***
Очнувшись после глубокого обморока, обрушившегося девятым валом, Ларсен какое-то время приходил в себя и собирался с мыслями. Головная боль унялась, но знакомая пульсация в лобной доле осталась на месте. Натужно поднявшись, он обескураженно застыл, увидев лежащую на полу Викторию. Небрежно отбросив укулеле на стол, юнга в одно движение перемахнула через него и, оказавшись рядом с капитаном, приложила свои ладони к его голове. «Она… пыталась мне помочь…» — мотнув головой, чтобы отогнать воспоминание, подумал Волк. — «Чёрт… Ничего больше не помню. Проклятая головная боль!» — осторожно подняв юнгу на руки, он перенёс её на кровать. По пути заметив за собой странность, он настороженно походил по каюте. — «Что это такое? Никогда раньше не чувствовал ничего подобного… Меня… словно… что-то наполняет… Душа? Это она?» — нахмурившись, он мотнул головой, беспощадно отметая глупую мысль. — «Нет. Это не душа. Это что-то другое… Какая-то сила… Какая-то… энергия… Что она сделала со мной?» — покосившись на женщину, Ларсен остановился. — «Это как-то связано с её боевым искусством», — понял он. — Сколько же возможностей открыто перед вами…***
— Я не дам тебе умереть! — разъярённо закричала Виктория, призывая предельную силу вознесения и направляя целебные толщи Лин-Хун, энергии души, в Лаан-Грэн. Неуверенно зашевелившись, оборотень устремила вопросительный взгляд на соперницу и, немного погодя, щёлкнула пастью в опасной близости от хрупкого плеча. Не получив ожидаемой реакции, Лаан-Грэн натужно поднялась и, едва ловя равновесие на нетвёрдых ногах, устремилась к Виктории. — Как можно быть такой глупой?! — злобно прорычал монстр, собирая последние силы для решающего прыжка. Прекратив накачивать Лин-Хун в оборотня, Виктория развела руки в стороны, показывая, что не намерена убегать или сопротивляться. До последнего чудовище не верило в намерения соперницы и только в последний момент неловко затормозило, отказываясь от прыжка и атаки. Едва не врезавшись носом в живот Виктории, Лаан-Грэн сделала пару шагов назад, пьяно и неуверенно шатаясь. — Ты понимаешь, что я могу тебя убить? — на всякий случай уточнило чудовище, прикидывая могла ли Ла-Аанг окончательно растерять здравомыслие. — Как и я тебя, Лаан-Грэн, — серьёзно кивнула юнга. — Но я больше не хочу сражаться, убегать или прятаться. Я ученица Панг-Гуан-Чу и у меня нет никакого права позорить мастера недостойным поведением. Ты права. Я и правда забыла суть люхэбафацюань, о чём сейчас сожалею. Пожалуйста, позволь мне исправить свою ошибку. — Нам двоим не хватит места в одном теле, балда! — не веря своим ушам, огрызнулась Лаан-Грэн. — Одна из нас должна умереть. — Нет, — качнула головой Виктория, — если мы станем единым целым, как раньше, нам не придётся сражаться. — Ты забыла спросить, чего хочу я! — ощерился оборотень. — А я не хочу сливаться с тобой. Мне нравится быть такой, какая я есть. Обескураженно замолчав, Виктория опустила руки и задумалась. Осознав, что подобное занятие может затянуться не на один час, она напряжённо покосилась на Лаан-Грэн, стоящую чуть поодаль, и, выдохнув, присела на траву. Через какое-то время чудовище тоже позволило себе немного вольности и расслабило задние лапы, присаживаясь на них, но горящих неистовой злобой глаз с соперницы сводить не собиралось. — Ты мне не веришь. В этом проблема, — хмуро сказала Виктория. — Ты ещё глупее, чем я думала, — фыркнула Лаан-Грэн. — Я знаю, о чём ты думаешь, знаю, что чувствуешь. Не один твой замысел никогда не укроется от меня. Сейчас ты и правда уверена, что мы можем ужиться, а что будет потом? Что будет, когда мои когти полоснут по чьей-нибудь шее? Ты снова загонишь меня в клетку. Я хочу свободы, Ла-Аанг. Я больше не хочу ни от кого зависеть. — Я думаю, — несколько погодя, проговорила юнга, — это, в некотором роде, можно устроить. Ты же читаешь мои мысли, сама сказала. Как тебе такой выход? Растерянно хлопнув глазами, Лаан-Грэн крепко задумалась. Поднявшись, она осторожно подошла к сопернице и долго всматриваясь в её глаза, наконец, сказала: — Ты и правда отпустишь меня? — Да, — сказала Виктория. — Я больше не хочу причинять тебе боль.***
