Изъян социума

      Тебе стоит сказать это самой себе, — спокойно отозвалось чудовище.       «Я. Не. Понимаю», — чеканя каждое слово, сказала Виктория. — «Что тебе не нравится? Почему ты продолжаешь упорно обвинять меня во лжи? Я не лгу тебе!»       Это правда, — кивнув, согласилась Лаан-Грэн. В её оранжевых глазах разлились досада и сожаление. — Ты действительно так думаешь. Но правда, истина, к которой ты всегда так стремилась и которую так жаждала разглядеть, заключается не в этом. Насколько слепыми стали твои глаза? Как ты позволила себе стать такой? Подумай, Ла-Аанг, какими глазами посмотрит на тебя Панг-Гуан-Чу, если ему вдруг доведётся встретиться с тобой?»       «Да о чём ты толкуешь, чёрт тебя дери?!» — крикнула юнга. — «Я изменилась. Да. Мне через многое пришлось пройти. Но это ничего не меняет!»       Ты глубоко заблуждаешься, Ла-Аанг, — ощерился оборотень. — Это меняет всё. Давай вместе вспомним тот переломный момент, когда ложь и пелена показались тебе привлекательнее истины. Ты прекрасно знаешь, когда это произошло. Панг-Гуан-Чу спас тебя из бурного потока Чи-Хэ, вынес тебя из власти бушующей стихии, не дал ей размозжить твоё жалкое тело о камни. Он сохранил твою никчёмную жизнь, потому что уже тогда любил тебя. Не мог допустить, чтобы его лучшая ученица погибла. Не представлял, как будет жить, если яркое солнце, которое вырвало его из бездонных глубин одиночества и бесконечного созерцания, навсегда закатиться за горизонт. Он понимал, что совершает самую большую ошибку в своей жизни, но предпочёл боль правды иллюзорной эйфории лжи. Он был честен с собой и следовал ветхому завету свитка, который когда-то давно сотворил великий мудрец. Что ты почувствовала, Ла-Аанг, когда открыла свои глаза и обнаружила себя на его руках? Какая эмоция затопила твою грудную клетку? — не дожидаясь ответа, Лаан-Грэн нетерпеливо щёлкнула пастью. — Любовь. Думаешь, Панг-Гуан-Чу не заметил её? Он заметил».       «Великая бездна!» — закатил глаза Виктория. — «Для чего ты мне это рассказываешь? Я и без тебя знаю, когда и как полюбила его. Я никогда не отрицала этого!»       Не отрицала. С этим глупо спорить, — что-то нехорошее промелькнуло на волчьей морде. — Хочешь узнать, почему на самом деле ты покинула Чэн-До?       «Лаан-Грэн, у тебя не всё в порядке с головой», — настороженно прищурилась юнга. Перспектива делить сознание с оборотнем не нравилась ей, но мириться с этим было возможно, при условии, что его рассудок будет здоров. Не на шутку усомнившись в этом, Виктория решила, что если получит подтверждение своим догадкам, то пересилит себя и… убьёт Лаан-Грэн. — «Я покинула храм Чэн-До, потому что понимала, какое будущее ждёт меня и Панг-Гуан-Чу. Ты читаешь мои мысли. Ты не можешь не знать этого».       Нет, — елейно протянуло чудовище. — Ты покинула храм Чэн-До и оставила Панг-Гуан-Чу, потому что испугалась. Испугалась глаз, которые смотрели на тебя с выражениями любви и заботы. Испугалась того, что больше не будешь принадлежать самой себе. Испугалась зависимости, слабого места. Испугалась боли. Ты спасла Панг-Гуан-Чу не потому, что любила его. Ты спасла его для того, чтобы не просыпаться каждую ночь от кошмаров. Боялась, что лицо мертвеца будет смотреть на тебя живыми глазами. А потом, уродуя себя изнутри, начала убивать, прикрываясь моим именем. Убивала всех и каждого, кто смотрел на тебя глазами, в которых плескалось что-то тёплое. А сейчас, глупышка Ла-Аанг, ты до смерти боишься Линг-Дао. Его тёмно-карих глаз, в которых плещется она. Любовь, — видя, как лицо юнги стремительно теряет краску, Лаан-Грэн широко ухмыльнулась, обнажая ряды острых зубов. — Таков твой единственный страх. Такова твоя единственная слабость. Ты пойдёшь на всё возможное, чтобы уничтожить глаза, которым ты не безразлична.       «Это…» — сипло произнесла Виктория, — «неправда. Это не может быть правдой! Я убивала, потому что…»       Почему? — жадно спросило чудовище. — Потому что оборонялась? Право слово, Ла-Аанг, ты мастер люхэбафацюань! Тебе хватит одного пальца, чтобы победить всех желающих прикоснуться к твоему телу. Это правда, Ла-Аанг?! Ответь мне!       «Да…» — не веря в то, что могла упустить из виду настолько чудовищную метаморфозу, прошептала юнга.       Ты могла никого не убивать. И это правда?       Обессиленно кивнув, Виктория сжала кулаки и зажмурилась, не желая и желая дослушать насмешливую речь оборотня до конца. Ощущая, как душа, эфемерная тень, наглухо закрытая стеной, неудержимым цунами рвётся на свободу, юнга собралась и, наступив себе на горло, перестала противиться. Барьер, всё это время скрывавший истину, оглушительно лопнул, разбрасывая кривые и острые осколки бритвенно-острого стекла во все стороны.       Неужели, мне удалось вправить тебе мозги?  — чудовище выглядело больше изумлённым, чем довольным, потому что до последнего предполагало бороться с упрямством соперницы. — Тебя оказалось так просто одолеть, Ла-Аанг. Всего пара слов и твои стены, которые ты так скрупулёзно выстраивала, обратились в ничто. Я разочарована. Но, — немного воодушевившись, добавило чудовище, — осталось ещё кое-что. Ты уже понимаешь, почему напилась на боте?       «Это из-за капитана, из-за его проклятых глаз», — мрачно отозвалась юнга. — «Я… я же читала о нём. Понимала, что, если попадусь ему, то могу не справиться. Он казался сильнее Панг-Гуан-Чу…»       Правильно, — кивнула Лаан-Грэн, — ты опять испугалась и, по стечению обстоятельств, всё-таки попав в его руки, закрылась. Запечатала всё, что в тебе было живого так, как никогда не запечатывала даже меня. И, чтобы не думать об этом, чтобы не вспоминать, не терзаться болезненными и выматывающими сомнения, нагрузила себя работой, чтобы по вечерам, возвращаясь в его каюту, обессиленно падать на кровать без чувств. А когда он задал тебе до смешного простой вопрос, ты остановилась. Поняла, что ответ, который был бы истинным, заперт. И опять не захотела разрушать то, что с таким трудом воздвигала. Такова твоя правда, Ла-Аанг. Я подарила тебе возможность встать на путь люхэбафацюань заново. Будешь её использовать? — ипытующе прищурилась Лаан-Грэн.       «Моя жизнь прошла в бесконечной беготне от себя самой. Какая нелепость!» — раздражённо фыркнув, Виктория рассеянно моргнула и, столкнувшись с тёмно-карими глазами, внимательно смотрящими на неё, поспешила опустить голову. — «Отлично. Он всё ещё здесь. Неугомонный».       — Похоже, вы и на этот раз победили, — тихо заметил капитан.        — Не угадали, — усмехнулась юнга и, закинув ногу на ногу, скрестила под грудью руки. — Я вновь проиграла.       — Но вы вернулись, — изумлённо приподняв брови, сказал Ларсен.       — Вернулась, — ровно отозвалась Виктория. — Вы хотели узнать моё мнение.       «Только я начинаю думать, что знаю, каков её следующий шаг, как она вновь и вновь рушит все мои домыслы. Что за непредсказуемая женщина…» Хотел.       — Вы сильный, капитан. Я уже говорила кое-что, но повторю это ещё раз. Вы не чудовище, не монстр, не какой-нибудь человек, который тешит себя тем, что причиняет боль другим. У вас есть понятия о том, какой должна быть справедливость, и вы придерживаетесь их. Вы смогли, наперекор всему миру, стать самим собой. Для вас не имеет веса мнение пустых людей. Вы похожи на меня гораздо больше, чем способен охватить первый взгляд. Даже удивительно, что мы встретились, — тонко улыбнувшись, она заставила себя заглянуть в его глаза, уже готовая к опаляющему жару, который непременно её окатит, но этого не произошло. Глаза Волка Ларсена были внимательными, проницательно глядели на неё, но оставались спокойными. Ощутив некоторое разочарование, юнга начала уже было топить его, но осеклась и прекратила. — «Я должна быть честной с собой. Не должна больше лгать. Иначе мои метаморфозы сделаются настолько чудовищными, что Лаан-Грэн, в сравнении со мной, будет казаться ручной собакой».       — Я не узнаю ваших глаз, — после длительного молчания, поделился Волк. — Что с вами приключилось? Ваш взгляд всегда был холоден и спокоен, какой-то мрак клубился там. А сейчас я… — капитан удручённо замолчал, понимая, что никак не может отыскать подходящих слов.       — А сейчас вы видите меня настоящую, — помогла ему юнга. — Без масок, барьеров и, чёрт знает, чего ещё. Давайте будем считать, что у меня есть внутренний голос. Он, в некотором роде, указал мне на ошибки, которые я совершила. Я приняла их. И теперь буду жить с ними. Потому что мой путь — это путь мастера люхэбафацюань. Я не имею права лгать себе и другим. Вы тоже оказали мне помощь, капитан. Я благодарю вас за это. Вы совершенно не были должны или  обязаны поступать так. Быть может, без вас я бы продолжила бродить во тьме, в любом случае, я не могу сказать, что жалею о нашей встрече.       Ощутив, как лавовая волна затапливает грудную клетку, Ларсен приложился к бутылке, не желая верить происходящему. Отставив её в сторону, он угрюмо посмотрел на свои руки.       «Человек не может за какие-то жалкие минуты взять и исправиться. Понять, что действительно совершил ошибки и принять их. Она, верно, дурачит меня. Придумала новый план. И времени у неё было достаточно… Она слишком переменчива, непостоянна, её действия, слова и поступки не поддаются никаким прогнозам. Я… постоянно буду ожидать от неё подвоха…» — силой воли заставляя себя остаться спокойным, он устремил на женщину ровный взгляд. Открыл было рот, чтобы произнесли нечто само собой разумеющееся, но не смог, против воли утопая в зелёном водовороте. — «Да не чудиться ли мне это?» — едва удержавшись от того, чтобы не протереть глаза, подумал капитан. — «А если она откровенна? Если сейчас я вижу, наконец, ту правду, которой так долго добивался?» — внимательно осмотрев юнгу и осознав, что не ощущает подвоха, Волк мрачно нахмурился. — «Обычно, я чувствовал, что она притворяется, что подыскивает слова, чтобы говорить правду, но ничтожно малыми порциями. Но сейчас она и правда не извивается, подобно змее, чтобы снова выскользнуть и скрыться… Нет, всё-таки, она, если и человек, то очень далеко вперёд шагнувший в развитии. Ей не чета все остальные…» Я рад это слышать, — кивнул Волк, — и надеюсь, что откровение с вашей стороны не станет разовой акцией.       — Не станет, — качнула головой юнга. — Мне уже почти нечего от вас таить.       — Почти? — усмехнулся Ларсен. — Ещё немного и вы полностью убедите меня в том, что загадки внутри вас, положительно, не имеют никакого исчисления.       — Ещё скажите, что вас это не устраивает, — с притворным удивлением, проговорила Виктория. — Я думала, вы потому и ищете со мной общения, что вам интересно.       «Дьяволица», — Волк заливисто расхохотался. — С моей стороны было, по меньшей мере, неразумно считать, что вы останетесь в долгу.       — Не надейтесь, капитан, — лукавая улыбка Виктории ему понравилась, а вот глаза, в которых мелькнул огонёк коварства, заставили его подобраться. — Пока вы ищите подходы ко мне, одну за другой открывая двери, я наблюдаю за вами и нахожу подходы к вам. Это принцип бездны. Чем дольше вы будете всматриваться в бесконечную темноту, тем внимательнее она будет присматриваться к вам. Разница здесь лишь в том, что вы для темноты очевидны, а она для вас навсегда останется морем мрака, которое бороздят неведомые существа. И будет очень здорово, если они не окажутся хищниками.       — О-о-о… — одобрительно протянул Ларсен, не желая больше держать себя на привязи, — вы пошли в наступление, — его глаза вспыхнули, разгораясь жаром. — Я должен испугаться?       — Это решать только вам, капитан, — азартно улыбаясь, сказала юнга. Поднявшись, она прошла на центр каюты и приняла позу кулачного люхэбафацюань.       — Вы пьяны, — качнул головой капитан, но поднялся следом. — К тому же, не думаете же вы, что я на досуге потешаюсь избиением женщин?       — Право слово, капитан, откуда в вашей голове возникают подобные мысли? — изумлённо спросила Виктория. — Я собираюсь вас учить и должна понимать, какая сила есть в вашем распоряжении и какова нынешняя отметка предела. Я, разумеется, не предлагаю вам кровавую расправу не на жизнь, а на смерть, но, подумайте сами, какой ещё способ, помимо спарринга, можно применить к данным обстоятельствам?       — Но вы… пьяны… — растерянно сказал Ларсен, подходя на расстояние вытянутой руки.       — Воин должен быть воином, даже если у него нет рук и ног. Такая ничтожная малость, как алкоголь, не остановит меня, — уверенно заявила юнга. — Нападайте.       Колеблясь, он сделал широкий шаг вперёд и попытался схватить женщину за запястье, но она проворно увернулась и мгновенно оказалась у него за спиной. Легко коснувшись ребром ладони его затылка, она насмешливо сказала:       — Труп. Если это всё, на что вы способны, то команду вы, верно пугаете бранью. Ещё раз, — грубо бросила она последние два слова. — Не надо делать для меня поблажек только из-за того, что я женщина, — дождавшись, когда он развернётся, юнга приблизилась к нему и прошипела на ухо: — меня это бесит! — несильным, но ощутимым апперкотом, она ударила его по подбородку, вынуждая отклониться и отлично поставленной атакой с локтя, пробила ему в солнечное сплетение.        Рвано выдохнув, Ларсен отшатнулся, не без изумления осознавая, что, пожалуй, и правда зря осторожничает. Довольно и раззадоренно хмыкнув, он выпрямился и со всей стремительностью и силой, на которые был способен в состоянии лёгкого алкогольного опьянения, атаковал её.        «Хороша», — заколдованной мантрой закрутилось у него в голове, когда она ловко отклонила кулак и, заблокировав его руку, с разворота вновь коснулась локтём солнечного сплетения. — Я должен признаться, что здорово недооценил вас, — силясь вернуть обладание рукой, он дёрнулся назад, но желаемого эффекта это не возымело. Обескураженно воззрившись на свои ноги, он увидел причину, которая пригвоздила его к месту. Женщина, незаметно для него, умудрилась, перекрыть ему отход подсечкой. — Впечатляет.        — Мы не мои способности и силу сейчас измеряем, — хмуро бросила она, ослабляя хватку и, не ожидая подобной подлости, оказалась в железном кольце рук.        — В лоб на вас идти бесполезно, — пояснил капитан и, не желая оставаться в долгу, опалил её ухо горячим дыханием: — ваши движения настолько отточены и стремительны, что я не вижу их.       — Неплохо, — криво улыбнулась Виктория. — Не можете победить меня силой, побеждайте хитростью. Но, — легко проведя пальцами по его оголённому предплечью, — на это я больше не попадусь.       — Вы ещё не освободились, чтобы так говорить, — усмехнулся Волк.       — В этом мне здорово поможет энергия знака земли, Ди-Чоу, — ровно ответила юнга и, крепко схватив его правое запястье, начала тянуть его в сторону. Ошарашенно уставившись на дикий тремор своих мышц, силы которых оказалось недостаточно, он вынужден был отступить.       — Ди-Чоу... — повторил он. — Выходит, знак земли — это знак силы?       — Не совсем, — качнула головой Виктория. — Земля — это мощь. Непреодолимая голая мощь, рождающая скалы, а затем стирающая их в порошок. Ди-Чоу — суть земли. И использовать эту суть можно разными способами, в зависимости от того, какое действие требуется совершить, — приняв позицию знака, юнга сконцентрировавшись, закрыла глаза. — Вы смогли ощутить мою Лин-Хун. Это говорит о том, что у вас огромный потенциал. Всё это время, вы ощущали энергию внутри. Теперь скопируйте моё положение и попробуйте ощутить энергию снаружи. Она вихрится вокруг вас бесконечными лентами, появляется из неоткуда и исчезает в никуда. Пропустите её через себя, откройтесь ей и она откроется вам. Подарит вам свои мощь и суть, — открыв глаза, она убедилась, что капитан всё сделал правильно и добавила: — упражняйтесь, а я расскажу вам о том, как появилось учение о пяти тайных знаках и том, кто его создал.