***
Ночью вяло моросил дождь, и Элани, свернувшаяся в ветвях одинокого дерева в тёмно-рыжей беличьей форме, устало морщилась, когда капли стекали у неё по усам. По крайней мере, Дункан нашёл деньги на починку крыши, разметанной бурей этой весной, а иначе все посетители таверны ощущали бы сейчас то же самое на своей шкуре. На следующий вечер заняться заточкой также не удалось, потому что Офелия целый день провела на кухне. Когда она только заселилась сюда, приходилось на стенку лезть от скуки. Жизнь в городе оказалась совсем не для неё, хотя устроиться удалось почти сразу. В тёмных аллеях всегда найдётся работа для убийцы. Впервые в жизни у неё завелись деньги — до сих пор она никогда не видела в них смысла — к тому же, Дункан был готов кормить её и всю компанию просто бесплатно. Поручения от ячейки приходили нечасто, приходилось отлёживаться, чтобы не привлекать лишнего внимания, и Офелия с отвращением обнаружила, что теряет форму. В топях ей каждый день приходилось подолгу трудиться, чтобы добыть пропитание для племени, грести и бродить по колено в воде, проваливаясь в заглатывающую ноги глину. Здесь же... В конце концов, она потребовала у Дункана нагрузить её хоть какой-то работой, и для отведения глаз стражи, и для её собственного блага. Поэтому теперь Офелия колола дрова на заднем дворе, размахивая топором так, словно перед ней орочьи свиные морды, и разве что в кровавую ярость не впадая. Войдя в кухню с охапкой дровишек, вся всласть измотанная и залитая потом, она застала Нишку с Карой играющими в карты прямо на большом рабочем столе. Нишка уже забралась с ногами на стул, и не добралась до стола только оттого, вероятно, что Каре самой пришлось бы потом его отмывать. Пожав плечами, Офелия перемешала угли кочергой и принялась закидывать поленья в гудящую печь в углу. — Какой смысл с тобой играть, если ты постоянно жульничаешь?! — Смысл в том, чтобы ты училась это замечать и сама проворачивать. Вот, смотри... — Да сдалось мне такое умение! — А чем ещё заниматься на этих ваших раутах и во время светских визитов? Я-то думала, грешная, что у вас там постоянно идёт соревнование, кто кого изящнее облапошит. Кара проницательно взглянула на неё, откидываясь и зачёсывая назад встрёпанные волосы. — Прекращала бы ты прибедняться. Не думай, что мы ничего не замечаем. Нишка мгновенно расхохоталась, ударяя по столу, но глаза у неё оставались грустными. В тишине стало слышно, как ритмично скрипят половицы второго этажа, и она застучала по столу им в такт. Туки-тук, скрип-скрип, туки-тук. Офелия закрутила кран, наполнивший куб с водой на печи, и подошла к замолчавшим девочкам. Резко ухватив Нишку за руку, вытащила из рукава карту, которую та успела припрятать, якобы в порыве веселья. — О, а ты хороша. Ещё немного, и сможешь сама фокусы показывать! — Кое-кому тут, вообще-то, ещё в главной зале полы натирать. — Пожалуйста-пожалуйста, разве я против? Нишка сгребла карты в кучу и подала ей колоду рубашкой вверх. — Выбери одну, любую, и запомни. Всё? Ну, вкладывай обратно, в любое место. Она провела высоко над колодой рукой, таинственно шепча, тут же разложила карты веером по столу — и, конечно, карта Офелии оказалась перевёрнутой. — Классика. Ты же заметила, как я это сделала, правда? — Да, Ниш. — Умница. Главное, сама тренируйся почаще. Не сдержавшись, Офелия взъерошила ей волосы на макушке, и девушка подалась навстречу её руке, даже зажмурившись. Когда они с Карой вышли в общую залу, ранние посетители уже взяли в осаду барную стойку. Все напирали вперёд, угрожая опрокинуть стол на Сэла, угрюмо топорщащего на них усы. Какой-то прыщавый полуэльф рассматривал на просвет драгоценный камень под пристальным взглядом бородатого мужика с неприкрытым оружием. — Ух. Можно было бы думать, что я спалила достаточно орочьих пещер, чтобы заслужить свободу. Вот ты много пещер можешь выжечь? Ах да: вспомнила, ни одной. Но нет, разумеется, Дункан так запросто никого не отпустит. Светло-карие глаза полыхнули на них пламенем из темного угла. Офелия заметила, что Бишоп внимательно оглядывает всех гостей, как и она сама. Она хмыкнула, роняя на пол влажную тряпку. — Как сама возглавишь какую-нибудь банду, место себе обеспечишь, тогда и сочтёмся. Можно подумать, тебя где-то ещё ждут с открытым сердцем. — Даже не начинай, болотная девочка. Я хожу с вами, только чтобы вырваться из этой презренной таверны, — тут она оглянулась, сдерживая голос. — Такая работа вовсе не доставляет мне какое-то там больное удовольствие. Мужик с полуэльфом теперь спорили о цене, что-то доказывая друг другу на пальцах. Какие-то дети шныряли под ногами у девушек, спотыкаясь о швабры. Мимо стойки