Ничего не будет, кроме любви

В тот вечер Арс уснул лишь поздней ночью. Мысль о том, что он полнейший идиот, всё никак не решалась покинуть его голову, да и Попов был с ней полностью согласен. — Вот ведь дурак… — Арсений остановился напротив включенного телевизора, по которому шёл очередной русский сериал. В этот самый момент бедная девушка из глухой деревни признавалась в любви какому-то богатенькому мужику. Только Арс и сам не знал относилась ли эта фраза к мужику из телика или же он сказал это самому себе. Девушка всё ещё признавалась в чувствах, когда Арс зашёл на кухню в поисках заветной пачки. Последний раз он курил ещё в школе — целую вечность назад. Почему он до сих пор не выкинул их, он и сам не знал, видно именно для такого момента, словно чувствовал, что рано или поздно произойдёт подобное и они понадобятся. Сигареты обнаруживаются в какой-то банке из-под кофе с надписью «сахар». Попов бы мог удивиться тому откуда у него вообще такая есть, но всё внимание забирает на себя заветная пачка, в которой находится единственная сигарета. Арс тихо хмыкает, забирая её. Можно было бы подумать о том, что это имеет какой-то символ или ещё какую-то очередную фигню, в которую так любят верить многие девушки. Но проблема в том, что Попов не девушка, да и в подобное не верил никогда, хотя если это поможет ему отмотать время назад и сделать всё нормально, то он даже в НЛО-шек поверить готов. Прохладный воздух забирается в самые потаённые уголки квартиры, забирая с собой странные мысли, что сейчас витают в сигаретном дыме. Арс явно королева драмы — сидит сейчас на подоконнике, обняв колени, смотрит стеклянным взглядом в окно и совершенно ни о чём не думает. Хоть картины с него пиши. Сигарета заканчивается даже быстрее, чем к Попову успевает прийти хоть какая-то осознанная мысль. Бычок летит в открытую форточку, хотя Арс ненавидит мусорить, но встать, чтобы выкинуть его хотя в ведро — сейчас выше его сил. Пепельницы у него даже для друзей нет, ибо нефиг в квартире дымить. Да и в их семье никто не курит, а больше Арс так близко и не общается ни с кем. В таком положении он и встречает рассвет. Затёкшие мышцы адски болят, но только Арс это игнорирует. За целую ночь он так и не смог прийти хоть к какому-то умозаключению, но и забить на всю ситуацию тоже не смог. Несколько раз он хватал телефон, чтобы написать Антону, извиниться за глупое предложение и умолять о том, чтобы между ними ничего не менялось, как бы сильно он не хотел этого. Но дальше разблокировки телефона дело не шло, даже в телегу зайти было выше его сил. Время было около пяти утра, когда Арс всё же решил хотя бы немного поспать. Телефон благополучно остался валяться на подоконнике. По телевизору очередной сериал. Арс даже в какой-то момент подумал о том, что телевизор просто заглючило и он на повторе ставит одно и тоже. Но нет, девушка была другая, да и обстановка в которой она признавалась тоже несколько отличалась, в остальном же ситуация была совершенно такая же: бедная девушка из глухой деревни и богатенький мужик, который конечно же в неё был влюблён. Пульт, к счастью, нашёлся на диване, чтобы выключить столь «оригинальный» сериал. В один момент в квартире стало тихо и Арс вспомнил почему вообще решился на это — одиночество мгновенно начало вылезать из потаённых уголков квартиры и медленно подкрадываться к нему. Не будь Попов так вымотан бессонницей, то обязательно начал бы задыхаться, так что в какой-то степени он даже был благодарен этому. Кинув пульт обратно на диван, он побрёл в спальню, в надежде хотя бы немного поспать. Вещи были комом скинуты рядом с кроватью — желания разбирать их не было совершенно. Забравшись в холодную кровать, он моментально провалился в беспокойный сон, стоило только голове коснуться подушки. Арс даже не сразу понял от чего проснулся. По ощущениям он едва ли успел прикрыть глаза, как что-то заставило его вновь вернуться в этот бренный мир. Попов несколько раз моргнул, силясь хоть немного сфокусироваться по плывущей