Ничего не будет, кроме любви

Антон с беспокойством посматривал на сообщение, которое ещё ночью ему отправил Арс. С того момент тот в сети так и не появился, что доставляло дополнительный повод для беспокойства.        В последнее время Арс даже для самого себя был достаточно странным — слишком нервным, слишком задумчивый, загадочный даже больше, чем обычно. Весь из себя слишком. Остальные ребята, будто не замечали этого, либо же были полностью погружены в предстоящее путешествие. Даже проницательный Серёжа, казалось, не замечает ничего такого, что уж было говорить про остальных ребят, которые и в обычные дни были, как слепые котятки.        Всё же Арсу стоит определённо сделать выговор — Антон настолько боялся опоздать к назначенному времени, что решил вообще не ложиться спать, чтобы уж точно прийти вовремя. Учитывая «особенности» его соседей — решение было правильным, хотя и не самым умным. Сосед как-то слишком гаденько улыбался всё утро, словно действительно хотел нахуе… Напакостить Антону просто так. Просто потому что человек такой. Антон такого поведения разительно не понимал, но и поделать ничего не мог — сосед был огромный шкаф, но не в высоту, как Шаст, а в ширину, словно два огромные бегемота решили обняться и по итогу срослись в одно целое. Умом природа парня тоже значительно обделила, как в своё время Госпожа Фортуна обделила Шаста, поселив их в одну комнату. Единственная радость, которая оставалась Антону — соседу оставалось учиться два года, после чего он обязан будет съехать. Не так уж и много, если подумать, вот только выдержать это было тем ещё испытанием.        Голова у Антона была, словно ватная. Все мыслительные процессы замедленые настолько, что около пятнадцати минут Шастун смотрел на собственные джинсы и искренне не понимал куда делась дырка посередине, чтобы надеть их на свою тушку. На счастье джинсов — ножницы оказались в неизвестном месте, что спасло их от неминуемой гибели. Да и толстовка показалась на глаза как нельзя кстати, что заставило Шаста ещё раз подумать о том правильно ли он всё делает.        До выхода из общаги оставалось ещё около часа, чтобы успеть добраться к назначенному времени. Вот только сидеть и нервничать было выше его сил, поэтому он быстренько слинял из комнаты, чтобы немного проветриться и хоть как-то собрать себя во что-то цельное. Да и находиться в комнате с соседом было напряжно.        Погода вновь была странной — тёплое солнце, но при этом адски холодный ветер, заставляли искренне недоумевать о том, как правильно следует одеться, чтобы одновременно не запариться и в тоже время, чтоб не сдуло к чертям. Люди по всей видимости тоже не понимали, как лучше всего будет нарядиться: по улице ходили счастливые девушки в лёгких курточках и шапках, а рядом с ними были парни в шортах и майках-алкоголичках. Самое странное, что было непонятно, кто из них выглядел страннее, учитывая погоду.        Шаст посмотрел на телефон, экран которого продолжал молчать, словно забыв о том, что он умеет принимать входящие сообщения. Даже чат с остальными ребятами был на удивление тих.        — Видно Олег всё же затрахал Серёжу настолько, что тот всё ещё спит, — Антон чуть ухмыльнулся, когда заметил, что рядом ищущая девушка одарила его презрительным взглядом, будто в этом было действительно что-то неприличное. Лишь через пару минут до него дошло, что именно было не так — он сказал это про двух парней, что в современном мире ещё было «странным и неправильным». Антон невольно поморщился только об одной мысли об этом.        Шаст обернулся по сторонам, не совсем понимая где он находится и как вообще очутился тут, учитывая, что идти ему стоит в совершенно другую сторону. Вздохнув, он резко развернулся на пятках и пошёл в противоположном направлении, пугая своим поведением проходящих мимо людей.        Арс нервно теребил в руках кусочек салфетки, от которой уже остались лишь жалкие крошки воспоминаний. Официантка как-то слишком грозно смотрела в его сторону уже полчаса, что было неудивительно — за час пребывания в кафе он заказал лишь чашку зелёного чая без сахара и просто продолжал занимать место, при этом не особо желая тратить такие нужные сейчас копеечки. Арс бы согласился, что он мешает остальным, вот только кафе заполнено было лишь на половину и в ближайшее время огромного потока людей явно не предвиделось.        