пробирался, удерживая несколько полных тарелок, мощный полуорк. — Как думаешь, что ему нравится в женщинах? — Ну надо же, ты даже первая заговорила. Должно быть, сильно он тебя волнует? Офелия взглянула в дикие глаза, словно издевающиеся над ней, нагло хватающие каждым взором всё, до чего могли дотянуться. — Пытаюсь оценить опасность. Стоит ли мне бояться за свою честь. — Даже шутки шутишь. Как низко пали великие, — Кара окинула взглядом её руки, способные этой самой шваброй раскроить мужчине череп при случае. — Что может нравится обыкновенному мужику? Уж точно не высокая мораль и жизненная позиция. Поднялся крик. Какой-то мальчонка вылетел за дверь, а за ним бросились двое спорщиков, потерявших предмет своего спора. Офелия философски оглядела стол, который они перевернули по дороге — к счастью, пока что пустой — и продолжила протирать. — Не делай вид, будто осуждаешь меня. В нём видна личность, сила духа, по крайней мере. Стойкость. Ясно, что он повидал жизнь, даже не одну, должно быть, и судьба для него — не просто слово. К тому же, без лишних печалей и тараканов в голове. — Это ты тоже по одному виду определила? — Когда я к нему подошла, он без лишней суеты отшил меня. — Ох. Сочувствую. Сладкая сказочка не обратилась былью, да? Возле них вынырнула Нишка, зажавшая в зубах булку хлеба. Присев на корточки, девушка ласково поманила к себе бело-рыжую кошку, пушистую-пушистую. Та разевала рот и терлась ушами о ножку стула, но важничала, не двигалась с места. Офелия тихонько засвистела, подражая болотному куличку. — А кто сказал, что я ищу мужа ради одного его тела? Мне же любопытно послушать тёртого, умного мужчину. Сама-то ты что в нём видишь? Кара сердито наморщила брови, посматривая на него, широко расположившего ноги. На истерзанное ветром суровое смуглое лицо. На широкие жилистые руки с жёсткой кожей на пальцах. Моргнув, запустила руку в волосы, покраснела, отвернулась к Офелии и значимо посмотрела на неё, закусив губу. — И то верно. Врачу, исцелися сам? — ...Матёрый волчище, признаю. Потому и не лезу к нему в пасть. — Хороший экземпляр для продолжения рода? — Даже не начинай, сиротка.***
По коридорам таверны ходили маленькие волшебные существа, стучали во все двери подряд и спрашивали, не требуются ли постояльцам самые лучшие стеклянные изделия в городе. После чего силились сами вытащить жителей на улицу и указать дорогу. На третий вечер Кара, войдя в комнату, застала Офелию привязанной к тому самому грубому стулу посреди неё. Нишка, забравшись на свой второй ярус кровати, грызла яблоко и с интересом наблюдала за тем, как девушка билась в путах. — Я знала, что это должно было когда-то произойти, — вывела Кара, застыв на пороге. — Просто позовите меня, как закончите. Или нет. Мне всё равно, на самом деле — я с вами больше не живу. — Так ведь комнат-то в гостинице больше не становится, — Нишка помахала ей рукой, задевая вихрастой головой потолок. — А Дункан тебя из-под своего крылышка не выпустит. Со двора послышался крик петуха, и его тут же один за другим подхватили все окрестные коты, собаки, растревоженные гуси и поросята с рынка. Кара прошла к окну и захлопнула его, держась за голову. Офелия ещё раз попыталась дотянуться до узлов, сковывающих её, но у неё снова не вышло. — Я сыта по горло этим уроком. Если такая нужда возникнет, я лучше разорву верёвки, чем буду так мучаться. — Даже не думай! Ты не представляешь, скольких трудов мне стоило всё правильно вымерить, выварить до нужной мягкости и потом ещё вручную очистить от оставшихся волос. После стольких усилий я их так просто не отдам! Благодари своего Бога, что не обвязана сейчас обычной морской линькой, ты бы в ней не высидела и четверти часа — с ума бы сошла от чесотки. Прямо как я от этого паладина. К тому же, что ты будешь делать, если тебя закуют в железные цепи? — Сколько стараний ради отреза верёвки. — И не говори... Кара нервно наблюдала из-за тонкой книжонки за тем, как Офелия под руководством Нишки всё-таки освобождается от пут. Вниз по лестнице что-то прогремело, кто-то смачно выругался, и тут же с улицы донёсся раскат грома. — Вы в город собираетесь? Офелия непроизвольно дёрнулась, встряхнув головой. — Она собирается. Моё мнение тут никому, видимо, не важно, как и то, есть ли у меня время. — У нашего великодушного и прекрасного вожака вдруг появилось немного денег. Я вызвалась составить ему компанию и дать наставления в их вложении. — И что же даёт тебе право думать, что ты годишься на такую роль? — Что, тоже не терпится урвать кусочек, да? В общей зале грянула музыка, и чей-то задорный голос пошёл выводить куплеты про всех красавиц города и мечтающих о них лордах. Кара поднялась