрешали вставать, но он боялся. А вдруг что-то пойдет не так, как нужно, и его жизнь закончится? Он не попросил прощения у своего сына, не оказал ему поддержку. Он должен был наплевать на свое состояние, ведь у него не было инфаркта, и он спокойно мог вставать с кровати, даже выписаться и уехать домой. Но воспоминания о том ужасе, что творил с ним Мортис, заставляли его оставаться здесь. Где угодно, но только не в одиноком доме.       А еще его преследовали кошмары-воспоминания. Мортис запирал его в комнате на недели, оставляя без еды и воды, прекрасно зная, что его никто не услышит, ведь дом стоял одиноко, а рядом никаких строений не было. Почему он не сопротивлялся? Мортис был сильнее, а Уилбур был всего лишь старым дантистом. Единственный момент, когда он выглядел более-менее, так это когда к нему пришёл Вилли в сопровождении мальчика. Мортис в этот день был наверху, и Уилбур боялся, что ребенок, со свойственным ему любопытством, пойдет на второй этаж. К счастью, мальчик остался в кабинете. А потом Вилли и Чарли ушли, а Уилбур снова оказался в плену собственного сына. Мортис запер его в комнате и исчез на неделю.       Эти цикличные кошмары приходили к нему с завидной регулярностью, но кто ему мог помочь? Вилли к нему не приходил, да и не придет. Он не обязан навещать человека, который уничтожил его детство. Если бы можно было повернуть время вспять… Но ничего нельзя наладить. Время безвозвратно упущено. Наверное, он больше никогда не увидит своего сына.       В палату вошел Вилли. Уилбур посмотрел на сына и болезненно поморщился. Сердце в очередной раз сжалось. Вилли выглядел отвратительно — осунувшееся лицо, жуткие синяки под покрасневшими глазами, легкая небритость, растрепанные волосы. Больничная сорочка висит на нем мешком. На лице раздражение от слёз. Уилбур сел на кровати и протянул руки, чтобы обнять своего мальчика, но тот не подошёл к старику и просто сверлил его взглядом.       — Что случилось с мамой? Где ее могила? Почему ты мне ничего не рассказывал?! — Зло бросил он.       — Я…       — Не перебивай меня! — сорвался на крик Вилли. — Ты сказал, что тебя контролировал Мортис. Но он был ребенком! Он не мог быть сильнее тебя! Ты должен был что-то сделать, чтобы мама не оступилась тогда! Ты винил меня в ее смерти, но сам?! Конечно, маленького ребенка легко обвинить, он же ничего не поймёт. А будет жить с осознанием того, что стал причиной гибели мамы, так это его проблемы! — Вилли не отдавал себе отчёта, что начал кричать на отца.       — Что ты от меня хочешь?! — Вскричал отец, вставая с кровати и подходя к сыну. Началась одышка, зашалило сердце. — Что?! Ты хочешь, чтобы я сдох?! Убей меня! Я хотел сдохнуть, когда он издевался надо мной. Но я боялся, что он не отстанет от тебя. У меня не было гарантии, что он не причинит тебе вреда! Он говорил, что может причинить вред твоему ученику! Я отговаривал его причинять тебе вред, и он издевался надо мной! Я… только что потерял сына, которого любил. Да, я любил его! И ваша мама тоже любила его! Но я люблю еще и тебя!       — Не причинял мне вред?! — Зло бросил Вилли, отходя от отца. — Он подставлял меня, из-за него я чуть не оказался на электрическом стуле! Он уничтожил меня! И ты… ты мог бы позвонить мне, я бы сразу приехал.       — Прости меня, Вилли…- Простонал Уилбур, подходя к кровати и опускаясь на нее. — Прости меня за все, пожалуйста.       — Как она погибла? Это… действительно Мортис меня толкнул на неё? — Уилбур кивнул и закрыл лицо ладонями. Из груди вырвался всхлип.       — Мистер Вонка, может быть хватит?! — Послышался голос Джинни. — Ваши крики слышны даже на улице! Вам надо вернуться в палату.       Вилли посмотрел на своего отца, потом перевел взгляд на женщину, которая была в палате Джинни, и посмотрел на девушку. Вздрогнул, до крови прикусил губу и подавил в себе стон. Вышел из палаты. Джинни направилась за ним. А миссис Хейз, Беата, подошла к Уилбуру и осторожно погладила его по руке. Уилбур посмотрел на незнакомую женщину и вздрогнул. Она была похожа на его любимую Мэри. Слёзы боли, страха и отчаяния стали разрывать его душу, перешли в рыдания, которые вскоре прекратились. Женщина осталась с ним, пока он не заснул. Она теперь навещала этого человека каждый день, и он рассказывал ей что-то о себе. Просто сидел и говорил, плакал и всхлипывал, а она сидела рядом и обнимала его, ничего не говоря. Поначалу Уилбур стеснялся эту женщину и боялся, думая, что она будет его ругать. После всего произошедшего он был очень слаб и передвигался только с помощью Беаты, что казалось совсем неправильным. Годы заточения в собственном доме, отсутствие нормального питания и ухода — всё это являлось спусковым крючком для болезней. Семьдесят три года — это, с одной стороны, почтенный возраст, а с другой — ему еще жить и жить. Сейчас пришла та самая старость, когда ноги отказывают, руки не слушаются, сердце и другие органы шалят. На очередном обследовании у него обнаружили аденому простаты и что-то с мочеточниками.       — У меня нет деменции, но я стал инвалидом. Все эти старческие болячки, сломанный желудок, опухоль… мне больно писать, мне тяжело ходить, не могу долго терпеть, но я понимаю все это. Знаю и постоянно сгораю от стыда… Почему?! Почему, Беата, все это со мной произошло? — С болью в голосе однажды спросил Уилбур. — Ты скоро уйдёшь, а я снова останусь один.       — Мне некуда идти. Дочь останется здесь, муж и сын уже давно умерли. Да и, как ни крути, человеку нужен кто-то, чтобы не сойти с ума от одиночества.       — Ты… останешься со мной? — Спросил Уилбур и осторожно обнял ее. — Спасибо тебе. Я… постараюсь не быть сварливым стариком.       Беата его поцеловала. Так, крупица за крупицей, заделывались раны в душе этого человека. Он стал улыбаться и перестал вздрагивать по ночам. И со всеми сложностями он не стеснялся обращаться к своей знакомой, зная, что она не будет его ругать или бить…