До прихода Антона оставалось ещё около получаса, но помня о том, насколько он любит опаздывать, то у Попова в запасе был примерно бесконечный час. Арс сам не понимал зачем так рано пришёл, словно ему было нечем заняться дома. Вот только стены давили настолько, что он физически не мог нормально дышать. Одиночество явно решило вытравить из собственной квартиры и занять всю площадь, заявив себя полноправным владельцем.        Арс подозвал официантку и заказал себе ещё зеленого чая и небольшое пирожное. Поразмыслив немного, он попросил принести ещё кофе, хотя внутренний голос говорил о том, что идея не самая удачная — до того времени, как придёт Шаст напиток успеет покрыться корочкой инея. Девушка всё терпеливо записала в блокнотик и с дежурной улыбкой ушла выполнять заказ. Арс видел, как она скривила лицо, стоило ей только обернуться, но ничего делать не стал с этим — привлекать внимание хотелось в самую последнюю очередь, да и чувства девушки он тоже понять мог.        Едва официантка успела принести заказ и отойти от столика, как в дверях появился Антон, выглядя при этом так, словно пробежал несколько километров. Обведя взглядом всех присутствующих, Шаст выцепил взглядом удивлённую моську Арса и тут же направился к нему. Плюхнувшись на свободный стул, Антон лучезарно улыбнулся, моментально забывая о бессонной ночи и огромном волнении, которое мерзким слизнем жило у него на груди всё это время.        — Привет, а я тут тебе кофе заказал, — Арс улыбнулся в ответ, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом. Шаст, забывшись, ощупывал взглядом каждый сантиметр лица Попова на наличие чего-то, что могло бы ему подсказать, что не так. Но кроме немного взволнованного взгляда и чёрных синяков под глазами, что свидетельствовали о такой же бессонной ночи, ничего не было.        — Привет, кофе был бы очень кстати. Я как раз позавтракать не успел. — Шаст с благодарностью принял кружку, переключая внимание на неё. Арс как бы невзначай подвинул к нему своё пирожное, которое, к счастью, ещё не успел попробовать. Себе он может и ещё заказать. Антон с наслаждением откусил кусочек, едва ли не мурлыкнув, чем вызвал тихий смех у Арса.        На недолгое время воцарилось молчание, которое было даже приятным. Лёгкая музыка кафе, тихие разговоры за соседними столиками, приятное солнце, что заливало помещение тёплым светом — одним словом романтика. В любое другое время Арс бы посчитал, что находится на свидании, а не… Хотя, что ему мешает сейчас думать точно так же? Он сидит в любимом кафе, с человеком, который ему далеко не безразличен и собирается сделать ему предложение. Правда не руки и сердца, но тоже достаточно волнительное.        Прикончив пирожное и допив кофе, Антон едва ли не растёкся по стулу — сонная дымка так и норовила заползти ему в глаза и прикрыть их, чтобы затащить в свои владения. Шаст бы и готов был поддаться на такую провокацию, но он был здесь не за этим, да и пока не узнает к чему было то сообщение, вряд ли сможет нормально уснуть. Арсений же словно забыл о том, что успел навести суету и сейчас спокойно пил чай, всем своим видом показывая какой он вкусный и при этом горячий, хотя его температура уже давно опустилась и её едва ли можно было считать горячей.        Антон Арса не торопил, хотя внутри сгорал от нетерпения и волнения, — то, что у Попова не было внешних повреждений ещё не значило, что внутри у него тоже всё было в порядке. Арс бы ещё долго мог оттягивать разговор, прикрываясь тем, что наслаждается напитком, но тот решил иначе — чай просто закончился. Откладывать разговор было уже бессмысленно и от этого волнение лишь сильнее засхлёстывало Арса, заставляя коленки жить своей жизнью.        Антон терпеливо прождал, пока Арс решится на разговор, но прошла уже целая минута, а тот продолжал хранить молчание, лишь старательно уменьшаясь в размерах, да кидая на Шаста виноватые взгляды.        — Арс, у тебя всё хорошо? — Антон старался говорить учтиво, насколько вообще мог это сделать. Попов неопределённо повёл плечами и чуть кивнул. Шаст закусил губу, внимательно смотря на Арса, в ожидании нормального ответа. Арс молчал.        — Может тогда объяснишь зачем ты предложил встретиться? Явно же, что не просто так в кафе захотел посидеть. — Антон не был уверен с какой стороны лучше подступиться — Арс чуть ли не на глазах обрастал колючками, как маленький ёжик и только что не злобно фыркал в попытках защититься.        — Ничего не произошло, всё хорошо, правда. — Попов отвёл взгляд в сторону, судорожно стараясь придумать о чём бы таком соврать, чтобы выглядело всё максимально правдоподобно — говорить правду резко перехотелось. Одиночество, вроде, не так уж и сильно уже и чувствовалось, особенно вдалеке от собственной квартиры.        — Арс… — Антон не любил давить и вообще быть настойчивым, но сейчас понимал, что только под напором он сможет что-либо узнать. Арсений тяжело вздохнул и встретился с Шастом взглядом, жалея о том, что поддался вчера слабости.        — Тош, ты прекрасный человек и друг, настолько я могу судить по тому, сколько мы с тобой знакомы…        — Стоп-стоп-стоп. — Шаст замахал руками, заставляя Арса замолчать. — Ты сейчас говоришь это так, словно следующее, что ты произнесёшь будет то, что ты неизлечимо болен и тебе осталось пара месяцев. Это же ведь не то, что ты мне хочешь сказать, правда?        Арс удивлённо хлопал глазами, даже не подозревая до сего времени о том, как далеко Антон смог зайти в своих мыслях.        — Тош, я понимаю, что заставил тебя волноваться, но это вообще не то, что я хотел сказать. Да и судя по последнему медосмотру, я вообще здоров, если не как бык, то как телок точно. Жить и страдать мне ещё предстоит не одно десятилетие. Прости, что заставил так сильно волноваться о себе.        Антон облегчённо выдохнул и даже чуть расслабился, сам не подозревая о том, как сильно напрягся, пока ждал ответа.        — Так что ты хотел обсудить?        Попов закусил губу, понимая, что откладывать больше уже нельзя. Лучше вывалить всё сразу на одном духу.        — Скажи, а у вас ведь не самые лучшие условия в общаге? — Идти простым путём? Нет, извольте. Идти окольными извилистыми путями, чтоб какими-то немыслимыми фразами натолкнуть на нужную мысль? Дайте два. Если бы мог, Арс бы дал себе по лбу, но судя по удивлённому взгляду Антона — второго бы потрясения он не пережил бы.        — Ну, не то, чтобы не самые лучшие, бывают и хуже, но и от идеала далеко. И вообще, Арс, хорош юлить, я же вижу, что ты хочешь сказать, но почему-то боишься…        — В общем, как тебе предложение переехать ко мне? Квартира у меня достаточно большая, места нам там двоим за глаза хватит. Да и этот придурок, который сосед твой, перестанет донимать тебя своими шуточками, — Арс выделил последнее слово пальцами, обозначая кавычки. — Да и вообще тебе из моей квартиры будет в разы удобнее добираться до своего универа, она элементарно ближе расположена. Да и готовить и покупать продукты мы можем по очереди, так даже дешевле выйдет. И беспокоиться не будет нужно насчёт того, что кто-то твою еду может сожрать, да и у меня тех же тараканов в доме точно нет. Хотя в общагах их сейчас, наверно, тоже нет. Но я бы так не доверял. Насчёт оплаты тоже можешь не переживать — квартира моя, а значит платить нужно только за коммуналку. Можем просто скидываться или же кто-то будет покупать продукты, а кто-то остальное оплачивать.        Арс продолжал палить словами, как из пулемёта, совершенно не замечая ошарашенно-испуганного лица Антона. Шаст отключился уже после первой фразы, которую успел произнести Арс. Переехать к нему? Антон это даже в самых лучших мечтах не мог себе позволить, а тут Арс сам предлагает ему это, даже не подозревая о том, что Шаст влюблён в него. Так сильно, что ещё немного и его просто расплющит от своих же чувств. Антону бы согласиться не раздумывая, ведь ему и правда будет намного удобнее жить у Арса, да и по затратам всё будет намного дешевле. Но вот, что делать с чувствами, которые не факт, что он сможет держать в себе всё время и просто спалится в один момент. Как Арс воспримет это и как быстро он после этого выгонит его из собственной квартиры?        — Тош, я понимаю, что для тебя это всё слишком, но хотя бы просто подумай над моим предложением, хорошо? Если ты откажешься, то я всё пойму. Да и мне стоило более тщательно подобрать слова, чтобы не так сильно ошарашивать тебя с этим…        Арс сам начинал путаться в собственных мыслях, всеми силами стараясь не смотреть на Антона. Сказать-то он сказал, вот только где взять силы, чтобы просто встретиться с ним взглядом и понять насколько он проебался.        — Арсюш. — Только от одного обращения Попова передёрнуло, — так ласково звучал голос Антона. — Могу я немного подумать над твоим предложением? Оно действительно очень заманчиво, но всё это так быстро происходит, что я даже… Могу я немного подумать, чтобы дать тебе ответ?        Антон осторожно положил руку Арсу на коленку, чуть сжимая её и стараясь хотя бы так показать, что всё в порядке и ему не о чем волноваться. Попов лишь с помощью Высших сил смог встретиться взглядом с Шастом и кивнуть.        — Конечно. Думай столько, сколько тебе будет нужно.        — Олеж, не надо! Пожалуйста, Олеж! — Серёжа сидит на диване загнанным зверьком, не зная куда бежать, чувствуя, как глаза начинают предательски щипать. Взгляд Олега блестит опасным огнём, приковывая на месте и не давая даже пошевелиться. — Олеж, прошу тебя… Я правда больше не буду. Не подходи, Олеж! Олег!        Волков будто не замечает ничего, надвигается с непробиваемостью танка, который уже взял цель и строго следует ей. Серёже бы вскочить и побежать в комнату, да только знает, что это не поможет — двери в доме лишь назывались таковыми, на деле же едва ли были толще картона, да и замков на них не было.        — Олеж, я правда буду слушаться, не надо, пожалуйста… Олеж. — Предательские слёзы всё же полились по и без того бледным щекам.        Олег подходит в плотную, но лишь сверлит взглядом, не спеша что-либо делать. Серёжа этот взгляд знает слишком хорошо и оттого страшнее, что последует дальше.        — Лисёнок, я же предупреждал тебя, что ты сделал, а вернее не сделал? Правильно, не стал меня слушать. А ты помнишь, что у нас бывает за непослушание? — Олег говорит размеренно и даже спокойно, вот только горящие глаза выдают его.        Серёжа мотает головой, всё ещё отказываясь верить в происходящее. Только что ведь всё было хорошо, а тут резко оп и всё летит к чертям, превращая Олега в это. Серёжа конечно сам виноват в этом, но он даже не предполагал, что всё может зайти настолько далеко.        — Сам наденешь или мне помочь? — На лице Олега не дёргается ни один мускул, пока Серёжа едва ли не заходится в рыданиях. — Хорошо, ты сам напросился. И помни — выбор у тебя был, но ты им не воспользовался.        — Олеж, ну, можно не надо? — Спустя двадцать минут они сидят на кухне. Олег заваривает чай, пока Серёжа сидит насупившись на стуле, то и дело поправляя огромный свитер. — Олеж, ну он же колется очень!        — Сам виноват. Я тебе сразу сказал, чтобы свитер надел, ты не захотел, теперь сиди в этом и грейся.        — Но он колючий!        Олег с ухмылкой развернулся и облокотился об тумбу, скрещивая руки на груди.        — Сколько тебе раз надо было повторить, чтобы ты оделся, потому что холодно? Ты не захотел, теперь сиди в свитере из Дружка.        — Почему из Дружка? — Серёжа забавно нахмурил брови, всё ещё пытаясь отстранить свитер от себя, как можно дальше, ибо реально кололся.        — Или из Бобика, там уж смотря какому пёсику не повезло.        Разумовский даже ворчать перестал, во все глаза уставившись на Олега.        — Ты же не хочешь сказать, что он сделан… — договорить Серёжа не успел — в дверь позвонили. Олег, довольный собой, пошёл открывать, прекрасно зная, что Серёжа снимет с себя этот свитер уже через секунду и наденет свой любимый — мягкий. Да и вообще лето на улице, чтоб в таких тёплых вещах ходить, правда июнь об этом не знает ничего.        — Привет, проходите в гостиную, я чай сейчас принесу, — Олег поприветствовал Эмиля и Диму, что напряжённо улыбались и делали вид, что друг друга не существует, хотя и приехали вместе.        Серёжа недовольно пыхтя, словно рассерженный ёжик, вышел из спальни, разглаживая мягкий свитер одной рукой, а второй пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы.        — Привет, — Эмиль тихо хихикнул, смотря на Разумовского, который даже не заметил сначала ребят.        — О, привет. Быстро же вы добрались, — Серёжа чуть криво улыбнулся, смотря как Дима с Эмилем садятся на свои законные места на диване, продолжая игнорировать друг друга.        В этот момент могло бы повиснуть неловкое молчание, но вовремя появился Олег, неся на подносе кружки с ароматным чаем. Серёжа быстро оказался рядом с Волковым, помогая расставить чашки на столик, после чего они уселись в своё кресло.        Разумовский забрался на коленки к Олегу, словно это не он несколько минут назад едва ли не клялся, что перестанет разговаривать с ним, если тот посмеет надеть на него тот кусок колючки, который почему-то именовался свитером.        — Мы вас чего собственно позвали, надо думать как свести Тошу с Арсюшей. Без нас они точно не справятся. — Серёжа отхлебнул ещё немного чая и отставил кружку на столик до лучших времён. Горячий чай он предпочитал пить со льдом, но Олег, видно всё ещё желая проучить его, лёд не добавил.        Дима последовал примеру Разумовского и отставил свою кружку — аппетита не было совершенно, даже на обычный чай.        — Вы вообще уверены, что им нужна наша помощь? В прошлый раз они и сами достаточно неплохо справлялись, даже в кресле вместе сели в кои-то веки. — Дима смотрел на Олега, как на самого здравомыслящего в этой комнате. Олег же делал вид, что не понимает, что не так.        — Уверены. Сам подумай сколько они уже ходят друг вокруг друга и всё никак не могут признаться. Если бы Арсюша не рассказал Олеже, что чувствует, то…        — Вот именно! Он рассказал это Олегу по секрету, а вы тут устроили, — Дима бесцеремонно перебил Серёжу, всё ещё искренне негодуя почему они должны влезать в это.        — Дим, мы же не будем заставлять их встречаться насильно, а просто поможем признаться в своих чувствах. Дальше они уже решат всё сами для себя.        — Думаю, Серёжа прав. По сути мы просто можем подстроить всё так, чтобы они узнали про чувства друг друга, а дальше они уже сами всё решат — надо ли оно им или просто сделают вид, что ничего не было. — Эмиль грел руки об кружку, словно на улице сейчас была суровая зима, а они только зашли с морозного воздуха. Жалкая попытка согреться и спрятаться от холода, который царил у него в душе.        — И как мы всё это сможем провернуть? Вы же понимаете, что нужно всё сделать так, чтобы они не поняли, что всё это подстроено, иначе мы окажемся крайними и нас по головке за это точно никто не погладит. — Олег чуть сильнее прижал к себе Серёжу за талию, когда почувствовал, что тот соскальзывает с его колен.        «Надо будет купить кресло пониже и поглубже, а то я его так скоро точно поймать не успею», — Волков сделал себе мысленную пометку, вновь погружаясь в дебаты.        — Вы ещё предложите их в одну комнату с двухспальной кроватью поселить. — Дима тяжело выдохнул и прикрыл глаза, опираясь руками на коленки и чуть склоняя голову. Подозрительная тишина заставила его поднять голову и обвести друзей подозрительным взглядом. — Вы же не собирались этого делать, правда?        — Дим, по-моему, мы это ещё в прошлый раз обсудили, что так дешевле будет. — Серёжа часто заморгал, делая максимально уверенный вид. Получалось так себе.        — Сравнивая цены, готов согласиться. — Олег сделал серьёзное лицо. В этой поездке так вышло, что именно он отвечал за резервирование номеров и все расходы, которые могли возникнуть. Как так получилось он до сих пор не мог понять, но особо против не был — хотя бы кто-то должен быть взрослым среди этих детей.        — Погодите, то есть вы сейчас намекаете, что вы всем взяли номера с двуспальными кроватями? — Эмиль изо всех сил старался сдержаться и не посмотреть на Диму. Масленников же замер в таком же ожидании, ещё не понимая хорошо это или же плохо.        — Да, мы всем забронировали номера с двуспальными кроватями. И бронировали мы всё это вместе, если уж на то пошло, — Серёжа недовольно поджал губы, словно и не замечая на лице Эмиля гримасу ужаса. — Бронь с номера снять нельзя, деньги за неё не вернут. И не надо на меня так смотреть!        