и выступила вперёд, положив ладонь на талию. — Уж простите, девоньки, но взгляните сами на меня — и на то, что валяется по углам. Если собираетесь хоть когда-то посетить места не столь злачные, как портовые улицы — вам понадобится одежда, которой у вас сейчас вовсе нет. — Ну, мы тогда одолжим что-нибудь у тебя, хорошо? Она выдохнула воздух, словно задула маленькую свечку. — Ладно. Больно нужно. — Ниш, да брось. Пусть идёт с нами, — Офелия приветливо махнула Каре, открыто и ровно смотря в глаза. — Если уж слушать, то по крайней мере знатока. Мне уж больно хочется иметь должную для прекрасной женщины одежду. Не слоняться же всегда в кольчуге! — Для начала, найдите хоть что-нибудь чистое, в чём до портного дойти. Нишка оглядела свою постель, заваленную разномастными свёртками, шкаф, в котором по полочкам были аккуратно разложены орудия смертоубийства и ни единого элемента одежды, и протянула: — Стало быть... не сегодня.***
— Ты у нас актриса, не так ли, — обратилась к ней Кара уже в мастерской, сидя на подушках, расписанных листьями и древнеэльфийскими узорами. — Это я-то? — Да, вот об этом я и говорю. Изобрази для меня дворянку. Молодую, славную и непорочную. Нишка встала посреди примерочной, прокашлялась и взглянула на неё мёртвыми глазами. — Это как-то так, что ли? Прочь с глаз моих, презренная свинья? — Вот, видишь. Так даже конюхи себя не ведут, когда дорогу для экипажа очищают. Кара ласково улыбнулась, вставая и мягко прохаживаясь по комнатке. — Вот это сейчас было правда обидно. Помощницы мастера просеменили к ним из-за ширмы, невинно хлопая глазами и переглядываясь друг с другом. За ними вышла Офелия, задирая повыше руки, чтобы рукава — если назвать эти длинные, как флаги, трепещущие в воздухе отрезы ткани рукавами — не волочились по полу. — ...И что мне с этим делать в бою? Я спросила у этих, но они только краснеют и скалятся. Кара улыбнулась ещё теплее, подходя к ней и заставив опустить руки на место. Верхнее платье было изумрудно-зелёным, а из-под него в разрезе спереди и сзади проглядывало нежно-кремовое нижнее, в невесомых оборочках. Разрезы скрепляла шёлковая шнуровка крест-накрест, а талию и верхнюю, узкую часть рукавов перехватывали широкие шёлковые ленты с рисунками разных птиц и цветов. Под верхними рукавами руки обнимали узкие, как трубки, рукава нижнего платья, застёгнутые на множество пуговиц. Пояс походил на цепочку из тиснёных золотых чешуек. По вороту шла затейливая вышивка также золотыми нитями, а голову накрывал свободный капюшон, оставляющий видимыми волосы. — Смысл был в том, чтобы носить это тогда, когда махать железом не понадобится. — О, я слышала о таких! — Нишка радостно заняла место за ширмой, самостоятельно разоблачаясь. — В этих рукавах можно спрятать сколько угодно ножей, ну, или компонентов для заклятий. Офелия. Что нам с ней сделать? — Зависит от того, насколько быстро я смогу это сбросить. За всю жизнь мне ещё не было так странно, словно я — связанный шёлком младенец. — Тогда позволь освободить тебя, — Кара взяла её за руку и заставила пройти вперёд. — Ваша ошибка, у вас обеих, в том, что вы забываете: дворянки в первую очередь — тоже живые люди. Чтобы сойти за одну из них, нужно двигаться более живо, свободно и уверенно. Так, словно у вас есть на то полное право, а любая ваша оплошность — лишь уступка, которую вы делаете вашим поклонникам, чтобы дать шанс заслужить ваше внимание. Она снова прошлась по комнате, будто утицей проплыла, высоко держа подбородок и смотря вокруг с безмерным наслаждением. — Нужно показывать другим пример высшего класса, а не затаптывать их в грязь, сама туда скатываясь. Нишка явилась пред очи компании, мелко вышагивая, словно боясь накрениться в сторону. В обеих руках она держала широкий подол в форме колокола, который тяжело опустился на пол, стоило ей замереть. — Признаю, это... не так-то просто. В рыцарских латах, и то свободнее будет. Её платье было чёрно-красным, подходящего оттенка к её каштановым волосам. Спину укрывал прозрачный короткий плащ-паутинка с меховой оторочкой, скреплённый тесёмкой у горла. Рукава в верхней части расширялись воздушным фонариком, а ниже локтя их, как и бока платья, переплетали шнурки и узкие ленты, вышитые золотыми нитями. Множество жёстких широких юбок спускались вниз от пояса, также расшитого, выползая друг из-под друга одна за другой: на уровне бёдер, над коленями, вокруг икр и у самого пола. Вдобавок, её шею над широким, до плеч вырезом украсили резной вышитой лентой с крупным драгоценным камнем посередине. Кара критично осмотрела её, поправив смявшиеся рукава и оборки на юбках. После чего довольно улыбнулась и статной походкой скрылась