перед глазами комнате. Со стороны входной двери послышался стук, едва ли слышный, но в оглушающей тишине он был достаточно громким. Арс не спешил открывать, да и вставать тоже. Голова нещадно болела, в глаза будто песок насыпали, да и общее состояние было такое, словно он пил всю ночь. Спустя пару минут стук вновь повторился. Попов, поняв что нежданный визитёр уходить не намерен, тяжело вздохнул и, откинув в сторону одеяло, поплёлся открывать, даже не позаботившись о том, чтобы нормально одеться. «Может это их спугнёт, чтоб неповадно было», — Арс краем глаза увидел собственное отражение в зеркале, едва не перепутав его с каким-то актёром из квеста, куда так недавно их затащили Эмиль с Димой. Мешки и чёрные круги под глазами, воронье гнездо вместо волос явно никак не добавляли ему привлекательности. Даже не посмотрев в глазок, Арс открыл дверь и едва ли сдержался, чтобы не уронить собственную челюсть на пол. Моргнув несколько раз, Попов понял, что это не глюки и видение не растворилось, только лишь выглядело максимально смущённым, но с твёрдостью во взгляде, от которой у Арса мурашки пробежали по телу. Антон неловко переминался с ноги на ногу, то и дело покручивая кольцо на пальце. Взгляд бегал из стороны в сторону, лишь бы не задерживаться на Арсе, который к слову, был в одних трусах. Шаст был уверен, что смотреть в глаза Арсу он просто не сможет, потому что взгляд точно упадёт вниз, чтобы с жадностью рассмотреть стройное тело. «Хорош булки мять, ты тут не за этим!» — Антон из последних сил смог взять себя в руки и посмотреть Попову прямо в глаза. — Привет, я разбудил тебя? Прости, я звонил тебе, но ты не брал сначала, а потом оказался недоступен, и я начал волноваться и вот… — Шаст закусил губу, испытывая при это угрызение совести. Мог ведь до вечера подождать, но нет, надо было переться в полдень, когда была большая вероятность того, что Арс занят или вообще не дома. — Привет. Не то, чтобы… Ой, проходи скорее, нечего на пороге стоять. — Арс буквально затащил Антона к себе в квартиру, закрывая дверь. Антон с интересом осматривался, стараясь держать себя хотя бы в каких-то руках и не пялиться на Попова в открытую. «Подумаешь в трусах одних, будто я там не видел чего-то. У самого же всё тоже самое», — мысли должны были помогать хотя бы немного успокоиться, вот только воображение решило отыграться за всё то время, что Шаст запрещал себе думать об этом. — Ты пока разувайся и проходи на кухню. Это слева проход, а я пока пойду накину на себя что-нибудь. — Антон даже отреагировать не успел, как Арс быстрым кроликом поскакал в спальню, матерясь сквозь сомкнутые зубы. Шаст поджал губы, но обувь снял и даже аккуратно поставил её, после чего прошёл в указанном направлении. Кухня была похожа на… Кухню. Другого сравнения Антон не смог придумать, да и не было в ней чего-то необычного или особенного. Разве что ярко-красный холодильник в глаза сразу бросался, да огромный подоконник, который плавно перетекал в стол были чем-то необычным. Антон с интересом рассматривал всё, но тихий шорох заставил его обернуться. Арс за это время уже успел переодеться в серые свободные спортивные штаны и тёмно-синюю футболку с небольшим принтом кактуса. — Ты присаживайся. Чай будешь? — Попов нервно вытер ладони о штаны и слишком наигранно-беспечно принялся шебуршать по шкафчикам, в поисках чего-нибудь съестного. Антон проводил его взглядом, размышляя о том выпалить ли ему всё сразу или же лучше всего будет плавно подвести к тому, о чём он собирался сказать. Так и не определившись, Шаст упал на стул. Наверное, ему стоило ответить, но сделать этого он не успел — Арс уже достал две кружки и терпеливо сверлил взглядом чайник, что никак не хотел согреваться. — Ты просто в гости зашёл или что-то случилось? — Попов поставил кружку с ароматным чаем перед Антоном, садясь на соседний стул. Антон моментально напрягся, но постарался улыбнулось. Вышло не очень. За всё время, пока они общались, Шаст ни единого раза не был в квартире Попова. Знал