Болотная ящерка

Теперь она живёт в огромном замке, почти что собственном. Теперь некому подселить ей в комнату соседок. У лорда Нашера нет ни времени, ни желания заботиться об оруженосце самого последнего из своих рыцарей. Он лишь барской рукой выделил довольно средств, чтобы её личные апартаменты соответствовали новому дворянскому статусу. Теперь, холодными ночами в своих роскошных комнатах она может сколько угодно точить свои ножи в тишине и спокойствии. Она всё ещё захаживает в таверну — только таверна уже совсем другая. «Хвост Феникса» — тихое место, куда заходят пока одни усталые рабочие, только что со непрекращающейся стройки. У них хватает сил только добрести до стола и молча тянуть выпивку в компании таких же товарищей. Кажется, всё как прежде: и Сэл на месте, за стойкой, и Нишка машет рукой от своего стола, обдуривая очередных доверчивых простаков в кости. Даже Келгар тут же, греет ноги в кресле у камина, с кружкой пива на крепком животике. Его глаза смотрят на неё также подозрительно, задумчиво, как и всегда. Но Офелия не идёт к ним. Теперь она всё чаще направляется прямиком к столу вдалеке от прохода, где в ногах лежит волк, следящий за каждым движением хищными глазами. От такого же пристального взгляда его хозяина внутри будто упала вниз горячая капля, наполняя живот приятной сытостью, голову — слабостью, а кровь по всему телу — теплом. Прямо как рюмка крепкого алкоголя. Как там Кара говорила? Сладкая сказочка? — Мой капитан. Чем сей скромный следопыт может услужить тебе? Будут очередные приказы? Нужно кого-то выследить? Ох, это его ритуальное приветствие. — Я думаю, ты меня хорошо знаешь хотя бы для того, чтобы уже не бояться этого. — Хм, — его бесстрастные глаза заново обшарили её всю, дразнили, словно не замечая ничего интересного. — Пожалуй, ты даже права. Как знать. Жизнь меняет людей — ты сама тому пример. В голове снова всё перевернулось, как в тот, самый значимый для неё разговор. Офелия откинулась назад и присвистнула, изгибая брови. Она порадовалась, что без труда сохранила на лице маску ровного отношения — помогли долгие тренировки перед зеркалом в её апартаментах. — Не часто услышишь от тебя доброе слово. Сегодня что, твой праздник? Может, особо крупная дичь попалась? — Считай это выражением отеческого удовлетворения. Кому-то ведь нужно было обучить тебя жизни, раз твой собственный батя бросил тебя в неведении. — Считаешь, ты один во всём мире такой умный? У меня были учителя и получше. Мой приёмный отец, в том числе. — Точно. Ты же у нас болотная ящерка. Если они были такими мудрыми, где же они сейчас? В голову лезли всякие безумные идеи, и Офелия наслаждалась, обдумывая и смакуя их одну за одной. Некоторое время назад она заметила, что встречи с Бишопом в таверне надолго погружают её в спокойное, довольное состояние, его хватает почти на весь день. Так ей гораздо проще было разбираться с делами Крепости и ворохом обязанностей, от которого обычно холодели руки, пылал лоб и распухали глазные яблоки. С тех пор, пока следопыт только был доступен, его посещение обязательно входило с план её дня. Но теперь она так расслабилась, что едва не пропустила от него подлый вопрос. Офелии пришлось вдохнуть поглубже и собрать себя по стулу, чтобы удержать бесстрастное лицо. Об этом она услышала только совсем недавно — от него же самого. — Мертвы. Все они. Топи забрали их. — Вот оно как. Кто же тогда лучше, если они мертвы, а я — всё ещё здесь? — Это просто удача. Не всё на свете можно одолеть лишь силой и умом. — Именно потому я и готовлю ещё и стрелы. Приходится быть готовым к любым трюкам судьбы. Офелия улыбнулась, кивая в сторону вешалки у входа. Там дожидался её колчан с луком внутри, которые она начала использовать задолго до встречи с Бишопом. Когда она всё же покинула таверну, сонно улыбаясь, на улице её уже поджидала Нишка, нервно жмурясь в ярком свете фонаря прямо над ней. Путь к дверям замка проходил прямо мимо неё, так что Офелия с пасмурным лицом уставилась на девушку. — Идём. Поговорить надо, — Нишка ухватила её за руку и повлекла за собой в её же комнаты. Вокруг была глубокая ночь. Офелия видела огни на восстановленных бастионах Крепости, тёмные стены полуразрушенных зданий, по цвету неотличимые от земли, беззвёздное небо и белеющие на земле инструменты строителей. Из невидимой травы