за ширмой сама. — Для этого нужно много опыта, а как же иначе. По крайней мере, так твой хвост никому не увидеть. Нишка затравленно осмотрелась вокруг, а после двинулась в сторону Офелии, из-за юбок ничего не видя под ногами. — По-моему, ей просто нравится наряжать нас, как кукол. — Как-то внезапно слышать такое от тебя, — с подозрением обратилась Офелия к заваленной разнообразной одеждой ширме. — Не ты ли первая всегда бранишь и свысока смотришь на всех? Над загородкой показалась Карина встрёпанная макушка и пунцовое лицо. Зыркнув на девушек, она снова скрылась. — Я не виновата, если я правда такая высокая! И, я могу держать себя в руках. Просто, в обществе таких неблагодарных людей в этом нет никакого смысла! — Ладно. Как скажешь. — Вот! От вас никогда даже простых извинений не дождёшься. Она выбралась из-за ширмы, еле дыша от возмущения и до боли стягивающего тело корсета. Узкие вставки под тканью давили на кожу даже через лёгкую ткань под ним, стирая её при каждой попытке двинуться, почти как плеть. Кара остановилась, положив руки на утончившуюся талию, и мелко вздохнула. — Быть дворянкой — такая же профессия, как и прочие, со своими лишениями и мучениями. У многих жизнь уходит на то, чтобы достичь в ней мастерства. Так что не надо тут кривить губки, если я выработала за свои годы определённые привычки. Её платье было бархатным, цвета яркого звёздного неба, а корсет выделялся на нём более светлыми, молочно-белыми тонами. Сквозь узкие разрезы по бокам виднелась серо-серебристая нижняя юбка. Там, где остальное платье было мягким и даже на взгляд пушистым, корсет был прочным и украшен рисунком, напоминающим магические фигуры и символы. Рукава были полупрозрачные, лёгкие и расшитые чёрными кружевами, отдельные от платья. Голые плечи и ключицы укрывала почти невидимая шаль с более мелкими кружевами-звёздочками. Пояс, вышитый серебряным орнаментом, оборачивал талию и спускался спереди вертикально вниз, до края развевающегося при походке подола. Руки прятали тонкие сетчатые перчатки, а волосы украшала диадема с тремя взметнувшимися языками пламени. Нишка склонилась к Офелии и прошептала: — Готова спорить, к такому платью дополнительной услугой идёт возможность быстро разломить корсет и остаться в более-менее удобной одежде. — И конечно, дело не только в одежде и в том, как держать себя. Нужно иметь в сердце воспитанную с детства культуру. Вот вы слышали хотя бы про величайших актёров Кормира, Сембии, Эверески, Серебряной Луны, Глубоководья? Знакомы со стилем самых влиятельных художников последнего века, узнаете по голосу знаменитых бардов? — Кара осмотрела их с неослабевающим интересом. — Хотя, вы и названий таких не знаете, так ведь? — Я — знаю такие города и страны, — пожала плечами Офелия, мрачнея и оскаливая зубки. — А ещё я могу свернуть огру шею шестью разными способами. Пока такое умение разовьёшь, времени на всё прочее не сыщешь. — А я не знаю, и не стыжусь этого. И думается мне, что ты и сама на свои же вопросы не сможешь ответить! Кара попыталась усмехнуться, но не смогла набрать довольно воздуха и выразилась просто вольным взглядом. — Вот потому-то я и боевая колдунья, а не девушка на выданье с томным взором. Но это не важно. Главное — это особая система, по которой вас будут судить в таком обществе и будут ждать ваших суждений. А если вы не знаете даже, как поддержать разговор — вас там ни за что не примут за своего. Офелия указала на одну из помощниц портного, одетую в простой кожаный шнурованный жилет поверх светлой туники и юбку из плотной тёмной ткани — всё отличного качества и в идеальном порядке, но при том бедные на вид и совсем простого покроя: — Почему все не могут одеваться, как разумные люди? Зачем эти рукава, эти юбки, эти... извращения над нормальной одеждой? Нишка хихикнула, пробираясь вперёд других на переодевание. — Это затем, чтобы никто случайно не принял их за нормальных рабочих людей.***
На углу улицы напротив «Фляги» подрались два питомца каких-то волшебников. Хрупкая с виду феечка теперь щеголяла разодранной щекой и потрясала кулаком вслед крылатому коту, который удирал с фингалом под глазом, вопил во всю глотку и на своём языке обещал, что его хозяйка придёт и разберётся с её хозяйкой. В четвёртый вечер Офелия застала Нишку у окна, согнувшуюся и замершую, так что над подоконником виднелись только кончики рогов. Заметив соседку, Нишка шикнула на неё и указала скорее пригнуться, так что Офелия сразу упала на пол, ожидая увидеть на соседней крыше стрелка с арбалетом или, хуже, какого-нибудь тёмного мага. Но там никого не было. Не оказалось под окном и патруля стражи, желающего оцепить здание. Там была только