Зашевелившись, юнга очнулась. Полежав некоторое время без движения, она рассмотрела соглашение, к которому удалось прийти с Лаан-Грэн, со всех сторон и решила, что поступила правильно. «Какая же я дура…» — едва удержавшись от того, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу, она отбросила тяжёлые мысли и осмотрелась. Поймав на себе хмурый и пристальный взгляд тёмно-карих глаз, юнга тяжело вздохнула, понимая, что на этот раз объяснений избежать не получиться. — Как ваша голова? — Что вы сделали со мной? — проигнорировав вопрос, задал свой капитан. — Явно не то, что собиралась, — поднявшись, Виктория медленно подошла. — И как мне это понимать? — приподнял брови он. — Вы пытались мне помочь, но вам, по всему видимому, не удалось. — Это правда, — кивнула юнга, — но мне хотелось бы попробовать ещё раз, с вашего позволения, конечно же. — Вы… Чёрт возьми! — выругавшись, он порывисто поднялся и подошёл к женщине почти вплотную. — Что вы такое? Какими способностями обладаете? Вы… ведьма? Демон? Ангел? Человек не может, я совершенно в этом уверен, того, что подвластно вам. Мне слабо верится в то, что боевое искусство, каким бы оно ни было, действительно способно так раскрыть человеческие возможности. Расскажите мне наконец! Откройте вашу страшную тайну! Или вы, как и все прочие, сочли меня чудовищем, недостойным подобного знания? — В этой каюте есть только одно чудовище, — не считая больше лицемерие целесообразным, Виктория криво и болезненно улыбнулась, — и оно сейчас стоит перед вами. — Что вы такое говорите? — не понял Ларсен и мрачнее прежнего нахмурился. — Вы умны, красивы, умелы, легко и просто сходитесь с людьми. Вас слушают. Я видел, как к вам относятся ваши подчинённые. Один только мистер Спенсер уже готов на руках вас носить, только вы бы были не против! Какое же вы чудовище! Вы настоящая красавица, которая просто предпочла жизнь рабочего и трудяги аристократическому обществу. Это необычно и ново. Это делает вам честь. Но не более того. — Вы и правда так считаете, капитан? — изумлённо посмотрев на Волка, спросила юнга. — Правда, — буркнул Ларсен. — Совершенно напрасно. То, что вы знаете — всего лишь маски. На самом же деле, я разбита и покорёжена внутри. Меня мучает прошлое. Я приучила себя спать без снов, потому что каждую ночь ко мне неизменно приходили кошмары. Я так и не навестила родителей, хотя у меня была такая возможность. Я отказалась принимать их образ жизни и подумала, что с них довольно той боли, которую я причинила своим уходом. Но я никогда не писала им писем, не пыталась связаться с ними. Я более чем уверена, что они не знают, что и думать: жива я, или умерла в какой-нибудь тёмной подворотне. Я жестокая, у меня плохо получается контролировать агрессию. Я убийца — мои руки испачканы кровью далеко не одного человека. Может, вы и правы, капитан. Я красива, но это всегда доставляло мне больше хлопот, чем пользы, потому что основной массив моих убийств был связан с самообороной и с тем, что я не могла, а, если говорить совсем уж честно, то не хотела остановиться. Я ненавижу своё лицо. Презираю и ненавижу людей, которые меня окружают, потому что они — тупое стадо овец, у которых вместо мозгов опилки. Первая же катастрофа, без разницы какая, сотрёт их жалкую цивилизацию с лица земли, потому что они банально будут к ней не готовы. Располагая огромными ресурсами, они глупо их тратят, совсем не заботясь о