Никогда не разговаривайте с эльфами...

Выражение, застывшее на всех трех эльфских лицах, категорически не понравилось Вернону. Он с некоторой опаской смотрел на эльфов. Эльфы со своим фирменным выражением лица смотрели на лист бумаги, который был свернут в несколько раз. — Ну… — наконец-то ожил один из эльфов, а Вернон напряг память, пытаясь вспомнить, как его зовут. Память позорно проигрывала — вся родня Йорвета была практически на одно лицо. Впрочем, мелькнувшая на одежде изящная и невероятно красивая брошь помогла Рошу соотнести эльфа и имя. Йорран, гвиндейтский князь-Неожиданность. Почти как геральтова не-дочь, но только всё-таки куда приятнее. — …это отвратительно, — резюмировала Игрейн, которую всегда можно было опознать по истошно рыжему цвету волос и яркой россыпи веснушек на щеках. — Это совершенно точно отвратительно, — пробормотал Йорвет, лицо которого начинал разбирать нервный тик. — Да ладно вам, чего разбубнелись, — хмыкнул Йорран и, наконец-то заметив Вернона, вполне себе дружелюбно кивнул головой, — определенно тот, кто писал это, старался. Стоит похвалить его за труды! — И отрубить руки за надругательство над классической литературой, — фыркнула Игрейн, следом за братом кивая Рошу головой, отчего по стенам комнаты забегали крохотные солнечные зайчики. Волосы эльфки были украшены дорогущей алмазной сеткой, и Вернон точно, совершенно точно, не хотел знать, откуда у них вообще есть деньги на такие украшения. Впрочем, как и всегда, это могли быть, если верить Йорвету, останки (да, эльф всегда настаивал, что это именно останки!) роскоши былой. — А… что это? — Эээ… — эльфы как-то совсем нехорошо замолчали. Йорвет и вовсе нервно дергал ухом. — Ну… — некогда гроза всех Северных королевств отчего-то нервно мямлил и, кажется, собирался словно какая-то экзальтированная девица грохнуться в обморок. — Понимаешь… — Нет, — не без издевки в голосе ответил Вернон, складывая руки на груди. Упрощать задачу Йорвету он не собирался. — У Йорвета завелся поклонник, — ответил вместо племянника Йорран. И это прозвучало так легкомысленно, так… странно. — Вы так говорите, словно у него завелись вши, блохи или паразиты, — не подумав, брякнул Рош. В ответ на эту фразу старшие йорветовы родственники переглянулись. — Практически, — взгляд Игрейн был кристально честным и чистым. — Я вша, червяк или блоха? — решил чисто для себя уточнить Вернон. Это не было призывом к ссоре. Это все-таки сказывалась разница в восприятии всего. Честно говоря, со старшим эльфским поколением иметь дело было очень сложно. Они все были рождены в другом мире, жили в нем когда-то и со старой родины, сюда, на новые земли, принесли с собой только долгую жизнь. Которая, увы, так и не передалась последующим поколениям. Эльфы, рожденные в Белых Гаванях, старели еще медленней и жили куда дольше, чем их же дети, которые уже были рождены в Синих горах. Йорвет пытался как-то объяснить этот феномен, но потом махнул рукой и сказал, что даже Знающие толком не понимают, с чем это связано, но, возможно, это реакция мира на эльфов, так сказать, аллергическая. Вернон тогда с трудом удержался, чтобы не пошутить, что на Йорвета вообще у всего живого аллергия. И тогда бы завязался спор, насколько можно считать живым самого Роша (а так же разумным). — Конечно, ты блоха, — Игрейн и Йорран переглянулись. В их ответе хором не было ни капельки задумчивости. — Так крепко в него вцепился, так держишься за него. Иные блохи так за псин не держа… — Йорран замолк, почему-то внимательно уставился на Йорвета. Тот в ответ таким же взглядом уставился на дядю. — Я передумал. — Насчет чего? — спросил Вернон. — Ты — псина, человек, а мой племянник — блоха, — наконец-то распределил жизненные роли Йорран. — Идеальное сочетание. У