Кара, о чём-то толкующая с молодым человеком. В ответ на недоумённый взгляд Офелии Нишка мечтательно вздохнула, ловя каждый момент происходящего внизу. — Наша малютка наконец совсем выросла. Скоро придётся выделить ей отдельную комнату для обнимашек. — Это может быть кто угодно. Посыльный от портного, хотя бы. Нишка только продолжала подглядывать из-за края окна. — Ничего-то ты не понимаешь, Офелия. Но она понимала. Только не хотела на это смотреть и про это слушать. Поэтому Офелия от души сплюнула, оставила свои в который раз порушенные планы и спустилась снова в главную залу таверны. Там, для разнообразия, почти никого не было. Только коротали вечер за столом четыре колдуньи в дорожных плащах, обсуждая жуткую погоду, продолжающуюся серию убийств и слухи о таинственном культе. Серый волк в углу поднял голову, стоило ей войти, — похоже, стерёг вещи отлучившегося хозяина. Кара вскоре вошла с улицы, хлопнув дверью, и тут же услышала из-за стены мнение Дункана о своём отсутствии на рабочем месте. Она, не глядя, махнула на него тряпкой и принялась за своё любимое занятие — зажигать свечи по всей зале — ради которого даже не пользовалась магией. Поглядев в сторону колдуний, девушка моргнула, зачесала пятернёй свои растрёпанные пряди и подсела к Офелии за стол. Та только присвистнула, прижимая нижнюю губу к зубам. — Чего? — Не пойдёшь к ним? Твои сёстры по волшебству, всё-таки. — А ты — мой командир. Мой билет в жизнь, пока что, по крайней мере. Я те твои слова запомнила. — Не боишься связать свою судьбу с преступницей и убийцей? Кара усмехнулась, утирая тут же поалевшие щёки. — Если бы я тряслась над своей честью и достоинством, как другие, побоялась бы даже бросить Академию. Я знаю, на что иду. И я достаточно взрослая, чтобы распознать успешного лидера. Того, кому предназначено победить. Так что я с тобой, командир. Солнце склонилось к закату, и воздух на улице в один миг переменился. Повсюду, где раньше господствовали пасмурные голубые тона сумерек, сейчас посветлело, и мир окрасился в тёплый желтый цвет. Свет пробился под тучами на горизонте и подсветил их нижние пушистые края, с каждой минутой проникая всё дальше. С противоположной стороны неба зависла огромная, почти круглая радуга. Теперь настал черёд Офелии усмехнуться и хитро взглянуть исподлобья на соседку. Кара насупилась, стараясь рассмотреть в её глазах какой-то вопрос или недоверие, и протянула вперёд руку. Но Офелия только покачала головой, не спеша двигаться с места. — Прости. За твои слова тебе большое спасибо, я очень серьёзно к ним отношусь. Но к касаниям и объятиям я непривычна. Золотое правило убийцы. — Что-то я не заметила, чтобы на Нишку этот запрет распространялся. — Нишка не может сжечь меня одним словом и касанием, — отметила Офелия и пожала протянутую ладонь. — Но тебя я слушаю, а вред, нанесённый так, будет уж куда хуже, чем любые ожоги на теле. Кара приподняла брови, чувствуя кожей силу её гибких, умелых пальцев. — Коли так, поверь: ты не видела в жизни достаточно ожогов, чтобы судить о них, да и не хочешь увидеть. — Будь по-твоему. Вскоре небо оказалось полностью освещённым, хоть самого солнца и не было видно. Фронт кудрявых низких белых облаков быстро отступал прочь, освобождая небосклон, к его хмурой затенённой стороне. А с другой стороны, на горизонте уже росла полоса невероятно чистого голубого неба, ограниченная резкой гранью высоких розовых тучек. Радуга пропала вместе с солнцем, оставив небо немного светлее после себя. Нишка наконец сбежала на нижний этаж, перескакивая через две ступеньки. Перед тем, как зайти в общий зал, она магией своей крови погрузила часть его в непроглядную тьму, мерно процокала каблучками по половицам и выпрыгнула из темноты, верткая, как маленький дьявол. Бухнувшись рядом со своими соседками, она ослепительно ухмыльнулась, опираясь локтями о стол и раскручивая на цепочке монету, которую всегда носила на шее. — Эй, банда, ни за что не угадаете, кто только что заходил ко мне на огонёк! Офелия странно на неё посмотрела, словно не была уверена, что та в здравом уме. Кара же отнеслась к эффектному появлению куда более спокойно. — Прошу, поведай же нам, что породила сегодня твоя фантазия. — Какое недоверие. А тем временем, ко мне заглядывал агент из самой Девятки. — Помнится, в прошлом месяце это был человек из Чёрной сети. — Можете смеяться, но Нашер серьёзно давит на них, так что они заинтересовались ростом преступности в порту. И решили взять следствие в свои руки. Хотите узнать, что я ему высказала? Офелия встала из-за стола, не отрывая глаз от её искреннего лица. Взгляд у неё был, как у рыбака, выловившего дырявый башмак вместо крупной