будущем, о том, что рано или поздно изобилие уступит место дефициту. Мне противно жить в подобном мире. И иногда я вполне серьёзно размышляю на тему самоубийства, потому что не подхожу этому миру ни по какому критерию. Я моральный, урод, таких, как я, принято держать за решёткой. Вот и вся правда, капитан. Несколько оторопев от такого искреннего признания, Волк какое-то время обдумывал новую информацию, а потом молча достал из серванта бутылку виски и два стакана. Разлив алкоголь, он присел за стол, указывая глазами юнге на стул. Не став дожидаться второго приглашения, женщина послушно присела. — Я до сих пор не считаю вас чудовищем, — осушая стакан до дна, поделился Ларсен. — И что с того, что ваши руки испачканы кровью? Вы оказались сильнее, а те ублюдки, которые позарились на вас, получили по заслугам. Это, по меньшей мере, справедливо. Вы нашли в себе силы и не испугались выбрать свой собственный путь. Я по-прежнему могу сказать вам, что до крайности вами восхищаюсь. Но вы так и не ответили ни на один из моих вопросов. — Люхэбафацюань — так называется моё боевое искусство, — делая приличный глоток виски, рассказала Виктория. — Это учение о пяти тайных знаках, которое придумал и изложил на бумаге господин Чэнь Туань. Я продемонстрирую вам, как оно работает, — поставив стакан на стол, юнга поднялась и, выйдя на относительный центр каюты, приняла позицию Кон-Чи, знака воздуха. — Внимательно за мной наблюдайте и, если вам будет угодно, засекайте время. Я не буду дышать сорок минут. Этого более, чем достаточно для того, чтобы обычный человек потерял сознание от кислородного голодания. Но с помощью энергии Кон-Чи, энергии знака воздуха, я могу снабжать своё тело кислородом вручную. Говоря проще, мне совершенно нет надобности дышать, чтобы жить, — смежив веки, Виктория перестала дышать и шевелиться. — Я в это просто поверить не могу! — воскликнул капитан, не зная, обманывают его наручные часы или нет. Они показывали, что прошло уже тридцать минут, а юнга так и не удосужилась ни разу вдохнуть. Продолжала стоять, точно статуя, не выказывая ни малейших признаков дискомфорта. — Как же это работает? — едва вытерпев положенный срок, спросил Ларсен. — Что вы делаете, для того, чтобы так долго не дышать? Как у вас это получается? Спокойно вдохнув, юнга выпрямилась и вернулась за стол. Осушив стакан виски, она отставила его в сторону и некоторое время о чём-то сосредоточенно размышляла. — Прежде, чем я начну объяснять, я хотела бы кое-что у вас спросить, — внимательно и твёрдо всмотревшись в его глаза, она продолжила: — перед тем, как я потеряла сознание, мне всё же удалось закачать в вас некоторое количество Лин-Хун, энергии знака души. Его не достаточно для того, чтобы вас вылечить, но головная боль абсолютно точно должна была отступить. Мой вопрос, капитан. Вы ощущаете эту энергию? Если нет, все мои дальнейшие объяснения будут бессмысленны, более того, если в вас не окажется чувствительности, то и все мои попытки вылечить вас, скорее всего, тоже будут обречены на провал. — Так вот, что вы со мной сделали... — Ларсен ещё не до конца понимал, что такое знаки и их энергии, но основную суть уловил. — Лин-Хун... — точно пробуя слово на вкус, повторил он. — С тех пор, как я очнулся, мне невероятно легко. Я уже очень давно так себя не ощущал. Выходит, у меня есть чувствительность. — Тогда, капитан, налейте мне. Грешно будет не выпить за ваше боевое крещение. Я приняла решение, и обучу вас премудростям тайных знаков. Запомните ваше истинное имя — Линг-Дао. Это важно. Вам предстоит понять и принять его суть. — Что же заставило вас принять подобное решение? — послушно подливая женщине алкоголя, спросил Ларсен. — Я не хочу вашей смерти, капитан. Если я не помогу вам, вы умрёте. И достаточно скоро, — ровно