Изъян социума

      Проследив глазами за тем, как юнга выходит из каюты, Ларсен расслабленно откинулся на спинку стула. Изумление и разочарование медленно дрейфовали в центре его грудной клетки. Он жаждал узнать, что такое боевое искусство, которое раскрывает перед человеком невероятные возможности, но, получив доступ к нему доступ, не обнаруживал в себе прежних энтузиазма и устремления.       «Деловой подход…» — повторил он в мыслях свои слова. — «А я уж было подумал…» — мотнув головой, он поднялся и прошёлся по каюте, опять стараясь придать своим размышлениям другое направление. — «Как же так вышло, что я потерял ко всему интерес? И море больше не так радует мои глаза… Для чего мне теперь море, сражения со штормами и бурями? Что они теперь для меня? Какой смысл продолжать всё это, если я дотронулся до сокровенного, оно рядом, но как не тяни руку, пальцы всё равно никак не могут коснуться его граней… Дьявол! Да как же выкинуть её из головы…» — ощутив в себе желание взвыть, Ларсен остановился. — «А, всё-таки, я оказался не прав. Вот она», — накрыв ладонью широкую грудь, подумал Волк, — «душа. Что же это, если не она? Что, кроме неё, может так меня мучить и терзать… Что ещё может причинять мне такую… боль? Пожалуй, и головная с ней не сможет сравниться, какой бы сильной она не была. Я думал, что души нет и быть не может, потому что никто и никогда не мог сыграть на её струнах… А она. Всё она!» — схватившись за голову, он раздражённо зарычал и, стиснув покрепче зубы, сел за стол. — «Эта женщина разбудила мою душу… Рассказала мне, как её чувствовать… Всё бы отдал, чтобы избавиться от этого… Как было легко, когда её не было. Как всё было просто и понятно. А теперь… Теперь мне вслепую бродить в тумане, в дрянной надежде, не напороться на мель или скалы… Учиться понимать мир заново…» — капитан тщетно старался вызвать какие-то другие чувства к Виктории, кроме того, обжигающего, которое вертело его внутренности на вертеле и немилосердно скручивая их, выворачивало наизнанку. Он ощущал, что падает в бездонную пропасть, конца у которого нет и никогда не было, и ничего не мог с этим поделать. Не мог схватиться сильной рукой за ветки, уступы или края, не мог победить эту необъятную, простирающуюся во все стороны, бездну, как всегда побеждал и подминал всё и всех на своём пути. Сражение с собственной душой, эфемерным призраком, закованным в литые доспехи мощных мышц и сухожилий, оказалось ему не по силам. Первый раз за всю сознательную жизнь капитан Волк Ларсен понятия не имел, как ему выбираться из ямы, в которую его сбросило, куда идти, чтобы увидеть просвет во мраке. Потому ему оставалось метаться по собственной каюте в бреду охвативших его чувств, которыми он ни с кем не мог поделиться и с которыми было выше его сил совладать.

***

      Не успев выйти из каюты капитана, Виктория поймала на себе хитрый взгляд Магриджа. Нахмурившись, она целеустремлённо направилась на камбуз, всем своим существом улавливая перемены в настроении команды. Глаза, устремлённые на неё, непременно отливали интересом, восхищением и… пошлостью.        «Какого чёрта произошло?» — спустившись вниз по приставной лестнице, юнга бросила мрачный взгляд на Рика и Дэйна. — Что приключилось?       Рассеянно оглядевшись, Спенсер хотел было ответить, что всё в полном порядке и натянуть улыбку, но не обнаружил в себе сил к подобному действию. Женщина, которую он почти уже любил, сурово и пристально осматривала то его, то Дэйна. Сокрушённо вздохнув, Рик беспомощно посмотрел на своего помощника и тихо произнёс:       — Могу я попросить вас удалиться?       Изумлённо вскинув брови, Дэйн медленно кивнул и, замешкавшись от бурьяна, разросшегося в мыслях, быстро поднялся на палубу.       — Виктория… — скомкано и нервно начал Рик, не зная куда девать руки и прятать глаза, — мистер Йогансен застал вас и… Волка Ларсена на полу. Я, полагаю, вы и сами знаете, какая тут собралась команда. Пожалуйста, простите меня! — не выдержал он и едва удержался, чтобы не склониться. Из памяти ярким пятном вынырнул эпизод с похоронами мистера Хендсона, где юнга низко склонялось перед морем. Мотнув головой и испугавшись недоброго предзнаменования, Рик горячо продолжил: — Умоляю вас. Я должен был что-то придумать, чтобы уберечь нас от катастрофы! Если команда прознает о недуге Волка Ларсена, о его обмороке, то нам всем придётся очень худо. Они взбунтуются, начнётся настоящий ужас… Катастрофа! Я был вынужден… У меня не было выбора….       — Не тяните, — несдержанно зашипела Виктория, нутром предчувствуя что-то нехорошее.       — Я солгал, что вы и капитан теперь вместе… — скороговоркой прошептал Спенсер. — Пожалуйста, простите меня! — тут же добавил он. — Я виноват… Я так виноват перед вами, но мне нужно было как-то обосновать ваше отсутствие и отсутствие капитана. Это первое, что пришло мне в голову… Я не знал, что вы придёте в себя так скоро… Если бы я только знал… Я испугался. Недостойно себя повёл. Простите меня!       «Твою мать…» — пьяно качнувшись назад, юнга не удержалась и ушла в глубокий и долгий фейспалм. Потратив приличное количество времени, чтобы вернуть относительные самообладание и трезвость мысли, Виктория уже хотела открыть рот, как услышала ехидный голос чудовища в голове.       А правда спутает все карты, не так ли, Ла-Аанг? — насмешливо ощерившись, Лаан-Грэн продолжила: — Команда убеждена, что ты теперь возлюбленная Волка Ларсена. Как же тебе лучше поступить? Ведь ложь придётся раскрывать. А это вызовет смуты и толки. И может здорово испортить твои планы. Ты же до сих пор хочешь обучать Линг-Дао люхэбафацюаню? Тебе придётся использовать эту ложь. Подумай, какую дорогу она тебе откроет? Ты сможешь постоянно находиться рядом с капитаном. И никто не будет вам мешать. Это упростит тебе жизнь, Ла-Аанг. Тебе не придётся самой искать объяснение для команды.       «Решила переменить сторону?» — недоверчиво спросила юнга, стараясь игнорировать издёвки и сарказм в интонации монстра. — «С чего бы это вдруг? Я способна и сама разобраться. К тому же, мы обе знаем, что я ненавижу лгать. Чёртов мир…» — раздражённо выдохнула она. — «Почему из всех возможных вариантов, а я уверена, что они были в изобилии, меня забросило именно сюда?»       — В-виктория… — видя, как раздражение затапливает зелёные глаза, Рик испугано запнулся. — Я… я могу всё исправить! — быстро нашёлся он, изо всех сил пытаясь выправить положение. — Я… Хотите я прямо сейч…       — Замолчите, — зло, но спокойно произнесла Виктория. — Своё дело вы уже сделали. Остальным я займусь сама, — насмешливо улыбнувшись, она решила добавить, сочтя это неплохим началом для нового плана, основу которого ей подкинула Лаан-Грэн: — Поздравляю с повышением, мистер Спенсер, я делаю вас главным на камбузе.       «Что в голове у этой женщины?» — покрываясь холодным потом, подумал Рик. — «Мне совсем не нравится выражение её глаз… Что же я натворил…» Д-да, мэм, — с готовностью вытянувшись по струнке, выпалил Спенсер, радуясь уже тому, что Виктория отреагировала гораздо спокойнее, чем он ожидал.       — Отлично, — кивнув, юнга порывисто развернулась на пятках, скрипя прорезиненной подошвой берец по дереву, и поднялась на палубу. Не сочтя необходимым ставить в известность остальную бригаду камбуза, она проследовала в каюту капитана, не желая ловить на себе масляные и внимательные взгляды остальной команды.       «Угораздило же попасть в такую ситуацию», — прикрывая за собой дверь, подумала юнга. Столкнувшись с капитаном, она от неожиданности покачнулась и сразу ощутила крепкую хватку его ладоней на своих плечах. Заглянув в тёмно-карие глаза, Виктория осеклась от жара, которым её опалило и решила, что не станет обсуждать с Волком подобные вещи без доброй порции виски.       Понимая, что без повода вернуться так скоро юнга не могла, капитан мельком посмотрел на её губы и, мотнув головой, снял руки с её плеч. Сделав пару шагов назад, он бросил на неё вопросительный взгляд.       — У меня очень странные новости, — выдавила из себя Виктория и, уверенно дойдя до стола, жадно приложилась к алкоголю. Осушив четверть бутылки, она рвано выдохнула, морщась от горечи, разлившейся внутри, и развернулась к капитану. — Мистер Спенсер и мистер Йогансен заходили в каюту, когда мы лежали без сознания. Не разобравшись, как следует в ситуации, они решили оставить нас. Предполагая, что наше состояние может затянуться на продолжительное время, они решили обезопасить себя и нас, — отпив ещё немного, Виктория почувствовала, как ноги и руки наливаются свинцом и, покачнувшись, присела на стул. Подойдя и отобрав у юнги бутылку, Ларсен решил, что и ему будет не лишним хлебнуть виски и сел с другой стороны стола. — Мистер Спенсер придумал, что мы теперь вместе, потому что это могло бы объяснить наше длительное уединение.       Мрачно нахмурившись, Волк сделал ещё несколько глотков горячительного. Крепко задумавшись, он некоторое время пребывал без движения, а потом перевёл на Викторию тяжёлый, но лишённый всяких эмоций взгляд.       — И что вы об этом думаете?       — Это можно использовать, — пожала она плечами. — Нам, в любом случае, придётся придумывать какое-то объяснению нашему уединению. Тренировки по освоению энергии знака Лин-Хун очень длительные и статичные.       — Хорошо, — кивнул Ларсен, — но нам придётся выходить. Не будем же мы круглыми сутками сидеть в каюте.       — Придётся играть, — небрежно бросила она. — Позволите?       — Вы хотите напиться? — серьёзно спросил Волк.       — Я не люблю лгать, — скривившись, рассказала Виктория. — Мне нужно как-то перебороть себя.       — Мне не нравится эта идея, — поколебавшись, Ларсен всё же протянул бутылку юнге. — И я, как и вы, не люблю лгать. Почему бы нам просто не уличить мистера Спенсера во лжи?        — И рассказать всем, что я обучаю вас своему боевому искусству? — выпив виски, спросила Виктория. — Я почти уверена, что какая-то часть команды решит попытать счастья и попроситься ко мне в ученики.       — Это моя шхуна, мисс Виктория и я здесь капитан. Моя команда будет говорить и делать только то, что я им прикажу. Все они прекрасно знают, как я разбираясь с несогласными. Да и вы, я думаю, вполне способны вернуть на место их мысли, — помолчав немного, Ларсен принял бутылку и, немного отпив, продолжил: — Я не заметил за вами по отношению ко мне какой-то симпатии. И мне было бы неприятно видеть в ваших глазах отвращение или равнодушие. Давайте закончим этот разговор. В нём нет никакого смысла.        — Хорошо, капитан.       — Скажите, — сделав три огромных глотка и отставив полупустую бутылку в сторону, начал Волк, — какого вы обо мне мнения?       — К чему этот вопрос? — юнга недоверчиво прищурилась, мельком отмечая лёгкое головокружение.       — Мне любопытно узнать ваше мнение, — неловко дёрнул плечами капитан. — Вас смущают подобные вопросы? Вы спокойно отреагировали на ложь мистера Спенсера. Я сделал вывод, что вы вполне способны это обсуждать.       — Я недостаточно хорошо вас знаю, — мрачно отозвалась юнга, сильно кривя душой.       — Вы говорили, что не любите лгать, но сейчас вы лжёте, — буднично заметил Волк. — Этот вопрос так сложен для вас? Право слово, вы с лёгкостью рассуждали о более трудных вещах. Смогли даже поколебать мою философию и загнать меня в угол. Более того, вы сказали, что должны узнать меня, чтобы решить: открывать мне премудрости тайных знаков или нет. По всему видимому, я прошёл вашу проверку. Вдобавок, вы спасаете мою жизнь. Я не думаю, мисс Виктория, что подобные поступки возможно совершать по отношению к человеку, которого недостаточно хорошо знаешь, — тёмно-карие глаза разгорелись жарким огнём и проницательно заглянули в зелёные. — Я не понимаю, откуда у меня есть уверенность в том, что вы отлично меня знаете, но я уверен в ней, как и в своём чутье.        — Чего вы от меня добиваетесь? — огрызнулась юнга. — Я не могу сказать вам ничего такого, о чём вы бы и сами не знали.       — Можете. И скажите, — уверенно парировал Ларсен. — Всё это время, вы вели себя так, словно точно знали, как действовать. Я понял это, когда было уже поздно и деваться мне стало некуда, — помолчав, он решил выстроить словесную атаку ещё обширнее. — Вы заслонились холодным расчётом, скрывая за ним что-то такое, что явно не подходит под его описание. Вы лицемерите. Скрываете от всего мира своё настоящее я. Говоря о том, что вы чудовище и убийца, вы всё равно многого недоговаривали. Откройтесь мне.       — Я вам не книга, — холодно отрезала юнга.       — Но для вас книга я, — усмехнулся капитан, даже не догадываясь о том, что не просто попал в десятку, а уничтожил всю мишень разом. — Вы же не будете этого отрицать?       — Это всё моя Лин-Хун… — устало вздохнула Виктория и смежила веки. — Она открыла вам глаза.       — Вы жалеете? — нахмурился капитан.       — Наверное, нет, — качнула она головой, — но я попросила бы вас перестать меня перебирать, как какую-нибудь мозаику.       Так просто даёшься, глупышка Ла-Аанг? — насмешливо произнесла Лаан-Грэн, растягивая массивную волчью пасть в широком оскале. — Ты говорила, что не хочешь больше убегать или прятаться, говорила, что у тебя нет права позорить Панг-Гуаг-Чу, утверждала, что вспомнила истинную суть люхэбафацюань. Выходит, ты делала то, что так ненавидишь? Лгала мне?       «О чём это ты?» — нахмурилась Виктория. — «Наш разговор не имеет никакого отношения к капитану».       Правда? Значит, ты решила одним говорить правду, а другим лгать? Как подло и низко лицемерить подобным образом. Я всегда считала, что кулачное учение о пяти тайных знаках отвергает всякую ложь в любом её проявлении. Разве это не так, Ла-Аанг? Исправь меня, если я заблуждаюсь.       «Это так», — едва удержавшись от кивка, согласилась юнга, — «но я откровенна с ним. Я просто не хочу говорить ему, каков он в моих глазах. Это может вызвать проблемы».       Проблемы, — елейно повторила Лаан-Грэн и проницательно прищурила оранжевые с вертикальными зрачками глаза. — Ты считаешь, что тебя останавливают проблемы? Ты, верно, смеёшься надо мной, Ла-Аанг. Хочешь я помогу тебе разобраться с этим? Видишь ли, я читаю твои смысли, знаю, какова ты и ведаю твою суть. Но у меня возникают сомнения по поводу того, какого о себе мнения ты сама. Сдаётся мне, ты так глубоко спряталась, что уже просто не можешь видеть правду.       «Для чего весь этот разговор?» — в нижней части живота юнги расцвёл холод, не смотря на то, что тело пылало от горячительного, стремительно бегущего по венам. — «Я знаю себя. Тебе нет нужны что-то рассказывать мне».       Правда? — удивилось чудовище. — В таком случае, для тебя не станет ударом то, что ты, точно висящий над пропастью человек, усиленно хватаешься за соломинку, отчаянно боясь упасть. Твоё прошлое, Ла-Аанг. Ты и правда прожила его? Действительно приняла? А если, как следует, подумать над всеми теми людьми, которых я убила. Думаешь, я убивала из-за того, что так выгляжу? Потому что острые клыки и когти — отличное оружие, способное рвать и вспарывать свежую плоть? Помилуй, я делала это твоими руками. И, главное, самая суть, я делала это потому, что ты сама этого отчаянно желала. Потому что не могла набраться смелости и убить обладателя глаз, выражение которых так походило на выражение глаз Панг-Гуан-Чу. Не правда ли, Ла-Аанг? Ты бежала от подобных глаз, быстрее и охотнее, чем от акул, штормов и хищников, которые были многим опаснее. Это и есть твой единственный страх. То, что Панг-Гуан-Чу на самом деле просил тебя победить. Ты так и не поняла его намёков, хотя он делал их не единожды. Мне продолжать, глупышка Ла-Аанг, или с тебя довольно?       Вспыхнувшие в груди боль и отчаяние, юнга постаралась унять виски, дотянувшись до бутылки. Алкоголь неприятно пополз вниз по пищеводу, но избавления или забвения, которые так расхваливали пьянчуги при каждом удобном случае, так и не последовало. Сильнее закружилась голова, чувствительность в ногах и руках сделалась едва ощутимой. Сердце, раззадоренное усилившейся нагрузкой, оглушительно пустилось вскачь. Дрожащей рукой, Виктория поставила виски на стол и поймала мрачный, не предвещающий ничего хорошего взгляд Ларсена.       — Кажется, вам хватит, — сердито сказал он, беря бутылку и ставя её рядом с собой. — Что с вами происходит? Это… то? То, с чем вы тогда сражались?       «Когда он, чёрт возьми, успел стать настолько проницательным?!» — сжав до боли зубы, юнга предпочла промолчать. Поддерживать беседу с двумя мозгоправами оказалось не лёгким делом. Внутренних сил недоставало для поддерживания барьерной стены, за которой таилось что-то пострашнее Лаан-Грэн и её зубастой пасти. — «Для чего ты мне помогаешь, если это помощь? Мы, кажется, уже всё решили. В очередной раз, когда я призову полную мощь вознесния, ты соединишься с великими бесконечностями и обретёшь, наконец, независимость и свободу. Что тебе ещё нужно? В твоей ситуации совершенно бессмысленно пытаться открыть мне глаза. Я всегда любила и буду любить только одного Панг-Гуан-Чу. Остальные мужчины, какими бы интересными и сильными они ни были, не подойдут мне».       А если я скажу, что изменила своё решение? — ехидно усмехнулось чудовище. — Великие бесконечности подарят мне вечность и всё, до чего я смогу дотянуться, но, я догадываюсь, что рано или поздно это наскучит мне. А наблюдать за твоими душевными метаниями, болью и жалкими попытками укрыться за стеной собственных предрассудков, мне никогда не надоест. Если угодно, Ла-Аанг, это моя цена за то, что ты всё это время держала меня под замком и эгоистично использовала. Не такая уж большая плата за столько лет мрака и пустоты, не правда ли? Я даже могу пообещать, что оставлю попытки завладеть твои телом. Мне это совершенно не нужно. Отныне и навсегда убивать ты будешь сама. Мои когти и клыки больше не станут тебе помогать. Посмотрим, через сколько отнятых жизней тебя захватит безумие.       «Хватит», — с деланным спокойствием, отрезала Виктория. — «Убирайся. Я больше не хочу тебя слышать».       У тебя нет выбора, Ла-Аанг, ты сама подарила мне силу. И сейчас тебе уже не удастся меня запечатать. Заверяю тебя, я предприняла для этого все возможные меры. Я собираюсь мучить и сводить тебя с ума до тех пор, пока ты не согласишься сдаться и принять правду такой, какая она есть. Это совсем не трудно, Ла-Аанг. Тебе, всего лишь, нужно сделать крошечный шажок вперёд. Дальше будет легко».       — Я сказала: хватит! — не замечая, что восклицает в слух, взвилась юнга. — Я и без тебя разберусь в себе, когда сочту нужным!       Ларсен осёкся, окидывая Виктория удивлённым взглядом. Он чувствовал, что её слова адресованы не ему.       «Что же такое происходит у неё внутри?» — поколебавшись, капитан поднялся и подошёл к женщине. Неуверенно поводя перед её лицом рукой, он не без изумления понял, что она не реагирует. — «Она не здесь…» Виктория, — тихо позвал он, не располагая уверенностью в том, что её и правда следует выводить из своеобразного транса. Не получив реакции, Ларсен подумал и решил прикоснуться к её плечу ладонью. Ничего не произошло. Напряжённо нахмурившись, он не счёл действительно необходимым тормошить юнгу и, нехотя усевшись обратно на стул, принялся наблюдать и следить за ней столько, сколько потребуется. Он опасался оставлять её одну, потому что доподлинно не знал, к чему это может привести. — «По крайней мере, если мне начнёт казаться, что происходит что-то опасное для её здоровья, я смогу попробовать ей помочь», — по правде говоря, капитан и представить себе не мог, что способен будет предпринять, но некоторые мысли по этому поводу у него всё же имелись. — «Она каким-то образом внедрила в меня энергию своей души. Я её чувствую. Думаю, что и управлять ей худо-бедно смогу. А там… Придётся реагировать по ситуации», — не став терять время, Волк попробовал поймать тонкую нитку живительного ручья, бодро протекающего в центре грудной клетке. Прикосновение оказалось неожиданно болезненным и обожгло эфемерные пальцы. Сдавленно зашипев, Ларсен попробовал ещё раз, но гораздо медленнее и осторожнее. Несокрушимый поток неохотно и криво поддался, оставляя несколько соломинок на широкой ладони. Уловив принцип, капитан продолжил практиковаться. Через некоторое время, он был слишком занят, чтобы обращать внимание на наручные часы, энергия знака Лин-Хун относительно неплохо воспринимала контроль и даже, в некоторой степени, сама шла ему навстречу. Оставшись удовлетворённым полученным результатом, он снова посмотрел на Викторию. Она всё ещё сидела в той же самой позе. — «Её глаза…» — заметил Волк. — «В них нет блеска, точно это глаза мертвеца», — не на шутку испугавшись, Ларсен опять поднялся и подошёл к юнге. Ощутив подушечками пальцев пульс, он несколько успокоился. — «Когда же она вернётся? Не будет же она всё время так сидеть?»