рыбины. — Пойду-ка я наверх. Если встречу по дороге кого-то из Девятки, спрошу у него сама. Дождь окончательно прекратился, и колдуньи высыпали на улицу, радуясь смене погоды. Одна из них, в ярком лимонно-жёлтом плаще, посадила свою феечку-пикси на ладонь и протянула навстречу ясному небу. Другая, в бешено-красном, словно тряпка для быка, — рассмеялась, тыча в неё пальцем; та, что в белом, как бледные мертвые кости, — молчаливо улыбнулась, расслабленно покачиваясь на месте; а та, что в медно-рыжем, цвета осенних дубовых листьев, — хмыкнула, пожимая плечами и оглядываясь вокруг. Когда дверь за Офелией захлопнулась, Нишка наконец выдохнула, пряча лицо в ладони. — Не понимает она шуток. Это меня в ней и пугает. Это, и ещё такие её взгляды. — Её можно понять. Сложно доверять тому, кто только и стремится, что обмануть тебя. — Да ведь, даже ты так не реагируешь! Не смотришь так, будто решаешь, сразу прирезать или оставить на развод. — Потому что я просто пропускаю всякую чушь мимо ушей, — Кара смотрела на то, как гаснут на стенах падающие из окон квадраты света. — А ей тяжело оттого, что такой близкий человек постоянно смеётся над ней. Теперь Нишка глядела на неё странно, как на ящера со звёзд с маленькой скорострельной дымной пушкой в руках. — Ха... ха. Об этом я и говорю. Так, если вы с ней теперь такие близкие подружки, может, передашь ей, что агенты Девятки и правда всё чаще шныряют вокруг последние дни? Кара улыбнулась ей. — Гуляй, девочка. Пойди, что ли, хвостик свой проветри.***
В алхимическую лавку напротив таверны заглянула запеленутая в бесцветный плащ фигура. Убедившись, что в такой поздний час внутри нет посетителей, и волшебник один скорбит за своим рабочим столом, фигура стянула капюшон, обнажив безобразное личико гоблина. — Я снова от Дикина, — проскрипел он на подземном торговом наречии, высвобождая из-за пазухи непомерно огромный свиток. Волшебник театрально вздохнул. У его наивного, но удачливого конкурента из торгового квартала явно были проблемы с признанием деликатного отказа — как и с некоторыми буквами при письме. На пятый вечер Офелия взялась всё-таки за свои клинки и как раз остервенело стучала одним по другому, когда Кара ворвалась в комнату, пинком распахнув дверь. — Это Лелдон, — выкрикнула она прямо от входа. — Снова тот парень? Ему всё неймётся? Офелия подняла глаза на соседку и медленно отложила оружие в сторону. — Где Нишка? — Волк сказал, что передал сообщение Лелдона сперва ей. Её уже с вечера не видели в таверне. Через окно с улицы пахнуло гарью — сожжённое здание стражи в порту так до сих пор и не разобрали. Никто не решался переходить дорогу группе, которая его уничтожила. Кара внимательно наблюдала за холодными глазами своего командира. Они долго, непозволительно долго смотрели в пустоту, будто неживые и безучастные, пока губы наконец не стиснулись и не зашипели. — Дура. О чём она думала, уходя одна?! — Скорее всего, ни о чём вовсе. Офелия пролетела мимо неё, припадая к полу, и вломилась в дверь комнаты напротив. Пахнуло ладаном, лаком и маслами для ухода за деревом, из-за которых всё равно пробивался запах эля. — Келгар, надо набить морду одной сволочи! — Я всегда готов!! — громогласно заревел заспанный голос, после чего пол содрогнулся от падения чего-то тяжёлого и упругого.***
Нишка шла через парк в сумерках, растерянно глядя по сторонам. Лелдон задерживался. Он всегда любил поиграть со своими жертвами. Вот только сегодня она пришла сюда, чтобы сказать, что больше не одна из них. Не его марионетка на ниточках. Теперь она играет сама по себе. Так, по крайней мере, она надеялась. Другого выхода она сейчас не видела. Зайдя слишком далеко, игра должна продолжаться до самого конца. Думать об этом всерьёз было слишком сложно. Слишком много накручено в один узел, слишком много неясного, слишком много возможностей ошибиться. Нишка и сама не знала, как открыться кому-то, и уж точно не могла требовать этого от чужого человека. В темноте перед мостом через ручей, скованный каменными берегами, показались навстречу две фигуры. Они тихо разошлись, окружая её. Сзади, из-за деревьев, показались ещё двое. Вот и всё. — Нишка. Оплакала свою ошибку и решила всё-таки вернуться ко мне? Она остановилась, пытаясь не слишком очевидно осмотреться вокруг. Его голос исходил будто отовсюду, из поднявшегося над травой белого тумана, из тёмных вод ручья, из кущ деревьев, дрожащих от неслышного ветра. Нишка хихикнула, сама себя тут же одёрнув. Зачем она это только что сделала? — Вот ещё. Ты разве не слышал? Я теперь с бандой, которая подмяла под себя весь квартал доков. По мне, звучит очень успешно. — Тогда зачем же ты пришла сюда? Одна, без