только, что Арс живёт один в своей квартире и на этом всё. Да и не сказать, что особо интересовался этим вопросом. Антон бы счёл вопрос Арса глумливым, если бы не взволнованный взгляд, которым он смотрел на Шастуна. — Да ничего не случилось. Вернее случилось, но ничего страшного. Вернее… Да, бля. — Антон уткнулся лбом в стол-подоконник, желая провалиться сквозь землю. Попов отодвинул кружки чуть дальше, чтобы ненароком те не познакомились с полом намного ближе, чем хотелось бы Арсу. Арс хотел было уже положить руку Антону на голову, чтобы погладить того по голове, но сдержал свой порыв — неизвестно, как может Шаст отреагировать на подобное. — Антон, всё нормально? — в голосе Арса проскальзывали взволнованные нотки, но он даже не старался скрыть их. Антон тяжело вздохнул и поднял голову, встречаясь с Поповым глазами. Арс нервно сглотнул, но взгляд не отвёл. — Я хотел поговорить насчёт твоего предложения. Ну, которое ты в кафе сказал. — Арс не нуждался в уточнении. Он с самых первых слов понял про что говорит Антон. В комнате повисла неуютная пауза. Антон не был уверен, что Арс всё ещё не жалеет о своём предложении, Попов же просто боялся услышать ответ, каким бы тот ни был. Когда пауза начала затягиваться, Арс на одном дыхании произнёс: — Так что ты решил? Антон удивлённо моргнул пару раз, словно снимая с глаз какое-то наваждение. Арс сцепил руки под столом, придавливая их коленками, чтобы хотя бы так сдержать дрожь в конечностях. — Е-если ты не против… — Шаст нервно сглотнул, — если твоё предложение всё ещё в силе, то я хочу принять его. Но если ты вдруг передумал, то ничего страшного, мне и в общаге очень хорошо. Даже сосед нормальный. Правда… Антон хотел сказать что-то ещё, но не решился, поэтому предпочёл заткнуться. Попов смотрел на него пару секунд, за которые в голове Шаста успело пронестись несколько разных версий, которые должны были произойти в следующее мгновение: от того, что он получит по лицу, до того, что его спустят с лестницы или выкинут в окно. Почему Арс должен был сделать что-то подобное Антон не знал, но фантазия подкидывала ему именно это. — Я буду только «за», что ты будешь жить тут. Это… Я рад, что ты согласился. — Попов улыбнулся, чувствуя, как одиночество в уголках дома яростно начинает шипеть на него, будто не веря в то, что его так просто выгоняют. Арс почти физически ощутил, как с души спадает камень, который так долго не давал ему нормально дышать. — Когда ты хочешь переехать? — Попов говорил шёпотом, словно боялся спугнуть своё счастье, которое сейчас так скромно посматривало в его сторону. — Да я… Как бы… — Антон запустил руку в волосы, отводя взгляд в сторону. Он даже и рассчитывать не смел, что Арс всё ещё будет не против. — Тогда, если ты не против конечно, то давай попьём чай и сразу займёмся твоим переездом, хорошо? — Попов ободряюще улыбнулся, смотря на Антона, который в ответ смог лишь неуверенно кивнуть.

***

— Ты уверен, что твой сосед не будет против, если ты съедешь? Парни стояли в небольшой комнате в общаге, где жил Антон. Арс до сих пор искренне недоумевал, как его вообще пропустила вахтёрша, которая со стороны была похожа на цербера, разве что голова была одна, но оттого казалась только злее. — Да всё норм. Ему же проще будет сюда своих девушек водить. — Антон пожал плечами, подходя к шкафу и открывая его, едва ли успевая отскочить в сторону, чтобы ком из одежды не придавил его ненароком. Арс всё ещё стоял у двери, смотря на эту картину широко распахнутыми глазами. Шаст же яростно рылся в этой куче, распределяя вещи и выбирая из неё свои, все остальные были запихнуты таким же комом обратно. — Так, стоп. — Антон остановился, в недоумении смотря на недовольного Арса, который направлялся к нему. — Я всё понимаю, что в общаге особо не парятся над тем, как выглядят и прочее, но не до такой же степени. Иди лучше чемодан свой доставай, я пока вещи сложу нормально. — Арс, да я сам… — Иди, тебе говорят. — Попов отодвинул Антона в сторону, не желая даже слушать