под ногами и из-под камней внутренней стены доносилось пение сверчков. По пути им практически не попадались люди, только ополченцы в старых плащах вместо формы дежурили в свете ламп. Она внимательно вглядывалась в каждую тень, но никто так и не выпрыгнул на неё из тьмы. Только внутри апартаментов их поджидала Кара, протаптывая полосу в пушистом ковре. Офелия выпустила руку Нишки, и та отошла подальше, прислонившись к стеночке, будто она тут и не причём, и запертая на ключ дверь распахнулась сама собой. — Умойся. Пожалуйста, — выдавила из себя Кара, не поднимая глаз. — Для этого разговора тебе нужна свежая голова. Руки Офелии инстинктивно сжались, но она заставила себя отвести мрачный взгляд от собравшихся заговорщиц. Схватившись за края лохани с жгуче-ледяной водой, она окунула туда всю голову и повозила из стороны в сторону, так что волосы расплылись по поверхности чёрным нимбом. Ночи снова становились всё холоднее... — Так хорошо?! — поинтересовалась она, выныривая, облепленная мокрыми волосами. — Я не пьяна. — Конечно же, пьяна, — Кара подошла поближе, передавая ей сухую тряпку. — Ты одурманена им, так что совсем здраво не соображаешь, хоть сейчас бери тебя тёпленькой. — Правда? А чем докажешь? Назови хоть что-то одно, что я сделала неверно, так сказать, под его действием! Капитан приметила, что Кара уже успела похозяйничать в шкафу, выбросив неподходящие на её вкус наряды в кучу на кровати, и перевесила картины, на которые Офелия раньше даже внимания не обращала. Можно было не сомневаться и в том, что руки Нишки уже добрались до безделушек на подоконнике, сувениров от проезжавших торговцев новому хозяину этих дорог и земель. Но Офелия придержала своё недовольство при себе. — Ты совсем перестала к нам заходить. Потеряла интерес к вкусной еде. Не грабишь с Нишкой галереи искусств, в конце концов. Перестала с кем-либо общаться, кроме него. Когда бы мы ни пытались заговорить с тобой, ты всегда вот прямо сейчас занята неотложными делами. — Так и бывает, когда корпишь над снабжением целой Крепости. И я уж не говорю о доносах, мольбах, приказах и дьявол знает, что ещё на меня валится каждый день! — Ты совсем не обращаешь внимания на то, что происходит вокруг. Когда в прошлом месяце был праздник сбора урожая, ты даже не вышла из замка посмотреть на людей, цветные украшения и фейерверки, которые меня вынудили запускать. — Ты вообще слышала, что я только что сказала? Офелия вдохнула полную грудь воздуха и снова нырнула в оказавшуюся очень кстати лохань. Жаль, что не удастся такую поставить прямо в рабочем зале. Всплыв на поверхность, она взглянула снизу вверх на Кару, замершую с тряпкой в руках, мнущуюся с ноги на ногу. Ей явно меньше всего хотелось сейчас здесь быть, но девушка по-прежнему сохраняла спокойствие и статное присутствие. — Как низко пали великие, — улыбнулась ей Офелия, и Кара вздрогнула, узнав собственную фразу. — Куда делась Кара, которая была моей правой рукой, моим карающим кулаком? Таится в тёмной комнате, замышляя против меня вместе со своей старой соперницей? — Ты доверяла мне вовремя сказать, если уйдёшь куда-то не туда. И вот я здесь. Правда, никогда не ожидала, что будет настолько противно. — Тогда выслушай и ты меня. Я с Бишопом не из-за какого-то зова тела. Мы с ним сходимся почти во всём: в нашей страсти к охоте и дикой природе, во взглядах на жизнь, даже в чертах личности. В цели — жить без страха и старых долгов. И в том, что я стремлюсь слушать его опыт, как старшего, нет ничего странного. Я только славлю судьбу за то, что она послала мне его в спутники. Кара переглянулась с молчаливой Нишкой огромными глазами и покачала головой. — Всё, я умываю руки. Она полностью в его власти. Хотелось бы знать только, как эта ваша философия обходит твой долг перед ним, за твоё просвещение? Офелия весело хмыкнула, заново вспоминая про себя своё заявление. Вышло совсем неплохо, и даже сердце забилось сильнее от того, что она наконец отобрала и произнесла вслух эти слова. Она чувствовала себя как никогда уверенной в своей цели. Что же до последнего вопроса — теперь, когда она подумала об этом... если она так серьёзно настроена, чего бояться? Надо только подготовиться получше. — Бишоп быстро найдёт, как этот долг выплатить. Сама угадаешь, что он предложит? Лицо Кары исказили боль и жуткое отвращение, и она удалилась из комнаты, прижимая ладонь к губам. Нишка осталась, смотря на Офелию своими театрально-наивными глазами. Она ещё некоторое время молчала, после чего опустила взгляд, встряхнув вихрастой головой. — Как же дошло до этого, командир? Мы ведь совсем недавно были близкими подругами. Я думала, мы помирились, и всё у нас будет хорошо. Неужели тебе даже не будет больно... Она вдруг вытянула из рукава нож и занесла над собственной рукой. — ...