всех своих друзей? Просвети меня, потому что я на самом деле не понимаю. Она сжала кулачок, окружила себя облаком магической тьмы и бросилась на землю. Где-то над головой просвистела арбалетная стрела. — Поздно прятаться, девочка. Отсюда тебе уже не скрыться. Нишка собралась, уткнувшись носом в холодную землю. Её тело само собой подрагивало в предвкушении драки. Она только сжала челюсти, чтобы её не выдал стук зубов. Надо было только дождаться. Служащие Лелдону громилы припали к земле, готовые ловить её. Время шло — и на дорожке через парк показался низенький крепкий мужичок. — Успел всё-таки? Фух! Ну и загоняла ты меня, Козерожка, прямо злости на тебя не хватает. И главное, было бы из-за чего! Шайка быстро переглянулась, и один из них направился к свидетелю, потирая руки. — С кем он разговаривает-то? Он что, заодно с ней? — Слушай-ка, старичок. Чего тебе, больше всех надо? Если решил за девчонку вписаться, воля твоя, и шея тоже. Мы не посмотрим, что ты коротышка, сделаем всё больно и по всей строгости! — Чего ж тут непонятного. Я когда вижу четырёх амбалов, зажавших в угол девочку, так и хочется вмазать каждому по его хамской роже! — Келгар оглядел бугая перед собой и поманил его к себе, изготовив кулаки. — Ну что, ты, значит, первым будешь? После чего принял молодецкий удар с правой, а затем и с левой, и откатился назад, как мячик, посмеиваясь подбитыми щеками. — Нравится мне это дело. А затем Келгар сам ринулся вперёд, отдавил ухмыляющемуся громиле ногу и подсёк ударом под колено. Выпутавшись из рук повалившегося на него молодца, Келгар вдарил ему в живот, так что громила только замяукал, откатываясь прочь, и перевёл взгляд на оставшихся троих. — Кто следующий! Все они уже достали оружие и заходили к Келгару с разных сторон. — Пожалуйста, — пожал он плечами, выхватывая из-за спины верный боевой топор. В тумане раздался чей-то лютый вопль, и между деревьев выскочил ещё один мужчина, пытаясь дотянуться до ножа, торчащего у него из спины. За ним по пятам следовала Офелия, сшибая его на землю мощным пинком. — Вертлявый какой, — только и сказала она, напрыгивая на него сверху и вытаскивая новый кинжал. Лелдон заорал благим матом, когда в борьбе с ней перевернулся на спину, и успел со всей дури раздавить об её лицо какой-то флакон, который взорвался тучей удушливого дыма. Из этого облака донёсся жуткий кашель, звуки тупых ударов, а затем вылетела Офелия, тяжело дыша и утирая лицо от сажи, пытаясь разглядеть, в какую сторону бежал враг. — Давай-давай, Лелдон! Уж прости, всё времени не было, придётся тебе умирать долго и мучительно от тупого ножа! — выкрикнула она, сгибаясь пополам в очередном приступе. Келгар тем временем подобрался и успел свалить ещё одного противника, традиционным дворфийским способом охоты на великанов. Третьему в грудь прилетел искрящийся магией снаряд, и он сам свалился, охваченный пламенем. Келгар мигом развернулся к последнему с грозным видом, держа топор наперевес, готовый к бою и обороне. — Давай, парень... Но амбал застыл на месте, впустую разевая рот и мыча. Он рухнул на месте с торчащим из виска ножом, а за ним из воздуха проявилась Нишка, сперва — словно очерченный в пустоте грубый контур, затем всё более точный, наполняющийся новыми штрихами, деталями, наконец, красками, тенями и текстурой на каждой поверхности. Она выдохнула и присела, чтобы выдернуть нож на свободу. Келгар аккуратно осмотрелся, но кроме их банды, вокруг шевелился только постанывающий и держащийся за живот бугай. — Ах ты, мошенница. Всех обманула, значит? Могла сбежать в любой момент? Фокусница рыжая! Тут за тебя переживали, а ты!.. — Если бы это зелье не оказалось просроченным, как тогда, — Нишка опустила руки, касаясь земли, и подняла лицо с лёгкой улыбкой. — Офелия, прости... Кара подошла издали как раз, чтобы застать, как Офелия орёт на Нишку, нависая над ней всем своим нескладным ростом, так что та только уши к голове прижимает. — ...Я-то думала, твои тайны да подвохи уже иссякли! Но нет, ты прямо болото, полное старых скелетов и подводных камней! Сколько можно уже играть с нами?! Это и в первый раз совсем не смешно было!.. Келгар стоял подле, успев утереть топор после схватки, положа ладони на пояс, и сердито посматривал на них обеих. Нишка сухо сглатывала, пытаясь одолеть ком в горле. Глаза она давно опустила и только взрыкивала, вспоминая, как её также распекали монахи-хельмиты. Пальцы её на земле мелко подрагивали. — Офелия... она тебя совсем не слышит, — громко заметила Кара. Офелия остановилась, рывком шагнула к Нишке и ухватила её за подбородок. Силой развернула к себе лицом. Выпалила, шипя сквозь зубы: — Когда ты ушла, мне было больно, ты, дура. Нишка похлопала глазами, ничего не соображая, а затем рванулась вперёд, обнимая её за колени. Офелия зашипела, вздёргивая её повыше за плечи и позволяя прижаться к себе. Выдохнула совсем неслышно: — Дура... тоже мне...***