его. Шаст хотел что-то ещё пискнуть, но недовольный взгляд Арса заставил его замолчать и подчиниться. Весь сбор вещей занял пару часов, хотя на первый взгляд у Антона их не было вообще. Да и откуда у первокурсника вообще могло взяться столько? На этот вопрос ответ ни Антон ни Арс так и не смогли найти. Они сидели на кровати, пытаясь привести дыхание в порядок. Всё же сбор вещей потребовал от них намного больше сил, чем они вообще могли представить себе. Казалось бы взять вещи, сложить их и поместить в чемодан, что может быть сложного? Как выяснилось много всего, начиная от того, что вещи не желали складываться, как того хотел Арс и заканчивая тем, что не помещались в чемодан, как того хотел Антон. — Точно никаких проблем не будет, что ты тут больше не будешь жить? — Попов откинулся на кровать, смотря на потолок, что был покрыт паутинкой трещин. Кое-где даже была видна отвалившаяся штукатурка. Общажная романтика не иначе. — Всё нормуль, я всех предупредил, что меня не будет некоторое время. До конца семестра они всё равно не смогут никого заселить, да и тут всего месяц остался, а на следующий год надо будет просто заново заявку подать, что жить тут хочу. Не думаю, что с этим могут возникнуть сложности. — Шаст опирался на руки, бродя взглядом по комнате, но совершенно не чувствуя какой-то грусти, что съезжает отсюда. Арс нахмурился, слушая Антона. Он уже хотел было возмутиться, но дверь в комнату резко распахнулась, встречаясь со стеной и сопровождая всё это грохотом. Попов про себя даже поразился, что дверь вообще осталась на месте, а не слетела с петель и даже потолок почти не дрогнул, только небольшой кусок штукатурки свалился в самом углу комнаты. — О, а ты чего не один? Ты б предупредил, я бы погулял, да и вообще дверь закрывать надо! — В комнату ввалился парень, от одного вида которого Попову захотелось поморщиться. Слишком противоречивые ощущения он вызывал: очень приятная внешность с совершенно свинским характером. — И тебе привет. Не переживай, мы уходим уже. Лизе привет передавай. — Антон встал с кровати и взглянул на Арса. Арс понял его без лишних слов. Последовав примеру Шаста, Попов тоже встал, взял чемодан за ручку и внимательно осмотрел комнату на наличие забытых вещей. Арс чувствовал, как Антон напрягся, стоило только парню — соседу Антона — появится в комнате. — Да ладно тебе, Тох. Я правда могу погулять, пока вы тут того самого, — парень заржал, смотря на одинаково удивлённый взгляды Антона и Арса, направленные на него. Антон осторожно положил руку на ручку чемодана, где находилась рука Арса, заставляя того тем самым вздрогнуть и обернуться. — Пожалуйста, пойдём, — на одном выдохе произнёс Антон. Попов сжал зубы и кивнул. — Всё забрал? — Арс говорил тоже тихо. — Да. Пойдём. Попов внимательно осмотрел лицо Антона, который явно пытался сдерживаться, чтобы не вылететь пулей из комнаты. Арс выдохнул, словно набираясь сил, после чего уверенной походкой направился к двери, отмечая про себя, что Антон идёт следом за ним. Вот только сосед явно не спешил освобождать дорогу. Скрестив руки на груди, он с ухмылкой наблюдал, как Арс приближается к нему, едва ли не впечатывая его нос в свою грудь, в силу роста. — Может ты соизволишь подвинуться? — Попов приподнял одну бровь, смотря на парня сверху вниз. Тому пришлось чуть задрать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Так проходи, в чём проблема? Вроде не такой толстый, в проёме должен поместиться. — Парень явно хотел вывести Арса из себя и это почти даже вышло. Антон был позади Арса и даже не знал, как можно разрядить обстановку, которая накалялась с каждым мгновением. — Вадим, дай нам пройти. Комната полностью в твоём распоряжении. — Шаст всеми силами старался говорить спокойно и уверенно, что у него совершенно не выходило. Вадим ответить не успел, рядом с ним появилась вахтёрша, смотря на Арса убийственным взглядом. Попов ей даже был благодарен в какой-то мере. — Молодой человек, насколько я помню, вы только на час просились в