Дима в этот момент беззвучно выматерился. Олег обвёл ребят взглядом, но ничего не сказал.        — Серёж, может хоть номера можно заменить на другие? Я даже с одной кроватью согласен. — Эмиль был цветом с белоснежный лист и даже не дышал практически.        Разумовский нахмурился, не совсем понимая, как лучше будет задать вопрос и насколько он вообще будет уместен. К его счастью Олег решил сегодня тактичным не быть и спросил прямо, чтоб не в бровь, а в глаз, так сказать.        — Эмиль, Дим, что происходит? Вот сейчас только не надо каких-то тупых оправданий, что друзья в одной кровати спать не могут и всё в таком духе, окей? Мы же видим, что между вами что-то происходит и это явно не фигня какая-то, ибо вы сейчас, в принципе, существование друг друга игнорируете. Не моё дело конечно, но вы либо палитесь меньше, либо разберитесь уже между собой. Вы ж ещё даже не женатая парочка, а ведёте себя так, словно прожили уже лет сорок вместе и всё повидали, а поссорились из-за того, что кто-то из вас тарелку после гречки не замочил и всё присохло. А ведь по сути проблему решить эту можно за пару минут.        — Эй, мы не парочка! — Эмиль был взволнован и одновременно с этим его состояние приближалось к панике.        — То есть из всего монолога Олежи тебя только это смутило? Эми, Дим, мы правда волнуемся за вас. — Серёжа заламывал себе руки, сам того не осознавая, лишь в самом далёком уголке сознания было понимание, что он делает себе больно.        Олег молча взял его руки в свои, заставляя прекратить причинять себе вред, пусть он и не сильный. Разумовский вымученно улыбнулся.        — Давайте мы сами разберёмся, что нам следует делать, а что нет? — Дима был если не взбешён, то очень разозлён.        — Всё нормально. Просто небольшое недопонимание. — Эмиль закусил губу, смотря на друзей виноватым взглядом.        — Если есть какое-то недопонимание, то надо разговаривать, а не заставлять вариться себя в своих мыслях. Ни к чему хорошему молчание ещё никого не приводило. — Серёжа плечом прислонился к груди Олега. Вся эта атмосфера, что возникла так внезапно, угнетала его.        — Хорошо. Только давайте вы всё же поговорите до поездки? Не хотелось бы быть душным, но во время отпуска хочется действительно отдохнуть, — Олег тяжело вздохнул, подводя тем самым итог их непростого разговора.        Поздней ночью, когда Серёжа с Олегом лежали на кровати, Разумовский выводил на груди Олега только ему известные вензеля, прижавшись к его боку. Олег лежал с закрытыми глазами, приобнимая Серёжу одной рукой, пока вторая покоилась у него под головой.        — Как думаешь, они помирятся? — Серёжа говорил шёпотом, то ли боясь нарушить интимную обстановку, то ли из-за того, что боялся услышать ответ.        Олег сохранял молчание и Серёжа уже было решил, что тот просто не услышал вопрос, но когда тот заговорил, то Разумовский подумал о том, что лучше бы он молчал.        — Я не знаю, лисёнок. Они взрослые уже люди и должны сами разобраться со всем. Единственное, что я думаю, так это то, что причина действительно очень весомая для них и явно не возникла на пустом месте.        — Почему ты так думаешь?        — Сейчас они всё ещё вместе, но при этом, словно одни. Не знаю как объяснить это точнее.        — Даже звучит очень страшно, — Серёжа помолчал некоторое время, после чего произнёс, — я бы не смог так жить, зная, что ты даже слушать меня не хочешь и тебе противны мои прикосновения.        Серёжа ещё сильнее прижался к тёплому боку, жалея лишь о том, что не может полностью врасти в него, чтобы не разделяла кожа — даже она чувствовалась сейчас, как огромное расстояние, а хотелось намного ближе. Настолько, чтобы…        — Олеж…        Волков без лишних слов подмял Разумовского под себя, склоняясь над ним и стараясь прижаться как можно ближе. Дыхание на губах, но всё ещё не поцелуй, хотя расстояние не больше одного выдоха. Серёжа хотел уже что-то сказать, но Олег склонился ещё ближе, разрывая и без того маленькое расстояние и целуя, смотря при этом в голубые омуты, которые тут же покрылись сизой дымкой из желания. Сейчас слова лишние и могут только всё разрушить.        