Но уже на следующий день Эксл передал им очередное поручение, и Офелия вновь увидела так знакомых ей зеленокожих убийц. И она окунулась с головой, потерялась в водовороте сменяющих друг друга дней, историй и схваток. Одна ниточка вдруг распутала целый гобелен, и каждый раз, когда она видела лица чужаков, Офелия вспоминала Эми. Лежащую на траве, в ночнушке с прожжённой на груди дырой, скорчившуюся, ничего не чувствующую, недвижимую. Больше не человека, который тянул её за собой за руку, не мечтательницу, неиссякаемый источник сказок, а просто кусок мёртвого мяса. И она убивала чужаков одного за другим, и они умирали, как и жили, с лицами, озарёнными слепым фанатизмом. А Офелия повторяла про себя: «Они не стоят тебя, Эми». Даже когда она нашла того самого и, шипя, велела Каре сжечь всех прочих, но оставить этого ей. Даже когда втыкала в его сердце нож и смотрела, как жизнь покидает искажённые болью глаза, ей не стало легче. Даже когда она добралась до той, кто послала невольников разорить их деревню, и полностью разрушила её, зарезала, прежде чем время заберёт стареющую на глазах плоть — Офелии не стало лучше. И всё это время за ней наблюдали зоркие бледно-карие глаза с ехидной искринкой внутри. На очередном привале их обладатель садится рядом с ней на хвойную подложку Сумеречной рощи, снимает сапоги, вытряхивает забившиеся в них камушки и иголки и вытягивает ноги, словно это место его по праву и всегда таким было. Она моргает и сердится, скалится, не сразу заметив его присутствие. Он же не обращает на её угрозу ни малейшего внимания, принимаясь аккуратно распиливать сосновую доску на заготовки для стрел. — Стоит быть осторожнее в этих лесах. Будь на моём месте багбер или хобгоблин, у тебя в боку уже торчал бы нож. Офелия знает это, и оттого злится ещё больше. Тёмный лес перед ней, из-за переменной погоды то пронизанный острыми лучами солнца, то мрачный и бесцветный, — не место, чтобы надолго уходить в себя. Если, конечно, хочешь вернуться. — А раньше по тебе было не похоже, что поболтать любишь. — Обычная ошибка. Я всегда готов дать дельный совет, если очередной идиот собирается угробить себя по собственной дурости. К слову об этом: о чём такие тяжкие думы? Бишоп продолжал понемногу стёсывать с заготовок углы, не собираясь никуда уходить в ближайшее время. Офелия оглянулась в поисках Кары, но колдунья отлёживалась на противоположной стороне маленького лагеря, оберегая стёртые в пути ноги. По её лицу было ясно, что она ответит любому, кто попробует потревожить её сейчас. Офелия мелко задышала, вся напрягаясь и сжимая руками голени. Почему нет, вообще говоря. — Просто купаюсь в свободе от взятого на себя долга. — Пытаешься кого-то обмануть, болотная ящерка? Не советую, скверно у тебя выходит. Видно же, что никакой радости тебе так и не досталось. Но в этом ведь и проблема? — И что подскажет мне великий мудрец из леса Невервинтер? Что мне делать дальше? Всё, ради чего я жила, теперь в прошлом. Офелия сама перепугалась, когда вдруг высказала это, и её щёки даже покрылись краской. Она злобно зыркнула в его сторону, но Бишоп как раз начал шлифовать древки стрел до правильных кругов, и только пасмурно хмыкнул. — С чего ты взяла, что я когда-либо бывал на твоём месте? — Ты сам предложил дать совет. Я хочу по крайней мере выслушать тебя. — Тогда вот тебе совет, ящерка: делай именно то, что сама сказала. Наслаждайся. Ты хорошо начала — продолжай. Отдавай долги и не бери новых. Добилась свободы от всех обязательств, и никто не имеет над тобой власти, не знает о тебе, чтобы держать на крючке? Не упусти её. Такой шанс выпадает слишком редко. Она изумлённо скосила на него глаза, но Бишоп не стал больше ничего добавлять. — Я вроде совсем не про это спросила. — Тогда не повезло тебе, потому что это — единственный мой ответ для тебя. Ты тут сидишь, надумываешь себе что-то несуразное, пытаешься усмотреть во всём какой-то высший смысл, может, даже замысел богов — но его нет. Всё очень просто. Есть жизнь, твоя жизнь, и ты, в отличие от многих, далеко пойдёшь. Так чего хмуриться? Почему бы за это не выпить? Офелия долго сидела рядом с ним, пока окончательно не стемнело, а хруст ветвей и шелест листьев не слились в один воющий гул на краю сознания. Она смотрела на него, а он только продолжал шкурить стрелы и вытачивать у них сзади прорезь для тетивы и крепления для пальцев. Жизнь казалась тихой, лёгкой, абсурдной и счастливой.