комнату, чтобы вещи собрать, а прошло уже два часа шестнадцать минут. Если вы думали, что я забыла про вас, то вы очень сильно ошиблись, — голос женщины неприятно скрипел, словно кто-то забыл смазать петли у двери, а суженные глаза только добавляли ей сходства с мопсом. Злобным таким мопсом, который как таковой угрозы не представляет, но нервы потреплет знатно. — Ох, совсем не уследил за временем. Прошу меня великодушно простить, мы уже уходим. — Арс всем своим видом показывал раскаяние, вот только Антон достаточно неплохо знал Арса, чтобы понять, что это просто шоу и ничего более. К его удивлению, на вахтёршу такое «искреннее» раскаяние очень даже подействовало, она даже почти сменила гнев на милость. — Даю вам ещё десять минут, чтобы уйти. Иначе потом не обижайтесь. — Вот только женщина даже на шаг не сдвинулась со своего места, продолжая сверлить Попова взглядом. Арс женщине чуть виновато улыбнулся, после чего бросил на Вадима чуть высокомерный взгляд, заставляя того убраться с дороги — связываться с вахтёршей у него не было никакого желания. — Галина Петровна, спасибо вам большое за понимание и извините за доставленные неудобства. — Антон подошёл к женщине, пока Арс спускал чемодан по лестнице, чтобы уже поскорее убраться с этого места. — Ой, Антош, ну что ты. Если вдруг твой друг будет обижать тебя, то возвращайся обязательно. Тебе комнату я всегда найду. — вахтёрша расплылась в улыбке, тепло улыбаясь. Антон скомкано попрощался с Вадимом, после чего вылетел на улицу, в надежде, что Арс ушёл не так далеко. — Я нам такси заказал, через пару минут должно подъехать уже. — Попов обнаружился прямо у входной двери, внимательно смотрящим в собственный мобильный. Антон улыбнулся, вставая рядом с ним и вдыхая всей грудью городской июньский воздух, чувствуя при этом, что жизнь не так уж и плоха. Чуть смущённые взгляды то и дело проскакивали между ними, заставляя каждый раз непроизвольно краснеть. Арс бы и рад сказать, что безумно рад этому смущению и всем этим неловким прикосновениям, но больше его сейчас радует то, что он буквально кожей чувствует, что одиночество, злобно сверкая на него ярко-алыми глазами, отходит в сторону. Будто сдаваясь, но при этом обещая вернуться в тот момент, когда Арс совершенно точно не будет готов к этому. Думать ему об этом не хочется. Всё это произойдёт не то, что бы не скоро, но где-то там, в будущем, а пока что у него есть только сейчас, в котором он чертовски смущён и безумно счастлив. Антон чувствует, как у него заполошно бьётся сердце от одной только мысли о том, что он не просто у Арса в гостях, а собирается тут жить. Пусть это продлится всего ничего, но даже этому он безумно счастлив. Пусть ему уже через пару месяцев могут указать на дверь и прогнать прочь, как нерадивого щенка, но даже с этим он готов полностью смириться, лишь бы сейчас быть рядом с Арсом и чувствовать его фантомные взгляды на себе. Неделя выдаётся настолько тяжёлой, что собраться всем вместе у парней просто физически нет сил. Их конечно освободили от всех занятий, а Серёжа вообще сдал почти все экзамены досрочно, кроме видео, но тем не менее сборы проходят намного тяжелее, чем кто-либо из них мог бы себе представить. Антон тихо радуется тому, что ему почти и не требуется ничего собирать, лишь выложить некоторые тёплые вещи из чемодана, которые ему точно на море не понадобятся. Арс же всё время фырчит и недовольно кряхтит, когда достаёт очередную футболку с непонятным принтом и пытается понять стоит ли брать её с собой или нет. Антон благоразумно молчит, стараясь не напоминать лишний раз о том, что они едут всего лишь на неделю и вряд ли Арс сможет переносить все футболки за это время, даже если будет переодеваться по несколько раз на дню. Но видно Арс и сам это на удивление понимает, поэтому не спешит брать с собой и половины того, что вытаскивает из шкафа. Олег с Серёжей собирают свой чемодан за пару часов, особо не заботясь о том, что у них с собой несколько футболок, да пара шорт на двоих. Они всё же