Серёжа послушно принимает правила: разговаривать глазами, а рот сейчас нужен только для томного дыхания и тихих стонов, — потому что такие звуки могут быть предназначены только лишь для одного человека в этом мире. Все остальные даже догадываться не должны о том, как он может сладко стонать, пока Олег выцеловывает тонкую шею, оставляя на ней еле заметные метки, от которых к утру уже ничего не останется. Серёжа совершенно не против так показывать, что он полностью принадлежит ему, он ни единого раза не скрывал их, но и выставлять напоказ не спешил — кому надо всегда заметят, а кому нет, то просто не обратят внимания.        Олег спускается чуть ниже, радуясь тому, что на Серёжи сейчас нет футболки, которая бы смогла помешать ему. Маленькие горошинки сосков тут же твердеют, стоит лишь Олегу чуть потереться об один из них носом. Серёжа тихо стонет, выгибаясь в пояснице и до боли закусывает руку, забываясь в ласке. Олег чуть улыбается, обводя сосок самым кончиком языка, дразня, чувствуя, как член Серёжи начинает твердеть. Руки оглаживают бока, лаская стройное тело, словно дорогой музыкальный инструмент, который от любого неверного движения может сломаться. Серёжа не стеклянный и любит когда Олег берёт его жёстко, почти на сухую, но сейчас ему нужно чувствовать его — каждый сантиметр его тела, что вдавливает его в кровать, чувствовать возбуждение, с удовольствием осознавая то, что именно он причина этому. Олег чуть прикусывает сосок, тут же зализывая, словно извиняясь за свою несдержанность, Серёжа в ответ лишь поскуливает совершенно теряясь в ощущениях.        — Олеж, надо… Очень…        Волков совершенно глух к его просьбам, он знает, что Серёже сейчас нужно не то, что он просит. Оторвавшись от своего занятия, Олег вновь нависает над Серёжей, всматриваясь в его лицо, ища там что-то. Разумовский чуть вскидывает бёдра вверх, заставляя Олега зашипеть и прикрыть глаза. Возбуждение чувствуется слишком остро и есть какой-то приятный мазохизм в том, чтобы не давать себе получить желанное.        Серёжа молчит, лишь дышит тяжело, да в глаза смотрит так, что внутри у Олега всё переворачивается. Разумовский и терпение понятия разных полярностей и поэтому он, не дожидаясь приглашения, сам льнёт к чуть приоткрытым губам, но целует едва ли ощутимо, дразнит, проверяет на прочность. Олегу терпения не занимать, но не в то время, когда Серёжа такой мягкий и податливый, готовый буквально отдать всего себя и даже немного больше, — лишь бы Олег продолжал смотреть на него так, будто Разумовский весь его мир. Серёжа чуть разочарованно стонет, когда так и не получает свой поцелуй, но следом идёт стон, когда Олег, опираясь одной рукой на кровать, второй гладит Серёжу через ткань трусов уверенными движениями. Серёжа мечется по кровати, тихо поскуливая-постанывая, не зная куда себя деть, понимая лишь на самом краю сознания, что если сию же секунду не почувствует Олега внутри, то просто взорвётся от желания. Он, трясущимися руками, тянется к резинке трусов Волкова, снимая те до колен, после чего помогает себе ногой снять их до конца и тут же задыхается воздухом, стоит только увидеть полностью возбуждённый член Олега. Олег едва ли может оторвать взгляд от Разумовского — слишком тот красивый, весь из себя изящный и такой хрупкий, — один злой взгляд и того и глядишь весь пойдёт трещинами, пока окончательно не рассыпется на осколки.        Олег склоняется ниже, ловя губами губы Серёжи, в тоже время одним движением снимая с него трусы и убирая их в сторону. Серёжа разводит ноги шире, полностью открываясь и доверяясь — знает, что больно ему не сделают. Олег прижимается к нему, насколько вообще позволяет кожа, ещё немного и кости начнут трещать от слишком близкой близости, но этого никто не замечает из них, каждый чувствует лишь то, что они всё ещё недостаточно близко друг к другу.        Серёжа одну руку запускает Олегу в волосы, не давая отстраниться и продолжая целовать, пока вторая пытается найти тюбик со смазкой и пачку с презервативами под подушкой. Доверие доверием, но для анального секса есть свои особенности, которые следует всегда соблюдать. Нащупав искомое, Серёжа убирает руку с головы Олега, в глазах у него плывёт, но это его беспокоит сейчас в самую последнюю очередь. Олег уже тянется за смазкой, но Серёжа отдаёт ему лишь презерватив.        