псов всегда есть блохи. Это Судьба, — Игрейн без всякого стеснения рассмеялась, а Йорвет пошел багровыми пятнами. «А вот меня бы уже удавить попытался», — с некоторой долей обиды подметил Рош. — Может быть, — потряс посланием Йорвет, — мы решим, что с этим, блядь, делать?! — А что ты можешь сделать? Не убивать же человека. — А с чего вы решили, что это человек? — Рош подошел ближе и забрал у Йорвета, адресованное тому послание, внимательно вчитываясь в строчки. — … это не проклятье? — не выдержал Рош, с трудом отрывая глаза от текста. — Магам хоть показывали? — Показывали. — И что сказали? — Когда ржать как умалишенные перестали? — фыркнул Йорран. — Это классика поэтической литературы. Перевод на общий язык, конечно, оставляет желать лучшего… — Но он точно лучше, чем вот это?.. — Но ни одна из этих роз не смотрит в щеки мне, — вслух начал читать Вернон откуда-то из середины, — А в некоторых парфюмах он счастливее — у моего парня перехватило дыхание… — Рош поднял взгляд на несколько строчек выше. — Если снег белый, он почти коричневый?.. Но, небеса, я думаю, что моя любовь странная… — голос Вернона упал почти до шепота. — Блядь, ну, хоть кто-то это понимает. — Что именно? — Что странно тебя любить, тугодум, — Рош отдал послание Йорвету, недовольно цыкая. Почерк был ужасно знакомым, как не прискорбно было это понимать. — Что-то не нравится, то… — Я сказал, что что-то не нравится? — Скажи же, что они милые… — начинающийся спор (а вместе с ним и ругань) прервал совершенно довольный голос Йоррана. Они с Игрейн уже стояли рядом и смотрели на них с огромным умилением. Вернон почему-то засмущался, впрочем, как и Йорвет, если верить алым пятнам, которые расходились от щек до самых кончиков острых ушей. — Такие замечательные, смешные дети. Я буду плакать, когда ты умрешь, человек. — Я тоже, — поддакнула брату Игрейн, а Вернон лишь махнул на эльфов рукой, мол, чего, блядь, цирк-то тут устроили, ироды остроухие. — Но настоятельно попроси того, кто это написал, больше так не делать. Дело не в том, что у него могли бы быть какие-то шансы или возможности, — наблюдать за тем, как Йорвет краснеет всё сильнее и сильнее под речь тетки, было просто бесценно. У эльфа были определенные трудности с тем, чтобы говорить о собственных чувствах, так что, видимо, он был даже благодарен Игрейн за то, что та говорила вместо него. — А в том, что это наводит на грустные, печальные или даже самоубийственные мысли. — Не понял… — Мой гнусный человекоразмерный племянник совершенно точно не будет жить без тебя, и такие послания — это напоминание о быстротечности твоей жизни. Я бы сказал вам немедленно заиметь потомство, но вот беда, вы оба мужчины. А жаль, ваш ребенок бы взял от вас только лучшее, — Йорран продолжил говорить вместо сестры. — Однако, всё это тлен и суета. Я прямо чувствую, что вам нужно поорать друг на друга, поэтому мы с сестрой удаляемся. Если что, кровеостанавливающий настой и бинты во-о-он в той шкатулке. Всего хорошего, детишки! После ухода князя и его сестры в комнате повисла тишина. Ни Йорвет, ни Вернон не знали, как и чем её нарушить, да и, наверное, не очень-то и хотели. — …туссентской розой, алой или белой, — все же нарушил тишину Вернон, — нельзя сравнить оттенок этих щек. А тело пахнет так, как пахнет тело, не как фиалки нежный лепесток. Ты не найдешь в нем совершенных линий, особенного света на челе…* — … это более приемлемо… — Йорвет смотрел в пол, нервно комкая в руках несчастное письмо. — Значит, ты знаешь кто это? — Знаю. — И не скажешь? — Нет. — Почему? — Йорвет, — вздохнул Рош, — я не хочу, чтобы ты повесил парня только потому, что он осквернил своим плохим переводом какую-то там вашу древнюю эльфскую поэму. Я сам решу этот вопрос, благо, он решаемый.