отозвалась Виктория. — Мы начнём программу не по стандартной схеме от простого к сложному, а наоборот. Я сразу предупрежу, что это будет непросто, это будет выматывать и много раз нужно будет наступать себе на горло, чтобы отодвинуть планку пределов человеческого тела ещё на чуть-чуть. Калибровать и оттачивать мастерство вы будете уже самостоятельно, я же максимально помогу вам овладеть Лин-Хун — от этой энергии сейчас зависит ваша жизнь. Если вы будете воздействовать на себя самостоятельно, и я буду оказывать дополнительное воздействие извне, то ваш страшный недуг возможно будет победить, — помолчав и отпив ещё немного виски, юнга добавила: — когда я бросилась к вам, я думала, что смогу справиться и своими силами, но поняла, что ошиблась. Ваше заболевание очень серьёзное. В одиночку его мне не одолеть. — И чем же я заслужил, позвольте спросить, подобную услугу? — нахмурился Ларсен. — Что вы хотите взамен? — Вы чем-то похожи на меня, капитан. Вы тоже не такой, как все. В этом всё дело. Если бы вы были похожи на какого-нибудь Хэмфри Ван Вейдена, то я, не задумываясь, прошла бы мимо. Меня никогда не интересовали здешние мужчины, потому что общаться с ними мне быстро надоедало и приятного в этом было мало. Но вы другой. С вами не нужно натянуто улыбаться и строить из себя чёрт знает что. Мне это нравится. И, пожалуй, с вашего позволения, я попрошу вас на обратном пути высадить меня в одном из портов Йокогамы. Если я вернусь в Сан-Франциско, обязательно кто-то умрёт. А Япония, чопорная, строго следующая традициям, с воинственными самураями, знающими, что такое честь и доблесть, мне очень даже подойдёт. Во всяком случае, мне так представляется. — Значит, это уже настолько серьёзно... — едва слышно пробормотал Волк и твёрдо заглянул в зелёные глаза Виктории. — Я буду перед вами в неоплатном долгу. — Оставьте, капитан, — качнула головой Виктория. — Мы с вами прекрасно знаем, что за люди нас окружают. Без вас они устроят на «Призраке» настоящее месиво. А мне не слишком хочется носиться по палубе с ножом в зубах за буйными матросами и выбивать из их голов дурь. Впрочем, перспектива прыгнуть в открытое море тоже меня не радует. Самый адекватный, хоть и не слишком простой способ, выйти из сложившейся ситуации, сохранить иерархический строй, при котором общность на корабле не будет подвергаться никаким изменениям. Не благодарите меня, капитан, я преследую свои цели. — Деловой подход, — понятливо кивнул капитан, внутри у которого разлилась ядовитая горечь. Он на краткое мгновение позволил себе понадеяться на то, что, быть может, в некоторой степени приглянулся этой женщине. — «Она птица не моего полёта...» — припоминив слова Йогансена, насмешливо брошенные Гаррисону, он запретил себе размышлять о юнге, но вышло неважно. Мысли Волка Ларсена с самого первого дня, как только он увидел Викторию, неизменно кружили вокруг неё, и ничего поделать с этим он не мог. Как не мог и избавиться от непонятного ощущения, что, если упустит её, даст ей уйти, никогда больше не встретит никого похожего на неё. А ему страшно не хотелось лишаться её общества. Когда она была в относительной близости, он и правда верил, что душа, какой бы она у него не была, начинала шевелиться где-то в области его грудной клетки. — «Точно это мой единственный шанс...» — мрачно подумал Ларсен, — «но как к ней подступиться? Силой её не возьмёшь. Только дурак и глупец на такую с кулаками пойдёт. И дело тут не в том, что она хорошей сдачи дать может. Я хочу...» — не на шутку испугавшись собственных мыслей, Волк решил, что ему пора завязывать со спиртным в таких количествах и, отодвинув стакан подальше, угрюмо уставился на собственные руки. Он поверить не мог, никогда не предполагал, что ему так сильно захочется, чтобы женщина полюбила его.