Смазка неприятно холодит анус, но Серёжу это не смущает — привык уже за столько времени. Можно было немного согреть в руках, но это всё бы заняло время, которого сейчас, казалось, нет. Олег чуть отстраняется, садясь на колени, чтобы видеть, как Серёжа сам подготавливает себя. Поджимает пальцы на ногах, выгибается в спине, соблазнительно закусывает губу, тихо стонет, пока в голове бьётся мысль: «Мало!».        Волков склоняется над членом Серёжи, обдавая его горячим дыханием, после чего берёт в рот лишь головку, лаская её языком. Серёжа едва ли не давится воздухом — слишком неожиданно, слишком хорошо и слишком мало. Олег не заглатывает член на всю длину, как он мог бы, сейчас ему хочется лишь подразнить и отвлечься от того, что у самого стояком можно гвозди забивать.        — Олеж, пожалуйста…        Упаковка от презерватива летит куда-то на пол, латекс приятно холодит возбуждённый член, пока кровь в висках стучит так, словно ещё мгновение и оглохнешь. Серёжа приоткрывает глаза, тянется за поцелуем, чувствуя, как Олег плавно и слишком, блять, медленно входит в него. Разумовский хочет откинуть весь здравый смысл куда-нибудь подальше и насадиться сразу на всю длину, лишь бы ближе, лишь бы глубже. Волков, будто чувствует, что Серёжа держится на каких-то жалких остатках самообладания и специально медлит, неуверенный кого он больше проверяет на прочность — себя или его.        Серёжа такие моменты любит и ненавидит одновременно, когда уже близко, но всё ещё недостаточно, когда чувствуешь, но не до конца. Терпение у Серёжи лопается раньше — он медленно, но настойчиво пытается насадиться на такой желанный сейчас член, где-то на бессознательном уровне он даже удивляется, когда Олег не отстраняется, чтобы ещё подразнить, а двигается ему навстречу, входя на всю длину. Серёжа выгибается так, что кажется, что ещё немного и он сломается пополам. Волков углубляет поцелуй, держит одной рукой его за талию, пока вторая покоится где-то в районе головы Разумовского. Серёжа мечется, пытаясь двигаться, царапает спину Олегу едва ли не до кровавых полос, но Олег этого даже не чувствует — сейчас, пока он целует губы и находится с Серёжей так близко, настолько ему вообще это возможно, он готов стерпеть что угодно.        Первый медленный толчок, стон обоих прямо в губы и нет никакой возможности дышать. Серёжа не уверен, что сможет продержаться хотя бы несколько минут — слишком хотел. Олег уверен, что не продержится и пары толчков. Им не нужны долгие разговоры, чтобы понять как доставить удовольствие друг другу, они это чувствуют где-то на подсознательном уровне. Волков точно знает, что если прикусит сосок и войдёт на всю длину в этот момент, то Серёжа тут же кончит, если поцелует за ухом, то Серёжа рассмеётся, забавно наморщив нос, а если ему прикусить мочку уха, а потом поцеловать шею, то он выгнется, давясь воздухом.        Олег отрывается от губ Разумовского, поцелуями добираясь до мочки уха и прикусывая его, тут же беря в рот и чуть посасывая, — Серёжа стонет, цепляясь ногтями за спину Волкова, оставляя на ней красные полосы, которые к утру покроются корочками и будут неприятно болеть и чесаться. Серёжа теряется в ощущениях, подмахивает, стонет и парой минут спустя — кончает, даже не притрагиваясь к себе, пачкая спермой их животы. У Олега голова кругом идёт — насколько Разумовский сжимается вокруг него, стоная ему в самое ухо. Пары толчков оказывается достаточно, чтобы Волков кончил следом, зажмурившись до звёздочек в глазах и утробно рыча.        В комнате душно настолько, что кажется, что весь воздух из неё выкачали разом. Они лежат лицом друг к другу, соприкасаясь лбами и едва ли не каждой клеточкой тела, тяжело при этом дыша.        — Пообещай, что ты никогда не оставишь меня больше, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь, — голос Серёжи звучит надломлено и хрипло, даже несмотря на то, что он сдерживал стоны.        — Ни за что и никогда. Я за тобой в любую дыру и на вершину, главное не смей отталкивать меня.        — Никогда.