если я сделаю вот так? — Ниш, стой! — обрывисто вскрикнула Офелия, бросаясь к ней. Кинжал полетел куда-то, зазвенев по камню. — Ух ты. Ну, тогда всё в порядке, — истерично рассмеялась Нишка, содрогаясь в её руках. — А то я даже напряглась немного. Я тогда пойду? — Никуда ты не пойдёшь. Шантажистка дьявольская. Офелия заметалась взглядом во все стороны, затем довела хлюпающую носом плутовку до своей кровати и усадила, затрезвонила в колокольчик тут же, не сходя с места. — Ты когда-нибудь пробовала чай? Это волшебные листья, которые привозят с Недостижимого востока, их заваривают с водой и пьют для хорошего настроения. Сейчас нам сюда принесут горячего чаю с вафлями, а потом ты останешься на ночь у меня. И всё будет хорошо, слышишь? Нишка накрепко зажмурилась и, уже не сдерживаясь, хохотала ей в сорочку, всю промочив насквозь. — Ух ты. Да ты что, командир, — я же пошутила! Я же... актриса, так говорила Кара? — Ага. Такая хорошая, что я поверила подчистую.

***

Позже, когда они уже забрались под одеяла, Офелия произнесла, внимательно следя за выглядывающей рогатой макушкой соседки: — Ниш. Ты ведь знаешь, что это ничего не изменит. Нишка завозилась, переворачиваясь на другой бок, но ничего не ответила. А ещё много позже, когда они наконец встретились лицом к лицу с тем врагом, который поглотил все топи и отобрал у Офелии её семью — противник использовал ритуал на магии крови, чтобы подчинить Нишку своей воле. И хотя Офелия умоляюще на неё смотрела, рядом с ней Келгар обречённо прохрипел: — Давай, демоница... И изготовил топор к бою. Потому что ни с кем другим из отряда ни Офелия, ни Нишка так и завели тесных отношений. И Нишка опустила голову и ушла, встав подле противника, и Офелия только прошипела безучастно: — Дура... И убила её. ... А что Бишоп? Он тоже был там — на стороне врага. И приветствовал Офелию вольным и неприязненным: — Мой «капитан»... Он долго говорил — о том, что всегда сравнивал себя с нею. О том, как у него ничего не вышло в жизни, и потому он взялся доказать, что и у неё ничего выйти не может — всеми доступными ему средствами. О том, как лгал и притворялся, хоть ему и была постыла каждая минута её близости. О том, как завлекал и укрощал её, как дикого зверя. О том, что всегда замысливал предательство, полностью развалить и уничтожить всё, что она построила. Это звучало, как бред безумца. Рядом с ней сэр Касавир то краснел, то бледнел от гнева и стыда, желая скорее поразить этого отборнейшего мерзавца карой небесной. А Офелия сухо ухмылялась, склонив голову на бок, и вспоминала, как у них всё было. То ужасно бестолковое зелёное платье, заказанное так давно и ушитое под неё. Холодную луну, зависшую в вышине, и ветерок, сквозящий по коже. Кинжальную боль и захлёбывающееся дыхание. Ту ночь, в которую она полностью избавилась от страха и скромности. В Бишопе никогда не ощущалось фальши. Даже в ту ночь, перед самым предательством. Он был предельно честен, когда хаял всякую доброту и с усмешкой выворачивал наружу собственный цинизм, никогда не стеснялся чьего-либо порицания. Она спросила: — А может, ты лжёшь сейчас? Может, до сих пор всё было правдой, и ты лишь решил довести дело до конца? Закрыть разом все долги, и мои, и свои. Бишоп устало вздохнул и сплюнул в её сторону. — Как же ты мне надоела. Валяй, верь во что хочешь, болотная ящерка, а всё равно — ложь это, вот и весь сказ. Она убила и его тоже. ... Кара оставалась с ней до самого конца. Когда они убили последнего врага, сломили и уничтожили каждую соломинку, за которую он цеплялся — на их банду обрушился весь тысячетонный каменный свод древних руин. Офелия успела увидеть, как плита подмяла под собой колдунью, не оставив и шанса на спасение, — и тогда остановилась, посреди обвала и гонки за собственную жизнь, выругалась и пожелала больше никогда не совершать такой ошибки. Больше не плакать ни о ком.