отдыхать решили, а не демонстрировать всем новую моду. Единственное от чего Серёжа не может отказаться: чёрная футболка, которую ему когда-то давно, кажется ещё в прошлой жизни в детском доме, подарил Олег. В ней не было ничего такого, кроме надписи: «Люди делятся на 10 типов: кто понимает двоичных код и кто нет». Серёжа, когда увидел её первый раз, хохотал почти целый час, а потом ещё столько же целовал Олега в благодарность, наплевав на то, что их кто-то может заметить. Единственные, у кого в квартире было лишь напряжение и разве что холодом не веяло — Дима и Эмиль. Эмиль насколько привык к тому, что Диму нужно игнорить, что делал это почти на профессиональном уровне, разве что сердце каждый раз предательски переставало биться, а лёгкие отказывались впускать воздух, стоило только Иманову увидеть взгляд Димы. Масленников искренне пытался скрыть то, насколько ему сейчас плохо физически, не говоря уже о моральной составляющей, но актёр бы вышел из него никудышный. Единственное на что у него хватало сил — сидеть на кухне или в кресле по несколько часов, обдумывая то, как он может всё исправить. Понимание, что всё идёт в тартарары, убивало в нём всякую надежду на счастливое будущее и хоть какой-то благоприятный исход. Оставалось только смириться с неизбежным, а вернее собрать последние остатки мужества в кулак и сделать то, о чём просил Эмиль, но сначала следовало извиниться перед ним. Эмиль ещё ранним утром уходит за продуктами для поездки. Диму само собой с собой не зовёт, что ему сейчас будет только на руку. Дождавшись, пока Эмиль уйдёт на достаточное расстояние, Дима тоже вылетает из дома, матерясь под нос и проговаривая список того, что следует купить. Если и извиняться, то как следует. Возвращается Эмиль лишь поздним вечером, не желая проводить так много времени в квартире. И даже не потому что это квартира Димы, а скорее потому что совесть каждый раз начинает его сжирать, стоит ему лишь встретиться с Димой взглядом или просто оказаться ближе хотя бы на пару метров. Понимание, что он действительно был не так уж и прав в своей правоте больно бьёт каждую минуту, которую он по собственной глупости должен проводить отдельно от человека, которого искренне любит. То, что что-то не так Эмиль понимает почти сразу же. В квартире везде погашен свет, но при этом тихо играет музыка, а освещением служат свечки. Но не настоящие, чтобы не спалить всё к чертям, а электрические и их явно здесь не одна сотня. Эмиль успевает только обувь поставить на место, как замечает Диму, что стоит в белой рубашке, закатав по локоть рукава, и светлых джинсах, на которых виднеется массивный ремень. Эмиль невольно сглатывает, чувствуя, как в горле всё пересыхает и одновременно с этим образуется комок. Дима медленно подходит ближе, неотрывно смотря в глаза, словно гипнотизируя. Эмиль не в силах не то, что пошевелиться или отвести взгляд, он даже мыслить нормально не может, чтобы вспомнить о том, что они вообще-то до сих пор в ссоре. Тем временем Дима почти вплотную подходит к Эмилю, но всё ещё оставляя достаточное расстояние между ними, давая возможность сбежать. Эмиль стоит на месте, заворожённый аурой, которая медленными змеями расползается по комнате, заставляя забывать о том, что нужно хотя бы иногда дышать. Нервно сглотнув, Дима протягивает руку, мягко приглашая, но не настаивая. Сейчас он весь состоит из неуверенности, которую пытается спрятать за своей бронёй из пафосного мачо. Эмиль медленно переводит взгляд на протянутую руку, не в силах даже подумать о том, что всё это может значить. Кожа соприкасается с кожей, вызывая толпу мурашек и желание заскулить от столь желанного прикосновения, пусть и такого невинного. До этого момента Эмиль и сам не понимал как сильно скучает. Дима молчит и Эмиль хочет следовать этому правилу, не до конца понимая, что за игру тот затеял. Пакет с продуктами оказывается забытым возле входной двери, пока Дима спиной ведёт Эмиля вглубь квартиры, но не заводит его в зал, как тому казалось, а идёт в ванную. Даже если Эмиль и удивлён этому, то ничего не говорит, помня о правиле и ожидая того, что произойдёт дальше. Ванная также погружена во мрак, но из-за десятков свечей, что расставлены повсюду, темнота приятная и даже интимная. Дима отпускает руку Эмиля, стоит им только оказаться в нужной комнате. Он разворачивается и поворачивает краны, наполняя ванную. Эмиль чувствует, как забывает дышать, стоит ему только увидеть рельефные руки всё ещё любимого человека. Такой нужный сейчас воздух лишь мешает забываться в чувстве заботы и любви. Удостоверившись, что ванна набралась достаточно, Дима перекрывает воду, встаёт и пристально смотрит точно Эмилю в глаза, но при этом будто в душу ему глядит. От такого пронзительного и в тоже время уязвимого взгляда, он чувствует, что готов потерять сознание, но вместо этого делает несколько крохотных шагов вперёд, почти сразу же останавливаясь, стоит только Диме поднять руку. Воздух между ними можно резать ножом, но не от напряжения, которое царило в последнее время, а от всепоглощающей любви. Дима осторожно протягивает руки вперёд, касаясь худых боков и чувствуя, как Эмиль невольно вздрагивает, словно его током шарахнуло. Судя по слегка ошалелому взгляду всё так и было. Осторожным движением, словно боясь напугать, Дима подцепляет края футболки и тянет её вверх, нервно сглатывая, когда открывается вид на подтянутый живот и горошины сосков, что уже успели затвердеть от перепада температуры. Футболка оказывается в корзине для белья. Эмиль во все глаза смотрит на Диму, ожидая того, что последует дальше. Дима не спешит, наслаждаясь любимым телом пока что только как зритель, но надеясь, что вскоре ему разрешат прикоснуться к этому творению, созданному явно на небесах. Дима расстёгивает пуговицу на шортах Эмиля, медля, словно ожидания, что в любой момент может получить по рукам за это. Но Эмиль лишь смотрит на всё это затуманенным взглядом, совершенно не стесняясь того, что успел порядком возбудиться. Шорты оказываются на полу, а Дима стоит на коленях, чтобы было удобнее раздевать. Всё это напоминает больше сюр, но Эмилю всё настолько нравится, что он даже готов поверить, что свихнулся, лишь бы это не прекращалось. Прохлада воздуха резко ощущается на возбуждённой плоти, но не остужает, заставляя хотя бы немного начать мыслить, а скорее наоборот подавляя остатки чего-то человеческого, оставляя всё на уровне рефлексов и инстинктов. Дима слегка водит подушечками пальцев по икре Эмиля, заставляя того приподнять сначала одну, а потом и вторую ногу, освобождаясь до конца от одежды, которая летит вслед за футболкой в корзину. Дима осматривает Эмиля снизу вверх жадным голодным взглядом, нервно сглатывая слюну, что так и норовит заполнить рот. Желание прикоснуться, поцеловать, укусить заполоняет всё разумное, что у Димы оставалось в голове. Прикрыв глаза и сделав несколько вдохов, Дима встаёт, собирая себя хотя бы немного до адекватного состояния, после чего берёт Эмиля за руку и подводит к ванной, помогая залезть в неё. Вода немного приводит в чувства, но лишь настолько, чтобы понять, что всё действительно происходит. Дима берёт мочалку и обильно поливает её гелем для душа, распространяя по комнате аромат жасмина — так всегда пахнет Эмиль. Медленно, аккуратно, даже слишком аккуратно, Дима моет своего мышонка, не замечая того, как сам дуреет от заботы, которую дарит. В его прикосновениях нет ни малейшего намёка на что-то интимное или порочное, одна лишь только забота и огромная любовь, словно он не мог выплеснуть её несколько нескончаемых лет, а сейчас дорвался. Махровым полотенцем Дима почти полностью укутывает не сопротивляющегося Эмиля. Слишком долго они были врозь и слишком долго таили обиду друг на друга, чтобы сейчас в один момент всё снова испортить. Нет, Эмиль не забыл о своей обиде, вот только он слишком измотан и возбуждён, чтобы думать о чём-то ещё, кроме горячего тела, к которому так и тянет прижаться, чтобы укрыться от всех невзгод и опасностей, что таит в себе мир. По канону кровать должна была быть усыпана лепестками красных роз, но вместо этого, она расправлена, словно в ожидании своих хозяев. Дима аккуратно уложил Эмиля на подушки, устраиваясь рядом, но не дотрагиваясь, словно всё ещё неуверенный в том, что ему действительно это позволено. Эмиль завозился, переворачиваясь на бок и высовывая руку из махрового плена. Дима даже дышать перестал, когда почувствовал, что Эмиль положил руку ему на щёку, лаская. Едва Дима успел прикрыть глаза, как тут же распахнул их в удивлении, почувствовав неуверенный поцелуй на своих губах. Веки Эмиля трепетали, а сам он весь был напряжён, словно натянутая тетива. Вновь закрыв глаза, Дима ответил. Прошло несколько минут, прежде чем Дима смог окончательно осмелеть. Не разрывая поцелуя, он навис над Эмилем, медленно водя рукой по его телу, точно вспоминая как это было. Эмиль тихо выдохнул в поцелуй, наслаждаясь ленивой лаской. Дима прервал поцелуй, чуть отстраняясь и внимательно всматриваясь в любимое лицо. Мышонок смотрел на него сквозь чуть приоткрытые веки и пелену возбуждения перед глазами. Одного маленького кивка хватило для того, чтобы Дима смог расслабиться и полностью сосредоточиться на выцеловании каждого сантиметра. Эмиль тихо постанывает, чувствуя, как всё тело начинает гореть от поцелуев, которых кажется слишком много для него одного. Неожиданно даже для самого себя он издаёт один громкий гортанный стон, в удивлении распахивая глаза и смотря на то, как Дима склоняется над его членом и без особых церемоний заглатывая почти полностью. Даже если бы Эмиль что-то и хотел сказать или возразить, то просто физически был на это не способен после того, как Дима начал вытворять что-то невероятное своим языком, так и не вытащив член изо рта. Одна рука так и продолжала шарить по телу, лаская, пощипывая и просто оглаживая, пока вторая ласкала яички. От стольких ощущений и эмоций одновременно, Эмиль не мог сдерживать себя, метаясь по кровати и пошло стоная, забив на соседей, которые явно всё слышали. Дима ни на мгновение не прерывался от своего занятия, наслаждаясь «музыкой». — Дим… Дим… Дим, я сейчас… — Эмиль говорит сбивчиво, впервые за весь вечер нарушив обет молчания и пытаясь отодвинуться подальше от Димы. Вот только у того были явно другие планы. Лишь услышав сбивчивый шепот, он с удвоенной силой принялся ласкать Эмиля, готовый полностью всё принять. Много времени для этого не понадобилось — пара уверенных движений и Эмиль уже изгибается в немом крике, выплёскивая семя прямо в глотку Димы, заставляя того закашляться горечью, но при этом всё проглотить, а после и начисто вылизать. Они лежат рядом друг с другом, не в силах отдышаться и перевести дыхание. — Дим, а ты же… — Эмиль поворачивает голову и в его взгляде даже невооружённым взглядом читается вина, которую Дима не даёт развить. — Не переживай за это. Чувствую себя подростком, который кончил себе в трусы только от одного вида на тебя, — Дима чуть усмехается, когда видит как щёки Эмиля покрываются румянцем, в то время как в глазах пляшут озорные огоньки. На какое-то время вновь воцаряется тишина, в которой они продолжают смотреть друг на друга, словно стараясь отыскать что-то. Вот только что именно они ищут, не знают даже сами. Дима, не без сожаления, прерывает тишину, говоря при этом шёпотом, который на грани слышимости: — Я много думал и понял, что не против, если мы расскажем друзьям о нас. Эмиль ещё какое-то время смотрит на него, не до конца уверенный в том, что услышал всё верно. Кажется, что это сонный уставший мозг играет с ним в какие-то свои игры, но уверенный взгляд Димы говорит о том, что ему не послышалось. Неожиданный комок возникает в горле, который нет ни малейшей возможности проглотить. Едва слышно шмыгнув носом, Эмиль прижимается к Диме, пряча слёзы облегчения у него в сгибе шеи и чувствуя, как его нежно прижимают к себе, словно боясь сломать. Слёзы начинают бежать лишь быстрее, в то время как в груди образуется полный штиль и вера в то, что всё будет хорошо.